Ходящий по грани

Расплатившись с таксистом, Мортимер подхватил трость вместе со шляпой и выбрался из машины. Холодный ветер сразу швырнул в лицо горсть мелких дождевых капель, и мужчина, поежившись, поднял воротник пальто. Осень в этом году выдалась на редкость промозглой.

Надев шляпу, Мортимер двинулся по дорожке к приземистому белоснежному зданию прошлого века, окруженному небольшим садом с идеально ровным газоном и аккуратно подстриженными деревьями. Это место напоминало родовое гнездо старой дворянской семьи. Лишь у самого входа скромная черная табличка извещала посетителя, что он открывает дверь госпиталя имени святой Агнессы.

Колено заболело внезапно, когда до невысокого крыльца оставалось шагов тридцать. Привычный к подобным приступам, Мортимер пошел медленнее, при каждом шаге опираясь на трость с простым железным набалдашником, которую до того нес в руке.

Старинная дверь в просторный и светлый холл отворилась с легким скрипом. У стойки регистрации стояло несколько посетителей, а поодаль болтали две медсестры, но вошедший почти не обратил на них внимания. Взгляд Мортимера сразу же встретился с потухшими глазами сидевшего на стуле у стены темноволосого мужчины лет сорока с уставшим, дряблым лицом. Придавленный горем клиент явно поднимал взор на дверь всякий раз, когда она открывалась.

Мужчина вскочил, собираясь подойти, но Мортимер покачал головой, и тот остался на месте. Постукивая по гранитным плитам тростью, он приблизился к клиенту. При виде ходящего по грани в его карих глазах загорелся крохотный огонек последней надежды.

- Мортимер Гвин.

- Стивен Райдер, – мужчина протянул было руку, но дернулся и застыл, не зная, уместно ли такое приветствие.

Ходящий по грани развеял сомнения, ответив на рукопожатие. Ладонь у Райдера оказалась влажной и такой же дряблой, как лицо. Когда Мортимер отпустил его руку, Стивен секунду смотрел на нее так, точно видел впервые, а потом принялся внимательно рассматривать собеседника.

Перед ним стоял мужчина трудноуловимого возраста, которому можно было дать и тридцать пять, и пятьдесят лет. Впрочем, обычно Гвину накидывали лет пять из-за седины, тронувшей аккуратную бородку и длинные, до плеч, темные волосы. Серо-голубые глаза смотрели ясно и прямо, а сильные скулы и высокий лоб придавали лицу ходящего по грани выражение непоколебимой решимости. От правого глаза к виску шел тонкий прямой шрам, второй начинался на скуле и обрывался около уха.

В облике Мортимера не было ничего мистического или особенного, так что на миг Райдер засомневался:

- А вы точно…

Он не закончил фразы, потому что Гвин, мысленно вздохнув, закатал правый рукав. Запястье плотно обхватывал кожаный браслет с оправленным в серебро темно-зеленым камнем, в глубине которого едва заметно мерцала светлая искорка. Так морстоун реагировал только на ходящих по грани.

Клиент подавился словами и несколько секунд завороженно наблюдал за искрой, трепетавшей с той же скоростью, с какой билось сердце Мортимера. Потом произнес:

- Простите, мэтр. Я не хотел оскорбить вас недоверием…

- Вы не оскорбили, – покачал головой Гвин, думая о том, что ходящим по грани стоило бы завести себе удостоверения вроде тех, которые лихо демонстрировали полицейские. Пластиковые карточки лицензий были для этого слишком невзрачными.

Райдер суетливо кивнул, не зная, что делать и говорить дальше. Мортимер пришел ему на помощь:

- Где ваша жена?

- На третьем этаже. Палата триста четыре.

- Идите к ней. Я скоро буду.

Не глядя больше на клиента, Гвин подошел к окошку регистрации, представился и протянул медсестре лицензию. Глаза светловолосой девушки, явно студентки, сразу же стали похожи на два старых империала.

- Палата триста четыре, – не обращая внимания на то, как практикантка с восхищением пожирает его взглядом, произнес Мортимер. – Пожалуйста, принесите медкарту и все, что у вас есть по пациентке.

- Конечно, мэтр, – услышал он в ответ еле слышный шепот.

Неловко промахиваясь мимо клавиш, девушка внесла данные с карточки в компьютер и вернула лицензию. Поблагодарив, ходящий по грани оставил пальто на вешалке и направился к лестнице, не сомневаясь, что практикантка пялится ему вслед.

Никаких лифтов в старинном здании, конечно же, не было. Колено болело все сильнее, так что последний пролет Мортимер одолел с некоторым трудом, мысленно благодаря владельцев госпиталя за дополнительные перила у стен.

Палата номер триста четыре располагалась неподалеку от лестницы. Это была небольшая, светлая комната, где помещалась кровать, два стула по бокам от нее, тумбочка и передвижная стойка с попискивающим медицинским оборудованием. Впрочем, обстановку Мортимер оценил не сразу. Первые несколько секунд он рассматривал женщину на постели.

Время пощадило приятное лицо с волнистыми медовыми локонами и сохранило почти всю красоту. Пациентка лежала с закрытыми глазами, дышала глубоко и ровно. Не сразу ходящий по грани заметил небольшой шрам около уха, почти полностью скрытый волосами.

Райдер поднял на него взгляд и смотрел, как Мортимер в старомодном сером костюме-тройке медленно, опираясь на трость, входит в палату и останавливается в изножье кровати.

- Несчастный случай, – сказал он, хотя Гвин не задавал вопросов. – Кусок льда подтаял и упал с крыши, когда там проходила Элен. С тех пор прошел почти год.

Ходящий по грани медленно кивнул, глядя на пациентку. За спиной появилась медсестра и едва ли не с поклоном подала медицинскую карту. Зажав трость под мышкой, Мортимер раскрыл увесистый том.

Кроме простых записей там были еще рентгеновские снимки, энцефалограммы, и кардиограммы. Он просмотрел их быстро, едва касаясь страниц  подушечками пальцев. Иногда бумага теплела. Гвин знал, что это почти обманчивые ощущения, которые испытывают лишь подобные ему, но они вселяли надежду.

Муж женщины пытался прочесть ответ по его лицу. Кода молчание затянулось, не выдержал и осторожно спросил:

- Вы… возьметесь?

- Кома – разновидность сна, – вместо ответа произнес Мортимер. – А сон ходит рука об руку со смертью. В древности считалось, что у двух этих состояний есть божества-воплощения. И они были братьями-близнецами.

Он закрыл медицинскую карту и положил ее на кровать.

- Я не могу ничего обещать, мистер Райдер, – продолжил он. – Не могу дать никаких гарантий. Быть может, мое вмешательство убьет вашу жену.

Мужчина вздрогнул, но не отвел взгляда.

- Оно точно так же может убить и вас, – негромко сказал он.

- Сейчас это не имеет значения. Речь о вашей жене, мистер Райдер. Готовы ли вы рисковать ее жизнью?

Клиент осторожно опустил ладонь на руку жены.

- Предлагаете мне подождать?

- Иногда больные выходят из комы. Могут пройти месяцы, иногда годы, но организм порой оказывается достаточно силен для того, чтобы человек очнулся. Стоит ли торопиться?

- Мы говорили об этом.

Услышав такое, Мортимер с удивлением приподнял брови.

- Не сейчас, конечно, – покачал головой Райдер. – Как-то раз на одном семейном торжестве разговор зашел о ходящих по грани. И Элен тогда сказала, что, окажись она между жизнью и смертью, то доверила бы свою жизнь таким, как вы, мэтр.

- Чем же мы заслужили такое доверие? – спросил Гвин, чувствуя, как неприятный холодок растекается под нижней челюстью.

- Один из вас спас прабабку моей жены. На нее напал волк, надежды было мало, и семья пригласила ходящего по грани. Он вытащил ее, когда врачи советовали вызвать клирика. И почти ничего не взял за работу… правда, брать-то было особо нечего.

- К сожалению, я не мой коллега из прошлого.

- Я понимаю, мэтр. Но… Элен верила вам. Я тоже верю. И очень хочу, чтобы она очнулась.

Мортимер кивнул, подошел к изголовью кровати, надрезал небольшим ножом наволочку и вытащил из нее длинную нитку. Потом повернулся к Стивену:

- Ждите результата сегодня ночью, мистер Райдер.

Несколько секунд клиент сидел, как будто оглушенный этим обещанием, потом тихо спросил:

- А оплата? Задаток?

- Цену определите сами. А задаток…

Мортимер извлек из кармана бумажник, раскрыл его и вручил мужчине небольшой картонный прямоугольник со сведениями о банковском счете.

- Узнайте внизу стоимость кремации. Перешлете нужную сумму, если я не свяжусь с вами в течение недели.

Похолодевший Райдер застыл на стуле у постели жены, слушая, как затихает в коридоре стук трости Мортимера.

 

Во время второй поездки на такси колено почти прошло. Кивнув консьержке, ходящий по грани начал подниматься по широкой каменной лестнице на четвертый этаж.

Квартира встретила его привычным тиканьем часов и особенным запахом старины. Обстановке было почти пятьдесят лет, но ничего менять Гвин не собирался. Царивший в комнатах старомодный уют он бы не променял ни на что на свете.

Оставив трость на подставке, он прошел по квартире. День успел смениться сумерками, но света Мортимер зажигать не стал. Мужчина постоял немного у стеклянной двери на балкон, глядя на потоки дождя. На душе было спокойно, из головы постепенно исчезали все мысли, не относящиеся к грядущему делу.

Старинные часы пробили шесть вечера, и этот звук вернул Гвина к реальности. Возвратившись в переднюю, он покрутил наборный диск телефона и принялся ждать. Наконец в черной трубке раздался знакомый голос:

- Рэкхем на связи.

- Ты все так же верен своим привычкам, – вместо приветствия усмехнулся ходящий по грани. – Даже дома продолжаешь считать себя полицейским.

- Морт?

- Он самый.

- Что задумал на этот раз? – голос собеседника сразу стал напряженным.

- Женщина в коме. Несчастный случай. Я постараюсь вернуть ее.

Джейкоб Рэкхем на другом конце провода молчал, а Мортимер почти видел, как он хмурится и подбирает слова, чтобы переубедить друга. Но они оба слишком хорошо знали, что это бесполезно.

- Ты ведь никогда не остановишься, да? – за наигранной досадой Джейкоб пытался скрыть беспокойство.

- Однажды остановлюсь, – Мортимер оперся плечом о стену и приложил трубку к другому уху.

- И я об этом узнаю первым… Все как обычно?

- Да. Если через три дня не выйду на связь, приезжай и ломай дверь.

- Понял. Удачи, Морт. Возвращайся.

- Прощай, Джейк.

Повесив трубку, Мортимер направился в кабинет. Приспустил шторы, зажег несколько свечей в высоких подсвечниках. Потом вытащил из ящика массивного деревянного стола небольшую плоскую коробочку. Как всегда, чуть помедлив, открыл ее. Выложенные рядком серебристые мини-шприцы были похожи на винтовочные патроны.

Намотав нитку на запястье левой руки, Гвин сел на диван. Вата со спиртом захолодила кожу, секунду спустя игла со знакомой вспышкой боли вонзилась в вену. Мортимер ввел препарат, выждал положенные пять секунд, осторожно вытащил шприц и положил на столик у дивана. Потом лег на спину и сложил руки на животе. Отяжелевшие веки опустились сами.

Так Мортимер Гвин вновь шагнул на грань.

 

На грудь легла привычная тяжесть. Чтобы отогнать ее, Мортимер сделал глубокий вдох и открыл глаза. Он стоял в густом сером тумане, где не было никаких ориентиров, а под ногами похрустывал снег. Нитка на левом запястье превратилась в тонкий витой браслет белого цвета. Добрый знак.

Покрутив головой, Гвин выбрал направление, где ему почудилось слабое притяжение, и двинулся туда. Снег хрустел все громче, но в этом месте, как всегда, не было ни холода, ни пронизывающей мороси от тумана.

По пути Мортимер бегло осмотрел себя. Ходящий по грани был в том же костюме, в котором лег на диван, что тоже вселяло надежду. Правда, в руке оказалась оставленная у входа трость. Набалдашник изменил форму, и в неправильном, искаженном шаре угадывались очертания человеческого черепа.

Громадная сводчатая арка, где клубилась темнота, возникла впереди так неожиданно, точно свалилась с неба. По привычке Мортимер остановился около нее и осторожно коснулся темно-серого камня. Ничего. Ни холода, ни тепла. Оглянувшись, он увидел цепочку собственных следов, теряющуюся в тумане. Гвин смотрел на эту картину несколько секунд, стремясь запечатлеть ее в памяти с мельчайшими деталями, и только после этого шагнул в арку.

Темнота была вязкой, тяжелой и как будто маслянистой на ощупь. Продираясь сквозь нее, Мортимер мысленно радовался, что на грани не было ни вкуса, ни запахов. Даже осязание притуплялось. Он помнил, что чем дальше от входа, тем меньше будет ощущений, а если забраться очень далеко, то начнут исчезать и звуки.

Наконец мрак расступился, и Гвин шагнул в громадный длинный зал с высоким потолком. Он был похож на заброшенный собор, откуда вытащили все скульптуры, а со стен сбили фрески. Откуда-то сверху лился свет, но источника ходящий по грани никогда разглядеть не мог, равно как и запомнить облик этого места в деталях.

Мортимер шел вперед, время от времени посматривая на колонны и маленькую, далекую дверь впереди. Так же, как и около арки, он старался как можно четче запомнить все, что окружало его. Дополнительной деталью становился звук шагов, гулко раскатывавшийся по пустому залу.

Не удержавшись, ходящий по грани закатал правый рукав. Браслет, конечно, был на месте, но морстоун больше не мерцал в такт биению сердца, а горел непрерывным мягким светом.

Добравшись до простой деревянной двери без ручки или замочной скважины, Гвин вновь оглянулся, запоминая зал. Потом снял белый браслет и приложил его к створке. Секунду ничего не происходило, а потом тонко выделанная кожа как будто впиталась в дерево. Колено на миг пронзила резкая боль, но Мортимер устоял на ногах, глядя, как на гладкой поверхности двери медленно появляется серебряная ручка.

Дождавшись, пока ручка полностью примет нужную форму, Мортимер покрепче сжал в руке трость и повернул ее. Дверь распахнулась легко, ходящего по грани словно подтолкнули в спину, и он оказался на детской площадке.

Все в этом месте говорило о том, что оно знавало лучшие дни: турник с хлопьями лупящейся краски, покосившаяся карусель, почти пустая песочница с подгнившим деревянным коробом. Однако Мортимер почти не смотрел по сторонам и шел вперед, туда, где едва слышно скрипели качели.

Элен Райдер, одетая в серый свитер и темную юбку, сидела к нему спиной и раскачивалась на простом деревянном сиденье с двумя цепями. Когда Гвин встал рядом, женщина бросила на него короткий, лишенный интереса взгляд и продолжила качаться. Впереди неясным, искаженным силуэтом темнел какой-то город.

- Вы застряли между жизнью и смертью, Элен, – наконец произнес Мортимер, не глядя на нее.

Несколько секунд клиентка молчала, и ходящий по грани начал опасаться, что она не ответит. Однако та покачала головой.

- Не понимаю, о чем вы.

- Конечно, не понимаете. Ваше тело сейчас в коме, в больнице святой Агнессы. Мое – у меня в кабинете, почти в такой же коме, только искусственной. Я пришел за вами.

Элен опять повернулась к нему, и в ее глазах Мортимер заметил проблеск интереса.

- Кто вы такой?

- Меня зовут Мортимер Гвин. Я пытаюсь помочь людям выкарабкаться с грани между жизнью и смертью… или убеждаю сделать окончательный выбор.

- Я что-то такое смутно помню, – кивнула женщина. – Вас еще называют эджерами… ходящими по грани. Кажется, я говорила об этом с кем-то...

- С вашим мужем, Стивеном.

При упоминании этого имени искорки в глазах Элен стали ярче.

- Да, конечно. Как я могла забыть?

- Потому что вам больно, плохо и одиноко. Грань подстраивается под вас, Элен. Вы не можете решить, куда с нее шагнуть. Поэтому и качаетесь на качелях. Это наглядный символ нерешительности.

- Вы так много об этом знаете.

- Конечно. Вы не первая, кого я пытаюсь вернуть.

- И какая же я по счету? – Элен внимательно смотрела на ходящего по грани, точно хотела убедиться, что он не солжет.

Лгать было ни к чему, задумываться и считать – тоже. Мортимер помнил всех, кого вернул с грани. И тех, кого не сумел – тоже.

- Девятая. Пятерых я вытащил. Троих – нет.

- Не смогли? – с неожиданным участием спросила клиентка.

- Двоих не смог. Один не захотел.

- Как это?

- Решил умереть, и я не сумел отговорить его. А утащить с грани силой не способен никто.

Элен помолчала, потом негромко поинтересовалась:

- Что там, дальше?

- Я могу показать, – Мортимер прекрасно понял, о чем она спрашивает, шагнул вперед и протянул женщине руку.

Поколебавшись, она остановила качели, поднялась и коснулась ладони Гвина. Пальцы ходящего по грани сразу крепко ухватились за руку Элен, а сам он закрыл глаза, вызывая в памяти неясный, но хорошо знакомый образ. Где-то на границе слышимости Мортимер услышал вскрик, но дело было сделано.

Когда мужчина вновь открыл глаза, они с Элен стояли на холме. Внизу, в долине, клубился туман вроде того, который он прошел на пути к арке. А дальше, покуда хватало глаз, расстилался огромный старинный город, обнесенный высоким кованым забором. Над невысокими, максимум в три этажа домами высилась тонкая черная башня, расположенная где-то в центре. Вершина ее терялась в серых облаках.

- Что это?

- Город мертвых. Сюда попадают все умершие. Здесь нет боли, голода, болезней. Простое и приятное посмертие.

- Там живут все мои родные? Все, кто умер?

- Да. Но вы их не найдете.

- Почему? – почти с обидой воскликнула клиентка.

- Это редкая привилегия. И неизвестно, как ее достичь. Говорят, что лучше всего прожить полную, хорошую жизнь.

Закусив губу, женщина смотрела на черепичные крыши, узкие улочки, огоньки в домах. А Мортимер тем временем продолжил:

- Стивен скучает по вам, Элен. Конечно, одного его желания недостаточно для того, чтобы вы вернулись. Решать только вам.

- Что, не будете меня уговаривать? – усмехнулась она.

- Просто замечу, что попасть в Город мертвых вы всегда успеете. А если достойно проведете отпущенное время на той стороне – увидитесь с родными. С мужем, когда придет его час.

- Заманчиво. Вы всех, кого спасали, соблазняли таким предложением?

Элен говорила с наигранной иронией, но ходящий по грани видел в глубине ее глаз облегчение и надежду.

- Спасает не предложение. Я сумел добраться к вам и напомнить о возможности выбора, о том, что вас ждут. Это главное.

- Правда?

- Да. На грани люди часто забывают многое из того, что помнят. Им кажется, что они одни, что жизнь тяжела и неприятна. Если у человека достаточно сил для борьбы, если он обладает сильной волей, то сможет вспомнить. Или просто принять решение жить дальше, а не покорно склонить голову и шагнуть туда, – Гвин указал в сторону железной ограды.

- Значит, ходящие… – начала было Элен, и Мортимер, понимая, какой вопрос она хочет задать, кивнул.

- Да. Мы можем проникать на грань между жизнью и смертью, чтобы отыскивать там других людей. Пробуждать в них воспоминания. Иногда давать силу для того, чтобы продолжать борьбу. Порой пытаться спасти от окружающих опасностей. Двух одинаковых случаев не бывает.

Женщина внимательно выслушала его, а потом сказала:

- Вы и вправду помогли мне вспомнить. Там, на качелях, я совершенно забыла о Стивене. Теперь я понимаю, что нужна ему. Я хочу проснуться. Хочу снова жить.

- Желание – это уже немало, – склонил голову ходящий по грани и шагнул к Элен. – Я помогу вам проснуться.

Мортимер осторожно положил руки ей на плечи, чувствуя под тонким свитером холодное тело. Правда, с каждой секундой холод уходил, уступая место приятному, живому теплу. Их взгляды встретились, и Элен уже не могла оторвать своих глаз от пронзительных серо-голубых.

- Я запомню все это? Город мертвых, то, как вы пришли за мной и вытащили?

- Нет, – честно ответил Гвин. – Будут смутные воспоминания. Быть может, мое лицо покажется вам знакомым, но и только. Живые очень редко помнят, что происходило с ними на грани. А Город мертвых сотрется из вашей памяти до тех пор, пока вы не окажетесь у его ворот.

Звуки его голоса убаюкивали женщину. Но за миг до того, как глаза Элен закрылись, Мортимер послал ей несколько ярких, четких образов. Громадный зал. Дорога. Больничная палата, укутанная ночным сумраком.

На губах Элен возникла слабая улыбка, а потом ее тело истончилось и разлетелось клочьями тумана. Обрывки взлетели вверх, к низким серым небесам, и пропали без следа.

Мортимер бросил последний взгляд на Город мертвых, отвернулся и пошел прочь, глядя под ноги. Он вспоминал путь, что проделал сюда, но в обратном порядке.

Трава уступила место песку детской площадки, который потом непостижимо естественным образом перетек в каменный пол. Только тогда Гвин позволил себе поднять взгляд и осмотреться. Свет больше не лился с потолка, вдоль пути на полу появились свечи, такие же, как в его комнате. Мортимер старался идти медленнее, чтобы случайно не погасить их.

Наконец он добрался до арки с маслянистым мраком. Глядя прямо в клубящуюся черноту, ходящий по грани вызвал в памяти свой кабинет и решительно шагнул вперед. Тело стало удивительно легким, а потом неведомая сила рванула за грудь ледяным крюком, поволокла вперед и вверх…

 

Он открыл глаза в сумерках. Первые секунды голова, тяжелая после препарата, соображала плохо, но потом Мортимер увидел знакомую лепнину на потолке и все вспомнил.

Тело подчинялось с трудом, то и дело накатывала слабость. Гвин спустил ноги с дивана, потом поднялся. Комната слегка покачивалась перед глазами, но усилием воли ему удалось прогнать это ощущение. Осторожно ступая и не зная, как отзовется колено, он прошел к столу, уселся в кресло и посмотрел на часы.

Стрелки показывали четыре часа утра. Самое мерзкое время, когда часто умирают люди. За окном царила предрассветная хмарь, и так же хмуро, несмотря на успешный исход дела, было на душе у ходящего по грани. Всякий раз путешествие туда давалось нелегко.

Со стороны могло показаться, что Гвин и ему подобные могли бы вытаскивать людей с того света пачками. Однако каждое погружение било по организму. Простое человеческое тело не было рассчитано на непрошеный дар и потому быстро изнашивалось. Именно поэтому Мортимер выглядел старше своих лет и не знал, сколько еще путешествий сумеет выдержать.

Воспоминания об отсутствии вкуса и смазанном осязании все еще были слишком сильны. Наступало время обычного для Мортимера ритуала. Он выдвинул ящик стола и достал сигару в стальной гильзе, гильотинку и зажигалку. Из второго ящика появилась небольшая черная шкатулка.

Гвин с наслаждением перекатывал во рту клубы дыма. Сигара всегда помогала поскорее избавиться от «привкуса» грани. Хорошим дополнением к ней был виски, но его время еще не пришло.

Мортимер сидел в постепенно светлеющем кабинете и курил. Когда с сигарой было покончено, он обрезал тлеющий кончик гильотинкой, обмотал оставшуюся часть ниткой из подушки Элен и поднял крышку шкатулки.

Там, в небольших отделениях, лежали окурки, обмотанные нитками. Пять выкуренных полностью, три – наполовину. Все сигары были разных марок, и Мортимер прекрасно помнил вкус каждой. Они были неразрывно связаны с его путешествиями.

Добавив к восьми символам девятый, Гвин убрал коробку обратно в стол и направился к бару в углу кабинета. Налил в бокал виски, потом подошел к окну и полностью поднял штору. Затем подтянул кресло поближе, уселся и стал смотреть на медленно светлеющий город.

Рассвет Мортимер Гвин встретил, с наслаждением вдыхая оставшийся в опустевшем бокале тягучий аромат выдержанного виски. В такие моменты он чувствовал себя как никогда более живым.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 13. Оценка: 3,54 из 5)
Загрузка...