Маска Единорога

Слух распространился по всем окрестным деревням за несколько дней, а затем перекинулся на столицу. Через неделю деревенские вовсю рыскали по окаймленным лесами  предгорьям в поисках чудодейственного источника вечной молодости или, на крайний случай, чистого родника.

В то же самое время богатейший рыцарь на службе Его Величества – сэр Доннован задался целью поймать и доставить Светлейшему Монарху (за солидное вознаграждение, разумеется) живого Единорога. В сказки о бессмертии старый (для своей средневековой эпохи, разумеется) циник и прагматик сэр Доннован не верил, зато ими с детства грезил молодой Правитель (а ныне Светлейший Монарх), на чем сэр Доннован усмотривал возможность неплохо подзаработать.

За солидное вознаграждение (разумеется, не такое солидное, как то, что светило ему в случае поимки живого Единорога) благородный рыцарь от жителей деревень, услышал достаточно противоречивые факты: несколько сбивчивых описаний белесых теней, увиденных подслеповатыми стариками среди деревьев ночью, и обещания за надбавку к вознаграждению предоставить исключительно точную карту к логову Единорога. Оглядев несколько подобных карт, сэр Доннован понял, что завравшиеся жулики не только не умеют грамотно подать свой товар, но еще и напрочь не знакомы с принципами топографии. Чего только стоила полянка жиденьких осин на месте густого елового леса и река, мирно себе текущая в том месте, где по понятиям сэра Доннована и еще с полсотни живущих там человек стояла деревня.

Поняв, что ему скорее раскроют секреты сотворения мира и продадут карту к несметным сокровищам многовекового Дракона, чем помогут разыскать Единорога, сэр Доннован взялся за дело лично. У него имелись следующие ресуры: верные вассалы, которым, разумеется,  нетерпелось отправиться на очередную войну с соседями, но и просто поохотиться они были бы рады; красавица дочь, которую по малолетству еще не брали замуж, а выдать на попечение жениху юную меркантильную особу (вся в папочку!) сэру Донновану давно  хотелось; и золотая сбруя, упрятанная вместе с полным золотым облачением рыцарского коня в далекие подвалы тайных подземелий под замком. Что и говрить: сэр Доннован подготовился к экспедиции по поимке Единорога обстоятельно –  в наличии имелась юная девственница, она же дочь сэра Доннована (которая сможет подойти к волшебному Единорогу) и золотая сбруя, подчиняющая волшебное существо воле человека.

Чистейшим золотым снаряжением для верного скакуна сэра Доннована одарил его вечный благодетель и отец нынешнего Светлейшего Монарха.  Так некстати почивший и прервавший добрую традицию его предков –  одаривать богатейшего рыцаря при дворе богатейшими дарами.

Долго рассуждать о несправедливости мира сэру Донновану не приходилось, да и не полагается такое знатным господам, поэтому он самым спешным образом собрал свою рать, усадил дочурку в карету, застрявшую на первом же повороте от столицы, пришпорил ретивого скакуна, которому от смерти старого Короля только посчастливилось (Его Величество желал увидеть своего верного рыцаря, хм, то есть, верного рыцаря на скакуне, который бы цокал в такт звучным барабанам на параде прямо в тяжелейшем золотом убранстве) и устремился в лес на охоту за Единорогом. «Вассалы его загонят, дочь подманит своей молодостью и красотой (зачем еще Единорогам выходить исключительно к очаровательным юным красавицам, если не любоваться ими и не слушать нежные голоса?) и накинет на магического зверя золотую сбрую, которая не даст ему вырваться уже никогда, и сэру Донновану ровным счетом ничего не придется делать.» –  так рассуждал наш герой, восседая на ретивом  скакуне.

День в седле и бесследные поиски магического зверя поумерили пыл сэра Доннована настолько, что он полностью разочаровался и в легендах, которые сам же и читал юному Принцу (а ныне Светлейшему Монарху) на ночь, и в длинных языках деревенских. Стоило столько времени тратить на мистерию, за которую ему светил разве что еще один дорогущий королевский подарок, который ни продашь, ни применишь в быту?!…

И тут протрубил охотничий рог, отодвигая на сегодня порог отчаяния  сэра Доннована, переступив который он начинал беспробудно пьянствовать и выделывать вещи совершенно непотребные благородному рыцарю, вроде панибратства с крестьянами. Ну да Бог с ними, с крестьянами!

За то время, что сэр Доннован скакал до заветной поляны, он успел несколько раз поклясться, что всем своим крестьянам выдаст денежное вознаграждение просто потому, что это может себе позволить человек, прикоснувшийся к Бессмертию. И чем ближе был сэр Доннован к мечте, чем больше становились выделяемые крестьянам суммы. В какой-то момент сэр Доннован опомнился и уже страстно желал, чтобы волшебная животинка либо вовсе не находилась, либо спешно потерялась.  Но, увидев то, что смертному видеть не дано, он изменил свое мнение.

Единорог был прекрасен. Он походил на обычную лошадь, но разительно отличался от любого жеребца и любой кобылы, когда-либо виденных сэром Доннованом (а повидал он их немало). Единорог стоял на возвышении перед людьми, демонстрируя себя во всей красе. Да еще луч света в момент приезда благородного рыцаря к месту событий озарил переливчатую шкурку Единорога, отчего на ней заиграла маленькая радуга. На мгновение сэр Доннован даже посочувствовал своим крестьянам, которые, верно, перед ним ощущают те же самые чувства, что смертные перед Единорогом. Но, внимательно присмотревшись, благородный сэр понял, что сочувствие низшим слоям населения до добра, по мудрой пословице, не доводит никогда.

Длиннющая грива Единорога свисала ниже копыт. Она скаталась клочьями, перемешалась с грязь, травой и Бог весть каким количеством жучков, что сразу сделало магического зверя… каким-то менее магическим. И на холме он стоял просто оттого, что устал путаться копытами в своей гриве  и хотел хоть ненадолго сбросить её со своего хребта. Хвост тоже изящной короткой стрижкой не отличился, но тут Единорогу пришлось терпеть. Белоснежная шерсть блестела – это да, но наличие на ней в изобилии пота от всевозможных трудностей передвижения не украшало её. Раздвоенными копытами Единорог и вовсе посекундно шевелил, вытряхивая из них комья грязи, небольшие сучки и камешки, которые так и норовили застрять посреди копытец. Ощущения от сей сущей неприятности сравнимы разве что с зудом, но в копытах.

А рог… Рог по сравнению со всем остальным телом не развенчивал мифы о величавых и не менее благородных, чем рыцари, единорогах, впрочем, одним своим наличием общее впечателние не красил. Где мы рогов-то не видали? У коровы их  целых два!

Сэр Доннован усмехнулся в усы собсвенной шутке, затем спешился и приблизился к Единорогу, нелепо вытянув перед собой руки. Так рыцарь показал, что до меча ему не дотянуться, чего и не требуется. Просто сложившаяся ситуация и удрученный вид Единорога подсказали, что раз уж жизнь – не миф, то и Единорога ловят не прелестные юные девушки с тяжеленной золотой сбруей в руках, а пузатые рыцари в летах с некоторым опытом в решении жизненных проблем.

– Эй, приятель, может, потолкуем? – предложил сэр Доннован.

– Проследуйте за мной, – Единорог мотнул усталой мордой в сторону близлежащего пруда и первым двинулся прочь, явно давая понять, что при разговоре посторонних не приемлет.

Сэр рыцарь и сам не собирался посвящать всех и каждого в их сугубо деловые тайны, так что приказал вассалам оставаться на месте и ждать его возвращения. И дочурку заодно удержать от посягательств на Единорога, а то у нее уже вон глазенки горят, руки чешутся и из уст потоком льются просьбы к «наилюбимейшему тятечьке» свершить над животинкой страшный суд, а ей преподнести прекрасный рог. Из него милейшая девочка собиралась сделать себе волшебную палочку и хвастаться ею перед подружками. Ну, в инквизицию отец не заявит, но оставит себе в памяти пометку переговорить с чадом по поводу отрубания живым существам нужных им частей тела.

– Ох, – Единорог со вздохом присел у пруда и, склонившись над ним, неожиданно стал преобрадаться в обычную лошадь. Таких сэр Доннован видел много раз, впрочем, исключительно в состоянии обычных лошадей. – Простите, сэр Рыцарь, что обманул ваши ожидания, но я при всем своем великолепии вряд ли смогу услаждать ваш взор дольше нескольких минут. Единороги, о которых я слышал, носили такие длинные гривы, что я не могу представить себе их как-то иначе, а без этого превращения не работают.

– Превращения?! Что за чертовщина? – сэр Доннован помедлил, помятуя истории об оборотнях и шотландских оборотнях-конях келпи, но этот сесть на себя не предлагал, а если бы и бросился, то только на шею с рыданиями. До того вид его был жалкий и побуждал к состраданию. – То есть, как тебе это удается?

– Меня с детства заколдовали, сэр Рыцарь. Я родился у колдуна, который занимался вопросами превращения материи. Он за сто лет жизни довел свои трактаты до совершенства, но понял, что умирает в тот самый день, когда родился я. Колдун желал оставить после себя живое доказательство своих исследований, а меня посчитал даром свыше, вот и испробовал на мне все ритуалы, заговоры и практики, которые напридумывал за много лет, одновременно. В резальтате этого и многочисленных рассказов матери обо всем, что она слышала от колдуна, я обрел способность по своему желанию принимать любую форму, полностью становить другим существом. Еще я получил человеческую речь и необходимость смотреться обязательно в гладь пруда, чтобы вернуть истинный облик. Поначалу я пробовал себя в роли разных животных и даже людей, но то, что происходило со мной в процессе превращения, было ужасно больно и нестерпимо, я терял сознание, в результате получалось какое-то существо наполовину, которое приходилось долгими часами перестраивать обратно в себя самого. Поэтому я решил превращаться исключительно в близкородственных мне зверей, обличие которых не трубет кардинальных изменений во мне.

– А как ты дошел до Единорога?

– О, здесь все намного проще, сэр рыцарь. После смерти матери я страстно возжелал найти друзей, но, когда я заговаривал с людьми, они бросались на меня с факелами и вилами, гнали, точно заправскую нечисть, а я всего лишь хотел с ними поговорить… Если я молчал, коня без хозяина никто не хотел выхаживать и привечать или продавать, по этой же причине я не мог установить контакта с другими лошадьми, которые побавивались меня ничуть не меньше хозяев и гнали прочь от себя, «чтобы не подхватить какую-нибудь заразу»! Так они выражались… А потом как-то я вспомнил о чудесных единорогах, память о которых сохранилась еще со времен жизни моей матери. Я решил, что, превратившись в такого величественного и доброго зверя, я обязательно найду друзей, которые не прогонят меня и не побьют. Но у единорогов оказалось гораздо больше проблем, чем у обычной лошади…

– Друзья – какая глупость! – вскричал сэер Доннован и рассмеялся. – Друг мой, в Вас пропадает такой талант, а вы тратите его на друзей! Займитесь делом, примените свой дар в жизни, и нужные… хм… существа сами появтся. Поверьте, остерегайтесь инквизиции, и только-то!

– Вы так думаете? – поднял на него большие мокрые глаза конь. – Я слышал, что сам Светлейший Монрах  узнал обо мне и…

– Забудьте об этом, друг мой, если хотите жить! После кубков, наполненных кровью девственниц, у Светлейшего  явно помутился рассудок, хотя я подозреваю, что началось еще в тот момент, когда он кубки эти заполнял. От вас ему нужно бессмертие, которые вы, то есть, Единорог подарить сможете, только обессмертив себя, какой-то замкнутый круг получается, мой друг!

– А что же мне тогда? Я могу превращаться и ничего больше, – по-человечески вздохнул конь. – Бродячий цирк? Еще один колдун?

– И что бы вам не поступить на службу ко мнег? – подмигнул ему Рыцарь. – Сэр Доннован уже чует золотую жилку в этом предприятии, но превратить ее в фонтанирующий золотом гейзер мне поможете только Вы!

– Вы примите меня, сэр Рыцарь?! – вскочил на ноги конь и принялся вылизывать лицо своего благодетеля.

– Ну что ты, что ты! – отвернул его морду сэр Доннован, выпрямился во весь свой рост и зычно гаркнул. – Превращайся в величавого скакуна, каким хочет быть каждый жеребец и каждая лошадь, и мы поедем покорять Париж! – подумал и добавил. – Надеюсь, не в буквальном смысле, а то эта кампания может меня и обанкротить…

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 6. Оценка: 3,00 из 5)
Загрузка...