Вдохновение


В глухом лесу, среди непроходимых зарослей, там, куда обычно не заглядывал ни один смертный, в самом сердце зеленного рая, обитали нимфы. Их было не так много, последние из выживших божественных созданий, они скрывались от человеческих глаз, таясь и прячась на протяжении многих веков. Об их существовании давно позабыли, правдивые истории стали легендами и мифами, которые переходили из уст в уста. Никто больше не верил в существование нимф, и это спасало их от смерти и преследования.

Нимфы жили небольшой группой, питались травами, кореньями и ягодами. Они спали в цветах и на деревьях, укрываясь плащами из паутин и трав. Находясь в полной гармонии с окружающим миром, древесные богини были достаточно счастливыми и ни в чем никогда не нуждались. Их мир окружало спокойствие и безмятежность. Одним из важных правил лесного народа была полная изоляция от того, что находится за границей их царства. Никто никогда не выходил дальше в лес, и никто никогда не заходил извне на их территорию. Встреча же с людьми была губительной для нимф. Они должны были скрываться и никогда не показываться на глаза человеку, иначе их ждала бы неминуемая гибель. Заклятие, наложенное на лесной народ давным-давно, было так же сильно, как и века назад.

Среди прекрасных божественных созданий жила нимфа непохожая на других. Мечты, которыми жила юная дева, в корне отличались от того, что было им уготовано. У нимфы этой был зоркий взгляд, темно-каштановые волосы, завязанные в тугую косу и алое платье, сплетенное из тонкой паутины. Она была грациозна и легка, а так же прекрасна, словно орхидея. Отличало ее еще и то, что мысли юной девы всегда были устремлены куда-то далеко.

Рожденная последней, эта нимфа никогда не знала, что находится по ту сторону их маленького мира. Возможно, именно поэтому она стремилась туда, в неизведанные дали, в места, которые были покрыты для нее тайной. Сеафиль, названная в честь правившей когда-то великой нимфы, подолгу могла сидеть в одиночестве, рисуя в своем воображении заоблачные дали и края, наполненные диковинными вещами. Все, что она видела, это других нимф, лес и снующих туда и сюда белок, кроликов да лисиц. Изредка к ним на поляну забредал бурый медведь, и то он по большей части совершенно не обращал внимание на веселившихся дев.

Сеафиль же гонимая странной мечтой, желала убежать, оказаться по ту сторону леса и посмотреть на мир своими глазами. Ее чувственная, мечтательная душа стремилась к чему-то необычному, необыкновенному, незнакомому. И хотя многие нимфы не разделяли такой страсти к неизведанному, а может, потому что они итак знали, что находится за их домом, никто не в силах был переубедить Сеафиль.

Однажды, впрочем, она смогла, наконец, вырваться из цепких оков своего дома. Как-то утром, пока остальные нимфы спали после долгих ночных танцев, Сеафиль сидела на ветке дуба и наблюдала за тем, как первые лучи солнца скользили по макушкам деревьев. Нимфа, как и всегда, размышляла о дальних странах, и тут до ее слуха донеслась странная, грубая мелодия. Это не было похоже на пение птиц или рев животных, хотя казалось, что кто-то действительно кричал, надрывая горло. Нимфа соскочила с ветки и понеслась к странной мелодии. Она, гонимая любопытством, совсем не замечала, что давно перешла границу своего царства. Впереди виднелись одинаковые деревья, и вдруг там за кустом показался чей-то силуэт. Сеафиль прильнула к ближайшему дереву и стала наблюдать.

Молодой парень в кепке и рванных джинсах, с длинными волосами, держал в руках мольберт, на плече же его висел цветастый рюкзак. Незнакомец рукой пытался вытащить телефон из кармана джинсов, который безудержно звонил, изрыгая мелодию тяжелого рока. Наконец мелодия затихла. Парень чертыхнулся, теперь уже не спеша опустил мольберт на землю и достал телефон. Посмотрев на имя звонившего, он недовольно убрал гаджет обратно. Оглянувшись и заметив впереди небольшую поляну, покрытую синими и желтыми цветами, художник направился к ней. Нимфа же продолжала скрываться, лишь бесшумно следуя за человеком. Всего раз в жизни она слышала о людях. Остальные нимфы почти ничего не рассказывали о них, однако всегда предостерегали и пугали встречей с человеком.

Незнакомец же сейчас не казался Сеафиль страшным или злым. Конечно, его вид был странным и даже нелепым, по меркам нимф, однако что-то все же привлекало ее и манило к нему.

Художник быстро разложил инструменты и долго смотрел на свой мольберт, о чем-то думая и хмурясь. Он ходил из стороны в сторону, бормотал, делал какие-то зарисовки в блокноте. Нимфа не могла понять, что тревожило этого человека, почему он мечется туда и сюда. Ей хотелось узнать, зачем и откуда он пришел, что собирается делать, как его зовут. С каждой минутой ее любопытство все разгоралось и разгоралось. Сеафиль с жадностью следила за мольбертом и красками, чьего предназначения не знала. Ей хотелось рассмотреть все поближе, однако нимфа слишком хорошо помнила закон своего народа. Они не могли раскрыть себя, не могли показаться людям или покинуть свою родину. Связанная этим законом, Сеафиль вынуждена была оставаться в тени деревьев и лишь наблюдать.

Художник же, совсем раздосадовав, откинул блокнот в сторону и сел рядом с мольбертом. Он никак не мог начать рисовать. Незнакомец долго сидел на земле, до тех пор, пока сон не сморил и не забрал в царство Морфея.

Нимфа же воспользовалась этим кратким мгновением и вышла на поляну. Она шептала заклятие, чтобы сон человека длился как можно дольше. Сеафиль бесшумно и грациозно приблизилась к мольберту, осторожно трогая его руками. Пальцы ее испачкались в краске, однако нимфа лишь поразилась такому необычному чуду. Ей все было в новинку и эти вещи завораживали и словно гипнотизировали ее. Она несколько раз провела рукой по полотну, оставляя отпечатки красно-сине-желтых пальцев, после чего тихо подошла к спящему художнику. Сейчас, разглядев его вблизи, нимфа не могла отвести взгляд. Он казался ей самым прекрасным из всех земных существ. Сеафиль рукой погладила по чуть жестковатым волосам, легонько дотронулась до щеки художника. Она видела его сон и сама оказалась в нем. Окруженная цветами, Сеафиль шла навстречу к художнику, который восхищенно наблюдал за прекрасной девой, мифической, непохожей ни на кого другого. С замиранием сердца он потянулся к ней, стараясь поймать, однако видение исчезало и появлялось чуть дальше. Нимфа улыбалась, убегая и скрываясь, художник же все пытался ее нагнать и заключить в объятия. В конце концов, ему это удалось и, прошептав «прекрасная», он проснулся.

Охваченный вдохновением, человек бросился к мольберту и начал рисовать. Краски заполняли холст, превращаясь из обычных круглых и овальных пятен в деревья и цветы, зеленную траву и силуэт лесной нимфы. Несколько часов художник стоял у своей картины, не замечая ничего вокруг, лишь стараясь изобразить все, что видел во сне. Нимфа же все так же наблюдала за ним, теперь уже завороженная его пылкостью и безудержной страстью к искусству. Когда он пришел сюда, то казался потерянным, холодным и отстраненным, но сейчас…. Сейчас человек совсем изменился. Его глаза горели и манили к себе. Сеафиль, затаив дыхание, не могла даже пошевелиться. Для нее время остановило свой ход. Была только она и он. Эту идиллию вновь нарушил громкий, резкий звонок телефона. Он словно вырвал их обоих из плена иллюзии. Художник отвлекся от писания и ответил. Он что-то поспешно говорил, при этом собирая все свои вещи в рюкзак. Окрыленный, художник исчез, забрав с собой все свои вещи, кроме блокнота, выкинутого до этого в кусты. Сеафиль подобрала его, рассматривая страницу за страницей, на которых были изображены эскизы людей и животных.

Нимфа понапрасну ждала, что человек вернется. Она приходила к поляне каждый день, до вечера сидела под деревом, листая рисунки. Не могла знать Сеафиль, что художник стал известным благодаря этой картине и уехал. Он разбогател и продолжал творить где-то там далеко, окруженный славой и признанием. Нимфа просто ждала, день за днем, томимая тоской. И чем больше проходило время, тем сильнее в ее душе образовывалась пустота. Больше щебет птиц и пение сестер не могли развеселить Сеафиль. Краски леса не привлекали ее, а мечты о дальних странах давно позабылись. Она хотела лишь увидеть того самого человека, вновь поговорить с ним во сне, где она могла быть свободной и открытой.

И вот, спустя годы, она вновь увидела его. Художник шел не спеша, одетый в темные штаны и просторную рубаху. Он все так же нес мольберт, но теперь уже нес его осторожно. Его волосы давно посеребрила седина, а на лице появились глубокие морщины. На смену молодости пришла старость. Художник остановился посреди поляны и огляделся. Казалось, он ищет что-то, или кого-то. Сеафиль все так же пряталась за деревом, однако в этот раз она все же решилась и вышла на свет. Человек замер, словно не веря своим глазам, но после осторожно протянул ей руку. Нимфа приблизилась, не спеша и опасливо. Она накрыла его ладонь своей ладошкой. В руке у художника оказался истертый блокнот. Мужчина с горечью смотрел на него, вспоминая былую славу и свою молодость. Когда же художник вновь поднял взгляд, то никого больше перед собой не видел. Нимфа исчезла, словно никогда и не существовала. Художник не спеша подошел к мольберту и начал рисовать. Он рисовал двух влюбленных, из разных миров, счастливых и безмятежных. Эта была его последняя картина, в которой ожила мечта.