Туман

 

Холод существа от левого предплечья прокатился по всему телу, отчего он вздрогнул. С глазами, как два больших и красных светлячка, существо напоминало Оресту демона из преисподней. И его это пугало. Уж не Господь ли наслал на город этот туман за их неверие? Но молиться и просить прощение уже поздно.

Орест выдернул руку и попятился от человекоподобного морского демона, синего, как море вдалеке, и мерзкого. Водяной двинулся за ним, не отрывая взгляда светящихся глаз. Орест задрожал в лихорадке страха. Ноги подкосились, и он упал на колени, не в силах встать. «Я не хочу превратиться в воду, как мой отец… Я не хочу умирать!» Ноги демона со звуком упавшего пёрышка касались грязного булыжника, оставляя мокрые следы. Как и должно всё происходить — смерть не произносит звуков.

Водяной сомкнул руки на его шее и поднял вверх, покрывая тело водой. Орест обделался. Запах испражнений достиг носа даже через слой окутавшей его воды, но морского демона этим не спугнёшь. Сознание Ореста стало угасать, когда жёлтая вспышка света вынырнула из тумана и демон превратился в обжигающий пар. Он упал на холодный булыжник и отдал себя темноте, окутавшей его сознание.

*  *  *

Он сидел за столиком, полного деталей будущей обуви. Худбас, подмастерье их мастерской, сидел напротив, сшивая куски кожи, а отец принимал покупателей. Сегодня базарный день и поток людей огромной толпой двигался по улице, наполненной гомоном покупателей и друзей и криками продавцов. В тонких летних туниках из шёлка, льна и шерсти люди подходили, смотрели обувь и покупали. Либо проходили дальше, к соседним продавцам обуви, выбирая лучшее качество.

Иногда к ним заглядывали покупатели, отдавая обувь на починку, а иногда — лорд или богатый купец. Одетые в яркие одежды из нескольких слоёв и со вшитыми драгоценностями в края, они выделялись среди других людей. Чем ярче и толще, тем жирнее их кошельки и расходы. Различить купца от лорда Орест мог с одного взгляда, и к каждому умел найти подход. Подсластил там; умаслил там, главное — не переборщить с лестью, они это не любят.

Вдруг людей накрыл туман с моря, однако никто и глазом не моргнул — обычное дело. Туман приходит и уходит, а жизнь в городе продолжает течь своим чередом. Но обувь никуда не уйдёт. Её нужно шить, иначе не на что станет жить и, к тому же, Орест хотел накопить приличную сумму и создать собственную мастерскую в другом городе, побольше этого. В Лазурном Берегу.

Его друг Морин, тоже кожевник, работал там три года подмастерьем, а потом приехал навестить семью. В ярком одеянии и в хороших сапогах, он поведал Оресту об огромном городе с такими же возможностями. А когда друг показал пузатый кошель золотых, Орест загорелся мечтой переехать в Лазурный Берег.

Худбас, сшивая кожу, восторженно рассказывал о дочке мясника: он давно ухаживал за ней, но теперь решил получить благословение её отца. Подмастерье строил большие планы, мечтая, как он и Севелла будут счастливы и сколько она родит ему детей.

— Но в другом городе. Я хочу переехать с тобой в Лазурный Берег, как Морин. Моккор не подходит для моей прекрасной Севеллы.

Орест посмотрел на отца — жидкие волосы ещё не тронула седина, но сил хватало только на то, чтобы стоять и продавать обувь. Он уронил монету и, кряхтя, потянулся за ней, а синее существо с красными глазами терпеливо ждало, держа в руках пару хороших сапогов, с которых стекала вода. Внутренности Ореста скрутило холодом. Он крикнул отцу убегать, однако рот наполнился морской водой.

Люди превратились в воду и затопили всё вокруг, но отец остался жив. Орест взял его под руки и с ужасом обнаружил, что он морской демон и превращает своего отца в воду.

*  *  *

Резко сев в кровати, с криком на устах, Орест жадно вдохнул душный воздух. Огненная боль в теле уложила его обратно в постель, промокшую от пота, отчего она неприятно липла к коже. «Что случилось? Где я?». Орест осмотрелся.

Незнакомая комната, освещённая чахлым светом из небольшого окошка. Если это можно назвать светом — одинокий светлячок в необъятной тьме. Но дверь отчётливо вычерчивалась жёлтыми змейками света, выползающих из зазоров. Он нащупал горшок под кроватью и помочился, вспомнив запах своих испражнений. Ему стало не по себе.

На тумбе, рядом с кроватью, он обнаружил чистую одежду. Одевшись, он вышел. Деревянный пол холодом отдавал в ноги, напоминая о холоде морского демона, хотя тепло окутывало его тело и здесь нет тумана.

— …как мы проберёмся через них? О них мы знаем лишь то, что они появляются из тумана, как комары из леса. Мы легко можем попасть в ловушку. — Мужчина с золотистыми волосами сидел на краю стола на козлах, поставив ногу на скамью. Огонь жаровни придавал его волосам медный оттенок и освещал красивое лицо. Синий дублет с красным львом на груди отлично сидел на рыцаре и лишь подчёркивал его красоту.

— Огонь, Фрэнсис. Они боятся огня. Если каждый возьмёт по факелу в обе руки, вы легко сможете отогнать их и добраться до ворот, а там — путь на свободу.

— Сир, — напомнил рыцарь женщине с чёрными кудрями.

— Нашли же время для выяснения сословия, сир, — съязвила женщина и скрестила руки на груди. — Сейчас мы все равны перед водяными чудовищами. И никто из них, убивая нас, не будет различать рыцаря от хозяйки постоялого двора.

Зелёная туника, опоясанная хорошим ремнём, облегала тело женщины, но не могла скрыть тяжёлой груди с выпирающими сосками, как у блудницы. В отличие от девушки, тихо сидящей на стуле у стены. Чёрная туника скрывала от глаз абсолютно всё тело. Длинные широкие рукава прикрывали руки, голову украшал клобук. Закрытые глаза не открывались.

— Я не собираюсь умирать и сидеть здесь тоже не намерен. Ты говоришь, они боятся огня, но как тварь из воды может бояться огня? Один взмах рукой и эта тварь затушит и факелы, и наши жизни. Это не простая девочка, она явно ведьма, иначе не сидела бы здесь и сейчас.

— Штайна монашка, а не ведьма. Зачем тогда она спасла того мужчину? И она сказала, что огонь защитил её, превратив морское чудовище в пар. Не веришь — сам у неё спроси. Но она пока спит, лучше её не беспокоить.

— Как спит, так и проснётся. Мне нужны ответы прямо сейчас.

Рыцарь направился к девушке, но хозяйка перегородила ему дорогу, уперев руки в пухлые бока.

— Мой дом — мои правила. Я не позволю её разбудить. Она устала, дай ей отдохнуть. Лучше проведай нашего гостя, может быть, он уже очнулся. А я пока сварю похлёбку из карася.

— Сам спустится, мы его не съедим. — Сир Фрэнсис сел за стол, вынул кинжал из ножен и проверил его на остроту, проведя подушечкой пальца по лезвию. — Хотя не думаю, что в нём осталась хоть капля мужества — оно вылезло в его штаны при виде водяной твари.

Хозяйка бросила на него укоризненный взгляд.

— Не каждый имеет такие запасы мужества, как у тебя, Фрэнсис. Но уверена, что и они иссякли бы, повстречайся тебе морское чудовище один на один. И можешь мне не говорить, что ты — рыцарь, и сражался бы до конца, как того и велит честь рыцаря. Я это не отрицаю, наоборот — согласна, даже если бы тебе повстречались трое чудовищ. Но долго бы ты протянул? А тот мужчина не рыцарь — он обычный ремесленник. Однако это не делает его ниже тебя. По крайней мере, сейчас. Все мы люди, объединённые одной бедой. Поэтому, когда тот мужчина спустится сюда, я прошу тебя, Фрэнсис, спрячь гордыню хотя бы на время, которое мы вчетвером проведём вместе.

Хозяйка скрылась за красной дверью, оставив рыцаря наедине с огнём. Фрэнсис воткнул кинжал в стол и сплюнул.

— Не делает его ниже меня? — Он встал и тоже вышел за красную дверь.

Орест спустился и взял мягкое яблоко из фруктовницы. Сладкий сок наполнил рот, перемешавшись со слюной. Он в три укуса оставил от яблока огрызок и бросил его в жаровню. Тот злобно зашипел, недовольный своей судьбой. Дым от жаровни уходил через круглое отверстие в потолке, чёрного от копоти.

Фруктовницы стояли на каждом столе, наполненные в основном яблоками и виноградом, и ещё какими-то фруктами, которых Орест не знал. Поглотив ещё несколько яблок, Орест посмотрел на монашку. Всё ещё спит. Красная дверь отворилась и вошёл Фрэнсис. Он нёс маленькую бочку, хозяйка — засоленного карася, лук, кочан капусты и ещё корзинку овощей.

— Ты уже очнулся! Это хорошо. Как себя чувствуешь? — Хозяйка положила ингредиенты на стол.

— Хочу есть. — Он чувствовал себя паршиво: хотелось спать; голова болела, а тело жгло как огнём, но ему не хотелось говорить об этом перед рыцарем. Фрэнсис и без того считает его за слабака, а порции презрения Оресту хватило.

— А я хочу выпить. — Фрэнсис кинжалом вынул пробку. — Где у тебя стоят кубки?

— Вон там железные. Много не пей — мне не нужен пьяный рыцарь с мечом на поясе. Хватит и трёх кубков.

— Я знаю, сколько мне нужно, женщина. — Фрэнсис взял кружку и посмотрел на Ореста. — Будешь? Одному мне пить не хочется, а бочонок вина я не осилю. Соглашайся.

— Он только проснулся, а ты уже хочешь его споить?

Хозяйка повесила над жаровней чан (котелок) с водой и села за стол чистить лук и морковку. Очищенные овощи она тут же нарезала в одну кучку.

— Буду рад помочь осушить этот бочонок. — Вино — вот лекарство, которое ему сейчас необходимо. Оно окунёт тебя в мир веселья, поможет забыть обо всех проблемах и заглушит боль.

Фрэнсис налил вино и подал кубок Оресту. Сладкое вино с пряностями наполняло рот незабываемым вкусом. Он пил его маленькими глотками, чтобы прочувствовать каждую нотку прекрасного заморского вина.

— Какое вкусное вино! Впервые пробую что-то подобное. — Орест поставил пустой кубок и Фрэнсис снова наполнил его.

— Ты разбираешься в вине, Роксана. И не скупишься на него. Оно ведь дорогое: только при дворах богатых и знатных лордов мне довелось его испробовать. — Рыцарь отрезал себе кусок хлеба, положил наверх кусочек сыра и полоску вяленого мяса.

— Я припасла этот бочонок для особых гостей, но теперь уже всё равно. Особых гостей не будет, а позволить пылиться на складе хорошему вину я не могу. Не для того я тратила золотые.

— Как это «особых гостей не будет»? — Фрэнсис наиграл удивление. — Разве я не особый гость?

— Особый-особый, — отмахнулась Роксана, — вот только вас здесь трое особых гостей ­— других ведь нет. И перестань перебивать аппетит! Я скоро приготовлю еду, а ты мелешь хлеб с сыром и мясом. А ну-ка, положи это на стол и дождись бульона. И пейте поменьше, а то так и уснёте, не попробовав моей стряпни.

— Ты как старуха причитаешь. Лучше принеси чего послаще этих волосатых огурцов.

— Этот волосатый огурец называется киви. У меня есть персики, но их нужно ещё найти. Проследите за едой, чтобы не выкипела, я могу не скоро вернуться. — Роксана ушла за красную дверь, взяв с собой плетёную корзинку.

Фрэнсис всё же послушался Роксану и отложил бутерброды в сторону, но вино стал пить только больше, наполняя кубки, как только они запустевали.

— Кем ты был до того, как Моккор поглотил туман и эти твари наполнили улицы?

— Я шил обувь. — Орест осушил кубок и тот мгновенно наполнился. — У нас с отцом была лавка… Довольно хорошая лавка.

— И где сейчас твой отец?

— Я не видел его после нашествия тумана.

Оресту хотелось надеяться, что отец выбрался из города и уже позвал кого-нибудь на помощь, но с каждым днём вера в это теряла основу и мысль о том, что тело отца теперь часть моря, всё больше проникала в его голову.

— А мой отец умер за короля на поле брани, но король плевал на всех нас! Как и лорд Эверон. — Фрэнсис взял бутерброд и разрезал на несколько частей. — Слухи о тумане, поглотившем город, давно распространились, в этом я уверен. Но помощи нет. Как думаешь, стал бы лорд Эверон отсиживаться в своём замке, если бы ему было дело до Моккора? А если нет дела лорду, королю оно подавно не сдалось. Тем более, король правит королевством, а королём — мать. Без её разрешения он и в туалет не пойдёт!

Фрэнсис закинул кусочек бутерброда в рот и поднял кубок. Обнаружив его пустым, он бросил его на пол и тот с лязгом отскочил в другой конец зала.

— Может кроль… король Генрих, — Орест глотнул вина и попытался совладеть с языком, — уже выслал помощь?

Однако Фрэнсис его не слышал. Он смотрел через его плечо, на монашку. Оресту не понравился его взгляд, но сейчас ему меньше всего хотелось спрашивать об этом: рыцарь не выглядел готовым к общению, а зубы дороже нескольких слов. Хмурый, с заплывшими глазами, он пристально смотрел в одну точку. Затем закинул в рот последний кусочек бутерброда и встал.

Он направился прямо к Штайне, шатаясь, словно пытался устоять на палубе попавшего в шторм корабля. По пути он задел бедром стол и опрокинул фруктовницу. Наклонившись над Штайной, он начал трясти её за плечи.

— Просыпайся уже наконец! — Брызгал он слюной на неё. Та, очнувшись, вытаращила глаза, не понимая происходящего. — Мне нужны ответы… на-а… вопросы. Отвечай, монашка!

Она, испугавшись, укусила рыцаря за руку.

— Ах ты!.. — Фрэнсис наотмашь ударил её по лицу. Монашка упала, быстро отползла от рыцаря и, соединив ладони, зашевелила губами.

— Откуда ты знаешь, что этих тварей можно убить огнём? Откуда они взялись? — Рыцарь приблизился к несчастной и поднял её за шиворот. Клобук упал, обнажив белые волосы. — Как ты связана с этим? Чего это ты бубнишь? Молишься? — Фрэнсис рассмеялся нездоровым смехом. — Он тебе не поможет ни сейчас, ни потом, когда твоя голова попрощается с плечами!

Орест не помнил, как оказался перед рыцарем. Одной рукой он удерживал меч рыцаря, который занёс его над головой; во второй руке он собрал всю силу пьяного человека и ударил по лицу Фрэнсиса, не имея представления, куда попадёт. Удар пришёлся чуть ниже глаза, но рыцарь только отступил на шаг, будто Орест влепил ему пощёчину.

В ответ он получил каменный удар в челюсть. Та хрустнула и болью отразилась в голове, рот наполнился кровью. Мир пошатнулся, и Орест упал, поцеловав пол носом. Теперь он не чувствовал боль. Разум окутала тьма, наполненная криком Роксаны, и в то же время невозмутимая и умиротворяющая. Однако сновидений в этот раз он не увидел.

*  *  *

Орест проснулся в той же постели. Челюсть взвыла болью в правой скуле, когда он пошевелил ею. Во рту языком он недосчитал пары зубов. «Это я ещё легко отделался. С его ударом он должен был сломать мне челюсть. Но что случилось?» Он дотронулся до носа, вспомнив падение, но боли не почувствовал, только небольшое жжение. Кто-то о нём позаботился. Голова налилась свинцом; страшно хотелось пить. К счастью, возле кровати на полу стояла бадья с чистой водой.

Оресту казалось, что бадьи ему будет маловато, но после тринадцатого глотка его уверенность в этом иссякла. Свеча на тумбе прогорела наполовину; рядом с ней лежало махровое полотенце, которым он аккуратно обтёр лицо, когда умылся. Бросив его на кровать, он вышел.

Орест застал только Штайну, сидящую за столом напротив жаровни. Она смотрела на языки пламени, жадно пожирающие новую партию дров. Огонь прекрасен; в нём есть какая-то тайна, которая заставляет тебя смотреть на него не отрываясь. Возможно, Штайна видела эту тайну, но Орест видел только оранжевое пламя и мигающие красные угли. «Может поэтому она может убивать им морских демонов?»

— Спасибо. — Штайна посмотрела на него непонимающими глазами. — За то, что спасла меня от морского демона. Я обязан тебе жизнью.

Синяк, выросший в шишку, украшал её лицо, замазанный какой-то зеленоватой жижей; вероятно, чтобы помочь от него поскорее избавиться.

— Это я должна тебя благодарить. — Штайна отвернулась обратно к огню, заметив пристальный взгляд Ореста на её синяк. — Сир Фрэнсис убил бы меня, не встань ты на мою защиту. Даже несмотря на то, что у тебя не было шансов против него, ты поступил как настоящий рыцарь. Хотя тебе сильно досталось. Я не смогла ничего сделать с зубами, но челюсть теперь в порядке. И всё же я не рекомендую несколько дней есть твёрдую пищу, пусть она окончательно заживёт.

Орест сел за стол и закинул в рот мягкую сладкую виноградину, растаявшую во рту. Челюсть сжимала тупая боль; не такая сильная, как когда он открыл рот, чтобы закинуть виноградину, но дискомфорт от боли раздражал, как муха под ухом.

— Значит, теперь мы в расчёте, — губами улыбнулся Орест. И прочистил горло. — Меня волнует вопрос, который сир Фрэнсис задал вчера… Ты ведьма? И ты как-то причастна ко всему этому хаосу? Хотя на ведьму ты не похожа, одежда у тебя монашки. Ты ведь монашка?

— Вопрос? — Подняла бровь Штайна. — Церковь обязывает меня не разглашать её тайны, но теперь я сомневаюсь в правильности её действий. Выслушайте до конца и не перебивайте, я отвечу на Ваши вопросы. — Она взяла в руки слегка морщинистое яблоко, но есть его не собиралась. — Я из церкви Святого Кастиила. С детства служу в ней и мне нравилось проводить там время с хорошими людьми, помогая бедным и бездомным, давая им пищу, кров, одежду. Я верила в добрые намерения наших иереев и потому желала отдать как можно больше церкви, её делам, помогая всем страждущим.

Штайна крутила в руках яблоко, разглядывая красные и жёлтые пятна. Словно она видела вместо них прошлое, помогая себе вспомнить те дни.

— Но однажды архиерей сообщил нам новость, которая, я уверена, порадовала всех. В том числе и меня. Он говорил о том, что в городе много зла, бесчестия, грабежей, убийств, несправедливости и лжи. Люди стали меньше молиться и почитать Господа. Архиерей, при поддержке иереев, решил очистить Моккор от всего зла, как сказал его высокопреосвященство: «Дабы изгнать демонов нечистых из душ рабов Его и подарить им шанс искупить грехи перед Ним». Я обрадовалась этому известию, ведь тогда мы смогли бы помочь всем сразу! И как же я ждала этого момента! Но все мои надежды и вера в его преосвященство разбились о скалу морской волной, когда я вышла наружу.

Нам запретили выходить, но я хотела увидеть то, что способно изгнать этих демонов. И тогда я увидела туман, захвативший город, и водяных существ, призванных очистить Моккор от зла и неверия. Но они вовсе не очищали их души, как огонь: водяные превращали их в солёную воду, которая стекала по канавам в море. Никакого очищения, никакого искупления грехов. Это тёмная магия. — Штайна положила яблоко обратно во фруктовницу и скрестила пальца на столе. — Я не могла вернуться обратно в церковь после увиденного и просто бродила по городу. И встретила тебя.

Орест не знал, что сказать. Не знал, что делать: злиться, что Штайна не помешала архиерею; радоваться, что она удачно ушла из церкви; кричать на неё, как Фрэнсис, что она причастна к этому туману? Ему не хотелось ничего из этого — он понимал, что не она виновата в произошедшем. И архиерей не выглядел злодеем, желающим уничтожить Моккор. Скорее, он прав, хотя Оресту стала неприятна эта мысль. Он и сам много грешил.

— Я не знал, что все служители церкви познают её секреты.

— Не все. Только на седьмой год служения ты начинаешь изучать основы магии. И с каждым годом познаёшь всё больше и больше, углубляясь в более сложные и порой опасные заклинания. И не каждому дана сила управлять энергией своего тела.

— Тогда почему иереи и архиереи или другие заклинатели не рассеют туман и не изгонят водяных демонов? Прошло столько дней, Моккор уже очищен.

— Если бы кто-нибудь из них мог это сделать, туман покинул бы город на седьмой день. Я точно не знаю, но, видимо, это древнее и сильное заклинание, с которым может совладать только его всесвятейшество. Но он находится при короле. Если сюда не придёт король, никто не спасёт Моккор. — Штайна оторвала виноградину и забросила в рот, затем ещё одну и ещё, пока на грозди не осталось несколько ягод.

— Но ты ведь сможешь вывести нас отсюда? Роксана говорила, что ты убиваешь их огнём.

— Изгоняю. И не просто огнём — освящённым огнём. Я освятила факел, которым спасла тебя, и огонь в жаровнях, на всякий случай. Я читала о водяных в книгах, но в них мало чего написано о их силе; только то, что их можно изгнать освящённым огнём и что они несут с собой туман. Поэтому я не могу точно сказать, смогу ли вывести нас из города или водяные сделают нас частью моря. Всё будет зависеть от нас. Поэтому мы должны держаться вместе.

«Мы должны держаться вместе, — мысленно повторил Орест и провёл языком по выбитым зубам. — Вместе».

Красная дверь отворилась и вышла Роксана. Тяжело дыша, с румянцем на лице, она поправляла растрёпанные волосы и помятые юбки.

— Ой, Орест, ты уже здесь. Голова не болит? Я сейчас налью вчерашнего бульона, только подогрею. Подожди немного.

Она поставила котелок на угли в жаровне.

— Я так и не знаю, кто остановил драку. Кого мне благодарить?

— Я с трудом уговорила Фрэнсиса успокоиться и пойти спать. А ведь я предупреждала: не пейте много, плохо кончится. Теперь будешь знать, что с ним лучше не пить. И вообще, я вам вина больше не дам. Не потерплю ничего подобного ещё раз! Вон, смотри что с бедной девушкой сделали. А ведь она и пальцем не пошевелила в вашу сторону!

Ореста залила краска до ушей. Он уставился в крошку на столе, втянув голову в плечи. Больше всего Ореста устыдило то, что Роксана права. И пусть он защищал Штайну, а не бил, стыд он чувствовал двойной — за себя и за Фрэнсиса, будто это он ударил Штайну.

— Он не виноват, он защищал меня, — вмешалась Штайна.

— Он виноват в том, что не отставил чашу с вином, когда Фрэнсис её любезно предложил. Зубы я не выкидывала, будут напоминанием. Но хватит об этом, мне вовсе не хочется ругаться, просто проследи, чтобы такого больше не повторялось, — обратилась она к Оресту, и тот кивнул, не поднимая глаз. — И вот. — Добавила Роксана, положив перед Орестом мешочек на верёвке.

В нём он обнаружил три своих зуба, без которых его язык постоянно лез в образованную дыру. Он повесил мешочек на шею, как будто Роксана дала ему амулет против морских демонов. Зная, что они рядом, Орест чувствовал себя спокойнее. «Может какая-нибудь колдунья вставит их на место».

Орест допивал бульон, когда красная дверь снова отворилась и в зал вошёл Фрэнсис. Он подавился от неожиданности и зашёлся в кашле. Тяжёлая рука похлопала его по спине.

— Ну-ну, аккуратнее. Сир Мелдон тоже как-то подавился бульоном и умер. Никто так и не смог ему помочь, хотя рядом сидели его братья по оружию. — Фрэнсис ещё раз хлопнул его по спине и сел рядом. — Ну как, полегчало?

— Да, — выдавил Орест, тяжело вдыхая воздух.

— Ты извини меня за вчерашнее, я был не в себе. Роксана сказала, что я выбил тебе три зуба. Это они в мешочке? Да-а, неловко вышло. Ты ведь не держишь на меня зла?

Под глазом Фрэнсиса красовался синяк. Не такой большой, как у Штайны. И не выпуклый; как обычное грязное пятно, которое Фрэнсис просто не заметил, а то давно бы уже его стёр. «Это всё, на что я способен? — Неприятно осознавать свою слабость и не мочь ничего с этим сделать. Мне только обувь и шить».

— Нет, не держу… — Он тоже хотел попросить прощение, но просить его из-за пятнышка на красивом лице не хотелось. «Лучше промолчать».

— Кхм, кхм! — Роксана укоризненно посмотрела на Фрэнсиса.

— Да, и ты извини, монашка. — Фрэнсис повернулся к Штайне и тут же отвёл взгляд на голую гроздь винограда, не в силах смотреть на то, что сделал. — Мне больше не хочется знать, кто виноват в вызове этого тумана и водяных тварей. Главное, что ты можешь их убивать. И мне надоело тянуть время, хватит тут сидеть и ждать помощи от короля, который думает только о своей казне. Кто за то, чтобы уйти прямо сейчас? Если вы не хотите, я уйду один. Ну же, кто со мной?

Орест встал и вышел из-за скамьи.

— Я.

— Отлично. Кто ещё?

— Прямо сейчас? — Роксана присела на край скамьи, потерев безымянный палец на левой руке. — Может подождём ещё немного? Я уверенна — помощь уже близко.

— Помощь не придёт, Роксана.

— Я не готова расстаться с этим местом так внезапно — здесь прошло моё детство и юность, и тут я собиралась встретить свою старость. В этой гостинице я встретила свою первую любовь… Мне нужно время, чтобы подумать.

— У тебя есть время, пока дрова в жаровне не прогорят до углей. А что скажешь ты, монашка?

Штайна посмотрела в потрескивающий огонь; её рука потянулась к голой грозди винограда и, не нащупав на ней ягод, Штайна посмотрела на фруктовницу в поисках новой грозди.

— Можно и мне немного подумать?

— Конечно, можно. Но если ты не пойдёшь с нами, как мы отобьёмся от этих тварей?

— Найдите факелы. Когда вы будете уходить, зажгите их от жаровни — огонь в ней уже освящён. С ним вы сможете изгонять водяных без моей помощи.

Фрэнсис кивнул. Роксана сказала, где можно найти факелы и вскоре рыцарь уже стоял в главном зале, всучивая Оресту сразу два. Ещё три он положил на стол. Дрова в жаровне горели слишком медленно, а страх перед туманом нарастал. Орест даже подумал, не остаться ли ему. Здесь тепло и сухо, есть вода и еда и нет холодных и мерзких морских существ, которые хотят превратить тебя в воду. Но он не хотел выглядеть трусом. Теперь не только перед Фрэнсисом; и не перед Штайной и Роксаной, которые могут согласиться уйти и тогда он окажется в дураках. Нет, туман опасен и страшен, но лучше оказаться снаружи, плечом к плечу с бесстрашным рыцарем и освящённым огнём в руках, чем навечно заклеймить себя как трус перед своим главным спутником — самим собой.

— Пойдём с нами, — Орест подсел к Штайне, — тебе незачем здесь оставаться. Это место ценно для хозяйки, не для тебя. Если помощь не придёт, тебе будет сложно выбраться из города. И нам лишняя пара рук только в радость.

— А что мы сделаем, когда выберемся наружу?

— Позовём кого-нибудь на помощь. Отправимся к королю, если придётся. Мы должны освободить Моккор, ведь в нём ещё есть люди, которым нужна помощь. — Оресту хотелось верить, что это так. Он так никого и не нашёл, но Штайна должна в это поверить. — У них нет огня, способного превратить морского демона в пар. А церковь им не поможет, да и ты в одиночку всех не спасёшь. За стеной мы найдём тех, кто согласится пойти за нами и очистить Моккор от морского зла.

— Да, в одиночку я многим не помогу. — Согласилась Штайна. — Но я знаю того, кто согласится помочь. Это не король или лорд. Год назад из церкви ушла монахиня Митра, хорошая женщина. Она не согласилась с каким-то решением архиерея, не могу вспомнить каким, и ей пришлось покинуть церковь и город, но она навещала меня, обратившись старухой. Я знаю, где она живёт. Когда мы выберемся из города, пообещайте мне, что мы пойдём к ней, а не к королю.

— Обещаю.

Штайна кивнула и снова повернулась к жаровне. Дрова прогорели наполовину. «Скоро мы уйдём». Его охватил озноб, когда он подумал об улице. «Ничего уже не поделаешь. Я сделал выбор».

*  *  *

Они вошли в туман, холодный и солёный. Тяжёлый воздух наполнял лёгкие при каждом вдохе, а выдох струился слабым дымком, тут же сливаясь с туманом.

— Ты точно не хочешь пойти с нами? — Фрэнсис, как и Орест, держал по факелу в каждой руке.

— Я не могу оставить гостиницу. Но буду ждать вас, когда вы приведёте помощь. Берегите себя.

Роксана закрыла дверь, оставив их посреди тумана. Оранжевый свет жаровен исчез за дверью, но огонь их факелов внушал Оресту не меньшую уверенность.

— Пошли. — Прошептал Фрэнсис. — Держитесь вместе и не отставайте.

Когда гостиница скрылась в тумане позади, Орест заметил движение. Сначала слабо-слабо, а потом чётче. Водяные демоны вылезали из сточных канав, грязных луж и промокших домов. Из бесформенной воды они превращались в человекоподобных демонов с красными глазами, желающие превратить тебя в воду.

Он не один их заметил. Фрэнсис и Штайна остановились, и он увидел их впереди… и под ними. Водяной не успел сформироваться, когда Штайна превратила его в пар. Тот зашипел как костёр, заливаемый огнём, но факел не погас. Сильный запах соли ударил в нос, когда клубы обжигающего пара поднялись вверх, скрывшись в тумане.

— Берегись!

Орест успел ударить протянувшего руки водяного, незаметно подошедшего из-за клубов пара. Снова шипение, пар и запах соли. Они отбивались, медленно продвигаясь вперёд, к стене. Водяных стало меньше с каждым взмахом факела, но вот они отступили и скрылись в тумане.

— Ушли, — сообщил Орест, но не почувствовал облегчения.

— Вот и славно, мы как раз у стены. Только ворота находятся в другом месте, недалеко отсюда…

Хруст дерева, грохот падающих домов и топот шагов разорвали густую тишину. Что-то приближалось к ним, и ни какие дома не могли этому помешать.

— Святые богомолы… Наверх, быстро!

Фрэнсис рванул к башне. Орест и Штайна еле поспевали за ним; прыгая через ступеньку, они быстро оказались на стене. «Оно совсем близко». Орест не смог разглядеть даже слабые очертания монстра, но красные глаза, словно два горящих костра, выделялись через толщу белого ада. «Ну к чёрту!»

Он бросился бежать за Фрэнсисом, сверкающего факелами вдали. Он не оглядывался, но чувствовал, что Штайна бежит где-то рядом. И всё же что-то заставило его оглянуться. Синий демон с красными глазами, цепляя плечами здания и стену, нагонял Штайну, отставшую на несколько ярдов. Ещё тройка шагов и он поравняется с ней. Орест остановился.

— Беги, я задержу его!

Штайна, тяжело дыша, остановилась рядом.

— Один… не справишься. Задержи его, я… заклинание…

Он кивнул и Штайна, глубоко вдохнув, быстро заговорила на непонятном ему языке. Отбежав немного от неё, он замер. Гигант достигал высоты башен. От одного его вида Орест боялся пошевелиться. Вдруг чудовище не заметит его и пройдёт мимо. Однако красные глаза смотрели прямо на него, и он это сделал. Брошенный факел угодил гиганту прямо в глаз; тот зашипел, заклубился, но чудовище это не остановило. Тогда он бросил второй факел. Результат тот же, и всё же ему показалось, что гигант немного уменьшился. Вот только толку от этого никакого: ему не удалось остановить или хотя бы задержать морского демона.

Одно движение огромной руки и Орест оказался в водяной ловушке. Глаза защипало, вода выдавила весь воздух из лёгких и продолжала давить на грудь. Сердце забилось, отбивая бешеный ритм о грудь, замедляясь с каждым ударом. «Я скоро присоединюсь к тебе, отец». Он открыл рот, в надежде вдохнуть хоть каплю воздуха, и морская вода наполнила лёгкие.

Жёлтое пятно промелькнуло перед глазами и, достигнув гиганта, взорвалось, подняв огромные клубы пара в воздух. Вода отступила, и Орест упал на стену, выблевав воду из лёгких. Большая часть вырвалась сразу, но капельки, как иголки, остались, заводя Ореста в новом и новом кашле.

— Вставай, быстрее, пока оно не восстановилось!

Приняв помощь Штайны, Орест встал, и они побежали дальше, в сторону ворот. Внизу, у ворот, слышались ругательства Фрэнсиса и шипение водяных, превратившихся в пар. Спустившись, Орест получил от Фрэнсиса факел. Они быстро загнали водяных в туман, но ничего хорошего это, как он теперь понял, не предвещало.

— Где вы, чёрт возьми, были? Я с трудом их сдерживал!

 — Уже не важно, но нужно поспешить. Как открываются эти ворота?

— Они открыты, осталось поднять решётку. Не дайте им прорваться, сейчас я её подниму.

Фрэнсис ушёл. Орест и Штайна остались наедине с туманом, с одним факелом на двоих, но водяные всё не появлялись. Шагов гиганта тоже не слышно, словно он исчез. Как однажды сказал его отец: «Мёртвая тишина — хуже грома. Ты знаешь, что за тобой кто-то наблюдает, привлечённый звуком шагов и полушёпотом голосов. Он тебя видит, ты его — нет». И он прав. Бесконечный туман тишины и неведения. Так можно с ума сойти… «Поскорее бы убраться отсюда».

— Что-то не так. — Штайна смотрела в туман, прищурившись. — Их много, они смогли бы слиться в нескольких гигантов и уже раздавить нас…

Решётка позади них поднималась вверх, открывая долгожданный путь к свободе. Когда она преодолела две трети пути, из тумана появились водяные демоны, и никто не собирался атаковать. Они стояли и смотрели, будто провожали уходящих гостей, севших в карету. Вот только руками на прощание никто не махал.

— До конца я её не поднимал, нам хватит и столько. — Вспотевший рыцарь направился к выходу. — Идём, чего вы стали?

Орест посмотрел на Штайну. Он тоже чувствовал неладное в этом провожании водяных. Но нужно идти.

— Штайна, идём.

Он взял её за руку. Монашка повиновалась и последовала за ними к выходу. Когда они достигли земли на другом конце рва, сзади послышался поток бурлящей воды. Водяные, слившись в единое целое, большой морской волной выливались из города. Обогнув их компанию, как ветер, волна устремилась дальше, остановившись в двадцати ярдах от них. Теперь три морских демона с горящими красными глазами стояли перед ними, готовые сделать три свежие людские лепёшки.

— Я так знала! Вот чего они ждали.

— Лучше бы ты знала, как нам выбраться отсюда, монашка.

— Бежать, — предложил Орест и тут же понял, что бежать некуда.

— Только если у тебя не завалялись лошади в кармане. Тогда бы у нас были шансы.

Оставался только город позади. И всё же, наихудшее спасение — это спасение от бури в сарайчике. Авось повезёт и сарайчик выстоит? Нет, там всё ещё водяные демоны. И что стоит многофунтовому монстру пройти обратно в город и достать их из тёплой гостиницы, пусть там и горят освящённые жаровни?

Орест сжал факел и пошёл на гигантов. Он и не думал выбраться живым, но лучше умереть, преодолев свои страхи, чем жить, вечно боясь. Он больше не хотел быть прежним собой.

Гиганты сделали шаг вперёд. Орест замахнулся и бросил факел в чудовище как можно выше. Тот угодил в бедро и монстра разорвало на огромные клубы пара от мощного взрыва. Орест стоял, не смея шевельнуться. «Это я сделал? Штайна?». Двух оставшихся гигантов осыпал град стрел. С каждой попадавшей стрелой монстры уменьшались, пока от них не осталось и следа, тогда-то Орест понял, что не имеет никакого отношения к произошедшему.

Туман отошёл к городу, и армия со знаменем чёрного льва на золотом поле теперь стала видна. На соседнем знамени огненное поле рассекал красный змеевидный дракон. «Король! Мы спасены».

От большой жаровни в конце войска солдаты подпаливали заряды требушетов, которые обстреляли Моккор горящими стогами промасленного сена.

Через час город пылал огнём, а сапожник, монашка и рыцарь из лагеря солдат наблюдали, как туман отступает обратно в море, не в силах противостоять священному огню.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 9. Оценка: 2,00 из 5)
Загрузка...