Раскаяние


Он смотрел на мир раскинувшийся перед его взором: безграничные леса эльфов, неприступные цитадели гномов, царства вампиров, моря русалок. Бесконечно можно перечислять владения различных рас этого по истине прекрасного мира под названием Эра. Круглая пластина с горой в центре, чья вершина терялась в белых облаках, два исполинских столба, что находились по разные стороны от нее, держали на себе нимб, по рассказам охватывающий весь круг, от края до края, но виден он был лишь самим богам.

Сейчас, Раскаяние, так звали мальчишку, на всеобщем языке, наблюдал за восстающим из пепла миром, заглядывая своим небесным взором в самые крайние уголки своей родной реальности. Боги имели свойства меняться в этом по истине странном мире, великие маги, рожденные самой твердыней этой земли, свергали их, сменяя бесконечное правление затвердевших умов. Это было не в первый раз, и как чувствовал Раскаяние, далеко не в последний. Его родители враждовали между собой, держась обеими руками за Великие столбы, стоящие по разные стороны от горы Олицетворения, на самых краях, где кончалась земля, и начиналось великое Ничто, весьма нелепое название для столь странного места. Никому из магов еще не удавалось заглянуть за пределы Великих столбов, и посему тьму за их плечами звали Ничем.

В конец обезумевшие от власти и ненависти друг к другу, Бесконечность и Время едва не разрушили твердь всего мироздания, тогда-то и вмешались маги, и началась кровавая война, в которой пришлось поучаствовать и его брату, и сестре. Никто не спрашивал их мнения, они просто были обязаны защитить свою крепость от посягательств, они хотели договорится с новыми Богами, но те сочли их лишь угрозой. И вот пару часов назад прозвучал страшный приговор: «По сему, вышеупомянутые приговариваются к посмертной ссылке на Землю». Детей богов нельзя было просто убить, да и умереть они не могли, для этого им самим нужно было нарушить законы самого бытия, но никто из них не опустился до такого, а потому все трое, приговорены к ссылке.

Глаза цвета дымчатого топаза наполнились слезами всех тех, кто сейчас оплакивал своих близких погибших в бою, кто раскаивался за свои поступки, кто просто просил прощения, и желал все вернуть на свои места. Но ничего нельзя было поменять, этот мир сделал свой выбор, и увы он был не в их пользу. Раскаяние стер ладонями с щек мокрые дорожки за мгновение, как к нему подошла сестра.

- Даэри, у нас осталась всего пара дней, не поможешь мне прибрать наши покои немного, не хочу возвращаться в заваленные хламом комнаты…

- Ты веришь в наше возвращение, сестра?

Ее изумрудные глаза, словно два драгоценных камня блеснули в свете заходящего солнца. Она знала куда больше, чем хотела сказать, он видел это в ее потускневшем взоре, и неловком движении рукой. Ненависть (имя его сестры на всеобщем языке) никогда не делала, что-то зря, даже если это было простым мановением руки, и потому, такое простое движение, как стряхивание несуществующей пыли, с полов шелковой юбки, выдавало ее с потрохами.

- Что бы ты хотел сделать на прощание? – наконец, сорвалось с ее губ.

Даэри замер, тяжелая мысль, тяготившая его последние пару недель, сформировалась в цель. Зоркий взгляд изумрудных глаз пронзил его, вытаскивая всю сущность наружу, она уже знала ответ, но не осмеливалась произносить его раньше хозяина столь странной мысли.

- Хочу найти ее.

- Нам не положено любить людей.

- Она и не человек вовсе.

- Ты знаешь, о чем я.

Печальный взгляд, глаз полных слез поднялся, встречаясь с нежным взглядом сестры. Она любила его как никто другой, ее забота и ласка были самым прекрасным в его жизни, до того момента, как к ним забрела потерявшаяся в лесах лань.

 

Леса подле их массивного замка были густы и непроглядны, и огромный невидимый магический купол скрывал их от ненужных взоров. Даже мудрейшие из мудрейших не смогли найти тропы ведущей к замку Древних, Ненависть ежегодно обновляла печати, меняя языки написания и даже саму основу магии. Все, что можно было увидеть в пределах купола было создано ей: невиданные прежде зверьки, реки цвета зрелого апельсина, и даже стеклянные деревья. По всему миру ходили легенды о сотворенных ею, но рассказ сейчас не о том.

Раскаяние по привычке вышел после завтрака на прогулку, пробираясь по излюбленным тропам, разыскивая все новые места, что сестра создавала для его развлечения. Это была их игра, она создает что-то новое, и его задачей в течении дня найти это, после чего следовала награда в виде домашней стряпни, или чтения книг вместе. Сегодня она обещала что-то грандиозное, то чего прежде он не видел, и с присущей для его возраста (относительно сестры и брата он был ребенком), манией, он кинулся искать обновления.

Не прошло и пары часов блуждания по лесу, как вдалеке замаячил яркий бирюзовый свет. Такого раньше точно не было, голубоватое свечение манило к себе, словно завороженный он медленно брел в его сторону. Только его нога ступила на открытую местность, как пред ним предстало озеро, неземной красоты. Вода была кристально чистой, голубовато-бирюзового оттенка, с глубин поднимались вверх зеленые огоньки, зависнув на пару секунд над гладью воды, исчезали. Если сейчас это выглядит настолько прекрасно, то какого же будет увидеть это после заката. Даэри прикрыл глаза, вспоминая свой путь, чтобы точно иметь возможность вернуться, сестра никогда не давала ему подсказок, а посему он мог надеться только на свою память.

Вдалеке послышался раскат грома, похоже вечернюю прогулку придется отменить, с сожалением отметил мальчишка. Взгляд еще раз прошелся по представшей перед ним картиной, запоминая каждую мелочь. Конечно, он мог надавить на жалость, и тогда Лаирен откроет ему тропинку к этому месту, но уступать не хотелось. Он был в состоянии запомнить столь несложный путь, и стараясь не сбиться с тропы, которую сам же и проложил, Раскаяние направился обратно.

Раздался еще один раскат грома, оповещающий о приближении коварного явления природы. Едва смолк последний скрежет, как мальчишка услышал едва уловимое цоканье копыт. Не успев отойти далеко, Раскаяние вмиг вернулся к берегу, недалеко от него, буквально в сотне метров, упала лань. Обычная, ничем не примечательная лань, такие не водятся в их зачарованном лесу. Как она сюда попала вообще? Хотя, Ненависть что-то говорила о том, что только разумные не могут найти их место обитания, а звери и прочая живность спокойно может пересекать границы.

Осторожно, стараясь не спугнуть и без того перепуганное животное, Даэри направился к лани. Она безуспешно пыталась встать на трясущиеся тонкие ноги.

- Успокойся – как можно более тихо и нежно произнес он.

Лань навострила уши, резко поворачиваясь к нему мордой, она едва не упала вперед. Ее большие испуганные глаза смотрели прямо на него, видно было, что животное готово в любой момент сорваться и броситься бежать, и только слабость была ей преградой.

- Прошу тебя, не бойся, - он подступал все ближе.

Лань всем телом прижалась к земле, словно пытаясь скрыться в ее нутре.

- Я хочу помочь тебе.

Раскаяние перешел на всеобщий язык, чтобы голос звучал более мягко, было видно, что это помогло, так как лань перестала трястись, и приблизила мордочку, к его протянутой руке. Холодный нос коснулся ладони, и тут же отпрянул. Она больше не боялась его, но доверие все еще было под сомнением. Ее глаза были на удивление умны, и… Они были чистого голубого цвета, без каких-либо примесей. С роду он не видел таких глаз у ланей, они были словно человеческие. Два больших озера. Куда красивее всего, что создавала Лаирен.

Даэри подошел ближе, лань мелко дрожала, словно человек от озноба. Рука мальчишки легла на гладкую спину, ему понадобилась пара секунд, чтобы понять, что с ней творится что-то неладное. Нужно было звать сестру. Раздался еще один раскат грома, заглушая все его мысли. Лань вздрогнула, и резко поднялась, ноги заходили ходуном, отказываясь держать хозяйку, и она повалилась навзничь.

Ненависть не заставила себя ждать. Она возникла из неоткуда, ее взор тут же пал на бедное животное. Произнеся заклинание, из своего арсенала Лаирен провела рукой над лежащей ланью, стараясь не повредить ей своей ворожбой. В глазах блеснуло удивление, но женщина не повела и бровью. Раскаяние все так же стоял на своем месте, не в силах сдвинутся, он ждал.

- Все с ней хорошо. Только лишь переутомление. Ее нужно накормить, и дать поспать.

Раскаяние не сдержал облегченный вздох, щеки слегка покрыл румянец, от столь эмоциональной реакции на страдание животного. Им были не присущи такие яркие эмоции, переживать за кого-то отдельного было равносильно перевешивать чашу весов равновесия на одну лишь сторону, что делать было весьма опасно.

- Наэ, Риа - отнесите девочку в дом.

Из леса появилось два странных создания, столь любимых Лаирен. Больше они походили на деревья, но когда начинали двигаться, то тут же превращались на глазах в гибких девушек, только что с корой вместо кожи, и ветками вместо конечностей. Она аккуратно подняли лань, и скрылись в чаще.

- Девочку?

Ненависть внимательно смотрела на брата, но похоже тот и правда не понимал, не чувствовал. Пусть будет так, лучше ему узнать самому, либо не знать вовсе, судьба сама распорядится.

- Для столь крупной особи, у нее нет рогов, а посему это самка.

Просто объяснила она, мальчишка был сам слишком напуган, чего видимо не замечал, но от ее взора это не скрылось. Нельзя было дать ему погрузиться в пучину эмоций, это плохо кончиться.

- Пора домой. Ты выполнил задание, и я приготовлю тебе, все что ты захочешь.

Улыбка расцвела на вечно печальном лице, смягчая и без того мягкие черты лица. Мальчишка радостно кинулся в чащу, позабыв на время о несчастье. Взгляд женщины устремился на едва различимую тропинку вдалеке, по нему тянулся неприкрытый ничем след, такому нечего делать в пределах их замка. Нужно поскорее вылечить заблудшую к ним лань, и отправить ее восвояси. Слишком сильный след настоящей ненависти вился за ней, видимо он гнал ее все дальше, не давая и минуты отдыха. Зачарованный лес мог спрятать ее от любого преследования, учитывая, что сама истинная ненависть жила в его пределах. Но именно это и могло стать прорехой в столь идеальной защите. Ненависть преумножает ненависть, и это могло разрушить любое заклятие, допускать этого было нельзя.

Женщина тяжело вздохнула, и услышав вдалеке недовольные возгласы мальчишки, последовала за ним. Она не готова терять своего брата, из-за такой глупости.

 

Раскаяние долго ходил вокруг комнаты, куда привели лань. Он пытался сделать вид, что его это не сильно интересует, но было что-то в этой лани такое – голубые глаза – от чего он не мог так просто отказаться. Его увертки, и причины были настолько глупы, что Жестокость едва ли не в открытую смеялся, только гневные взгляды старшей сестры были намного красноречивее любых описаний его самой жуткой смерти, а потому он просто наблюдал со стороны, прыская в кулак.

- Жить будет – только и произнесла Ненависть, покидая комнату лани.

Раскаяние сидевший неподалеку в большом кресле, делая вид, что он сильно увлечен чтением, заметно вздохнул с облегчением, вновь краснея, понимая насколько глупо выдает себя, вот уже который раз за день.

- Иди спать.

Даэри хотел было возразить, но увидев усталый взгляд сестры, лишь чопорно попрощался, и скрылся в своих покоях.

Сон долго не шел к нему, странные образы мелькали в его сознании не давая успокоиться. Пыточные залы, столы зелье варения, тысячи пробирок в стеклянных шкафах – все это сменяло друг друга, не давая рассмотреть себя внимательнее. Постепенно изможденный тяжкими мыслями разум поддался, и Раскаяние погрузился в мир снов, не менее мрачных, чем его мысли.

 

Что-то тяжелое придавило часть одеяла, не позволяя мальчишке накрыться полностью. Он поерзал пару минут в попытках натянуть на себя сопротивляющееся одеяло, но все оказалось тщетно. Недовольно что-то бурча себе под нос, Раскаяние открыл глаза, медленно поднимаясь на кровати. Рядом с ним лежала девчушка, лет семи восьми, совсем еще ребенок. Человеческий, судя по всему. Мозг постепенно переваривал полученную информацию, и едва не вскрикнув от неожиданности, Даэри соскочил с кровати. Девочка распахнула глаза цвета неба, и что-то щелкнуло внутри в этот момент. Лань. Раскаяние не мог поверить, что смотрит сейчас в глаза той самой лани, было в этом что-то неправильное, странное даже по меркам этого мира. Не существовало оборотней, что могли превращаться в парнокопытных, да и вообще во многих существующих животных, закладами для перевоплощений были как правило волки, лисы, вороны и ястребы. И только самые могущественные маги, могли принимать форму львов. Кто мог сотворить нечто подобное? Превратить человека в лань?

В голубых глазах плескался страх, было видно, одно неловкое движение и девчушка расплачется. Раскаяние замер, не зная, что делать. Хотелось позвать сестру, но что-то останавливало его, словно судьба, нагрянувшая из неоткуда показала свои карты. Он все смотрел на девочку, внутри все замирало и начинало танцевать одновременно, никогда в жизни он не испытывал подобных чувств.

- Кто ты? – дрожащий голос заполнил тишину.

Даэри замешкался, не зная, как лучше ответить.

- Я тот, кто нашел тебя в лесу, я хочу помочь тебе.

Ничего лучше придумать он не мог, как в принципе и сказать в лоб, что он дитя богов тоже.

Девочка села на кровати, потирая глаза кулачками. Это смотрелось так умилительно, что Раскаяние не смог сдержать улыбки.

- Вот ты где.

Голос сестры обрушился словно шторм на дрейфующую в море лодку. Ненависть чувствовала атмосферу наполнившую комнату, допускать этого было нельзя ни в коем случае. Нужно избавиться от девочки, пока не стало слишком поздно, но она понимала, что так просто от нее не отделаться, учитывая настроения брата.

- Как это так? – вопрошающий взгляд застал Лаирен врасплох.

Им не нужно было лишних слов, она и так поняла в чем именно заключается вопрос Раскаяния. Но к сожалению, она и сама не знала ответа: кто мог так заколдовать девочку. С этим придётся повозиться, и это расстраивало ее, хотелось разобраться с этим как можно быстрее.

- Выйди, я попробую поговорить с ней, да и в магии разбираюсь многим лучше тебя. Завтрак готов, побудь пока в компании брата.

Раскаяние собирался возразить, что было в первые за все время их совместного проживания, и это не на шутку испугало женщину, привыкшую к полному послушанию брата. В нем начали зарождаться чувства, которых быть не должно, особенно к смертной девочке. Даэри сам не ожидал, что захочет воспрепятствовать сестре, но что-то внутри взбунтовалось, не давало оставить эту маленькую девочку наедине с Лаирен. Его взгляд встретился с встревоженным взглядом «лани» и что-то щелкнуло внутри.

- Я тоже хочу помочь, мне уже недостаточно много лет, чтобы я был полезен, могу напомнить, что я прочел не менее одной трети нашей библиотеки.

Жестокость возник в проеме, довольно оскалившись, его хитрый взгляд скользнул по окаменевшему лицу сестры.

- Наш мальчик вырос, думаю скоро и на него падет преображение.

Женщина сжала губы настолько сильно, что они побелели, ей не хотелось, чтобы маленький брат так быстро поддался взрослению. Да, Жестокости понадобилось куда меньше времени, но и нельзя было сравнивать их характеры.

- Не печалься так уж сильно, сестрицы.

- Выйди – холодно бросила она в сторону двери.

Жестокость хохотнул и скрылся, растворившись во тьме коридора. Раскаяние дрогнул под тяжелым взглядом сестры, но не отступился.

- Хорошо, мы обсудим это вместе, но только после того как все отобедаем.

 

Не прошло и часа, как они вновь собрались в спальне Даэри. Все это время девочка рассматривала обстановку, в которую попала: этот огромный замок, малочисленную прислугу, состоящую целиком и полностью и искусственных созданий Лаирен, этих троих, что говорили слишком трудным языком, словно и не знали о переменах, творившихся за их окнами. Многих слов она и вовсе не понимала, так уже давно никто не говорил. Но этот мальчик, что казалось был ненамного старше нее, в его глазах было что-то такое, возвышенное, рядом с ним она чувствовала себя как никогда спокойно. Не нужно было никуда бежать, нечего было боятся. Ей хотелось прикоснутся к его щеке, проверить не кукла ли он, слишком уж бледная и идеальная кожа была у мальчика, которого эта женщина называла Даэри.

В чем он может раскаиваться?

Тебя спасет лишь осознание собственных грехов, и раскаяние в них. Звучали странные слова в ее голове. В чем должен раскаяться ребенок?

Ненависть с некоторой долей неприязни смотрела на девочку, что, усевшись на край кровати, все ближе, кажется даже не осознано, пододвигалась к Даэри, расположившемуся в большом кресле. А он смотрел на нее, не способный понять в чем дело. Горько и больно. В этой девочке таилась ловушка, искусно созданная каким-то магом, но Раскаяние не готов был этого принять, и женщина понимала почему. Кто-то специально, а может и случайно подобрал нужный ключ, который сразу же нашел свою скважину.

- Чары, что наложены на тебе, распознать их я смогла. Магия святой церкви, что отрицает существование детей богов.

Девочка не понимала ее, большие глаза испуганно взирали на высокую женщину, в глазах которой было столько ненависти, что ее имя уже не казалось таким странным.

- Как твое имя? – подал голос Раскаяние.

Ему казалось, что именно с этого стоило бы начать разговор, тем более с ребенком. Доверие такого милого существа можно было завоевать и обычным разговором, без мнимых угроз, и тем более страшных взглядов. Пугать ребенка глупо, чем сильнее его страх, тем меньше вероятность, что он вообще что-либо расскажет. Казалось бы, воспитавшая двоих детей, Ненависть, должна была это понимать, но почему-то поступала совершенно иначе. Что творилось с сестрой?

- Каариэль.

Окончание «–эль» не давали просто так. Ненависть передернуло. Черт! Еще не хватало тут эльфов! Но девочка не была похожа на эльфийку. Тогда это могло значить только одно – девочка из эльфийского поселения, «каар» - проклятая, ребенок родившийся от союза эльфов, но не ставшая одной из них.

Проклятые дети рождались у пар, которые были потомками когда-то канувших во тьму светлых эльфов. Оставалось только искренне ей посочувствовать, таких детей пытались «исцелить». Нашлось не мало магов, готовых ставить эксперименты на неудавшихся потомках самих эльфов!

- Почему я должна раскаяться?

Вопрос прозвучал из ее уст неожиданно, при этом отвечая на все вопросы самой Лаирен. Вот как она смогла пробраться в сады, вот почему была в виде лани, вот почему за считанные часы прониклась доверием к младшему брату! Святые братья верили в чистоту души, особенно свихнувшиеся белые маги, таких совет немедленно изгонял, но никогда не казнил, это было против их веры. Они верили, что проклятых детей можно было вылечить, но они должны раскаяться в грехах своих предков. Естественно детям никто не рассказывал, что за грехи были совершенны их праотцами, в этом и состоял акт очищения. Они должны были сами прийти к ответам, и очиститься перед богами, скинуть бренную людскую оболочку, и вновь стать эльфами.

Вся неприязнь улетучилась из Лаирен. Ничего не сказав, она встала со стула, и слегка пошатываясь покинула комнату, оставляя брата наедине с этой девчушкой. Уже ничего не поделаешь, сама судьба привела ее сюда, а значит даже она, первый ребенок богов, не способна что-либо сделать.

- Проклятье – сдавленно ругнулась женщина, скрываясь за массивными дверями своих покоев.

 

Каариэль громко смеялась, убегая и прячась от Даэри, среди массивных стволов деревьев. Не один день потребовался на то, чтобы девочка смогла вновь хотя бы улыбнуться, ее превращение в лань больше не повторялось, но только благодаря Ненависти. Женщина смогла найти противоядие против отравы, которой на протяжении нескольких лет поили девочку. Вряд ли они сами предполагали, что их «исцеляющие» зелья возымеют столь странный эффект на организм ребенка.

Лань – была священным животным светлых эльфов, до того, как все ее магические свойства не сошли на нет. Даже сами боги решили защитить девочку от ужасных мучений, даровав ей свободу. Не превратись она в это быстрое животное, у нее не было бы и шанса сбежать от своих мучителей.

Лаирен издали наблюдала за развивающимися отношениями между ее братом и этой девочкой. Нет это не была пресловутая любовь в понимании низших относительно нее существ, нет, тут было что-то иное, нечто более возвышенное. То, чего быть не должно. Женщина прикусила губу до крови.

- Что, променял тебя братец на более молоденькую? – потешался Жестокость.

Ненависть ударила его по руке, парень лишь сильнее раззадорился и уже смеялся в голос. Но его смех резко стих, лицо приняло серьезное выражение, слишком сосредоточенное и обеспокоенное для него.

- Что-то приближается, я был у подгорного народа, и даже они чувствуют приближение чего-то непоправимого. Видела бы ты, с какой скоростью они куют свое оружие.

- Переделки в мирской жизни нас не касаются, ты же знаешь.

- Нет, сестра, тут нечто другое, куда как более существенное, нежели очередная заварушка. Гроза идет с востока.

Парень исчез, оставляя Лаирен наедине с тяжелыми мыслями. Как же все не вовремя! А бывает ли что судьба преподносит что-то вовремя, а богиня? И то правда, буря настигает путников всегда в самый неподходящий момент.

 

Раскаяние впервые за долгое время чувствовал, что нашел свое место в этом мире, не был лишь тенью своих брата и сестры. Он был нужен для спасения души этой девочки, и он сделает все, что от него потребуется. Правда понять бы, что от него требуется…

- Скажи, а сколько тебе лет? – неожиданный вопрос сорвался с губ девочки, во время их перекуса на поляне.

- Не думаю, что ты умеешь считать до стольких – с улыбкой произнес он.

- Но ты же выглядишь чуть старше меня! А мне только десять!

Девочка вскочила на ноги, угрюмо глядя на издевающегося над ней мальчишку.

- Хорошо, тогда пусть мне будет тринадцать, подходящая цифра.

Каариэль о чем-то задумалась, пару раз кивнула своим собственным мыслям, и с громким воплем «ты водишь», умчалась в лес.

 

Все чаще Ненависть ловила себя на том, что смотрит из окна свой высокой башни за детьми, играющими во дворе, или в ее садах. Раскаяние никогда не водил девочку дальше, чем было нужно, словно он чувствовал ту незримую границу дозволенного. Это удивляло еще сильнее, мальчик слишком сильно связал себя эмоционально со смертной, и это было опасно как для него, так и для окружающих. «Влюбленный бог хуже трех демонов» - как говорят в народе. Лаирен в очередной раз тяжело вздохнула, в последнее время это вошло в привычку, вот так вот бездумно проводить дни около окна. Ни одной гениальной мысли так и не пришло в ее голову за все это долгое по людским меркам времени. Сколько минуло с появления этого дитя? Год? Может пять?

- Не больше трех лет, я тебя в этом уверяю.

Жестокость появлялся всегда неожиданно, он был единственным, чье приближение она не могла заметить. Легка дрожь прошла по телу женщины, и изумрудные глаза впились в его лицо, желая, чтобы он исчез как можно быстрее, и не отвлекал от тяжких дум. Но парень этого словно бы и не заметил, преспокойненько развалившись в одном и больших кресел в ее комнате.

- Скажи сестра, неужели ты смотришь и не видишь?

Неуверенность на мгновение закралась в ее голову, но быстро отступила, ведь такого просто не может быть.

- Гордыня – твоя самая большая проблема. Ты давно могла попросить помощи, но медлишь, хотя твое желание избавиться от этой девочки сильно.

- Говори, что хотел, или уходи, ни к чему эти пустые разговоры.

Парень помолчал, задумчиво смотря на поднятый в руке бокал, яркая красная жидкость мерно ходила от стенки к стенке, словно маленькое море, запертое в слишком тесном пространстве.

- Лань. Ты никогда не задумывалась почему именно лань? Это ведь такое изощренное колдовство – превращение, никто бы не стал так сильно мудрить, только ради глупого наказания. Мне удалось найти парочку разговорчивых светлых эльфиек, к тому времени я уже догадывался, что лань является ключом к разгадке, но не знал в какую сторону нужно повернуть этот ключ. Так вот они мне помогли. Помнишь некромантов?

Конечно она их помнила. Старая школа магов когда-то выпускала из своих дверей выпускников по этой части магического искусство, но со временем, все меньше и меньше стало желающих обучатся столь темному и опасному искусству. Всех больше занимали факультеты вроде земледелия или стихийные, а вот факультеты некромантии, зелье варения, астрономии, и демонологии становились все менее востребованными, и дошло до того, что их просто закрыли.

Остались единицы людей и не только, кто желал быть учеником одного их этих факультетов, но уже было поздно, двери закрылись, учебники спрятали в архивы, чтобы никогда не доставать. Тогда стали подпольно обучать этим дисциплинам, что естественно стало запрещаться во многих владениях, но были места, где это было вполне нормально, например, у темных эльфов или вампиров. И из-за неквалифицированных учителей, и самоучек, происходили всевозможные катаклизмы, то целые погосты вставали на дыбы, то целая деревня исчезала с лица Эры за мгновение. Множество слухов, и достоверных рассказов, но все настолько перемешалось, что никто не в силах понять, откуда это идет, и как это закончить. Вызвать демона из того мира дело не хитрое, а вот изгнать его… Но сейчас не о том. Некромантия. Как же это может быть связано с проклятой?

- «Жил на свете эльфиский король, светлее его не был никто. Но однажды престол, покинул король, ушел вместе с лодками к грани миров. Встретил король, того кто был там, не хотел умирать и решил тьму к себе призвать. Только для тьмы, нужна была кровь, но рядом уже не был никто. И увидел король белую лань, и не дрогнул клинок, проливая красный сок. И спасен был король, но проклят был род, и с горя сего, сгинул в пучине король». Да, в переводе с эльфийского звучит уже не столь мелодично и красиво. Они пели эту песню у костра, легенда, что была реальностью.

Лаирен прикусила губу. Лань была священным животным светлых эльфов, и за убийство этого животного назначалось очень строгое наказание. Вот только король убил не простую лань, а само воплощение жизни этих животных, тем самым изменив навсегда род этих зверей. Не просто убил, принес в жертву для ритуала некромантии. Большие красивые лани превратились в обычных мирских жертв, не обладающих и толикой магии. Что может быть хуже?

- Он убил божество, пусть и низкого ранга, - продолжал Жестокость.

Женщина остановила его взмахом руки. Она уже и сама догадалась, почему девочка пришла к ним, да еще и так быстро сумела стать частью жизни Раскаяния. Чтобы снять проклятие…

- Она должна спасти божество – закончил ее мысль парень, и с тихим щелчком исчез из комнаты.

Ненависть схватилась руками за голову. Как же она не догадалась до этого! Такая старая байка, что ее уже не брали в серьез! Да, она понимала, почему именно брат пришел к этой мысли первым. Его разум не был затуманен глупыми мыслями, он мог смотреть на все со стороны рационально, не поддаваясь лишним эмоциям.

Раскаяние! Женщина метнулась к окну, но дети скрылись из виду. Ее взор прошелся по ближайшим садам, где обычно можно было найти эту неугомонную парочку, но нигде их не было! Лаирен пару раз вздохнула. Барьер резко дрогнул, от боли Ненависть упала на колени, кто-то смог преодолеть щит. Из-за своих не достойных мыслей и переживаний, она совершенно позабыла о мерах предосторожности, и не обновляла печати.

Именно так и бывает, череда событий в самый не подходящий момент прерывает привычный ход жизни, и приходится на бегу обдумывать ситуацию и принимать экстренные решения.

Лаирен не задумываясь кинулась к месту возникновения дыры, она ощущала чье-то присутствие, но слишком много силы уходило на восстановление барьера, передвижение и поиск детей. Женщина в воздухе нарисовала пару печатей, неровным слоем укладывая их на слабое место, привыкшая всегда полагаться на магическое зрение, и шестое чувство она даже не заметила, как тонкая, эльфийской работы стрела, бесшумно соскользнула с тетивы. Зато ее зрение, наконец, засекло детей, которые бежали по направлению к ней, одной заботой меньше, теперь не придется их искать.

Две крупные капли пота скатились по ее виску, женщина, устало выдыхая, повернулась спиной к барьеру. Едва видимая стрела устремила свой полет прямиком под правое ребро Лаирен, доли секунды понадобилось ей на осознание столь странно факта – стрела летит в нее, да не простая стрела, зачарованная по всем законам высшей магии.

- Нет!

Как маленькая девочка смогла углядеть среди зеленой листвы летящую стрелу, было не понятно, видимо ее эльфийский дар, скрытый проклятьем, пробивался сквозь оболочку. Каариэль кинулась в сторону женщины закрывая ее собой, стрела пробила ее горло насквозь, застряв в нем.

Раскаяние что-то кричал, бросившись к умирающей девочке. Лаирен встретилась взглядом с убийцей, его глаза горели огнем жестокости, и он не заставил себя ждать. Мужчина возник из неоткуда, разрубая наемника своей любимой глефой, Лаирен даже сделать ничего не успела, брат лишь бросил на нее быстрый взгляд своих глаз цвета падающей звезды, и скрылся, забирая с собой тело.

Раскаяние подхватил умирающую девочку на руки и бросился бежать, он помнил где озеро, должен был помнить. Лаирен последовала за ним, не отставая ни на секунду. Берег наконец показался, озеро возле которого он впервые встретил прекрасную лань, могли стать для нее местом упокоения.

- Быстрее положи ее в воду – скомандовала дрогнувшим от напряжения голосом Ненависть.

Мальчишка незамедлительно последовал ее совету, она рассказала ему еще тогда, что это лечебные воды, чтобы она создала на случай чрезвычайных ситуаций, такое проникновение было уже не первым, а потому стоило иметь нечто подобное под рукой. Даже у детей самих богов, раны не затягиваются словно по волшебству, как бы странно это не звучало.

Раскаяние медленно погрузил начавшую преображаться девочку в воду. Она постепенно утрачивала человеческие черты, уши заострялись, лицо вытягивалось, даже рост менялся. Каариэль закашляла, захлебываясь собственной кровью.

- Она может задохнутся в этих водах, но нам нужно погрузить ее с головой, иначе не сможем спасти – слышался где-то на периферии голос сестры.

Не задумываясь Раскаяние склонился над эльфийкой, накрывая ее губы своими. Металлический привкус крови, такой незнакомый и горький, и только сильное желание спасти, не дало ему в брезгливости отпрянуть.

Ненависть кажется даже не заметила произошедшего, или просто приняла это как должное, и спокойно помогла опустить девушку глубже. Лаирен легким едва заметным движением отрезала конец застрявшей стрелы, и вынула ее потянув за острие. Кровь окрасила необычные воды, маленькие светящиеся шарики тут же окружили рану, проникая внутрь. Каариель задергалась, но Раскаяние крепко сжимал ее в своих объятиях, только чудом не падай в воду.

Рана затягивалась на глазах, и не прошло и пары минут, как от нее остался лишь красный шрам в виде точки, словно доказательство подвига. Парень вытащил полностью обратившуюся эльфийку на берег. Она больше не была похожа на маленькую девочку, перед ним лежала прекрасная девушка из эльфийского рода, золотые волосы ореолом легли на зеленую траву, а распахнувшиеся голубые глаза, больше не принадлежали испуганной лани.

Каариэль медленно приходила в себя, села не без помощи своего друга, который с замиранием сердца ждал, когда она что-нибудь скажет. Девушка перевела слегка затуманенный взгляд с Ненависти, на Раскаяние, теперь он предстал перед ней в совершенно другом цвете, словно бы до этого она ничего и не замечала. Пусть сейчас он и выглядел значительно младше нее, но был прекрасен: его глубокие глаза цвета дымчатого топаза, волосы будто первый снег, сияли в лучах солнца. Он был кристально чистым, куда смотрели ее глаза до этого момента?

Девушка осторожна поднесла руку к его лицу, и провела едва, касаясь щеки, пальцы тронули волосы, и ей показалось, что шелк струится сквозь них.

- Как ты?

Теперь даже его голос был куда более звучным, ей хотелось обнять его, хотелось зарыться пальцами в его волосы, и навсегда скрыться в его объятиях. Пусть сейчас он и уступал ей в росте, это абсолютно никак не влияло на ее желания. Но его грустный взгляд говорил о многом, и она не решалась произнести ни слова.

- Прости – сорвалось с губ мальчишки.

Не нужно было лишних слов чтобы понять. Они вместе поднялись с травы, и направились к замку, там ей незамедлительно выделили лошадь и провизию.

- Я не хочу уходить.

Наконец, произнесла она, когда Ненависть скрылась за дверями конюшни, давая им время на прощание.

- Я тоже не хочу, чтобы ты уходила. Прости…

- Пошли со мной!

В ее глазах было столько эмоций, которые он никогда и не испытывал, а может и вовсе не испытает.

- Боги не могут любить.

- Но ты не бог! Ты лишь только их сын! Творец свой жизни только ты сам!

Он печально улыбнулся и покачал головой.

- Тебе пора.

Боль разрывала сердца обоих. Со слезами на глазах девушка мчалась к родным землям, не уверенная, что ее примут, и не зная найдет ли свой дом.

Ненависть проводил ее взглядом с вершины свой башни, открыла барьер и тут же закрыла его, как только конь резво прошел за грань. Ее брат оправится, она знала это, но уже не сможет быть таким каким был раньше. В этот момент она была рада, что ее сердце всегда принадлежало ей одной, но все же непрошенная слеза скользнула по щеке.

 

Даэри без труда нашел ее дом, среди деревьев, чуть поодаль от остальной деревни, все же он наблюдал за ней, пусть и с высоты птичьего полёта. Стоило ему лишь раз стукнуть в дверь, как на пороге тут же появилась женщина: высокая, с копной золотых волос, в длинной платье со свободными рукавами. Ее взгляд упал на незваного гостя.

- Ты слегка подрос.

Она улыбнулась ему, своей самой нежной и прекрасной улыбкой. Он ответил ей тем же, глаза в глаза, ни лишних слов, ни объятий, они всматривались друг в друга, словно пытаясь запечатлеть в своей памяти даже самые крошечные детали. Ее глаза наполнились слезами, и не задумываясь эльфийка положила голову ему на плечо, обвивая стройную фигуру возмужавшего паренька.

- Я не хочу прощаться. Я ждала, надеялась, что ты найдешь выход и придешь ко мне.

- Прости – снова это отвратительно слово.

- Я всегда буду ждать тебя – она подняла взгляд слегка раскрасневшихся глаз, на него.

- Прости.

Он положил руку на ее лоб. Это было его последнее желание, завтра она не вспомнит о нем, а он останется на вечно, хранить ее в своей памяти. Раскаяние не сделал этого раньше лишь потому, что тоже надеялся найти выход, и прийти к ней, но судьба решила совершенно по-другому.

«Будь счастлива, дорогая Каариэль»