Мартлет Погода была ветреная и сырая. Мало того, что вой за окном заглушал мысли, так еще ветер врывался в башню сквозь неведомые доселе щели, в самый неподходящий момент задувал свечи и заставлял шаткие стопки рукописей разлетаться по всей комнате. Мартлет встрепенулся и в который раз за сегодня заворчал, посылая ветру проклятия. Воздух в комнате мгновенно замерз, и старик схватился за грудь, когда перехватило дыхание. Мартлет был чародеем и его проклятия имели пренеприятное свойство сбываться. Он смахнул с ресниц хрусталь инея и набросил теплый плащ, вышитый безногими птицами, похожими на ласточек. А что? У каждого чародея был какой-то символ. У кого ворон, у кого дракон, у одного, известно достоверно, была оранжевая жаба. Мартлет много над этим вопросом не думал и выбрал в символы свое собственное имя. Он и в самом деле был четвертым сыном в семье. Первый сын, на радость барону-отцу, вырос знаменитым воином, освободителем принцесс из забытых башен. Первая попавшаяся в безлюдном овраге виверна его растерзала – повстречался со зверем один на один, без легиона всадников, лучников и других прихлебателей, которых обыкновенно таскал с собой. Второй сын стал поэтом, рыцарем пера и бумаги. Пьяным, во сне, его зарезали романтики, те самые, с дороги. А третий сын, как водится, был дурак и хам. Он разбогател, беря в оборот лом у подгорных карликов-контрабандистов, отстроил себе замок, забил подвалы золотом-серебром и разным другим полезным скарбом. Так его костей и не собрали толком, после визита дракона. Гость, в принципе, хотел только поболтать о принципах займа без процентов. Недалекий хозяин счел необходимым наречь уважаемого визитера «драной ящерицей» (как сказывали), и напрочь отказался проявлять какие бы то ни было признаки радушия. В общем, Мартлет остался без последнего брата. Никто и не ожидал появления самого Мартлета в этом мире, но так уж случилось, что он появился. Семья никак не могла придумать ребенку достойного занятия, но так как все сыновья уже где-то сложили головы и выбранные ими участи не привели ни к чему хорошему, Мартлета отдали в ученики чародею. Идея была хорошей. После того как юный Мартлет набрался ума и вытурил из чародейской башни своего учителя, он, впрочем, прослыл выдающимся специалистом и обрел некоторый вес в известных кругах. Было все – и слава, и богатство. Жены, как водится, не сыскал. Все в делах, все в заботах. Старик, наконец, загадочно пошевелил бровями и воздух потеплел. Собрал рукописи и обратился к прерванной работе. Он не думал о безделицах, подобных утраченной семье и о прочем вздоре. Чародей пытался вывести формулу нового заклинания – Мартлет! – позвал кто-то ленивым голосом из угла комнаты. – Мне ску-у-учно! Старик нахмурил брови. – Помолчи, Билварин! – отозвался он, не оборачиваясь. – Я думаю! Ты что, не видишь? – Как мне видеть? Ты, старый брюзга, меня занавесил самым непроницаемым и плотным полотном, которое только нашел! – огорченно ответствовал голос, но тут же выдумал какую-то колкость и развеселился. – Ха-ха! Мартлет думал! А я считал, твое чародейство рождается только из ворчания и дохлых мух! – Мухи тут абсолютно ни при чем, – невозмутимо ответил Мартлет, привыкший к нападкам зеркала. Болтало именно зеркало. Оно досталось Мартлету еще от учителя и называло себя не иначе как Билварин. Это было потрясающей работы старинное зеркало! Конечно, чародейских зеркал пруд пруди, о них уже и сказки-то лень сочинять – всем приелось. Но это было отличное зеркало старой модели. В отличие от новых, которые отвечают точно и строго на поставленный вопрос, с этим можно было и поболтать. О жизни и о другом всяком разном. Бывало, Билварин начинал предаваться воспоминаниям и распевал обрывки из давным-давно услышанных им заклинаний (и распевал, от души фальшивя), что приводило ни больше ни меньше, как к возгоранию книг и волос на почтенной голове самого Мартлета. Приходилось идти на крайние меры. – Мартлет! – не сдавался Билварин. – Ну, я больше не буду! Ты бы лучше меня научил бабочек вызывать или что-то такое. Вы, чародеи, попустительствуете! Все до единого! Никто не занимался моим образованием! А я, между прочим, зеркало с очень хорошей историей! Да… Да я вообще антиквариат! – Помолчишь ты или нет?! – вспыхнул чародей, вскочил на ноги, быстро пересек комнату и сорвал с Билварина покрывало. – Фу-у-ух... Хоть дышать полегче стало! – в глади зеркала не отражался волшебник, там зависло добродушное круглое лицо. Это и было великое, забытое веками зеркало, одно из тех, чье массовое производство давно остановлено, а секреты ремесла забыты. Наверное, это было последним таким. – Ты же не дышишь, – буркнул чародей. – Фигура речи, мой дорогой Мартлет! Фигура речи! – не переставая улыбаться, ответило зеркало. Старик махнул рукой. В глубине души Мартлет был отчаянно к нему привязан, и даже, может быть, любил Билварина как друга, но в жизни бы ему в этом не признался. –А теперь-то ты помолчишь? – устало спросил чародей. – Я подумаю. А что ты там делаешь? – Э-э-э... Ты будешь смеяться, – замялся Мартлет. Билварин приподнял бровь – таким смущенными и вдохновленным никогда чародея не видел. –Ладно, выкладывай, – принялось канючить зеркало. – Сам же не утерпишь. Только было хотел Мартлет во всем сознаться, как колокольчик над его рабочим столом зазвенел. Явились посетители. Оба, и зеркало и чародей, недовольно забурчали. Мартлет пожал плечами, плотнее закутался в плащ и поспешно спустился вниз. На пороге застенчиво топталась старушка. Она была такой же сухонькой, как и сам Мартлет, и, несмотря на возраст, взгляд у нее был очень живой. – По какому поводу? – грозно спросил чародей. Он всегда старался выглядеть внушительно при гостях, и, надо признать, у него это недурно получалось. Но старушку так просто было не пронять. – Аккурат в прошлый вторник, – затараторила она. – Я вас встречала на площади и умоляла приготовить целебный эликсир для моей больной внучки. Неизвестная хворь забрала и моего мужа, и ее родителей, а кроме нее у меня никого не осталось! «Забыл!» – вспыхнуло в голове чародея. – «Забыл, так его растак!» – Я надеюсь, вы не забыли об этом? Так плоха девочка, – старушка загрустила. – Конечно, нет, – важно ответил Мартлет. – Жди тут. Чародей проворно взбежал на самый верх башни и принялся метаться по всей комнате с зеркалом, что-то лихорадочно бормоча и припоминая. Билварин с интересом за ним наблюдал. – Что-то подсказать? – участливо спросило зеркало. – Если знаешь, где мне за несколько минут взять целебный эликсир непонятно от какой хвори, но чтобы лечил все, то подскажи... – Шкаф с серебряной гравировкой, третья полка, справа, – с готовностью ответил Билварин, сосредоточенно корча жуткую гримасу за спиной чародея. Мартлет, как вкопанный, встал на месте. Потом бросился к шкафу. На указанном месте стояла склянка с серебристой жидкостью, на которой оказалась прилеплена бумажка с корявой (его собственной) надписью: «Зелье от всякой хвори. Применять, если забуду о том, что нужно сделать таковое». На миг чародей лишился дара речи. – Это... Как?.. Того... Этого!.. Забыл... А!.. Ты как? – Я всего лишь за тобой наблюдал, – пошевелило бровями лицо в зеркале. – Мне и заняться больше нечем. – А-а... Хорошо. – Мартлет подозрительно взглянул на Билварина, схватил склянку, судорожно отодрал этикетку и лихо спустился вниз, перескакивая через ступеньки. На втором этаже он отдышался, чинно спустился к старушке, невозмутимо вручил ей склянку. – Вот, возьми, старуха, – густым басом сказал ей Мартлет. – Пусть на закате твоя внучка выпьет все до последней капли и на рассвете будет здорова. А теперь прочь, я занят сложными вычислениями, и у меня нет времени на пустые разговоры. Не слушая благодарности старушки, чародей поспешно захлопнул дверь и поплелся наверх – продолжать прерванную работу. Вот так можно забыть о мелочи, о трех словах над пучком травок, а человека, быть может, не станет? – Так что? – встрепенулся Билварин. – Расскажешь мне, чем занимаешься? Мартлет улыбнулся. С годами казалось, что зеркало соображает даже больше, чем болтает. – Я ищу формулу для возвращения молодости! Только не смейся. – Тщетно, – против обыкновения серьезно ответило зеркало. – Это еще почему? – Мартлет бунтарски скрестил руки на груди. – Доказано издревле, что такого заклинания не существует, как нет слов для вызова настоящей любви, воскрешения и вечной жизни. Литературу полезную почитай, там все до меня сказали. – Мало ли кто и что сказал! – вспыхнул старик, так что борода встопорщилась. – Я – великий Мартлет! Я вижу новые пути в искусстве чародейства и докажу, что… С нескрываемым восторгом Билварин следил за тем, как распаляется чародей. Мартлет заметил его непонятную веселость и тут же ощетинился бессвязными упреками. – Успокойся, Мартлет! – весело сказало зеркало. – Твоя затея бессмысленна, но я хочу знать одно: зачем тебе молодость? Чародей застыл и потупил взор. Могущественный Мартлет стоял и мялся, как школяр у лотка дорогих сластей! – Знаешь, Билварин, мне бы молодость хоть на пару дней. Вот живу я уже целый век, вроде бы для себя... Но только чувствую, словно… Не жил! А, бывало, попадешь в город, указывают на плащ и шепчутся: старый брюзга идет, воркун, пень трухлявый – песок сыпется! Понимаешь? Нет, не понимаешь. – Надо было жену заводить, пока время было, – ляпнул Билварин и даже немного потемнел от страха, когда чародей набрал воздуху в грудь, чтобы выдохнуть проклятие. Ничего не случилось, и Мартлет отвернулся. – Я понимаю, – серьезно сказало зеркало. – И могу тебе помочь. – Помочь? – прищурился чародей. – Я верну тебе молодость ровно на один день и на одну ночь! – Ты? Какое-то зеркало… – Я не простое зеркало! Пребываю тут с тобой уже лет восемьдесят, а ты так и не додумался разобраться в моих свойствах. Хоть бы спросил. – Знаешь эликсир? Формулу заклинания? – Я знаю само заклинание. И могу его использовать. – Но как? Ты не чародей, а всего лишь зеркало. Билварин горько скривился. – Хорошо, – Мартлету стало интересно. – В чем тут подвох? – Ни в чем. Я возвращаю тебе молодость и хочу посмотреть, что из этого выйдет. Ты ужасный зануда, и я с тобой помираю со скуки. Придешь и расскажешь, как все прошло. – Так просто? – Так просто. Ты мне нравишься, Мартлет. По рукам? Чародей не раздумывал. – По рукам! Лицо в зеркале широко улыбнулось и нелепо пробормотало: – Тара-бара, ля-ля-ля. – Ты что городишь?! – возмутился чародей, и ему стало мерзко на душе. Зеркало наверняка солгало! Откуда ему быть чародеем, знать старые заклинания? – Ах ты!.. Но Билварин по-прежнему улыбался. Чародей замер и обернулся, отыскав глазами в комнате обычное зеркало, в которое можно было посмотреть. На Мартлета глядел белокурый кареглазый парень с осанкой богача, плечами рыцаря и глазами поэта. Выражение лица парень имел глупое до невозможности, что смотрелось нелепо еще и при том, что на нем был дорогущий плащ, расшитый безногими птицами-мартлетами. Затем чародей просиял, сбросил с себя плащ, оставшись в штанах и рубашке. Он подскочил к Билварину и похлопал зеркало по раме широченной ладонью, не находя никаких слов. – Один день и одна ночь! – крикнуло зеркало чародею, восторженно сбегавшему вниз. – Я зеркало, Мартлет! У зеркальных чар всегда есть отражение! *** Мартлет ничего не слышал – он был абсолютно счастлив. Никто бы и не подумал, что этот развеселый улыбчивый паренек совсем недавно проклинал сырость и корпел над старыми рукописями. Чародей сам себя не узнавал. Только сейчас он понял, как ему осточертело все это «могущество», которое кроме как ему самому, никому и не нужно. Его единственным собеседником было зеркало! Пока обезумевший от радости чародей носился по окрестностям башни, успел совершенно продрогнуть на пронизывающем ветру. Мартлет опомнился. Ему совсем не хотелось возвращаться, и поэтому он пошел в ближайший город. Сейчас было как раз самое время зайти в таверну, к очагу, и чтобы красивая девушка принесла подогретого вина… Уже пару раз Мартлет хотел возмутиться, когда ему, зардевшись от смущения, улыбались молоденькие девушки и кутались в плащи и шарфы, но вспоминал о своем внешнем виде и улыбался им вослед. – Хозяин! – громогласно позвал Мартлет, завалившись вместе с непогодой в закрывающуюся лавку. Лавочник, позвякивая ключами, недовольно уставился на пришельца, но тут же взгляд его потеплел, стоило Мартлету грохнуть на прилавок увесистый бисерный кошель. – Вечер добрый, – елейно промолвил лавочник. – Шелковую рубашку! – принялся загибать пальцы Мартлет. – Штаны теплые! Да плащ на меху! Эй, не ври, что мехов не держишь! Плевал я на ваши пошлины, все выкладывай! И сапоги помягче! И шляпу! Непременно хочу шляпу! – Празднуете что? – осмелел лавочник, прищурив васильковые глаза и быстро, бесшумно увязывая покупки в тугие узелки. - Я сегодня молод! – выдохнул чародей. – Эй! Не заворачивай, хозяин! Так пойду. Нарядный, после опустошающего кошель визита, Мартлет отправился в таверну, важно кивая зевакам, и заказал самый дорогой обед, какой повара только смогли изобразить. А потом были музыканты, вино всем присутствующим, карты! Какому-то бродяге Мартлет подарил свой новый плащ, а другому – широкий кожаный ремень. Уже темнело, когда Мартлет вывалился из таверны и куда-то побрел, сам не зная куда. Он вышел к городским воротам, которые уже запирали, и стражники, ругаясь, не хотели его пропускать. Мартлет просто отмахнулся от неприятного недоразумения – стражники очнулись только к утру, а в образовавшуюся брешь в обороне города всю ночь лезли всякие горе-жулики, выпивохи-менестрели и просто заплутавшие путешественники. Ветер улегся, тучи разошлись. Мартлет шел и задумчиво считал звезды. День и ночь. Так мало и так много. По правую руку затемнила роща. Чародей, благодушно улыбался сам себе и шел вперед, не беспокоясь за себя, никого не опасаясь. Он же чародей! Ночь зашевелилась и разорвалась злобным мужским криком, а вслед – и женским. Мартлет насторожился и повернул в сторону криков. Долго идти не пришлось. В тусклом свете звезд, на опушке, боролись с девушкой двое мужчин. Вернее, боролся один, а другой держался за расцарапанное лицо. От оставшегося бандита девушка безуспешно отбивалась объемной хозяйственной сумкой. – Стойте! – грозно крикнул Мартлет и выскочил вперед. Он замахал кулаками, втихаря насылая на бандитов заклинание страха, и расхохотался, когда увидел, как трясутся у них колени от ужаса и как пускаются они наутек. – Спасибочки, – как-то резковато ответила девушка, поправляя юбку и приглаживая растрепавшиеся волосы. – Да не за что, – растерялся Мартлет, непривыкший к таким прохладным отзывам о своей деятельности. – В какую сторону город? – спросила осторожнее девушка. – Завели меня бандюганы… Заплутала. – Налево, – глупо промямлил чародей и зарделся, благословляя темноту ночи. – Ах, – запричитала девушка, – ворота-то и закрыли, придется в сторожке до утра ждать… – Со стражниками договоримся. Я... Никогда не видел такой красивой девушки! – ляпнул он, но восхищался искренне. – Да? И что же в такую темную ночь увидеть можно? Видел чародей все прекрасно. Он разлил над полянкой волшебный огонь, который светил лишь ему одному, и восхищался невысокой стройной девушкой перед собой, ее длинными золотистыми волосами, живыми глазами и... в общем, восхищался! Он не видел ее босых ног, грязных ногтей, истрепанного платья – обносок, доставшихся от старшей сестры или матери. – Тебя проводить? – участливо спросил Мартлет. – Экий красавчик, герой прямо-таки, – проворчала девушка чуть слышно. – Ну, проводи! Если что... смотри мне! Мартлет не понял ее последних слов, но почему-то вспомнил о бандите с расцарапанным лицом. – Имала, – представилась девушка. – Мар... – хотел представиться чародей и солгал. – Марвин. Мартлет провожал девушку так, что к городу они дошли далеко за полночь. Он рассказывал Имале о старых легендах, о чародейских башнях, о звездах. Обо всем, чего она не знала, а не знала она так много, что Мартлет был счастлив поболтать! В какие-то моменты ему было не по себе – с Билварином он никогда так просто и свободно не разговаривал. – Кажется, я влюбился, – улыбнулся чародей, и глаза Ималы так странно блеснули, что Мартлет был готов попятиться, ожидая пощечины за наглость. Имала неожиданно хихикнула. - Марвин… Мартлет не сразу понял, что девушка к нему обращается. Сердце стало слишком большим, ему не хватало места в груди. Он не знал до этой ночи, что так можно жить. Мартлет с затаенной любовью думал о заклинаниях и был весьма благодарен за их существование, но содрогался при мысли, что потратил на чародейство целое столетие! Все что он знал – век пыли, свитков, формул, одиночества. – Ты мне тоже очень нравишься, – весело шепнула ему на ухо Имала, с легкостью прогнав из головы чародея всякие высокие мысли. Она прогнала все мысли вообще! Мартлет поцеловал ее в лоб и залюбовался улыбкой, не забывая ни на миг, что завтра опять станет стариком с болью в спине, с жесткой бородой, с бессонницей. – Придешь завтра? На опушку? – спросила Имала. – Уезжаю, – с кроткой улыбкой ответил чародей. – Далеко и навсегда. – Будешь любить и помнить? Вот и все? – Буду. – Тогда прощай, Марвин. Хороший ты парень. Мартлет поморщился, услышав чужое имя, кивнул Имале на прощание. Он ждал слез и заверений в вечной любви, но получил только долгий странный взгляд. А потом Имала ушла. Он стоял и смотрел, как она исчезла в ночи – хрупкая и босая. Он стоял до тех пор, пока за его левым плечом не показалось солнце, а руки покрылись узловатыми венами, волосы стали жесткими и серебряными, ноги утратили силу, тонкими стали губы и согнулась спина. Мартлет ничего не видел перед собой и больше не мог радоваться тому, что Билварин знал это проклятое заклинание молодости, не отговорил его, не осыпал насмешками, а позволил уйти и встретить Ималу. Старик-чародей не заметил, как за деревьями появился кто-то, кто посмотрел на него внимательными живыми глазами и очень удивился. Мартлет вздохнул и поплелся к своей башне. *** – Ой, ну наконец-то! – завопил Билварин. – Я чуть не сошел с ума от одиночества! Мартлет, я жду твою невероятную историю! Старик проковылял за рабочий стол, тяжело опустился на стул, положил сухую ладонь на расшитый плащ, комком валяющийся на груде бумаг. – Ты доволен? – живо поинтересовалось приставучее зеркало. – Да как-то так, – с вялой улыбкой ответил чародей. – Рассказывай! – потребовало зеркало. – Сделка есть сделка! – Да, Билварин, – согласился старый чародей и пристально всмотрелся в зеркальную гладь. – А ведь я только сейчас понял, кто ты такой и откуда знаешь заклинание молодости. Круглое лицо в зеркале окаменело. – Неужели? – Ты – Билир Вариниус, пропавший без вести ученик Временщика – чародея, жившего тысячу лет назад. – Быть не может, – хмыкнуло зеркало. – Может. Временщик, изучал… время. И что-то такое изучил, после чего исчезли двенадцать его учеников, библиотека и лаборатория. – Да, тот еще был параноик, – сдался Билварин. – Давно, когда еще чародеи могли день обращать в ночь, горы превращать в моря, вызывать любовь и отвращать смерть, непослушных учеников, которые слишком многого хотели, превращали в зеркала. Вечная темница из тысячи заклинаний для чародеев-недоучек, которые узнали такие вещи, которые знать никому нельзя. Со временем старое волшебство ушло, заклинания перестали работать. Только мы это не сразу поняли, а тогда, когда старые чародеи стали уничтожать зеркала вместе с их секретами. Мне повезло уцелеть, но ни одно заклинание из новых не дается. – И никто не разгадал твой секрет, – проговорил Мартлет. – Никто не хотел. Не видел. А ты был в безопасности за стеной нашего равнодушия. Колокольчик над рабочим столом жалобно звякнул. Мартлет молча накинул дорогой плащ с вышивкой и спустился. Важно, не изменяя привычке, чародей отворил дверь и спросил: – Что тебе нужно? У порога топталась та самая сухонькая старушка, которой он совсем недавно забыл приготовить эликсир для больной внучки. – Хм, что опять стряслось? – сдвинул брови Мартлет и замер, уставившись в живые глаза старушки. – Мартлет, – впервые назвала она его по имени. – Имала... – выдохнул чародей и тут же развеселился, принялся нести дикую чушь. – Зеркало! Распроклятое зеркало! Совсем ничего не сказало! Вот двуликий тип, Билварин! Хотя нет... Кричал же что-то... И, вдоволь наболтавшись с дверным косяком, старик-чародей обнял удивленную старушку и, схватив ее за руку, потянул на самый верх башни, в комнату с зеркалом. – Билварин! – радостно прокричал он. – Ты, битый артефакт! – Зачем же так категорично, – улыбнулось зеркало, с интересом разглядывая Ималу. – Ты и есть отражение заклинания? Любопытно. – Невероятно, Билварин, дружище! Все это – невероятно! – бормотал чародей, с изумлением наблюдая, как из зеркала вылезает круглолицый паренек и невозмутимо отряхивает древнюю, несуразную мантию. – Билварин к вашим услугам, – сказал он и кашлянул, осторожно глядя на Ималу, которая изо всех сил пыталась ничему не удивляться, но у нее не получалось. – Знаешь, – улыбнулся Билварин. – Тысячу лет назад, как и сейчас, чародей означало – одинокий. Я не верил в это тогда и не верю сейчас. Себе же во благо. Дружище. – Всего одно слово, признание, могло разрушить твою тюрьму в любой момент? – изумился Мартлет изящной простоте заклинания-заточения. – Друг? Мне всего-то и стоило сказать, что ты – мой друг? – О да, я же говорил, что Временщик был чудак. Кто его знает, где он теперь и есть ли вообще на свете? Впрочем, это не имеет значения, – Билварин подмигнул старушке. – Для друзей у меня всегда есть немного чар. – Каких же? – осмелела Имала. – Тара-бара... что там дальше по тексту? – пожал плечами Билварин, развернулся и вышел, весело обронив на ходу всего два слова: «Может, встретимся». Имала отбросила со лба золотистую прядь. – Вот так вот и живем, – пробормотал Мартлет. – Как внучка? – Она поправилась, Мартлет. Спасибо. – Перебирайтесь ко мне, в башню. Места полно, да и Билварин… ушел. – У тебя тут как-то неуютно. – Правда? – спохватился белокурый чародей. – В чем же дело? – В ковре. Я всегда думала, что в чародейских башнях есть ковры или хотя бы медвежьи шкуры для тепла и порядка. – Добуду! И ковер, и шкуры! – с энтузиазмом откликнулся Мартлет и обнял Ималу. – И все, что захочешь. Обсудить на форуме Просмотров: 1 103