Второй закон драконологии

Аннотация:

Легенды редко лгут. Чаще всего они говорят полуправду.

[свернуть]

 

В помещении царил уютный полумрак, разбавленный огоньками полудюжины свечей, оплывающих прямо на засаленную скатерть. В очаге прогорали дрова, за узкими окнами сгущался прохладный весенний вечер. В углу, довольно урча, грызла кость старая вислоухая псина. На столе в беспорядке стояли бутылки вина и блюда с немудрёной снедью.

– Воистину, упрямство – ваша фамильная черта! В последний раз говорю: выбросьте этого дракона из головы. На кой ляд, простите за просторечье, он вам сдался?

Барон де Ломбред прочистил горло, надсаженное за время получасового спора, и отхлебнул прямо из наполовину опустевшей бутылки. Поморщился и сплюнул, вовремя сделав вид, что лицо у него кривит от второсортной кислятины, а не от непроходимой, как бурелом, тупости собеседника.

В свои сорок с лишком рыцарь прекрасно усвоил, что дурость и доблесть не зря начинаются с одной буквы. Бросаясь в лобовую атаку на превосходящего тебя силой противника, легко заработать громкую, но чаще всего, посмертную славу. Но если на войне этому можно найти хоть какое-то оправдание вроде маршальского приказа, то добровольно лезть на здоровенную, огнедышащую и бронированную как вся латная конница королевства ящерицу… Нет, парень явно дурак! Ну или просто пережиток якобы славного прошлого.

Сотрапезник барона, молодой парень с едва покрытыми юношеским пушком щеками сначала потупился, а затем снова вперился в де Ломбреда нездорово блестящими глазами.

– Барон, я дал рыцарский обет и…

– И местный епископ преспокойно вас от него освободит, – бесцеремонно перебил юношу бывалый рыцарь, простецки почёсывая нажитое вместе с горьким жизненным опытом брюшко. – За небольшую мзду и символическое покаяние. Что ещё стоит между вами и разумным отказом от сей бредовой затеи?

– Я поклялся прекрасной леди Каталанде и её благородному отцу, что в знак…

– Мой мальчик, девушка забудет о вашем обещании уже через две недели. А если найдёт в отцовской библиотеке ещё какой-нибудь роман, то потребует любую другую игрушку. Ухо великана или, не знаю, летающий ковёр, - барон снова приложился к бутылке. – А графу Проксмунду важнее не охотничий трофей над камином, а размер годового дохода с владений будущего зятя. Свою старшую дочку он отдал вчерашнему бастарду нашего герцога. А вторую – и вовсе сплавил старикашке-негоцианту, купившему себе дворянство за взятку.

Де Ломбред перевёл дух. Господь и все святые! Как же ему надоел этот несносный мальчишка! Послать бы его просто и доходчиво, но ведь нельзя. Всё-таки – бывший воспитанник и оруженосец. Да и с отцом парня – тем ещё, надо признать, сумасбродом – они когда-то были крепко дружны. Так что в память о старом боевом товарище приходилось сдерживаться и уговаривать. Хотя терпение барона было уже практически на исходе.

Громко вздохнув, он огляделся, словно ища подмоги у потемневших от копоти стен придорожного трактира. Сперва барон, оказавшийся единственным посетителем, даже обрадовался компании, но теперь отчаянно жалел, что черти не пронесли юношу мимо.

Молодой рыцарь молчал. Видимо, подбирая очередные отчаянные доводы для оправдания своего самоубийственного намерения. Длинные, как у всех представителей Старых Домов, светлые волосы сбегали на оплечья кое-как перекованных прадедовских доспехов. Почти по-женски тонкие пальцы нервно выстукивали по краю оловянного блюда сбивчивый ритм душевного смятенья.

– Рикарт, – барон не менее нервно пригладил стриженную под горшок редкую шевелюру и осторожно начал очередной приступ цитадели юношеского упрямства, – лучше выпейте ещё вина, да побеседуем с вами о более умных или приятных вещах.

– Простите, барон, но я обещал матушке не пить много хмельного. Так что, если не возражаете, лучше вернёмся к разговору о драконе.

– А я обещал ей же за вами приглядывать! – не выдержав, всё-таки вспылил де Ломбред. – Хотите развеяться? Так приезжайте в гости. Я прикажу устроить охоту. Затравим оленя или вепря. Можем даже на медведя сходить, если угодно. Даю слово, впечатлений вам хватит надолго.

– А я дал слово победить дракона! – юный Рикарт Эрсвуд тоже не выдержал и впервые на памяти барона возвысил голос. – В конце концов, я опоясанный рыцарь. И, клянусь святым Эйрелом, сдержу его… или погибну.

Последнюю фразу парень произнёс едва ли не шёпотом. Умирать ему, по всей видимости, всё же не слишком хотелось. Значит, оставался какой-никакой шанс этого сорвиголову переубедить.

– Всё верно, мой мальчик. У вас есть пояс, шпоры и цепь. Но у вас нет…

– Ума? – невесело усмехнулся гость.

«Именно!», мысленно воскликнул барон, но вслух произнёс другое:

– У вас, дорогой мой, нет опыта подобных схваток. Вы даже не видели дракона вживую, пусть даже издали. Описания в книгах и строчки в балладах – это не то, чему можно безоговорочно верить. В конце концов…

– Так расскажите мне, барон! – в глазах Рикарта с новой силой разгорелось пламя потухшей было надежды. – Раз уж вы ни разу не брали меня с собой, то хотя бы помогите советом сейчас. У меня к вам столько вопросов!

«Рассказать?», де Ломбред невесело усмехнулся сам себе: «А почему бы, чёрт побери, и нет? Может, хоть правда образумит этого обалдуя?»

– Хорошо, я расскажу. Хоть вам, друг мой, это весьма и весьма не понравится…

 

Всё началось с того, что в молодости барону удалось обманом пленить чародея, который в качестве выкупа за себя предложил… переуступить победителю права на договор с драконом. Суть соглашения была проста: чудовище не должно было причинять даже малейшего вреда его владельцу. Хитрый маг, умолчавший о том, каким образом ему в руки попал пергамент со светящимися письменами, отвёл не поверившего ему сперва де Ломбреда к драконьей пещере. Так что перепугавшийся мало не до смерти рыцарь своими глазами увидел, как крылатый исполин мирно беседует с магом. К смене владельца договора тот оказался равнодушен. И почему-то беспрепятственно отпустил чародея, когда пергамент перешёл в руки барона.

Долгое время де Ломбред попросту не знал, что ему делать с таким трофеем. Но однажды, как раз когда у него возникла острая нужда в деньгах, прошёл слух, что дракон похитил очередную знатную девицу, и рыцарь решился. В одиночку, без слуг и оруженосца он добрался до Чёрной Горы и уже известным путём пробрался к пещере. В ответ на громогласный, усиленный эхом голос, вопросивший, что ему здесь нужно, барон, заикаясь от страха, посвятил дракона в свой план. Ящер отпускает девушку, а человек взамен приносит ему половину объявленной за её спасение награды в виде золота и драгоценных камней. Ведь драконы без ума от них, верно?

От грянувшего из глубины пещеры хохота, казалось, рухнут горы. А затем, когда со склонов прекратили сыпаться мелкие камешки, хозяин логова снисходительно объявил, что лишнее золото, конечно, никогда не помешает. Однако он согласен отпустить пленницу и бесплатно, если рыцарю хватит духу самому войти и забрать её. Но, несмотря на договор, барон на это так и не решился.

Через несколько часов девушка вышла сама. Голос же из пещеры издевательски потребовал принести уже три четверти вознаграждения. Увозя девицу в седле, де Ломбред до последнего ожидал подвоха. Но дракон держал своё слово.

Однако после получения награды молодого барона одолело искушение, с которым он, в конечном счете, не совладал. Ни единой монетки, ни самого маленького камушка из числа полученных им за возвращение домой девушки – к тому моменту уже далеко не невинной – рыцарь к пещере так и не привёз.

И ничего не случилось. Разъярённый дракон не стал охотиться за нарушившим слово рыцарем или жечь его владения. Через какое-то время де Ломбред успокоился и перестал вздрагивать при каждом резком порыве ветра. Деньги же барон спустил ещё быстрее.

А когда в них опять возникла необходимость, он снова пошёл на риск. На сей раз рыцарь неделю прятался в покрывавших предгорья лесах и, наконец, дождался момента, когда в небе показался распростёрший крылья хозяин горной пещеры. Дракон удалялся прочь. Видимо, отправился на охоту или за очередной жертвой. Не тратя более ни минуты, барон де Ломбред устремился к драконьему логову. И, отыскав внутри груду сокровищ, плотно набил две здоровые сумки. Еле унёс и лишь чудом не попался на глаза возвращающемуся дракону.

На сей раз неправедно нажитое добро рыцарь решил потратить с умом. Часть денег отдал в рост, вторую вложил в какое-то торговое предприятие через знакомого судовладельца, а третью экономил, как мог. Но вскоре новый король изъял у ростовщиков деньги на ведение войны, а судно с грузом заморских пряностей пошло ко дну буквально в миле от порта.

В глубине души барон понимал, что драконовы деньги не принесут ему счастья. Новый поход к Чёрной Горе де Ломбред откладывал, насколько это возможно. Но всё-таки повторил его. Потому что заметил, что письмена на пергаменте, некогда полыхавшие так, что было больно смотреть, начали постепенно тускнеть.

Всё снова прошло удачно, и уверовавший в свою безнаказанность рыцарь стал совершать набеги на драконью сокровищницу едва ли не ежегодно. Добычу он тратил широко и с размахом. Менял любовниц, жертвовал на храмы, поил друзей и знакомых…

Все в королевстве, от мала до велика, знали барона как непревзойдённого драконоборца. Он научился вдохновенно врать о своих победах. И ему верили. На турнирах никто не дерзал бросать рыцарю вызов, а на поле битвы враги бросались прочь, едва лишь завидев его герб.

Между тем, огненные буквы тускнели всё больше, и во снах де Ломбреда всё чаще накрывала чёрная крылатая тень. И тогда он просыпался с криком ужаса, застывшим на устах.

 

– Вот такая история, друг мой, – невесело улыбнулся барон, показывая изумлённому Рикарту пергамент, на котором в полутьме трактира едва можно было разобрать почти погасшие буквы.

– Так значит вы врали? – прошептал потрясённый юноша. – Но как же драконьи головы? Я же сам их видел, когда служил вам!

– Подделка, мой мальчик. Всего лишь подделка, - вздохнул де Ломбред, прикончив очередную бутылку вина. – Вы даже не представляете, что может сотворить умелый чучельник из головы крокодила, если ему хорошо заплатить. За работу и, главное, за молчание.

– И сейчас вы направляетесь к Чёрной Горе, чтобы…

– Да, Рикарт. Но это в последний раз. Заберу, сколько смогу унести. А затем сбегу так далеко, как только сумею. Туда, где о драконах и слыхом не слыхивали. Конечно, золота у него столько, что и праправнукам моим не потратить. Но вдруг он заметил? А встречаться с ним после того, как эта писулька утратит силу… Благодарю покорно! Я видел этого гада так близко, как сейчас вас. И, клянусь честью, я отдал бы всё, включая замок и титул, лишь бы эта встреча не повторилась.

– Не клянитесь тем, чего у вас нет, барон, – медленно покачал головой молодой рыцарь и встал из-за стола. – Если только останусь жив, обещаю, что не подам вам более руки. Я ославил бы вас на всё королевство как лжеца и труса, но не сделаю этого в память о том, что когда-то ел ваш хлеб и носил за вами копьё. Теперь же – прощайте.

– Мальчишка! Ты так ничего и не понял! Ни один, ни один человек не сможет тягаться с драконом. Это бред!

– Всё в деснице Господней. Были Вардар Белобородый, Колдриг из Фанревальда, Нормур Благочестивый… И пусть каждый из них сразил лишь одного дракона, но зато – настоящего.

– Это легенды! Выдумки! Сказки для дурачков!

– Прощайте, барон.

Рикарт порывисто развернулся и бросился прочь, порвав плащ о торчащий из скамьи гвоздь.

А де Ломбред в бессильном отчаянье впился зубами в рукав собственного дублета. Он хотел, как лучше, но лишь окончательно всё испортил. Ведь парень помешан на этих заплесневелых легендах и нелепых строчках рыцарского кодекса. Теперь его бывший оруженосец точно не отступит. И сложит свою дурную голову, исполняя тупой, никому не нужный обет.

Барон отхлебнул ещё вина, грохнул кулаком по столу и… неожиданно успокоился.

Ну и пускай сложит, болван! Господь ума не даровал, так и люди не дадут. Заодно и позорную баронскую тайну с собой в могилу унесёт. Всё равно сам он после Чёрной Горы больше не вернётся в эти края. А трактирщика надо будет золотишком подмазать, чтоб лишнего не болтал. Или надёжней будет прибить?

Почти всю ночь барон беспробудно пил. А под утро, когда он забылся тяжёлым хмельным сном, уронив голову прямо на стол, ему приснился старый боевой товарищ, сэр Джевар Эрсвуд. Единственный его настоящий друг, оставшийся в почти позабытой беспечной юности. Тогда они тоже верили легендам и заслушивались балладами, мечтали о подвигах и насмерть готовы были драться за честь – свою и чужую… Вестник из прошлого смотрел на барона задумчиво и печально. А потом сказал:

«Я больше не подам тебе руки».

«Да», ответил во сне барон: «Ведь ты мёртв».

«Это бред!», рассмеялся сэр Джевар: «Дракона невозможно убить».

И растаял в туманной дымке.

 

Де Ломбред собирался в спешке. Наверняка Рикарта ещё можно догнать. Ведь он не знает троп, ведущих к логову. Наверняка будет плутать в горах, одержимый безумной целью, постаравшись выбросить из головы сам факт существования на свете своего бывшего наставника. И тогда мальчишку нужно будет остановить любым способом. Пусть даже и силой. Конечно, за последние годы барон изрядно разжирел, но остатков былой сноровки должно хватить, чтобы справиться с этим сопляком. Можно будет его связать, и потом, в последний раз поживившись драконьим золотишком, отвезти в ближайший монастырь. Дать на лапу настоятелю – пусть подержит парня в отдельной келье, пока тот не образумится. Монастырская жизнь, конечно, не мёд, но всё же лучше, чем смерть в пасти дракона… И тогда разгневанный Джевар не станет тянуться к нему из холодной могилы.

Барон почти загнал коня, но так и не смог настигнуть Эрсвуда ни в предгорьях, ни на извилистых, как змеиные тела, узких каменных тропах. Лелея в душе слабую надежду на то, что Рикарт всё-таки струсил или просто не нашёл дракона и повернул назад, де Ломбред сам не заметил, как оказался на обширной, поросшей чахлыми кустиками площадке перед знакомым зевом пещеры.

Дракон был здесь. Его огромная, антрацитово-чёрная туша, покрытая блестящей в солнечных лучах чешуёй, нависала над лежащим телом юного рыцаря, похожим на безжизненную сломанную куклу.

«Опоздал!».

– Ты пришёл вовремя, Жиан де Ломбред! – пророкотал дракон, поворачивая в сторону барона увенчанную гребнем, будто короной, голову. Перепончатые крылья чуть расправились, словно руки радушного хозяина, готового заключить дорогого гостя в дружеские объятья. – Ты здесь, чтобы вернуть мне долг?

Язык старого рыцаря прилип к гортани, и тот, не в силах вымолвить ни слова, лишь отчаянно замотал головой.

– А-а, значит, ты снова пришёл меня обокрасть?

Ноги отказались его держать, и барон рухнул на колени, дико жалея о том, что не позабыл в трактире две добротных, объемистых сумы, переброшенных сейчас через конскую спину.

Глаза дракона сощурились, а в глубине усеянной зубами пасти сверкнули отблески пламени.

– Тогда, может быть, ты хочешь со мной сразиться? Отомстить за сына своего единственного истинного друга и женщины, которую ты когда-то по-настоящему любил?

– Тебя невозможно убить, – одними губами прошептал де Ломбред. – Пожалуйста… Смилуйся, повелитель.

Но дракон его услышал. Дикий, нечеловеческий хохот ударил по ушам, как звук горного камнепада.

– Не трясись, человече! Я чту договор. Пока его срок не истёк, ни мои когти, ни зубы, ни мои чары не причинят тебе вреда. Более того, ты будешь длить свою никчёмную жизнь и после…, – ноздри дракона раздулись, а затем вновь превратились в щёлки, –   если не попадёшься мне на глаза.

Барон хотел вскочить и тут же бежать прочь, но колени снова подогнулись, и он рухнул на прежнее место. Отнявший волю страх держал его крепче чар и цепей.

– Гляжу, ты не спешишь меня покидать. И правильно. То, что ты сейчас узришь, не видел ещё ни один смертный на моей памяти… А она немногим моложе этих гор.

«Жрать парня будет», заранее холодея от омерзения и ужаса, решил де Ломбред.

– Наверно, неудобно вот так, в железе? Да и невкусно, поди, – заискивающе произнёс он вслух. – Позволь, я освобожу его от доспеха.

Чудовище наклонило голову. От его дыхания волосы павшего Рикарта взметнулись, словно на ветру. Длинный раздвоенный язык коротко лизнул вязкую багровую лужу, натёкшую вокруг тела.

Затем дракон осторожно, чтобы не задеть убитого похожими на кривые сабли когтями, переступил через него и в единый миг оказался возле барона. Громадная, усеянная роговыми наростами морда приблизилась, и вскоре едва дышащий от стиснувшего грудь леденящего обруча де Ломбред видел перед собой лишь светящийся ярко-оранжевый глаз с вертикальным зрачком.

Спустя короткое время, показавшееся барону вечностью, голова отстранилась.

– Ты ошибся уже дважды. Я не питаюсь мертвечиной. И, зная, что ты струсишь задать мне лишний вопрос, я отвечу, не дожидаясь его… Это возможно. Неужели ты не слышал о Вардаре Белобородом, Колдриге из Фанревальда, Нормуре Благочестивом и других славных воителях? В своё время каждому из них удалось меня убить.

– Тебя? – несмотря на пленивший его смертельный страх, де Ломбред не смог сдержать удивления.

– Да. Или ты думал, что драконов много?

Барон замешкался с ответом. Ведь всем известно, что драконы – племя, конечно, малочисленное. Но воистину неистребимое. Стоило какому-нибудь легендарному герою одолеть крылатого ящера, как спустя некоторое время, совсем в иных краях объявлялся новый дракон. И жил, наводя ужас на местное население, пока не находился очередной смельчак, которому улыбалась удача. И всё повторялось вновь.

Но что тогда означают эти слова?

– Я поясню, – раздался сверху снисходительный рокот. – Дракон может быть только один. Больше попросту не выдержит мир. Но я не являюсь непобедимым. Меня способен сразить истинный воин, великий воитель… Сейчас вы называете их рыцарями. Спустя столетия, возможно, будете звать иначе. Но не все из них готовы проявить эту способность, впервые ощутив зов предназначения. Одни глупо гибнут ещё на пути к месту встречи со мной, другие оказываются не в силах обуздать страх …

«Совсем, как я», подумал де Ломбред.

В следующую минуту дракон выпустил в него чахлую струйку едкого дыма. Словно плевок. Барон закашлялся.

– Не льсти себе… Ты не рыцарь, – презрительно прошипел его оживший ночной кошмар. – Ты просто вор с гербом на щите и липовой славой. Но, возможно, именно тебе и стоит услышать всю правду о рыцарях и драконах. Знай же! Мы неразделимы. Пока будет один, будет и другой. Просто каждому истинному рыцарю суждено убить дракона в свой час. Если он встречается с ним раньше или позже – он теряет шанс и погибает. А судьба переносит нашу встречу на одной лишь ей известный срок.

Де Ломбред судорожно сглотнул. Сейчас ему не было дела до тайн и легенд. Но барон понимал: пока дракон с ним говорит – убивать не станет. А жить старому обманщику сейчас хотелось как никогда ранее. Чёрт с ним, с золотом! Главное, чтобы чудовище отпустило его. А там – хоть городским нищим, хоть монахом, хоть кем.

– А если он убивает дракона? Как же тогда…

– Неужели ты не помнишь известную поговорку? Я всегда возрождаюсь в своих убийцах. И ты можешь думать, что судьба несправедлива, но… существует ещё одно негласное правило. Дракон, убивший рыцаря, время которого ещё не пришло или уже миновало…

Левую руку де Ломбреда, в которой он сжимал злополучный пергамент, внезапно обожгло. Вскрикнув, он увидел, как испещрившие его символы на краткий миг расцветают огнём, а затем договор осыпался в пальцах горячим жирным пеплом.

Дракон прервал свою речь. Слегка склонив голову набок, ящер наблюдал за тем, как человек какое-то время нелепо отряхивает ладонь. Затем его пасть растянулась в подобии жуткой улыбки. Толстый, усеянный шипами хвост ударил из стороны в сторону.

– Всему на свете приходит конец, барон…

Де Ломберд готов был умолять и унижаться. Он даже открыл рот для первой просьбы, но вдруг почувствовал слева в груди острую, сильную боль. Невнятно вскрикнув, он повалился ничком на каменистую землю. Свет перед глазами начал стремительно меркнуть, и немолодой, обрюзгший мужчина успел порадоваться, что остроты драконьих зубов ему испытать не грозит.

Ничего из того, что произошло дальше, барон уже не увидел.

 

Сквозь слюдяные пластины на узких окнах в трапезную замка пробивались последние лучи заходящего солнца. Расторопные слуги зажигали факелы, сквозняк лениво играл траченными временем полотнищами знамён.

На длинном обеденном столе гротескным блюдом возвышалась покрытая чёрной чешуёй голова. Оскал острых зубов одновременно выглядел зловещим и бессильным. Остекленевшие глаза безучастно взирали на худощавую сутулую девицу и дородного мужчину с тронутой сединами бородой.

– Я сдержал своё обещание, милорд, - молодой человек в старых доспехах в очередной раз церемонно поклонился. – Леди Каталанда, смею надеяться, что оправдал ваши ожидания. Эта голова…

– Она просто омерзительна, сэр Рикарт! – девушка прижала ко рту маленькую ладошку. – И теперь мне долго будут сниться кошмары. Отец! Прикажите сейчас же, немедленно убрать отсюда эту гадость. Я надеюсь, вы не станете вешать её над камином?

– Разумеется, нет, дочь моя, – поспешно  ответил хозяин замка. – Мажордом! Незамедлительно спрячьте это где-нибудь и при первой же возможности продайте алхимику или магу.

– Ваша светлость мной недовольны? – всё ещё учтиво, но с заметным волнением спросил рыцарь.

– Хм, юноша… Конечно же, ваш поступок – это подвиг. Уверен, что барон де Ломбред может по праву гордится таким воспитанником, но… Давайте отложим наш разговор на какое-то время. Моей дочери надо прийти в себя. А вам сейчас непременно нужно успеть в столицу к началу турнира в честь дня тёзоименитства нашего государя. Я убеждён, что и там вы сумеете снискать себе славу. А поскольку путь вам предстоит неблизкий, то я не посмею отягощать вас просьбой украсить мой дом своим присутствием долее, чем до завтрашнего утра. О вашем коне, разумеется, позаботятся должным образом, и вы получите все необходимые припасы в дорогу…

После того, как жутковатый трофей убрали со стола, слуги подали ужин, который прошёл почти в полном молчании. После его завершения граф Проксмунд с дочерью, достаточно холодно извинившись перед гостем, покинули обеденную залу, и юноша некоторое время сидел один, грея в ладони кубок с вином.

Через некоторое время прибиравшая со стола пригожая служанка остановилась рядом с молодым рыцарем и негромко произнесла:

– Милорду, должно быть, грустно? Могу ли я как-то его утешить?

Тот поднял голову, и девушке на миг показалось, что в его глазах блеснуло оранжевое пламя. Хотя, должно быть, виной этому был лишь отблеск факелов.

– Отчего нет? – чуть хрипло ответил он, задержав взгляд на томно колыхнувшейся под льняным платьем упругой груди. – Я заметно повеселею, если такая красотка проводит меня до комнаты.

Служанка в притворном смущении потупила взор.

Гость отставил кубок в сторону и поднялся.

Человеческий век слишком короток, и надо было успеть сполна насладиться его нехитрыми прелестями, прежде чем Великое Яйцо снова выпустит в мир дракона.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 14. Оценка: 4,57 из 5)
Загрузка...