Неудачный день Мелвина Зинке

 

Главная площадь Белого города выходила к живописной бухте, окружённой невысокими горами. Округлые вершины и пологие склоны полностью поросли зеленью. В ясные солнечные дни город сиял. Свет отражался от белых стен и крыш зданий так ярко, что человеку, впервые попавшему сюда, было тяжело держать глаза открытыми. Здания складывались из белых прямоугольных плит, иногда низенькие в один два этажа, а иногда и высокие пирамиды в десяток этажей, как дворец короля, который возвышался над заливом и всем городом.

Никогда нельзя было с точностью определить, где начинался один дом и заканчивался другой. Они перетекали плавно и незаметно, удивляя приезжих своей конструкцией. Часто можно было заметить людей, разглядывающих здания и пытающихся понять, как всё это держится. Некоторые здания были узкими в основании и расширялись ко второму или третьему этажу, а четвертый этаж уже плавно переходил в другое здание. Огромное количество запутанных переходов между домами повергало в шок любого, кто впервые бывал в городе. Для таких случаев в городе имелась специальная служба, предоставляющая провожатых.

Но это были не просто люди, очень хорошо знающие все дороги и тропы. Они могли видеть все эти переходы, так, будто перед их внутренним взором была представлена карта. На которую были нанесены все проходы, многочисленные скрытые мостики между домами, подземные тоннели и узкие витиеватые улочки.

Провожатые не были чем-то особенным для Белого города, точнее, они были даже обыденным явлением. Многие в городе обладали особенностью, которая и определяла род их деятельности.

Архитекторы, проектируя строения, не просто сооружали их в своем воображение. С помощью своей способности они могли создавать иллюзии, полупрозрачные мерцающие образы, будущих домов, мостов или набережных. Чем богаче и точнее было воображение архитектора, а соответственно и его иллюзий, тем успешней он был.

Строители могли передвигать огромные глыбы белого камня лишь собственным взглядом. Садоводы, понимавшие язык растений, занимались выращиванием и уходом за королевскими садами. Те кто с рождения мог разговаривать с животными, занимались разведением скота.

 

В самом конце лета, когда ночи становятся прохладными, а ветер с моря настойчивее, в Белом городе традиционно праздновали день рождение Основателя. Все были заняты подготовкой: на площади развешивали флаги, устанавливали трон, расставляли большие горшки с цветами, во дворце родственники короля и приближенные занимались своими нарядами и прическами. Обычные жители с самого утра собирались у площади в надежде занять самые удобные места для просмотра. Все были в радостном предвкушении, кроме пары стражников, охранявших вход на площадь, лица их были сосредоточены и обеспокоены.

— Угораздило же меня — сказал один из стражников, поправляя шлем, который всё равно заваливался на одну сторону.

— Да не расстраивайся ты так, ничего там нет страшного. Ну подежуришь одну ночь у камеры. Ну не проклянёт же он тебя! — второй стражник начал смеяться, чем еще больше опечалил своего напарника.

— Ох, чую я будут проблемы! Слышал что говорят? Может и врут конечно, но все равно боязно.

— Главное не применяй свои способности, когда будешь в камере. — второй стражник наклонился и продолжил шёпотом. — Да и вообще, Мелвин, ты должен понимать, тебе оказана честь, все-таки это сын короля, хоть и заключённый теперь.

Небольшая группа детей пробежала мимо. Толкаясь и смеясь они пытались забраться на ограду, чтобы рассмотреть что же происходит на площади.

—Эй, дети, поаккуратнее! — Мелвин одернул края своей формы. — Какие еще способности? Что ты несешь? У меня, слава Богам, нет никаких способностей.

— Почему же нету? Мне тут Фрила рассказывал, что ты на прошлом собрании стражей и надзорных повалил стол с угощениями. Чем не способность? — напарник Мелвина опять расхохотался. — Способность в нужный момент выставить себя идиотом.

— Меня толкнули, понятно тебе. Для всех присутствующих было очевидно, что я не виноват.

— Да, так все и было, конечно, Мелвин.

— Ладно мне нужно идти.

— Я повеселюсь за тебя на празднике, не переживай.

— Эти праздники пустая трата времени.

Мелвин зашагал прочь от своего напарника, нужно было спешить, уже совсем скоро начиналось его дежурство. Проходя мимо площади, он с тоской посмотрел на развивающиеся флаги, раскрасневшихся мужчин выносивших длинные столы для праздничных угощений. Как было бы приятней остаться на празднике, беззаботно провести вечер, а потом спокойно отправиться домой.

 

В то день человек по имени Наринар находился в своей камере. Небольшом помещении, с серыми, обшарпанными стенами и узким длинным окном.

Два раза в день заходил страж и оставлял еду на столике. Никому не разрешалось ни разговаривать с заключенным, ни отвечать на его вопросы. Особо пугливые стражники советовали своим сменщикам даже не смотреть на него.

Но никто еще не был так перепуган, как Мелвин.

Перепрыгивая через ступеньки, он поднялся по узкой винтовой лестнице. Выйдя в коридор, он увидел крупного мужчину, сидевшего на стуле. Было не понятно, то ли он просто смотрит в пол, то ли дремлет. Но услышав шаги, мужчина резко поднял голову и сразу расплылся в улыбке.

— Мелвин, ты ли это?

— Это я, сэр. Стражник первого уровня Мелвин Зинке прибыл на служ… смену..

— Понял, понял. Чего это ты такой красный-то? Пил что ли?

— Нет, сэр, бежал. Боялся опоздать.

— Так ведь еще пол часа до твоей смены. Ладно. Чудной ты малый, Мелвин. — мужчина с трудом поднялся, достал связку ключей и передал их своему сменщику. — Тебе все объяснили? Ты же не первый раз?

— Нет, сэр, я э… — Мелвин замялся, не зная что сказать, не хотелось чтобы старший по званию подумал, что он не знает своей работы — Я уже бывал на дежурстве.

— Хорошо, через пару часов принесут еду. С заключенным не разговаривать. Пост не покидать.

Мелвин проводил взглядом стражника, сел на твердый стул и повернулся к двери, ведущей в камеру. Массивная с небольшим окошком, она внушала доверие. Мелвин боролся с желанием подойти, отодвинуть заслонку и посмотреть внутрь. Но страх перевешивал, и он просто стал прислушиваться, пытаясь различить какие-нибудь звуки. Слышно было только завывание ветра и далекий шум прибоя. Создавалось ощущение, что может быть в камере и вовсе никого нет. Эта мысль так успокоила Мелвина, что он даже решил откинуться на спинку стула и вытянуть уставшие ноги.

 

Главной новостью последних дней в Белом городе было возвращение дочери короля — Захарии. Теперь каждый разговор, зашедший в тупик, вновь расцветал буйным цветом после слов:

«Слыхали? Дочка-то вернулась! Он ее отправил подальше и его можно понять. Такой позор!

— Угораздило же ее родиться без способностей. Ох, и не повезло ему с наследниками!»

Сама Захария частенько слышала такие разговоры за своей спиной. В первые дни пребывания в городе она их и не замечала, а теперь когда уже свыклась с мыслю что она снова дома, все чаще стала примечать косые взгляды, смешки и снисходительные улыбки.

Как долго она тосковала по этому месту, винила себя в том что её выгнали, отослали. Будучи совсем маленькой, она не понимала чем недовольны взрослые, что такого важного она не сделала; чего от неё все ждали. Смутно Захария помнила, как к ней привели какую-то странную женщину, с ног до головы замотанную в платки и шали, как она взяла её за руки и мутным отсутствующим взглядом смотрела на неё. Но не это было самое страшное в этом воспоминание, а то как разочарованно вздохнули все находившиеся в тот момент в комнате взрослые, когда эта странная женщина произнесла одно слово — «Доброта».

Только потом, по прошествии десятка лет, когда Захария была уже далеко от дома, она узнала, что всё это значило. Та жуткая женщина с отрешенным взглядом могла определять какими способностями наделен человек, каким даром. Видимо, что бы не расстраивать королевскую семью и что бы не навлечь на себя гнев короля, она и сказала это. Конечно все сразу поняли, что никакой способности у дочери короля нет. Такой позор для семьи. Такой позор для самого могущественного правителя Белого города.

С тех событий прошло почти двадцать лет, и теперь Захарии предстояло вновь увидеть своего отца. Сколько лет она провела ненавидя этого человека. Она стояла перед дверьми зала для приемов и убеждала себя, что всё хорошо, что она простила и что это не её вина. Три дня она уже прожила в королевском замке и вот, наконец-то, пришла её очередь повидаться с правителем славного города.

Двери зала отворились. Сквозь длинные узкие окна светило яркое солнце, разделяя комнату, темная полоса сменялась светлой. Захария шла мимо окон и блики света заставляли её щурится. У дальнего окна стояла фигура.

— Ну здравствуй, Захария.

Захария остановилась резко как будто наткнулась на невидимую стену, лицо обдало жаром. Голос, который казалось она не помнила, оказался таким знакомым. И резал сердце, даже больше чем слух. «Девочка должна уехать! Я так решил!» — забытые слова теперь гудели в голове как колокол. Поборов нерациональное желание закрыть уши руками, Захария попыталась вслушаться, что же теперь говорит её отец.

— Что, не узнаешь меня? — насмешливая улыбка на секунду появилась на лице короля. — Совсем взрослая стала, а глаза такие же как в детстве — большие и удивлённые. Ну? Ничего не скажешь отцу? Я думал ты начнешь обвинять меня, припоминать былое. Даже заготовил оправдания и объяснения всякие. Что же они теперь мне без надобности? — отец смотрел на свою дочь ожидая ответа, лицо его не выражало ни удивления, ни волнения. Так же он бывало дожидался ответов от своих подчиненных по вопросам урожая или охраны границ.

Захария перебирала в голове слова, которые она хотела сказать при встречи. Все те заготовленные обвинения, продуманные и аргументированные, обидные и правдивые. Сколько раз она с наслаждением представляла как выскажет всё ему в лицо, устыдит его и он будет просить прощение, за то что бросил её. Теперь всё это казалось таким глупым и не нужным.

— Где Наринар? — голос оказался глухим и тихим, — Никто не говорит мне где он. — уже громче сказала Захария.

Король резко выдохнул и сдвинул брови.

— Лучше тебе не видеться с ним. — Он отвернулся от окна, солнце теперь падало так, что глаза полностью скрывались в тени.

— Послушай, Захария, твой брат уже не тот улыбчивый мальчик, которым был в детстве. Он изменился. Дар сгубил его. Он мог вознестись, занять моё место. Я возлагал на него большие надежды, тем более что ты … Сначала он ожесточился и замкнулся, а затем и вовсе стал опасен для окружающих. Очевидным и правильным решением было бы оградить его, может быть отправить в горы, к тебе, но я этого не сделал. О чём сейчас жалею. Я надеялся что он одумается, выйдет на путь истинный. Мой единственный наследник! Но моим надеждам, опять, не суждено было сбыться.

— Наринар опасен? Нет, это не правда. Зачем вы говорите это?

— Захария, твой брат сошел с ума. Я пытался его спасти, но это не в моих силах. Нам придется смирится с этим. У тебя нет причин верить мне, я знаю. Но случилось, то что случилось. Боги одарили Наринара слишком щедро, его способностям мог позавидовать любой. Управление энергией жизни — такой редкий, и такой ценный дар. Но ему было мало этого, он хотел ещё. Жадность погубила его.

Король остановился, его дочь в растерянности смотрела в пол.

— Понимаю, ты хочешь увидится с ним, но сейчас не время.

 

 

Мелвин вздрогнул, когда кухарка с грохотом поставила поднос с едой на стол.

— Спишь что ли? Я думала эта запрещено. — она вытерла руки о передник, хоть они и не были грязными.

— Нет, не сплю — с вызовом ответил Мелвин — Я сосредоточен.

Женщина хмыкнула и направилась к лестнице, на ходу добавляя — Зачем только ношу. Этот, всё равно ничего не ест.

Мелвин с грустью посмотрел на поднос. Взял тарелку, другой рукой отворил дверь камеры и зашел внутрь. Камера оказалась больше чем он ожидал. Вся стена вокруг окна заросла плющом, который видимо проник внутрь через окно. Стебли, цепляясь корнями за рыхлые стены, поднимались до самого потолка и исчезали в щелях. Где-то засохшие ветки раскрошились в пыл, где-то совсем новые ростки зеленели свежими листочками. Около окна на кровати лежал мужчина, он смотрел в потолок, одна его рука лежала на груди, другая была закинута за голову. В первые секунды, Мелвин, подумал что человек на кровати мертв. Глаза не двигались, он не моргал.

— Поставь и уходи.

От неожиданности Мелвин дернулся и на пол пролилась часть похлебки, принесенной для заключенного. Но он этого не заметил. Не в силах оторвать взгляд от человека на кровати, Мелвин продолжал стоять и рассматривать. Из оцепенения его вывели торопливые шаги на лестнице. Дрожащими руками Мелвин поставил тарелку на столик рядом с дверью. Вышел и запер дверь.

По коридору бежала молодая девушка, волосы ее были растрёпаны, щеки горели.

— Кто находится в этой камере?

— Мисс, мне не положено этого говорить. К сожалению, мне придется попросить вас уйти, потому чт…

— Кто в этой камере? — перебила его Захария — Говорите!

— Но, я — Мелвин осекся, странный шорох отвлек его внимание, он резко опустил взгляд. По полу извиваясь, как змея, ползла ветка плюща. Закручиваясь, она оплела ногу стражника. Мелвин в ужасе начал дергать ногой.

— Впусти её — раздался голос из камеры. Стебель ослаб и повалился на пол, листочки, которые распустились на нем секунду назад, увяли.

Мелвин, проклиная всё что только можно было, трясущимися руками отворил дверь. Захария зашла внутрь.

Под ногами хрустели ветки. Из окна они расползались в разные стороны, захватывая всё новые территории. Засыхали, рассыпались и их место занимали новые. Казалось будто диковинное чудовище пытается пробраться в камеру через окно.

Наринар сидел на кровати согнувшись и опустив голову, руки лежали на коленях ладонями вверх. Сальные рыжие волосы спадали на лицо.

Захария не узнавала своего брата в этом странном человеке. На вид ему было лет сорок, хотя он был гораздо моложе. Она сделала шаг вперед, но сразу остановилась.

— Ну и зачем ты пришла. — голос брата был спокойным и совсем незнакомым. —Неужели наш дорогой отец подослал тебя для каких-то неведомых целей. Может быть он решил что ты сможешь исцелить меня от этого, как он выражается, страшного безумия? Но подожди как, ты не можешь исцелять, у тебя вообще никакой способности нет.

Наринар, улыбаясь, поднял голову. Захария вспомнила веселого мальчишку, с копной рыжих волос, всегда готового к любым авантюрам и проказам. Этот образ никак не вязался с тем что она видела сейчас. Впалые щёки, борода, ожесточённый взгляд.

— Наринар — голос дрогнул — Что с тобой случилось?

Он опять опустил голову. Засохшие веточки возле его ног начали чернеть и рассыпаться в пыль.

— Наш дорогой отец сказал тебе что я сошел с ума, да? Чертов старик! Это он помешался, а не я. — Наринар начал снова и снова повторять «это он, это он».

— О боги, ты и вправду безумен.

— Нет, не говори мне о них! Эти твои боги наделяют нас силами, что бы посмеяться. Это развлечение, игра, понимаешь? —он посмотрел на сестру — Ну? Что ещё он тебе наговорил?

— Ничего. Он сказал что тебе плохо. Думаю он попросил меня вернуться, надеясь что я смогу помочь. Он очень переживает за тебя и …

— Ты серьезно? Ты веришь ему? После того как он с тобой поступил. Отправил подальше, с глаз долой, что бы не позорила. Я ненавижу его за это.

Наринар резко встал и расплылся в улыбке.

— Ох, вот и отец пожаловал.

В камеру зашел король, лицо его в обрамлении завитков седых волос, было спокойным и решительным.

— Здравствуй, Великий повелитель дождей! — сын склонился в почтительном поклоне — Властелин больших и малых лужиц.

— Отпусти беднягу. — сказал отец. За дверью, оплетенный ветвями с ног до головы, стоял Мелвин.

— Это для его же блага. — Наринар улыбнулся и помахал стражнику.

— Захария, с тобой все в порядке? —король подошел к дочери и заботливо положил руку на плечо. — Я же советовал тебе не приходить пока. Или хотя бы не приходить одной.

— О, как это мило, какая забота. Зачем ты вообще позволил ей вернуться? Зачем тебе это нужно, я знаю ты ничего не делаешь просто так.

— Я надеялся, что встретившись с сестрой ты снова станешь таким каким ты был в детстве —добрым и заботливым.

— Так может быть не стоило её прогонять?

— Я не прогонял. Это было сделано, что бы уберечь её от пересудов и насмешек. Я заботился о благополучие твоей сестры.

— Ну да, конечно, так же как ты заботился о моем благополучии. Ты сам убеждал меня что я должен становится сильнее, развивать свои способности, получать новые, а теперь, я оказался безумцем и ты запер меня в этой камере.

— Ох, сын мой — старый король опустил седую голову — Я никогда не говорил тебе что ты должен убивать других, что бы получить их способность.

— Я хотел что бы ты стал сильнее, но не таким способом, нет. Никогда бы я не пожелал такого для своего сына.

— Но ты ждал от меня этого. Ты говорил что я не должен останавливаться ни перед чем.

— Я хотел что бы ты стал могущественным правителем, а не убийцей.

Лицо Наринара исказилось от ненависти. Оконная решетка треснула, ветки растения заструились обгоняя друг друга, извиваясь они обогнули Наринара и направились к его отцу. Он успел только дернуться, но ветви уже оплетали его ноги, поднимались выше и смыкались на запястьях.

— Пожалуйста, прекрати! — Захария бросилась к отцу пытаясь высвободить его. Она хваталась за ветки, стараясь ослабить их хватку. Но они струились и поднимались к горлу короля. Он начал хрипеть, беспомощно хватая ртом воздух.

Растение занимало уже почти всю комнату, где-то стебли поднимались вверх как копья и направлялись на короля, готовые выстрелить в любой момент. Наринар, не замечая мольбы и крики сестры, с наслаждением наблюдал за каждым новым витком оплетающим шею его отца.

— Нет, нет — Захария начала пятится назад, не веря своим глазам.

Она отошла почти к самой двери, в то самое место где ранее стоял Мелвин и завороженно глядел на заключенного. Наступив на разлитую нерасторопным стражником похлебку она поскользнулась и упала. Заостренная ветвь, готовая поразить ненавистного отца, пронзила ее насквозь.

Наринар подбежал к своей сестре. Быстрым движение выдернув ветку, он приложил руки к ране. Кровь струилась сквозь пальцы.

— Ты не успеешь — отец приблизился к нему, ветви, сдерживавшие его, теперь лежали сухие и поломанные. Король стоял, наблюдая за безуспешными попытками сына спасти сестру. Побледневший, он все еще зажимал руками рану, пытаясь заживить её, отдавая всю жизненную энергию которая у него была, но кровь вытекала быстрее.

— Твои способности погубили ещё одного человека, только в этот раз ты не получишь ничего взамен.

Наринар опустил голову на руки, всё ещё закрывающие рану сестры, плечи его содрогались от беззвучных рыданий.

— Позовите стражу. — спокойно сказал король, обращаясь к Мелвину.

Тот вздрогнул, и только сейчас заметил что путы уже не сдерживают его.

 

Стражники зашли молча и забрали тело дочери короля. Наринар отошел к окну и вцепился руками в поломанную решетку.

— Я не хочу потерять ещё одного ребенка. Я надеюсь ты справишься с этим. Ради Захарии.

Король вышел, оставив сына одного. За дверью ждал Мелвин, он закрыл камеру на ключ.

— Ваше величество, мне позвать дополнительную стражу?

— Нет, теперь это вряд ли нужно.

Король направился по коридору к выходу, обращаясь не к Мелвину, а скорее к самому себе — Надеюсь теперь он станет добрее.

Мелвин проводил его взглядом и потёр поцарапанные запястья. Вздохнув, он сел на свое обычное место возле камеры и пригладил волосы.

— Какой неудачный сегодня день…

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 7. Оценка: 2,57 из 5)
Загрузка...