«…наследование старейшего в роду. Незадолго до смерти в 356 году, 43-летний король Лизандр подписал завещание, определяющее новую последовательность наследования престола. Ближайшим наследником определялся сын короля – Милорад I, за ним должны были следовать дочь Цветана и ее наследники и брат короля – герцог Часлав. Уже 13 дня первого осеннего месяца 356 года Милорад I (340 – 359) был торжественно коронован в Синей ратуше дворца Солнца. Советником при нем стал герцог Часлав.

Одной из первых реформ короля (357) было разделение Ордена и Сестринства на семь департаментов с определенными для них полномочиями. Целью этой реформы Милорад I объявил благо всех своих подданных. Таким образом, равенство людей понималось как право каждого сословия обладать дарованными ему правами: для вельмож свои установления, для членов Ордена и Сестринства – свои. Данная реформа разрешала ссылать представителей Ордена и Сестринства без суда и следствия в Южный Бор на рудники с зачетом этих представителей как рекрутов. 25 дня третьего летнего месяца был издан указ, запрещавший членам Ордена и Сестринства подавать жалобы королю по любому вопросу.

В связи с засухой прошедшего года и народными волнениями на юге страны среди населения распространились подложные указы и манифесты, содержащие слухи о скором увеличении подоходного налога вдвое. 5 числа второго весеннего месяца на окраинах Литании вспыхнул первый мятеж, который вскоре был подавлен».

История Литании от Второго Разлома до 685 года. Том третий.

 

 

Алекта тяжело дышит. Мокрые от хлынувшего дождя волосы тяжелыми веревками спускаются вниз и душат ее, заставляя прерывать работу и откидывать их назад. Рубашка липнет к телу, словно живая, а куртка валяется на земле, давно скинутая. Колени зудят: маленькие камни рассекли кожу до выступивших тонкой цепочкой капель крови. Да и силы приходится черпать из внутреннего источника, что еще больше истощает.

– Ниса Алекта, – усталый голос младшей из Сестринства раздается приглушенно. – «Узор» закончен.

Алекта кивает и острым стилетом вырезает последнюю руну на каменистой почве. «Бабочка» вспыхивает и светится зеленым. Капкан готов.

Женщина подбирает куртку, набрасывает ее на плечи и с еле слышным кряхтением поднимается с земли. Все-таки возраст дает о себе знать. Она старуха, уже почти пятый десяток встретила – ей уйти за Грань не страшно! Но вот те, кто стоит за стеной… Будь ее воля, остались бы только старики, да вдовцы, которым терять-то уже нечего! А молодые должны жить...

Мэла Лира ежится от промозглого ветра и устало трет руки, постоянно поправляя кольца-амулеты. Одно из колец с ярким синим камнем, подарок жениха, соскальзывает с мокрого пальца и падает в грязь. Девушка поспешно наклоняется и поднимает его. Алекта с легким неодобрением смотрит на мэлу и укоризненно качает головой.

– Ниса, я… – смущенно лепечет младшая из Сестринства.

– Мэла Лира, проверь амулеты солдат на укреплении, – непреклонным голосом приказывает Алекта. – А потом иди спать. Сейчас всем нужен отдых.

Девушка послушно кивает и тяжелыми шагами, стараясь не упасть, идет к стене, у которой собрался караульный состав гвардии Его Величества. Алекта смотрит вслед мэле и хмурит тонкие брови: младшая из Сестринства слишком молода, неопытна и горяча душой, чтобы исчезнуть в жерновах войны. Ниса вдруг вспоминает, как мэла Лира, буквально несколько лет назад, еще студентка пятой ступени Академии, с какой-то непонятной преданностью и жаждой действия следовала за наставниками.

Боги! Как тяжело смотреть на них – всех, кто остался, чтобы выдрать зубами еще одну небольшую передышку! Для женщины они все дети: и зеленые юнцы, и мужчины, столь высокомерно поглядывающие по сторонам, – неразумные и свято уверенные, что Леара не заденет их краем своего ледяного плаща. Вот только чудо не свершится.

Алекта прикрывает глаза, силясь прогнать так неожиданно вернувшуюся слабость, обозначившую свое присутствие темнотой и черными точками. Не сейчас. Еще не время уходить за Грань. Продержаться еще немного, заставить свое дряхлое тело работать на благо горячо любимой страны, содрогающейся в агонии.

Женщина вдыхает влажный воздух, в который примешивается посторонний запах. Спелые яблоки. Так пахло дома в саду. Беззаботная картина детства встает перед нисой: веселый хрустальный смех, всполохи длинных огненных волос и вкус сочных спелых яблок, которые Алекта всегда любила. А еще ей нравилось выбираться вечером из дома и, спрятавшись в густой тени деревьев, лежать на траве и смотреть в бездонное темное небо, считать звезды. Теперь запах яблок означает появление Проводника. Как же любят боги шутить!

– Ниса, ниса… почему вы цепляетесь за жизнь? – тихий голос Проводника бьет набатом в голове. – Не лучше ли будет все оставить и уйти?

Алекта упрямо стиснула зубы и мотнула головой. Нет, рано. Она еще может. Она еще повоюет, а потом, когда поймет, что всё – вот он конец, тогда и только тогда позволит забрать себя. Даже не так. Она добровольно пойдет с Проводником, чтобы опять встретить тех, кто ушел раньше. Говена – ее старая подруга. Они вместе были уже столько времени, что говорить о годах стало неприлично. Руса-наставница, позволившая еще юной Алекте почувствовать мастерство. Райана. Мила. Лодрен… Да, Лодрен. Его не хватает сильнее всех. Муж, любовник, брат по Ордену – всегда нежный, любящий.

Череда знакомых лиц вспыхивает перед глазами Алекты, проносясь и заставляя чувствовать дрожь. Старые, молодые и детские, все они были частью ее жизни, и, так же как и другие, ушли за Грань. Ничего, скоро и она там будет: голос Проводника – очень тонкий намек.

Легкая чужая поступь привлекает внимание Алекты. Краем глаза она замечает рядом с собой Нико. Южанин. Темноволосый, тонкокостный, смуглый. И уже впитавший в себя все постулаты Целителей: не навреди, не убей, не дай навредить другим. Только мало кто знает, что сила – палка о двух концах. Лишь Целители не забывают об этом: с их возможностями можно как спасти человека, так и убить – рисунки различаются незначительными линиями. Именно поэтому, со всех, кто решил служить милосердной Ярике, взимается страшная плата – зрение. Целителей в первую очередь учат ощущать магические потоки, взаимодействовать с внутренней силой больного. А уже потом им рассказывают о нужных рисунках, обучают вплетать кружево нитей в каркас человеческого тела.

Алекта чуть морщится – белое целительское одеяние без единого пятнышка грязи или пыли, вечно отстраненный вид вызывают у нее брезгливость. Но сейчас именно Нико и ниса Мора – их надежда.

– Как Его Величество?

Нико медлит с ответом, лишь водит своими белесыми незрячими глазами.

– Плохо. Мора-dell’ старается, но пока безрезультатно.

Алекта кивает и отворачивается. Если бы Его Величество не был так импульсивен, если бы не бросился очертя голову в самый водоворот, если бы он не был мальчишкой… Бесконечные «если бы». Сейчас размышлять поздно. Шальное заклинание сделало свое дело – их король, их надежда одной ногой ступил за Грань.

– Алекта-dell’, мы не можем…

– Я не глуха, Нико! – резкий ответ, а в глазах пламя. – Сейчас самое время помолиться светлой Ярике за спасение нашего короля! А ты, вместо этого отвлекаешь меня!

– Прошу меня простить, Алекта-dell’, но нам потребуется два-три дня. Море-dell’ и мне не хватает сил, чтобы вылечить короля. Вы можете нам дать столько времени?

Три дня! Подумать только – этот мальчишка смеет просить о времени, когда она сама стирает пальцы в кровь, чтобы дать возможность всем выжить! Наглец! Недаром же ходят упорные слухи, что Целители – существа нежные, чуть ли не блаженные. Вот и нашлось очередное подтверждение.

– У нас нет трех дней, – процедила сквозь зубы Алекта. – Счастье, если хватит времени до вечера! Поэтому, Нико, вывернитесь наизнанку, хоть помрите, но Его Величество должен выжить!

– Я знаю. Вы могли бы и не напоминать о долге, Алекта-dell’, – спокойно ответил Нико.

Юный Целитель с кошачьей грацией разворачивается и уходит. Алекта сжимает кулаки и в ярости шепчет проклятья. Времени! Им не хватает времени! Никто не подозревал, что мятеж, вспыхнувший на окраинах страны, затянется и двинется дальше, почти до столицы. Никто не знал, что к повстанцам примкнут многие члены Ордена и Сестринства, недовольные притеснением и политикой нового короля. И теперь предстоит сражаться со своими бывшими соратниками.

Алекта вскидывает голову к темному, почти фиолетовому, закрытому грозовыми тучами, небу. Струи дождя затекают за ворот рубашки и холодом лижут разгоряченную кожу. В этот первый месяц лета дожди идут постоянно, казалось, само мирозданье плачет, наблюдая за происходящей внизу братоубийственной войной. Тряхнув седыми волосами, женщина еще раз оглядывает рисунок и идет по мощеной дороге, ведущей к городу.

Таллэн-дор-Вет – древний город, который скоро станет братской могилой. Таллэн-дор-Вет, какие времена и какую историю ты видел? Алекта старается выхватить взглядом как можно больше: дорогу, выложенную из зеленого мрамора, настолько старую, что плиты почти скрылись в земле, полуразрушенную, но все еще крепкую стену, на которую должна нанести «узор» мэла Лира, а за стеной – дома-дворцы, дома-палаты, что были раньше архитектурным изыском, шиком. По бокам стены, опоясывающей весь город, вплетающейся в естественное ограждение, нависли скалы, переходящие в пики непроходимых гор. Высокие, серые, острые даже на взгляд, казалось, вот еще чуть-чуть и рухнут вниз, погребая за собой вся и всех. Но нет, они стоят, и будут стоять величественными великанами, словно вздыхающими и с тоской наблюдающими за копошением таких маленьких людей. «Мы вас перестоим, букашки», – говорили они молчаливо, – «как переждали тех, кто потревожил наш покой. И вы обратитесь пылью, а мы еще долго будем смотреть на мир».

Приложив руку к щербатому камню стены, Алекта вспомнила, что когда-то давно, еще, будучи студенткой Академии, мечтала прийти в это место и раскрыть все тайны древнего города. Таллэн-дор-Вет – «Водяная лилия». Забытый язык Вечных. Скоро и они будут забыты, как многие ранее. Станут всего лишь безликими именами в истории страны.

– Госпожа Алекта! – окликнул ее капитан отряда, так и не смирившийся с тем, что командование приняла женщина, пускай даже такая.

Алекта смотрит на этого еще довольно молодого мужчину: высокий, поджарый, с острым взглядом, что-то ищущим на ее лице. Ничего, и тебя забудут, капитан Пров, как и остальных, огрызающихся, отчаянно защищающих горстку аристократии и корону.

– Мои разведчики доложили, что отряды повстанцев в дневном перегоне отсюда. Если бы не госпожа Амела, то…

Сердце Алекты защемило. Стало невероятно тяжело дышать. Женщине очень часто чудилось, что она видит перед собой Амелу, ее короткие черные волосы, топорщащиеся от любого ветерка, что слышит ее звонкий смех. И улыбка, искренняя, широкая улыбка, всегда игравшая на ее лице, даже тогда, когда Амела в последний раз обернулась, словно ища одобрения – всё это пылало болью в груди. И ее последние слова: «Я вернусь, ты же знаешь!» Алекта тогда кивнула и только губами ответила: «Знаю».

Ниса Амела была храброй, настолько храброй, что вызвалась в одиночку увести повстанцев с главного тракта. И она увела, уничтожая их, увела в Лунные топи. Теперь на том месте огромная воронка, покрытая серым пеплом и сухая, выжженная земля. И прах повстанцев смешался с останками нисы. Амела, такая храбрая, юная девочка, с непримиримым огнем в душе. Дочь Алекты.

– … моих людей слишком мало, поэтому мы надеемся на вашу силу, госпожа Алекта. Я не знаю, сколько мы продержимся.

– Капитан, – голос Алекты глухо отозвался в вечерних сумерках, – сейчас важнее не мое мастерство, а успех нисы Моры. Если Его Величество очнется, то это уже победа.

– Конечно. Но стоит всё еще раз обдумать, - высокомерно кивнул капитан Пров с видом наставника, разъясняющего в десятый раз материал безнадежному ученику.

– Что предлагаете?

Капитан задумчиво посмотрел поверх плеча Алекты.

– Видишь, ниса, они боятся смотреть тебе в глаза, – теперь голос Проводника разительно изменился. – Они боятся прочесть в них приговор.

Алекта с трудом сглотнула, узнавая тембр Деяны. Ее ученица, на момент самой первой атаки, находилась в Академии. Там она и погибла, прямо у ворот, раскинув «Золотую Сеть» и даруя возможность увести большую часть детей в безопасное место. Деяна, златокудрая, серьезная и такая стойкая...

– Мы можем подняться в горы, там уж точно повстанцы нас не достанут.

– Нет, – покачала головой ниса, – нет. Капитан, оглянитесь, вокруг нас и так горы!

Капитан склонил голову, с неудовольствием принимая правоту женщины.

– Значит здесь, – подвел он черту. – Нам надо продержаться всего немного, чтобы дать время герцогу Чаславу собрать все силы на востоке. Я правильно вас понял?

– Да. Мы прорвемся, капитан.

Капитан Пров неодобрительно посмотрел на женщину. Мужчина трезво оценивал ситуацию и знал наверняка, что не переживет этой последней битвы. Да и какая битва с таким составом! Слезы наворачиваются на глазах при взгляде на безусых мальчишек и стариков, выставляющих дрожащими руками щиты перед собой.

Нет, вот если бы милорд смог отдавать приказы, то тогда – другое дело! Где это видано, что командовать принялась женщина? Пров до сих пор не мог понять, как можно быть настолько холодной и равнодушной! Даже смерть единственной дочери не заставила нису снять ледяную маску.

Капитан также отчетливо помнил, как объяснял солдатам положение вещей, не скупясь на крепкие слова. Он тогда зорко вглядывался в лица каждого из своих подчиненных, в надежде, что юнцы испугаются и уйдут, сохранив себе жизнь. Не испугались. Не ушли. Разорви их гаргул! Пров совсем не хотел брать на себя ответственность за исход приближающегося боя. И так пролилось слишком много крови, чтобы еще и здесь полечь!

– И, да, капитан, дайте уже мэле Лире зачаровать оружие. Бедная девочка очень уж трясется только от одного вашего взгляда.

– Что?! – не скрывая негодования, воскликнул Пров.

– Капитан, вы головой отвечаете за сохранность людей, да и мэлы. Конечно, она поставит защиту, но всё будет лучше, если и вы побеспокоитесь.

– Солдаты заняты укреплением стены! У меня нет лишнего времени и лишних людей, чтобы тратиться на игры!

– Если вы хотите выжить, то послушаете моего совета, – отчеканила Алекта, вглядываясь в желтые радужки капитана. – Делайте что хотите, но мэла Лира зачарует ваше оружие, также она даст вам амулеты. А вы, в свою очередь, постарайтесь, чтобы девочка осталась невредимой, иначе мне не составит труда вырвать вас из объятий хмурой Леары и зашвырнуть обратно сюда!

– Ниса Алекта, – теперь мужчина обращается к ней правильно, – все же мне кажется, что лучше будет…

– Можете идти, капитан, - обрывает его женщина, обжигая холодной сталью глаз.

Пров гневно поглядел на нису, развернулся и ушел, так стремительно, насколько позволяли скользкие от дождя плиты. Даже спина мужчины выражала полное несогласие, но ниса уже все решила. Неужели так сложно принять решение той, что стоит выше аристократов? Где это видано – спорить с магом? Тем более в иерархии она, да и почти все ее братья и сестры по Ордену стоят лишь на ступеньку ниже короля.

Но мэлу Лиру нужно сохранить. Эта юная девушка должна жить. И Алекта сделает так, что Леара не дотянется до мэлы ни рукой, ни крылом. Алекта готова даже свою жизнь обменять на будущее ученицы. Правда, предсказывать ниса так и не научилась. Если бы за каждое верное слово ее одаривали золотым рэлтом, то не набралось бы и одного. Так что нити судьбы и дальше останутся в руках богов.

Алекта закрыла глаза и прижала руки к ноющим вискам. В последнее время ложь все чаще срывается с ее уст. Зачем говорить людям, что все будет хорошо, когда надежда угасает? Зачем заставлять их верить в победу, если ниса, чтобы выжить, черпает силу из своей крови, что еще больше приближает Проводника?

Время – слишком дорогой материал. И она сделает все от нее зависящее, чтобы обеспечить Целителей этой ценностью. Если они смогут привести короля в чувство, если они хотя бы приостановят разрушающее плоть заклятье, то перелом в битве будет однозначным.

– Ниса, а ты уверена, что это сработает? – голос Деяны прозвучал совсем рядом, словно Проводник решил наклониться прямо к ее уху. – Ты думаешь, что эта горстка людей сможет сопротивляться армии повстанцев?

– Да, сработает, – процедила Алекта, открывая глаза и не оглядываясь, пошла вперед, мимо караульных, мимо солдат, отдыхающих и набирающих силы перед последним боем.

– Разговоры с самой собой – нехороший признак, ниса! – смех Проводника птицей взлетел вверх.

Недовольство молодым королем росло с каждым новым указом. Орден и Сестринство, всегда поддерживающие корону, сначала недоуменно молчали, а потом заговорили. Много. Громко. Осуждающе. Алекта помнила до мельчайших подробностей последнее собрание, когда Райана, всегда спокойная и собранная Райана, кричала на Миодраг, доказывала и умоляла, а потом, замолчала. Навсегда. Как Мила, отстаивающая право короны на ошибки, вдруг, с удивлением посмотрела на расплывающееся красное пятно на рубашке. И Амела, кроткая, добрая Амела встала перед матерью, развернув ледяной щит, о который тут же ударились огненные стрелы. А потом был хаос: в пылу ярости все перестали смотреть, куда попадают заклинания, какие чертятся руны, главное – уничтожить противника.

Алекта с Деяной, соприкасаясь плечами, отбивались от Рознега. Черпая силу друг у друга, женщины выплетали стихийные узоры, закрепляли рунами и выставляли перед собой. Обезумевший орденец швырялся проклятиями такой силы, что один рисунок, попав на стену, полностью ее уничтожил. Это и отрезвило всех. На время. Достаточное для того, чтобы часть ренегатов просто сбежала «Тропами» из зала Собраний.

В тот день ниса, искусав губы в кровь, отчаянно жалела, что ей не хватило мужества использовать запретные руны, когда закрывала белой материей тела Райаны, Милы и Лиссо. Но уже через три дня из всех чувств осталась лишь холодная затмевающая разум ярость: Алекта, глядя на еще дымившуюся Академию, на трупы наставниц и старших учеников, дала себе клятву уничтожить мерзавцев, покусившихся на детские жизни. Это был конец Ордена и Сестринства. Конец равновесия.

Повстанческое движение с каждым месяцем набирало новые обороты. Если в начале их можно было легко подавить, то через некоторое время численность вражеской армии составляла около пяти тысяч солдат. Хотя, каких солдат! К повстанцам шли все, кто мог держать хоть какое-то оружие в руках, будь то топоры или вилы: крестьяне, многие вельможи и клятвопреступники из Ордена и Сестринства. Алекта не могла сказать, когда начался этот раскол, но его последствия вся Литания будет расхлебывать еще очень долго.

Война – всегда мерзко, больно до рези в глазах. Война – непростые решения и сердце, забранное в ледяную сбрую, чтобы не болело, чтобы не сойти с ума. Война – тысячи погубленных жизней с обеих сторон и колючее чудовище, сжимающее грудь при каждом вздохе. Битва у Эрро. Воды этого озера вряд ли смогут быстро очиститься от бурой крови. Бои при Ристу, когда армия короля знатно потрепала повстанцев. Лунные топи. И, как апофеоз неопытности и, что уж говорить, почти глупости молодого короля, – битва при Лузне. Именно тогда, в пылу схватки милорд выскочил на передовую, на самое острие, за что и поплатился.

Алекта, как сейчас, помнит этот поистине черный момент. Милорд не утерпел и с бравым кличем выбежал вперед, оставляя за спиной верных телохранителей и саму нису. Он размахнулся длинным мечом с фамильной вязью рун на лезвии, чтобы тут же поразить им противника. Золотистый плащ с алым подбоем взметнулся вверх, мешая, сковывая движения молодого короля. Развернувшись всем корпусом, милорд отражал удары, так и сыпящиеся на него, пока тройка телохранителей прокладывала себе дорогу, стремясь добраться до господина. А потом, в краткий миг промелькнула зеленая молния, с необыкновенной скоростью впитавшаяся в тело короля.

Ниса помнила свое отчаянье, свой жуткий крик, отразившийся от щитов. Помнила, как побежала к милорду, как упала перед ним на колени. Помнила его удивленные лазурные глаза, закрывающиеся поволокой боли. И свое бессилие перед заклятьем, перед силой, неподвластной ей.

Тогда оставался один выход: отступать, пока есть возможность. Отступать, оставив большую часть армии в адской мясорубке, обрекая на смерть. Бежать, бежать в горы, чтобы только не дать милорду погибнуть. И ждать, стараясь отбиваться, когда с востока придет подмога.

И вот теперь триста пятьдесят семь солдат: молодых, в годах, ветеранов и еще мальчишек – все, кто остался верен, всё, что можно противопоставить полуторатысячной армии повстанцев, что жаждала крови короля. Почти по пять человек на каждого, и это если не считать – Алекта была уверенна в этом – бывших друзей из Ордена. Тогда точное количество неизвестно. Да и разброс силы составлял переменную, быстро стремящуюся к бесконечной отметке.

Но сегодня боги на их стороне: у подножия древнего города слишком опасная дорога, слишком узкий путь, который повстанцы преодолеют с большими потерями, уж Алекта, да и мэла Лира постарались. Высокие стены скал образовывали коридор шириной в шесть пьял: могут свободно разминуться два обоза. «Ромашка» и «Глубина» должны вовремя среагировать и тогда численный перевес не будет огромным.

Древний торговый город. Далекая мечта нисы. Помнится, в старых свитках был практически детальный план, и женщина когда-то выучила его наизусть. Почти сто двадцать семь широких улиц, по бокам которых, на почтительном расстоянии друг от друга, а порой прямо вплотную стояли дома. Алекта успела даже увидеть древнее здание трактира, со сверкающей в редких лучах солнца облезлой позолотой вывеской «Запасное седло». Три главных проспекта: Ледяной вихрь, Пыльная улица и бульвар Охотников. А еще куча мелких переулков, проулков, подворотен с не менее звучными названиями: улица Смеха, Серебряная, Звездный тупик, Аметистовый переулок...

И сотни скульптур и фонтанов! Правда, время не пожалело их. Но раньше они слыли гордостью древнего города. Шутка ли, в их возведении участвовали почти все расы, населяющие Зарао! Даже надменные эльфы снизошли и подарили великолепную статую из голубого мрамора. Богиня Леара в сильных объятьях своего супруга Миража. Неизвестный скульптор выточил каждую линию в телах, показал каждый волосок в распущенной гриве богини. Казалось, что боги только сейчас бросились друг к другу и, вот уже через мгновенье, их движения завершатся. Алекта с трепетом смотрела на эту скульптуру, изображающую единение двух начал. В душе женщины поднялась теплая волна. Поднялась и тут же опустилась, оставив вместо себя пустоту. Ниса отвела глаза от произведения искусства и отправилась дальше. Потом, все потом.

Алекта дошла до самого красивого здания, самого важного – Резиденции. Женщина, как наяву, видела гордых людей, входящих на совет, простых граждан, ждущих приема и веселых адептов, сидящих на широких ступенях и еще не подозревающих о своей печальной участи; она почти слышала, как сменяется караул у высоких дверей и чувствовала запах свежих чернил.

Белоснежные колонны здания когда-то поддерживали свод, который в одни прекрасный момент рухнул на головы тех, кто держал власть в этом городе. Потом от центрального зала зазмеились трещины, переходящие в глубокие разломы-руны, кои запретили столь давно, что само знание стало опасным. Даже сейчас обломки крыши лежали на мостовой, напоминая о той трагедии, что унесла тысячи жизней, которая заставила город опустеть.

В Академии с самого первого года говорили ученикам, что игры с Вечными не приводят к добру. И Алекта видела, что может натворить человек, забывший данный запрет. Так перестал существовать прекрасный Таллэн-дор-Вет – город-сердце страны, что спит вот уже больше трех веков. Никто не хочет вновь здесь селиться, или отстраивать мемориалы, так как до сих пор живы в воспоминаниях и свитках ужасы тех дней, когда древняя раса кровожадных воинов вернулась – пусть и в призрачном виде – на короткий промежуток в этот мир, сметая все, пожирая и уничтожая.

Алекта усмехнулась, понимая всю иронию ситуации. Она слегка склонила голову, отдавая дань, развернулась, оставляя за спиной молчаливый, и, от этого более жуткий, дом Резиденции, и ушла в сторону ратуши, где сейчас Целители боролись за жизнь короля.

***

 

«… Милорд приказал запечатать все архивы и исправить сведения, что могут пошатнуть политику короны. Советую тебе, мой дорогой брат, уничтожить все дневниковые записи наших предков, а амулеты спрятать или переплавить. Сейчас за разглашение любых сведений о государственном перевороте 359 года полагается, если не публичная казнь, так заключение в тюрьму за измену.

Умоляю тебя, брат, внемли моим словам! Я не хочу потерять тебя так же, как мы с тобой потеряли родителей. Репутация нашей семьи сильно запятнана членством предков в Ордене.

С любовью, твой старший брат, Велисвет.»

Дело №245 от 5 дня первого весеннего месяца 409 года.

 

 

Проклятый дождь не прекращался. Он то затихал, то вновь принимался громко барабанить по земле, разбиваясь на тысячи маленьких частиц. Казалось, небеса решили выплакать все, до последней капли. Струи дождя упрямыми ручьями стекали по одежде, обуви, щитам, а на земле собирались в моря и океаны. Серая хмарь дня делала настроение солдат еще гаже, чем испорченный дождем завтрак. Белесая дымка поднималась от земли, как бы намекая на тщетность всех надежд и чаяний.

Уставшие солдаты стояли на стене и, поминутно утирая лица, вглядывались вдаль. Двадцать лучников хмуро осматривали луки, недоверчиво щупали тетиву – даже малейшая сырость могла помешать им работать на полную силу. Конечно, мэла Лира постаралась зачаровать орудие, но верить в могущество такой пигалицы солдаты отказывались.

Дождь мешал сосредоточиться и слушать. Хотя молчание, разлитое по всей стене было полным. Алекта напряженно всматривалась в «Око», сотворенное ей пару часов назад, когда лопнули первые маячки: сгустившийся в одном месте воздух, отливающий серебром и, образующий гладкую поверхность, позволял наблюдать за входом в ущелье. Еще чуть-чуть подождать и...

– Они идут! Идут! – раздались крики.

Алекта склонила голову набок и потерла ладонями уставшие глаза. Темная река врагов была еще далеко, но вот-вот, через несколько минут уже будут видны их лица. Женщина довольно оскалила зубы – все складывается очень удачно: повстанцы идут не широкой дугой, а тонкой линией.

Солдаты от окрика капитана Прова быстро перестроились. На стене остались только лучники и упрямая мэла Лира. Рядом с девушкой, чуть в стороне маячат два хмурых юнца. Один из них небрежно держит щит, а другой старательно отводит взгляд от мэлы. Мальчишки явно не довольны новым назначением. Алекта находит хмурого капитана и широко ухмыляется: этот гордец все же понял ее.

Пров поежился от острого взгляда нисы и поспешно отвернулся. Ему совсем не понравилась та искра, что скользнула в глазах женщины. У него вдруг чуть защемило в груди, да ледяная испарина покрыла лоб и щеки. Капитан мотнул головой, прогоняя липкое наваждение: нельзя отвлекаться.

Мечники сгруппировались внизу, у ворот, чтобы в случае прорыва встать литым строем, огрызаться и отбиваться. Все они готовы стоять до тех пор, пока не придет помощь с востока. Еще чуть-чуть и спасение станет близким.

– Лучники! Не спать, разорви вас гаргул! Построиться! – громкий приказ капитана.

Солдаты выстраиваются в линию, вскидывают луки. Главное – не дать вражеским лучникам выйти на позицию полета стрелы. Прицел. Оттянуть тетиву до плеча. Мягко отпустить, на выдохе. Жужжание, разрывающее воздух. Первые вскрики.

Начало положено. Алекта жестко усмехнулась, наблюдая, как падают повстанцы, как их места занимают другие. Кто-то успел выставить перед собой щит, кто-то по счастливой случайности избежал поцелуя Леары. Женщина чувствовала дикую пьянящую радость от того, что прямо сейчас умирают те, по чьей вине погибли ее близкие. В один момент, Алекте показалась, что ее нервному смеху вторит еле слышный перезвон колокольчиков. Да, Леара близко!

– Вторая позиция!

Вторые номера меняются с первыми. Прицел. Жужжание. Вскрики. Повтор. И, потери, только уже с их стороны. Безымянный русоволосый мальчишка падает со стены, хрипит, раздирая грудь, с торчащей в ней стрелой. Мэла Лира оглядывается назад и с сожалением вскидывает руку, прерывая, облегчая путь.

Алекта тянет носом насыщенный влагой воздух и морщится: тяжелый запах крови, врывается в ее легкие, смешиваясь и оставаясь там навсегда.

– Ниса, смотри, как они отчаянно хотят выжить, – восторженно смеется Проводник голосом Искрена – брата Алекты. – Неужели, они думают, что смогут миновать мои объятья?

Женщина молчит, напряженно вглядываясь в «Око». Чувства не подводят ее: Алекта стилетом ведет линию параллельно земле и за стеной ослепительная вспышка света и грохот падающих камней. А потом крики, ужасные крики умирающих людей. Нет, ублюдков, что заставляют страну захлебываться кровью. «Бабочка» делает свое дело. Алекта знает, как этот рисунок действует, поэтому ей не хочется видеть то, что «Око» показывает. Единственное, о чем она жалеет, так это о том, что с одной стороны стена теперь открыта для нападения – рисунок сильно повредил ее. Благо, мэла Лира позаботилась об амулетах солдат, которые сработали щитом от осколков.

– Лучники! Разорви вас гаргул, не спать! Не спать! Позиция! – опять громовой крик капитана, который старается вернуть в действительность ошарашенных воинов, пораженных невиданной ими ранее мощью.

Первая линия лучников выступила вперед, по-прежнему косясь на мэлу Лиру, но теперь в их глазах мелькало уважение, и выстрелила по высокой дуге, посылая стрелы навстречу уже накатившейся новой волне. А мечники встали рядом с открывшейся брешью, готовые встречать врага, чтобы отправить за Грань. Алекта не видела их лиц, но была уверенна в решимости этих людей, так старающихся протянуть время, дать еще несколько минут или часов, а если повезет – дней жизни остальным.

«Око» чуть дрожит, но эта дрожь не мешает Алекте заметить парящих в вышине, над всей рекой повстанцев, несколько светлых фигурок. Ниса приглядывается, силясь понять, кто перед ней. Одно хорошо, «Ромашка» выставит барьер и не даст предателям подобраться ближе, чем на полет эльфийской стрелы. Этот узор особенный еще тем, что оттягивает много сил, но дает время для атаки. Правда, если знать некоторые моменты, то рисунок можно исказить, а потом и уничтожить. Только лазейку придется искать слишком долго…

И в этот момент, огненный шар обрушивается на стену. Выжигая узор, до пепла, до черной копоти. Ублюдки слишком быстро нашли брешь в защите! Алекта едва сдерживает крик, узнавая руку, пустившую этот рисунок. Лютогост – мастер огня, учитель мэлы Лиры, один из друзей Лодрена. Младшая по Сестринству, не ожидая такого расклада, прямо сейчас сгорает в этом пламени, вливая все свои силы в «Узор», который… Рухнет через несколько секунд после смерти создательницы. Два телохранителя, провалившие задание, с непередаваемым выражением лица смотрят на принявшую такую страшную смерть девушку. А потом по глупой оплошности пропускают заклинания.

– Дурочка, – в голосе Проводника неподдельное восхищение, – она могла бы стать одной из лучших! Если бы поставила полную защиту на «Узоре», а не замкнула на себе! – теперь говорила уже Говена. – И так подставиться, не прикрыть себя перед опытными наставниками из Ордена.

Алекта заставляет себя не смотреть на стену, не замечать золотой ободок с синим камнем, подкатившийся к ее ногам. Как же больно терять тех, кого старался уберечь! От безумия спасает лишь холод, вмиг сковавший сердце и разум. Кристально-чистый «Лед» – лучший рисунок Лодрена – позволит нисе продержаться пару часов, а потом все зависит от обстоятельств.

Она рассеивает «Око» одним движением стилета, прерывая нить, что питалась ее силой. В чем-то Проводник прав, мэла Лира забыла поставить защиту, не прикрыла себя. Но ведь это она, Алекта, должна была позаботиться о девушке! Должна была настоять на стихийном щите, должна была снять со стены и отправить в ратушу на помощь Целителям! Но не стала. Понадеялась на случай. Глупо. Еще одна цепочка, что связывала нису с миром живых, лопнула.

Мэла Лира… Она так мечтала пройти обряд в храме пресветлой Рейлы, подтвердить свои чувства. Мэла так хотела увидеть своего жениха, мать и сестер. Что ж, возможно и увидит. Говорят, за Гранью можно дождаться любимых, чтобы потом пройти с ними весь путь.

Алекта мысленно поправляет все нити, столь тщательно выстроенные вокруг. А потом, нарисовав в воздухе несколько линий, она ждет. «Клен» - поисковый узор всегда удается ей лучше многих. Теперь стоит подождать результатов, и, когда она узнает, сколько орденских отступников за стеной, она будет действовать.

– Зачем тратишь силу? Я мог бы тебе сказать это в любой момент, стоило лишь попросить.

Алекта хмурится от слов Проводника.

– Чем же ты недовольна, ниса?

«Клен» отзывается легкой пульсацией. Нужно считать толчки. Раз. Два. Три… Семь. Женщина до боли сжимает кулаки: семь! Семь человек, предавших Орден и Сестринство! А она теперь одна! Не считать же за силу Целителей? Одна. Алекта горько смеется. Да, Грань близко, но силы то у нее еще есть, как и разум. Поэтому решение нашлось очень быстро.

Алекта отходит назад, совершенно не обращая внимания на стену, что там происходит, на льющийся дождь, на молнии, сверкающие с периодичностью в минуту, и явно не естественного происхождения. «Ромашка» еще действует, поэтому опасаться подлости со стороны предателей пока не стоит. Плевать на всё – капитан справится, сейчас главное уничтожить отступников, дать солдатам шанс выжить.

Женщина идет, почти бежит, к площадке, которую она нашла вчера, когда бродила по городу. Совершенно чистая площадка, чистая от камней и травы. Руны и символы, что вертелись в памяти Алекты, просто просились быть нанесенными именно на эту мраморную поверхность.

Ниса слишком хорошо спряталась, слишком хорошо закрыла свою силу. Клятвопреступники еще не знают, что у их противника есть шансы на жизнь. Рано радоваться, ублюдкам, рано! Так что, они не поймут, откуда пришел удар. Женщина оглядывается и, найдя пока еще целую плиту, подбегает к ней и падает на колени, не обращая внимания на боль в суставах.

Алекта сосредоточивается и, пробормотав проклятья себе под нос, начинает вырезать острым концом стилета на плите рисунки. Лезвие с чудовищным звуком высекает тонкие линии, которые приходится по несколько раз обводить, чтобы они засветились нужным светом и стали работать.

«Огонек» – для Миодраг – бывшей наставницы, которая позволила Алекте узнать, что такое материнская нежность. Миодраг приютила ее, заботилась о ней, когда родители ушли за Грань... Раньше Алекта, не задумываясь, встала бы на ее сторону, но не сейчас, когда долг перед короной довлеет над ней. Да и терять ей уже нечего. Что ж, Миодраг оценит мастерство ученицы.

Клинок соскальзывает, портя новый узор. Алекта качает головой от досады, и принимается заново. «Небеса» – будет последнее, что увидит Рознег. Бывший возлюбленный, бывший друг, а теперь – враг, покусившийся на ее жизнь.

Еле слышный треск раздается в голове Алекты. Отступники все же сорвали закрепляющие руны! А может «Ромашка» не выдержала прямого напора силы. В конце концов, это уже не так важно. Магический перевес отчетливо чувствуется, но ниса постарается сократить его.

Рядом с женщиной ударила молния. Алекта поджимает губы, зная, что это творчество Ирисы – маленькой талантливой девочки, которую воспитывала Руса. Смерть Ирисы будет на руках повстанцев.

Сорвав с запястья два браслета с миниатюрными деревянными подвесками, женщина с размаху бросает их в сторону. Обманка, напитанная частичкой силы Алекты, должна привлечь внимание предателей. Сейчас ниса не может отвлекаться на защиту, поэтому поработают амулеты.

– Ниса Алекта, – голос нисы Моры звучит слишком тихо.

Алекта вздрагивает и задирает голову почти вверх, внимательно всматриваясь в простоволосую Целительницу на несколько лет старше ее самой. Ниса Мора стоит, сгорбившись и потирая тонкой рукой лоб. Незрячие, как у всех Целителей, глаза, не двигаются.

– Что? – с расцветающей надеждой спрашивает женщина.

– Ниса, я… – Целительница замолчала, подбирая подходящие слова. – Мы с Нико сделали все, что могли. Но…

– Что, ниса?! – вскрикивает Алекта, подозревая худшее.

– О, это забавно, – бормочет Проводник.

Ниса Мора вдруг выпрямляется и поворачивает лицо к Алекте.

– Король ушел за Грань, – отчеканивает Целительница, а потом вновь срывается на шепот. – У меня не хватило сил, это было слишком… Слишком мало времени.

Алекте кажется, что земля затряслась и разверзлась перед ней. Его Величество мертв. Теперь надежды не осталось. «Нет, – отдергивает себя Алекта, – надежда есть, пока жив Великий Герцог. Уж он-то справится с повстанцами». Не зря она и еще четверть Ордена и Сестринства приносили клятву верности короне. Клятву, которую она сейчас сдержит, подтвердив своей силой, несмотря на патовую ситуацию

– И еще, ниса Алекта, когда я расплетала рисунок, то кое-что заметила...

– Что такое, ниса Мора?

– Рисунок напомнил мне...

Их прерывает зеленое сиянье с восточной стороны, с той, где дорога на Ривву. Дом Резиденции, что стоял вдали от двух женщин, затрещал и взорвался на тысячу частей. Алекта еле успевает вскинуть руку и закрыть себя и Целительницу малиновым щитом, когда огромные обломки проносятся рядом, почти сминая, уже загудевший от напряжения, воздух.

– Не может быть, – шепчет Алекта, расширившимися глазами наблюдая, как оседает последняя пыль, как гаснут нити рисунка.

Женщина поднимает руку и проводит по верхней губе: влажные красные пятна остались на пальцах.

– Боги! Ниса Алекта, именно об этом я и говорила! Это печать герцога Часлава! Он тоже в Ордене и его руны я узнала на рисунке, – с отчаяньем говорила Целительница.

– Клещи, нас взяли в клещи, – как заведенная повторяет Алекта, все еще не веря.

– Ниса! – громкий крик и звонкая оплеуха возвращают Алекту в действительность. – Ниса, от меня и Нико мало пользы, как от бойцов, но что-то мы можем! – Ниса Мора на мгновенье замолкает. – Я даже отсюда чувствую силу Великого Герцога и могу побиться об заклад, что он тоже идет с востока!

Алекта рвано кивает, понимая, что Целительница права. И малейшая отсрочка, чуть больше времени позволят ей нанести если не смертельный, то ощутимый удар.

– Ниса Мора, вы владеете «Сетью»?

– Не так хорошо, как хотелось. Мы с Нико справимся и дадим вам лишние минуты.

– А он согласиться пожертвовать собой на благо чужой страны?

Целительница изумленно вскидывает брови вверх. Алекте кажется, что эти две темные, красиво очерченные линии, сейчас превратятся в птиц и исчезнут с лица собеседницы.

– Безусловно. Он поклялся.

Ниса Мора разворачивается и быстро идет по мостовой туда, где собирается расстаться с жизнью, раскинув рисунок «Сети» и удерживая его столько, сколько понадобиться. Нико безмолвно присоединяется к своей наставнице, зашагав рядом. Он в последний раз оборачивается и поднимает руку, скрещивая пальцы в прощальном жесте.

– Король умер, – со злым смешком почти мурлычет Алекта. – Да здравствует, король!

– Как интересно! – голос Проводника опять изменился, и Алекта вздрагивает от этих изменений. – Ты, правда, думала, что Великий Герцог будет заботиться о благе вашего короля? Ой, прости, вашего бывшего короля?

– Не смей! – с отчаянием говорит Алекта, прекрасно понимая, что ее не послушаются. – Не смей использовать этот голос!

– Почему? – удивился Проводник. – Почему я не могу говорить как она?

Женщина сжимает зубы и старается не слушать того, кто говорит голосом ее дочери.

– А какой красивый ход! Ваш Великий Герцог умен, ничего не скажешь! Так подставить короля, и, к тому же дать надежду на спасение его соратникам. Мама, да вас вырежут как опухоль. Подумай, с одной стороны две тысячи повстанцев, с другой – люди Герцога. А посередине всего лишь триста... о, уже двести пять солдат.

Мертвецы. Они все мертвецы. Она, Целители, оставшиеся солдаты. Герцог Часлав не идиот, чтобы оставить их в живых, тем более, если конкурент за трон уже мертв. И даже семилетняя принцесса Цветана, скорее всего тоже находится за Гранью.

Алекта зажмуривается, а потом продолжает опять с остервенением чертить руны. Она не подумала, что с тыла нападут, поэтому послала «Клен» лишь в одну сторону. Сейчас у нее нет времени тратиться на него – дорога каждая секунда в этом диком противостоянии.

И снова этот запах сильно режущий легкие! Насыщенный, такой близкий, что, кажется, стоит протянуть руку и на ладонь упадет спелое, чуть красноватое с левого бока яблоко.

– У тебя силы на исходе, – без эмоций подмечает Проводник.

Алекта это знает. Черные точки опять пляшут в ее глазах, напоминая об этом. Женщина поднимается на ноги и чуть пошатывается. Закусив губу, Алекта мысленно разрывает все нити, укрывающие ее от бывших собратьев и сестер. С этого мгновенья они ее увидят и смогут попытаться уничтожить. Именно попытаться, потому ниса собралась дорого продать свою жизнь.

Вибрирующий звон, достигший слуха Алекты, заставляет ее сильнее взяться за стилет: «Сеть» разорвана. Ниса Мора и Нико дали ей мало времени, но что-то Алекта успела. У нее есть всего пара минут до того, как на другом конце улицы появится Великий Герцог. По крайней мере, прямо сейчас, проведя концом лезвия по воздуху, она активировала узоры, направляя их на запад, за стену, где, как она знала, находятся ее цели. Алекта чувствует, как сила вырывается из ее тела, летит и находит метки, обозначенные рунами. Минус три.

Металлический привкус кровь на языке говорит женщине о многом. Хотя бы о том, что ее личное время на исходе. Алекта панически оглядывается вокруг, стараясь унять тошноту и головокружение. Есть только лишь одна возможность. Всего лишь одна. И ниса решает ее использовать.

Подняв стилет на уровень глаз таким образом, чтобы лезвие смотрело на восток, Алекта стала вычерчивать, вырисовывать давно забытый, почти истершийся в памяти рисунок нитей, который она, будучи ученицей третьей ступени Академии, нашла в запретной книге времен Раскола, за хранение которой сейчас полагается смертная казнь. И нити вспыхивают в воздухе, наполняясь силой. Нужные образы возникают в голове Алекты, когда она создает запретное полотно.

– Ты решила призвать Вечных? – с интересом спрашивает Проводник. – Видимо, думаешь, что у меня мало работы… Это несколько обидно с твоей стороны.

Алекта чувствует, что руки трясутся, а рот все больше наполняется кровью. Сил не хватит на вызов, даже если она будет черпать их из своего жизненного источника, который уже почти пуст, но не беда, она придумала другое: всего лишь сковырнуть уголок печати и Вечные сами вернутся сюда. Земля под ногами женщины вибрирует, здания, все еще сохранившиеся во времени, негодующе ропщут, сотрясаясь. С восточной стороны все отчетливей слышится конское ржание и людские кличи. Еще немного, совсем немного продержаться, вытянуть все нити и тогда...

– Алекта, ты уверена? – голос Лодрена заставил женщину выпустить из рук стилет. – Это будет тяжело для тебя. Слишком больно отказаться от посмертия.

У женщины от слабости подгибаются колени, а кровь от перенапряжения стекает по подбородку, все быстрее покидая пределы рта. Алекта, захлебываясь, почти ничего не видя, нашаривает дрожащими пальцами клинок и с отчаяньем чертит последние линии, вызывая в памяти схемы и слова, произносимые еле слышным шепотом.

Последний зигзаг. Стилет падает из ослабевших рук, так и не дорисовавших самую важную линию. В глазах у женщины сплошная темнота, которая засасывает, уносит ее. И, собрав остатки себя, своей силы, своих чувств, Алекта питает рисунок в надежде, что все получилось, что она отомщена. И чувство свободы от долга обрушивается, опьяняет нису. Теперь яблочный запах не кажется таким неправильным и нежеланным.

– За вас, мой король, – чуть слышно шепчет упавшая на землю женщина, отдавая свою жизнь мертвецу.

Алекта не видит, как вспыхивает жутким огненным цветком незавершенный рисунок, как разбиваются об него зеленые руны. Она не видит, как содрогается земля, и гудят здания, не видит, как расходится почва, добавляя новые разломы-линии, и из нее вырываются красные огненные струи, складывающиеся в длинные лепестки. Ниса не слышит крик полный ужаса, раздающийся в конце улицы, не слышит паническое конское ржание и громоподобный людской топот. Она не чувствует, как ее тело обжигает пламя, не чувствует как широкой волной из центра города пронеслась горячая магическая волна. И потом бирюзовое марево опустилось на древний город, заставляя землю замереть, а пыль, поднятую в воздух замерцать серым плащом, точно отгораживая это проклятое место от всего мира. Кто-то из людей застыл, превратившись в одно мгновение в каменную статую с почти заметными прожилками, кто-то успел убежать, сохранив себе жизнь. Как бы Алекта не хотела, но Вечные никогда больше не вернуться – печать осталась целой – сам Таллэн-дор-Вет против.

– Вот и все, Алекта. Ты все сделала. Теперь нам пора.

Алекта ничего не видит, кроме теплых медового цвета глаз Лодрена-Проводника, и не чувствует ничего больше, кроме его руки, ведущую ее куда-то туда, где начнется новый путь, откуда доносится такой родной и знакомый запах спелых яблок.

 

«…Наверное, я мечтательница. Порой мне чудится, будто я останавливаю вражескую армию или увожу за собой отряд в Лунные топи. Правда, если я не одна, то потом ловлю злые взгляды родителей, которые боятся меня. Нет, боятся, что моя сила выйдет из-под контроля и все узнают. А это просто смертельно опасно.

Наставник, с которым я тайно встречаюсь по выходным, всегда внимательно выслушивает. А потом тоскливо вздыхает и треплет по голове, приговаривая еле слышным шепотом: «Бедная девочка!» Я обычно вскидываюсь и возмущенно смотрю на него. Наставник смеется, а затем чертит стилетом разные узоры и руны, объясняет, как не растерять себя. Правда толку от этих уроков мало, и наставник постоянно сокрушается о невозможности полноценного обучения. А иногда он рассказывает старые истории или даже дает древние книги. Для меня это стало очень важным, ибо то, что говорится в этих томах, и то, чему меня учит господин Влас – разные вещи.

Однажды, когда я упомянула Мрачные Годы, господин Влас как-то странно посмотрел на меня, а потом стал выпытывать, откуда я это узнала. Пришлось прикинуться легкомысленной простушкой, которая ляпнула что-то несусветное. Господин Влас успокоился, но, иногда, я всё равно ловлю на себе его подозрительные взгляды.

Позже Наставник разъяснил мне то, что пытались замолчать другие, в том числе и господин Влас: правдивую историю о Мрачных Годах, а также он объяснил, почему сейчас не существует Академии. И теперь для меня образы героев того глупого противостояния стали такими родными, словно я воочию всё видела. Каждый раз, когда мне особо становится тяжко, так, что в воздухе начинает витать яблочный запах, я мысленно повторяю двенадцать имен. Это те, кто стоял насмерть за своего короля, потому что так велело им сердце и долг перед короной: Говена Среброволосая, Руса Мудрая, Райана Безликая, Мила Верная, Амела Храбрая, Деяна Покровительница, Искрен Красный, Лира Младшая, Мора Исцеляющая, Нико Белый, Лодрен Золотоносный, Алекта Огненная…»

Отрывок из дневника. 7 день второго зимнего месяца 709 года.

 

Обсудить на форуме