Баллада о порочно бесстрашном эльфе

Нас, эльфов, не бил только ленивый (Господи, благослови лентяев!). А ведь это мы показали миру самые полезные техники выживания. Например, стыринга и свалинга. Это мы, эльфы, научили людей дружить, когда, скуки ради, влезали в их стычки и огребали со всех внезапно объединившихся сторон. Супостаты били нас мечами, булавами, деревенскими вилами и даже дубинами стоеросовыми.

Выручала эльфов только нечеловеческая живучесть. Даже половина эльфо-башки отлично регенерирует. Точно хвост ящерки. Правда, дурных мыслей с каждой регенерацией становится всё меньше, но совсем эльфийский дух не убивается. Так что продолжительность нашей жизни в мирных условиях ого-го какая. Жаль, что мирные условия так ни разу не настали, и мы до сих пор не знаем, сколько это – «ого-го».

Но с появлением пороха чудеса регенерации стали как мёртвому припарка. Был момент, когда нас, эльфов, считай, не осталось. Почесав недогенерированную половину головы, король эльфов Прухомыка Первый пошёл на крайние меры – позволил эльфам блудить с кем попало:

– Братья и сёстры! Я расскажу вам о надёжном способе выживания. Он называется «Ассимиляция».

И рассказал. И показал на практике. И тогда резвости нашей позавидовали даже кролики. Так что те, кто кричит «все эльфы, а я – д’Артаньян», может и не врут. Кругом мы. Как правило, богатые и злые. И тропы наши к человечьим богатствам были потернистее путей к звёздам. К примеру, юный Отшельмик пробирался к нему сквозь непроходимые болота. Впрочем, поведаю эту быль с самого начала.

 

***

Маркиз Едуарт, владелец Болотного форта на стыке трёх королевств и отвратительный образчик рода людского, однажды сделал милость и почил. Благая весть мигом разнеслась по сопредельным землям, ибо многие в округе, за отсутствием законного семени, мнили себя наследниками мало завидной недвижимости и весьма завидного титула. Что ж, генетических экспертиз в те дремучие времена ещё не проводили, а сластолюбие Едуарта и в питании, и не только в нём было общеизвестно.

В те времена эльфы прозябали под покровительством своей королевы Алисии. Узнав о бесхозном форте, она решила облагодетельствовать подданных пусть и захудалым, а всё же имуществом.

– Устроим Большую лотерею с карнавалом и прочими бесчинствами, и пусть повезёт Отшельмику, моему вчерашнему фавориту, – наказала Алисия министру Фипилявищу, который из жадности подрабатывал во дворце и фокусником на половинном окладе.

Красочные гуляния начались следующим утром. Всем пытателям своего счастья раздали лотерейные билеты, велели оставить на них вместо подписи отпечаток большого пальца и сдать в королевскую бухгалтерию. Шутки ради министр-фокусник Фипилявище предварительно написал на обратной стороне каждого билета следующее: «Обязуюсь любое своё имущество оставить в наследство Королевскому Фонду, а до того пожизненно платить двойной подоходный налог».

На грандиозном бизнес-фестивале лотерейный розыгрыш совместили с розыгрышем подданных, втюхивая им втридорога всё, что нельзя сбыть даже за бесценок обычным образом

– На какие глупости не пойдёшь ради титула маркиза, – оправдывали своё мотовство эльфы в ожидании имени счастливчика.

Магическим образом выиграл королевский фаворит-однодневка Отшельмик.

 

Недавние исторические исследования открыли миру страшное – Болотный форт первоначально назывался Болотным острогом. Упекли в него маркиза Едуарта буквально за пустяки. В приговоре так и написано: «За то, что не научился отказывать себе даже в пустяках и баловал себя нещадно». Но титул маркиза с чудесами и прочим подкупом превратил острог в форт, ничего, кроме открытых ворот, в оном не меняя. Одно время Едуарт выбивал себе и должность главного таможенника трёх королевств, но окружённый непроходимыми болотами форт, после сотни пропавших с товарами экспедиций, признали слегка неудобным для таможенных досмотров.

От великих разочарований Едуарт явил собой вызов всем приличиям и блудил на топких берегах налево и направо. Быстро поизносившись, он оставил вредные привычки и сосредоточился на прескверном пристрастии: любовь к жизни как таковой. В безумии страсти он решился обменять даже душу на молодое тело, но душа его, увы, не пользовалась спросом. И тогда маркиз выдумал прехитрое – подсунуть душеторговцам чужую душу в обмен на своё продолжительное небокоптение. Осталось только заманить в Болотный форт кого-то с незамутнённой душой. Едуарт крепко задумался над бесподобным планом.

– Как же заманить неразумных на обед? Что я могу посулить им кроме титула? Да и титул только после смерти переходит к новому хозяину.

И тогда он решил ложно сгинуть. Под диктовку неразборчивого в делах душеторговца маркиз накарябал необычное завещание и распустил слух о своей кончине. Но Едуарта кинули сразу, как только он выправил завещание. Кинули на адову сковороду, где он и поныне скворчит в сменном режиме, ибо сковорода одна, а грешникам несть числа. Но и в аду мирские дела настолько беспокоили маркиза, что он продолжал интриговать, где только возможно.

 

Провожали Отшельмика в Болотный форт с причитающимися ему получасовыми почестями. Министр-фокусник Фипилявище, шутки ради, зачитал на площади предварительный некролог будущему маркизу, в котором приписал Отшельмику кое-какие мелкие добродетели и даже назвал «ярким представителем профсоюза оболтусов».

– Отшельмик – это прекрасный образчик королевских лоботрясов и повес, –– подтвердил профсоюзный босс и назвался учителем Отшельмика.

В последние минуты счастливчик попросил совета у коллег, но королева Алисия велела им помолчать и отпустила экс-фаворита простым королевским кивком.

– Гони лосем! – крикнули из толпы. – Там ещё пара королевств на наш форт зарится.

И толпа радостно заулюлюкала вслед убегающему счастливчику.

 

Первое же болото встретило запыхавшегося Отшельмика изрядным равнодушием. Лишь вонючее желтоватое марево да восторженный визг голодного гнуса манили его к высокому титулу. Юный эльф остановился у первой болотной кочки и минутным молчанием выразил болоту своё глубокое недоумение. Несомненно, он рассчитывал на большее почтение к новому маркизу со стороны угрюмой болотной среды. Но, приняв во внимание повальную некультурность обстановки, Отшельмик решительно шагнул в трясину.

Небывалый энтузиазм и жажда титула мотали Отшельмика по болотам до темна. Жуткое завывания болотного газа и в темноте служило ему природным навигатором. Так что к полуночи он почти целым добрался до суши, на которой под серебряной Луной золотился трухой и лишайником Болотный форт.

Как бы ни хорош был Отшельмик в покоях королевы Алисии, но когда он из последних силёнок выбирался из вязкой вонючей жижи, замаскированный пиявками под аборигена, взор возможного очевидца отвернулся бы от жуткого зрелища, чтобы впериться с мольбой в небеса.

Отдирая на ходу пиявок, Отшельмик влез на мусорный ящик перед фортом и задумался о былом. После мрачных непрух он страсть как любил подумать о чём-нибудь светлом. Набравшись оптимизма, Отшельмик решил вновь предаться судьбе и направился к хлипкой скрипучей двери самого внушительного строения.

Не зная местных правил, Отшельмик решил вскарабкаться на трон маркиза как можно тише. Придя в восторг от своей невесть откуда взявшейся смекалки, он разразился страшным хохотом, который даже лошади приняли бы за ржание. Болотный форт, хранитель пыли, мрака и тишины, конечно, выстоял, но что-то острое в предупредительных целях свалилось Отшельмику на башку, и он решил более не деликатничать.

Решительно толкнув ногой рассохшуюся створку чёрной двери, скрип которой разбудил странные шепотки, он вошёл и застыл на пороге. Запах тлена ударил в тонкий эльфийский нос. Шорохи усилились до угрожающих тонов. Впрочем, такие мелочи не могли смутить героя, с которого до сих пор отваливались пиявки и кровавыми дорожками смачивали каменный пол парадной комнаты. То ли из вежливости, то ли от одиночества, Отшельмик затараторил, словно пристав-оценщик:

– Две картины, пять зеркал в золочёных рамах, кресло с высокой спинкой перед камином. Десять факелов бесхозяйственно прогорают между старыми гобеленами. Стол с двумя приборами. Всё-таки кто-то ждал меня, своего доброго хозяина.

Отшельмик подошёл к креслу, осторожно заглянул за спинку. На широком сиденье сидела субтильная старушка в голубом балахоне и белом чепчике. Она безмятежно вышивала на небольшом полотне розовые сердечки, будто и не слышала, как некто без разрешения шатается по залу.

Желая блеснуть перед глупой прислугой хорошими манерами, Отшельмик громко прокашлялся. Божий одуванчик едва обратил на него внимание. Это сильно озадачило будущего маркиза. На всякий случай Отшельмик отбрякал грязными лаптями ритуальный привет, как его учили в профсоюзе оболтусов. На восьмом антраша он подскользнулся на толстой пиявке и некрасиво упал к ногам старушки. Слепо-глухая тетеря, наконец, услышала его и, оглядев без восхищения, протянула вышивку.

– Завещание, – простуженным басом пояснила она, сползая с кресла.

Отшельмик выхватил бесценный документ и плюхнулся в кресло. На ткани между вышитых сердечек было начертано засохшей кровью зловещее: «Кто три ночи кряду усидит в моём кресле, тот и унаследует титул маркиза. Болотный форт прилагается». Потом дата, подпись, перечень неоплатных заслуг Едуарта перед Отечеством и претензий к нему же.

Эльфу, который собирался просидеть в кресле маркиза многие лета, подобное условие было как ежу котлеты.

– Да я... Да мне... – начал он фантазировать о себе всякие чудеса.

Старуха слушала его заинтересованно, не перебивая. Войдя в раж, Отшельмик опустился до интимных подвигов и планов на будущее:

– Ладно, хватит кокетничать. Мы же знаем, что послезавтра я начну маркизничать налево и направо!

Ему захлопали. Не разбираясь, чьих это лап дело, Отшельмик встал грязными лаптями на бархатное сиденье и в пояс поклонился чувствительной публике. И только в глубоком поклоне увидел такую тьму разнообразных глаз, что упал в кресло, хорошенько скукожившись.

Тут начались визги, поднялся сквозняк, который задул факела и без того почти прогоревшие. В полной темноте всё более отчетливо проявлялась толпа неопознанных сущностей. Возглавлял шайку недобитых тварей старый маркиз Едуарт. Его адово-сковородная смена только что закончилась, а потому мрачное обаяние искрило из всех его культяпок, а харизма разливалась нескончаемым потоком прямо на свиту. Взор же его пылал интригой и завистью.

Фантомный маркиз придвинулся к креслу и принялся под шорох своих безобразно заросших ресниц ощупывать приемника. Остальная чувствительная публика следила за эльфом с нарастающим аппетитом. Закончив пальпацию, маркиз обернулся к старушке и проскрипел:

– Сойдёт?

Старушка, которая вдруг оказалась ведьмой, смотрела на королевского оболтуса с сомнением:

– Какой-то он безрукий. Глянь, как он ногой дверь расчекрыжил. Это ничтожество в нашем заповедном уголке нанесёт вред окружающей среде.

Едуарт ещё раз ощупал окаменевшего от жути Отшельмика и успокоил барышню:

– Да есть у него руки. И даже третья в запасе. Но она невидима и растёт не из того места.

Не обращая внимания на эльфа, они долго дружески скрипели меж собой. Отшельмик легко простил им рассеянность, но, дабы привлечь внимание к своим страданиям, громко икнул. Молодой повеса мастерски владел техникой икоты. Сколько раз он был обласкан благодаря этому пустяшному приёму. Но в этот раз он наикал себе страшное. Маркиз прехитро подмигнул ему и со сталью в голосе проскрипел:

– Ты её вожделел! – и, ткнув в него призрачным пальцем, скинул эльфа на кровавые от пиявок камни пред догорающим огнём в камине. – Ушибся?

Вопрос призрачного маркиза смутил Отшельмика. Он, наконец, заподозрил засаду. Но ещё не дотумкал, что Едуарт решил воплотиться в организм эльфа и жить в нём, поживать, да своё добро проживать. А душу эльфа по обмену отправить на адово-сковородочную смену.

Но случилось то, что даже «сын ошибок трудных», то бишь маркиз Едуарт, не предусмотрел – ведьма полюбила эльфа-оболтуса. Всё-таки третья рука, хоть и невидимая да не с того места растущая – это лишний козырь в большой любви. Такую неприятность невозможно предвидеть.

Из чистой прихоти ведьма воспылала любовью к эльфу, из чистого безумия прогнала Отшельмика в болото и до утра, из чистого раскаяния, резвилась с безутешным Едуартом.

– Не стесняйтесь, гиены, жрите друг друга, – ворчал в такт их скрипу Отшельмик.

Сломленный и буквально во всём разочарованный, он всю ночь просидел на слетевшей с петель двери, так и не рискнув окунуться в болотную жижу, и рыдал не хуже Едуарта. Рыдал о себе, о своей жуткой наречённой, даже о маркизе, мерзком и коварном. Но когда возбуждающий визг болотного гнуса стал особенно пронзительным, взбалмошная ведьма кликнула его, напоила-накормила и поставила вопрос ребром:

– Титул, форт и Большая любовь или мучительная гибель в трясине?

При таком раскладе попытки Отшельмика закосить под матёрого интригана и примирить живую ведьму с фантомным маркизом оказались пустыми.

– Ты с кем тягаться задумал, сопляк? – возмутилась барышня и для верного решения кинула подсказку: – Всякого, кто поперёк моих хотелок пошёл, пиявки в болоте доедают.

Разумное существо, конечно, выбрало бы пиявок. Но эльф с альтернативными интеллектуальными способностями вцепился в титул. И ничего – годами сидел в кресле маркиза, лелея напоротые места.

 

После кончины Отшельмика Болотный форт по договору, составленному министром-фокусником Фипилявищем, на веки вечные отошёл к эльфам. Да, сокровища эльфов поначалу копились крохами, зато сегодня наша «Лига выдающихся стратегов» гребёт их бульдозерами.

Ибо нефик было нас, эльфов, порохом изводить.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 24. Оценка: 4,21 из 5)
Загрузка...