Жизнь из печи


 

Близилась полночь. Небольшое, затерянное среди полей, село накрыла непроглядная мгла. Казалось, что сама природа отдыхает в ночной прохладе. Вдруг, в одном из покосившихся домиков, тихонько скрипнула входная дверь. Из избы выскользнула темная фигура и быстро метнулась к раскрытому окошку. Убедившись, что ее никто не видит, знахарка хрипловатым голосом спросила со двора:

- Кто у тебя, кума, в избе?

- Я, кумушка, Алена! - послышался из дома дрожащий женский голос, срывающийся на плач.

- Более никого? - строго спросила через окно пришедшая.

- Не ода, куманька, я! Ох не одна! - ответила из избы молодая женщина, - прицепилось ко мне горе горькое, сухотка, поганая! - прозвучал тихий вздох.

- Так ты ее, кума, выкинь ко мне! - медленно, нараспев, протянула ведунья, давая совет молодице.

- Рада бы бросить, - Алена тяжело вздохнула еще раз, - да не могу.

- Почему? - колдунья встала на цыпочки, пытаясь заглянуть в окошко.

- Если выкину ее, поганую, то и дете-чадо придется выкинуть! Она в нем сидит! - молодая мать в отчаянии всхлипнула. Старушка на мгновенье замолчала, словно задумавшись переступила с ноги на ногу. - Да ты его, дете-то, запеки в печи, она и выйдет из него! - услышала Аленушка совет со двора.

Женщина побледнела. Трясущимися руками она взяла спящего младенца и быстро обмазала его тестом, оставив свободным только рот и ноздри. Ребенок открыл слипшиеся ото сна глаза и громко расплакался. Молодица бросила быстрый взгляд на раскрытое окошко. Там, в темноте, показалось бледное морщинистое лицо старицы Мотри. Ведунья, не сводя глаз с молодой матери, насупила редкие брови, явно давая понять, что время пришло. Алена аккуратно положила покрытое ржаным тестом дитятко на хлебную лопату и дрожа от страха всем телом отправила любимую кровинушку в теплую печь. Малыш затих. Знахарка встрепенулась и быстрым движением, подобрав подол длинной юбки, резво бросилась от окна. Оббежав вокруг дома, Мотря вновь остановилась у оконца:

- А что ты, кума, делаешь? - старица с интересом воззрилась вглубь дома.

- Сухотку запекаю! - откликнулась молодая мать.

- Да ты, куманька, гляди Алешку не запеки! - прошамкала беззубым ртом колдунья.

- И Алешку не пожалею, лишь бы ее, лиходейку, изжить, - слезы потекли по раскрасневшимся девичьим щекам.

- Ее запекай, а Алешку мне продай! - ведунья протянула в дом худую жилистую руку. На ладони лежали три медные копейки.

Женщина вытащила ребенка из печи и отдала в руки знахарке. Из теста послышался тихий плач. Старушка покрепче прижала к себе младенца и удалилась прочь. Долго еще Алена вглядывалась в темноту, заливаясь горькими слезами.

До самого утра молодая мать и глаз не сомкнула, все про Алешку думала. Доживет ли сыночек до утренней зари? Старица Мотря сказала:

- Если твой Алешка ночь переживет - здоровым сделается!

Алена подняла глаза и взглянула на горизонт. Там, вдалеке, показалась светлая полоса. Вот уже и солнечный диск, медленно поднимаясь из-за зеленого холма, одарил землю ласковыми теплыми лучами. На селе закричали петухи, поднимая жителей ото сна.

- Ну, где же она? - молодая женщина выбежала во двор, с нетерпением дожидаясь возвращения колдуньи с ребенком. Старушка Мотря обещалась появится с первыми лучами. "Может что-то пошло не так?" - волновалась Аленушка. "Вдруг запекание не помогло?" Молодица нервно прошлась по двору, заламывая руки от тревоги. В сарае замычала корова, напоминая хозяйке, что время дойки пришло, пора за работу браться. Молодая мать еще раз подняла полные слез голубые глаза на сельскую дорогу. "Не души!" - женщина тяжело вздохнула. Сердце защемило в груди, в предчувствии плохого. Не в силах дольше ждать она бросилась со двора к дому местной знахарки. Алена быстро бежала по пыльной широкой тропе, спотыкаясь и разбивая в кровь босые ноги. Добежав до околицы молодица, запыхавшаяся от бега, на мгновенье остановилась, чтобы перевести дух. Она поправила растрепавшиеся на ветру русые волосы и медленно, с тревогой в душе, приблизилась к не большому бревенчатому срубу. Сердечко бешено стучало, оно, словно раненая птица, рвалось из груди. "Не заперто!" - удивленно приподняла густые черные брови молодая мать, увидев настеж распахнутую дверь. Шагнув в дом Алена обомлела, побелела, словно полотно. Не зная что ей делать молодица схватилась за голову и стала кидаться из комнаты в комнату.

- Обманула! - сквозь слезы кричала она. - Украла! - металась по дому Алена, словно раненый зверь. Изба оказалась пуста. Ни пожитков, ни знахарки, ни дитяти здесь не было.

- Ух, ведьма проклятая! - взвыла Аленушка. Женщина, в отчаянии, медленно опустилась на пол и тихонько заплакала от бессилия, понимая, что родную кровинушку больше никогда не увидит.

- Сама виновата, - твердила она, утирая слезы, которые не останавливаясь ручейками стекали по раскрасневшимся опухшим щекам, - сама отдала! - терзала себя Алена.

"Продала!" - вдруг пронеслось в женской голове.

- А ведь и правда, продала, - вспомнила убитая горем мать злополучный обряд, - за три копейки!

Алена, быстрым движением, вытащила из-за пояса три медяка и со злостью отшвырнула от себя монеты. Копейки со звоном ударились о деревянный пол и покатились в разные стороны, сверкая и переливаясь в лучах летнего солнышка. Женщина как завороженная следила за блестящими кругляшками, которые неожиданно, прямо на глазах у застывшей Алены, растворились в воздухе.

Прошло много лет. На широкой сельской дороге появился белокурый юноша с узелком в руках. Путник, оглядываясь по сторонам, словно выискивая что-то взглядом, остановился возле одного из домов.

- Здравствуй, хозяюшка, - обратился парень к суетившейся во дворе женщине.

Селянка, оторванная от домашних хлопот, вздрогнула при звуке приятного мужского голоса. Она развешивала постиранное белье и не заметила как ко двору приблизился незнакомец. Обернувшись, Алена встретилась взглядом с незваным гостем и чуть не лишилась чувств. "Надо же" - пронеслось в ее голове, - "до чего на Захара похож!" - вспомнила Аленушка покойного мужа. Те же волосы, те же глаза, словно два бездонных голубых озера. "Этого не может быть!" - женщина не мигающим взглядом смотрела на пришедшего. Захара ведь уже лет двадцать как в живых нет. Как только Алешка, сыночек, сгинул, так и Захара следом за дитятком любимым не стало. Алена тряхнула головой, отгоняя от себя нахлынувшие воспоминания. Она приветливо улыбнулась и шагнула на встречу юноше.

- Доброго здоровьица! - Алена убрала под косынку прядь не послушных русых волос.

- Мне бы, хозяюшка, водицы напиться! - незваный гость открыл калитку и без приглашения шагнул во двор.

Женщина опрометью бросилась в дом. Уже через мгновенье Алена появилась во дворе, держа в руках кружку с водой.

- Куда путь держите? - глаза хозяйки засветились любопытством. Не зная почему, но ей было важно услышать ответ. Алена протянула кружку юноше.

- Спасибо большое! - путник утолил жажду. - Хороша водица! - незнакомец вытер губы рукавом холщовой рубахи. - Возвращаюсь я, хозяюшка, домой, в родные края, - юноша улыбнулся Алене, обнажив белые ровные зубы, - я ведь родом из этого села, здесь родился! - незваный гость обвел взглядом бревенчатые домики, покосившиеся от времени заборы. Взглянул в любопытные лица селян, собравшихся возле Алениной калитки. Люди с интересом разглядывали чужака.

- А ты кто таков будешь? - окликнул юношу сухенький старичок с косматой бородой. - Всю жизнь тут живу, а тебя, милок, чегой-то не припомню, - дедок задумчиво почесал макушку, явно пытаясь вспомнить незваного гостя.

- Давно это было, - медленно протянул парень, давая ответ собравшимся, - почитай двадцать лет прошло, - юноша тряхнул белокурой головой.

- Все одно не помню! - не унимался старик.

- Не мудрено, что не помните, - незнакомец приблизился к толпе и одарил окружающих лучезарной улыбкой, - я ведь как родился, так бабка моя меня и увезла! - пояснил путник. Он низко поклонился Алене, поблагодарив женщину за гостеприимство и быстро вышел прочь со двора.

- А как бабку твою звать? - услышал парень за спиной голос селянина.

- Мотря! - не оборачиваясь, на ходу, бросил паренек.

Люди ахнули и тихо перешептываясь между собой обратили взоры на застывшую Алену. Женщина молча стояла, глядя вслед удаляющемуся юноше.

- Алешенька, - тихо прошептала она, - сыночек, - слезы навернулись на глаза. - Неужто он?! - не могла поверить в произошедшее Аленушка.

Женщина, за столько лет, уже свыклась с мыслью, что сыночка она больше никогда не увидит. Да и односельчане поговаривали, что верно Алешка помер, не пережил обряда, вот и сбежала колдунья из села. Алена хотела броситься вдогонку за родной кровинушкой, но ноги стали словно ватные. Не в силах сделать ни шага, женщина пошатнулась и тут же рухнула без сознания наземь.

Очнувшись, взволнованная мать судорожно всматривалась в лица собравшихся, пытаясь понять ни сон ли все это. Алена схватила за руку деда Митрофана:

- Дядька, Митрофан, - женщина с тревогой огляделась по сторонам. Не найдя в толпе Алешу она всхлипнула, - где мой сыночек? - слезы сами по себе потекли по щекам, боясь вновь потерять найденного сына.

- Не боись, - дед Митрофан помог Алене подняться с земли. Он ласково погладил ее по голове, пытаясь успокоить, - здесь твой Алешка, в ведьмином доме жить будет! - заключил дедок, улыбнувшись заплаканной женщине.

На утро село проснулось от топота конских копыт. Все вокруг посерело от поднятой в воздух пыли. Алена испуганно выглянула из окна.

- Татары! - ахнула побледневшая женщина.

Несущиеся по сельским улочкам кони, запрокидывая головы, ржали и вставали на дыбы. Затянутые кожаными кушаками халаты всадников, твердо сидящих в седлах, развивались на ветру. Снова шли татары на Русь. В разные стороны разлетались зажигательные стрелы, впиваясь остриями в крыши бревенчатых срубов. В воздух взвился едкий черный дым. Пламя по-очереди охватывало хлипкие строения. Из горящих домов на улицу выбегали заспанные жители. Не понимая что происходит, люди растерянно крутили головой в разные стороны и тут же падали, как подкошенные, кто-то сраженный вражеской стрелой, кто-то пойманный накинутой веревкой. Под громкое улюлюканье враге селяне разбегались кто куда, отчаянно пытаясь спрятаться от нависшей угрозы.

Вдруг, посреди этого хаоса, появился белокурый юноша в просторной холщовой рубахе. Светлые кудри упали на его высокий чистый лоб. Голубые глаза с ненавистью смотрели на врага. В Алешу отовсюду, словно жужжащим роем, полетели стрелы. Парень остался невредим, ни одна стрела не смогла поразить его. Острия со звоном ударялись о тело и тут же отлетали от него, не оставив ни царапины. Не остановилось вражеское полчище. В лучах восходящего солнца сверкнула сталь поднятых ятаганов. Татары плотным кольцом окружили богатыря. Немного вперед, на вороном коне, выехал военоначальник. Он взмахнул кривой саблей, отдавая приказ воинам:

- Убить!

Не сдвинулся с места Алеша, ни один мускул не дрогнул на его лице. Размахивая ятаганами, захватчики бросились на русского витязя, пытаясь изрубить его на куски. К удивлению татар юноша оказался не уязвим. Клинки, с размаху, ударялись о грудь и плечи воина и тут же сломанные падали наземь. В ужасе всадники покидали оружие и бросились наутек, не обращая внимания на призывы хана остаться и схватить неверного. Оставшись один на один с русским богатырем, вражеский воевода процедил сквозь зубы:

- Убить не сумел, так живым возьму!

Тут же в воздухе просвистел вражеский хлыст. Словно ядовитая змея он обвил шею Алеши. Схватил юноша хлыст, сдавливающий его горло, сильной рукой и потянул на себя. Притянул к себе воин супостата поганого вместе с конем и поднял над головой. Заизвивался в седле татарский хан, взмолился:

- Пожалей, - говорит, - не губи!

В ответ услыхал:

- А ты, хан, людей православных жалел?

Не дожидаясь ответа раскрутил Алеша коня вместе со всадником над своей головой и отбросил от себя со всей силы. Улетел супостат далеко за пределы села, далеко за реки глубокие, за горы высокие.

Все вокруг стало тихо. Поднятая до самого неба, копытами вражеских лошадей, пыль осела. Солнышко ярко светило на голубом небосклоне. Только горящие избы указывали на то, что здесь совсем недавно прошло полчище татар. Люди постепенно стали покидать свои убежища, где прятались от вражеского ига. Народ радостно обступил своего героя:

- Ай да Алешка! - раздавались благодарственные возгласы селян.

- Ай да молодец! - хвалили местные своего спасителя.

Вперед вышел дед Митрофан и низко поклонился юноше:

- Благодарствуем тебе, мил человек! старик выпрямился и с любопытством заглянул в бездонные голубые глаза парня, - позволь спросить откуда в тебе сила такая? - дедок, не скрывая восхищения, рассматривал героя.

- Меня бабка моя, Мотря, еще в младенчестве закалила словно сталь, - простодушно ответил юноша, - обряд надо мной старинный провела, - Алеша обвел взглядом собравшихся. - Сказывала она мне, что родился я совсем слабым, больным. Так она взялась мне помочь. Выходила меня. Богатырем не уязвимым вырастила. Так что, - улыбнулся парень, - меня теперь ни огонь не берет, ни сталь не ранит!

Алеша взглянул на разорванную в бою рубаху, тихо вздохнул, а затем продолжил свой рассказ:

- Мотря меня от родной матери забрала, для того, чтобы я село свое родное от супостата защитил, когда время придет! - молвил юноша. Он быстрым взглядом обвел собравшихся, - а где же матушка моя? - встрепенулся Алеша, - где Алена?

Сердце защемило в груди, предчувствуя беду. Юноша расталкивая селян бросился к материнскому дому.

Покосившуюся избушку со всех сторон охватил жаркий огонь. Языки пламени уже добрались до крыши, разбрасывая в разные стороны горячие искры. Алеша не раздумывая шагнул в полыхающий дом. Люди ахнули. Уже через мгновенье юноша вынес из избы на руках свою мать.

- И правда в огне не горит! - сказал дед Митрофан. - Стало быть не перевелись на Руси настоящие богатыри!