Саван в подарок

Дейн смахнул со лба крупные капли пота и прищурился. Солнце палило, слепя и обжигая. Запахи базара, смешавшись в непередаваемый букет из специй, пота, выпечки, сластей, навоза, дыма, солонины, жареного мяса, морского воздуха, свежей рыбы, кож и Радетель еще знает чего, кружили голову. Подумать только, он считал, что Далайна – дикая бедная страна лишь потому, что она меньше его родного Регара! Но столько товаров, животных и людей в одном месте мальчик не видел ни разу в своей короткой тринадцатилетней жизни. Продавцы заманивали покупателей в лавки, азартно перекрикивая друг друга. Ржали кони, трубили тягловые слоны, мычали коровы, верещали птицы, свистели флейты, звенели лауты бродячих музыкантов, а молотки кузнецов и медников отбивали головоломный ритм всей этой волшебной какофонии, имя которой – музыка портового базара. Если бы не повод, по которому он с друзьями оказался в далайнском порту, Дейн был бы счастлив.

И дернуло же Белку просить Бузунара, злобного, выжившего из ума колдуна, научить ее магии!..

 

*          *         *

 

Как рассказывали старики, Бузунар появился в их краях внезапно лет сто назад и сразу занял башню Заката, единственную уцелевшую часть древнего замка, разрушенного при землетрясении. Он никогда не вмешивался в дела деревенских, а иногда даже изготавливал на заказ амулеты. Но это было давно. Сколько мальчик ни помнил себя, имя колдуна произносилось лишь с враждебностью и страхом. Мор среди людей или скота, набеги невиданных тварей, внезапно появлявшихся и так же внезапно пропадавших, исчезновение одиноких путников и пастухов, красную гниль, поражавшую вдруг урожай, сперва полагали случайными напастями. Но слишком много случайностей очень скоро слилось в одну угрюмую закономерность, и имя ей стало Бузунар. Время от времени люди видели, как к башне подъезжали кареты с закрытыми гербами или верховые в плащах с низко опущенными на лица капюшонами. Иногда колдун сам уезжал, но, вопреки надеждам, всегда возвращался.

Белка – ровесница и закадычная подружка Дейна – работала у Бузунара с восьми лет. Жили они с матерью бедно с тех пор, как отца и старшего сына унесла моровая язва. Землю и корову пришлось продать за долги. Мать стала батрачить у соседей, а девочку – невысокую, щуплую – нанимать никто не хотел. И однажды она, наперекор всем и всему, отправилась на холм к башне Заката.

Колдун кормил ее и платил каждый месяц, но мало – мать больше зарабатывала в день. Через год он стал обучать ее основам алхимии – похоже, ему была нужна не только уборщица и кухарка, но и помощница в мастерской. Иногда она возвращалась к матери покрытая синяками и ссадинами, в ответ на расспросы молчала, отлеживалась день или два, а после снова уходила в башню. Дейн пытался отговорить ее от этой работы, но она лишь упрямо твердила: «Другой дороги мне теперь нет». Потом Дейн с матерью и сестрой переехали в столицу к родне, где он стал слугой, а после – оруженосцем Эверо, гардекора, офицера для особых поручений короля Гельтании. Эверо заменил ему отца, погибшего на разоанской войне семь лет назад. Никто уже не помнил, из-за чего она началась, и не предполагал, когда закончится, но свежее человеческое мясо она перемалывала регулярно.

Месяц назад, проезжая по знакомым местам, мальчик попросил разрешения у наставника навестить родную деревню. Эверо поехал с ним. Застали они дома одну Белку – матери не было. Девочка с застывшим лицом пихала трясущимися руками какие-то вещи в мешок, доставала, толкала другие, доставала и выбрасывала снова, точно не понимала, что делает. Сначала на все вопросы она отвечала уклончиво и односложно, но когда Дейн – как когда-то в детстве, в шутку – взял ее за мизинчик: «Вот теперь ты мне всё расскажешь» - она уронила мешок и заплакала. Так они узнали, где ее мать, и какую плату назвал Бузунар за обучение магии.

«Саван. Подари мне глаза, селезенку и сердце савана. Я прочитал лунные руны в это затмение: они говорят, что ты можешь это сделать. Не знаю, как, но лунные руны не ошибаются. Эти твари давным-давно водились на Разоа и торговля их органами процветала даже в наших краях, но потом сошла на нет. Твоя мать пока поживет у меня. А если ты вернешься ни с чем… Что ж. Для зелий я могу использовать потроха не только саванов. Магия – наука не для добрячков и слабаков, девочка. Сила дается сильным. Это – твоё первое испытание».

Эверо, сперва кипя от злости, потом с хладнокровным намерением прирезать колдуна, несколько раз пытался проникнуть в башню Заката, но не смог даже приблизиться. В десятке клозов от цели он упирался в незримую стену: ни прорубить, ни обойти. Оставалось одно – отправляться за саваном на Разоа. И то, что мирный договор Разоа с Регаром так и не был подписан, было неважно.

 

*          *         *

 

Дейн снова утер пот со лба и зашарил взглядом по сторонам.

Анабель и Эверо ушли в порт искать корабль, который доставил бы их на Разоа, но перед этим он выдал ему деньги – купить в дорогу всё необходимое. Встретиться договорились на постоялом дворе. Поручение Дейн выполнил: путевой мешок, наполненный полезными и нужными вещами, оттягивал плечи, на пальцах блестело масло от совершенно необходимых пирожков с вареньем, но возвращаться пока не хотелось.

Сиплое ржание и взлетевшая над толпой фигура заставили его присвистнуть. Какой должен быть конь, чтобы при таком гвалте его было слышно за два десятка клозов?! И так высоко подбросить всадника…

Полёт горе-наездника заметили многие: возбужденно гомоня, к смотровой площадке конского ряда устремились зеваки. Усиленно работая локтями, Дейн протолкался вперед, втиснулся между наёмником и старухой – но всё интересное уже закончилось: огромный белый конь с ногами как стволы деревьев и копытами размером с блюдо смирно стоял под навесом. На земле, распластавшись, стонал богато одетый юноша, а вокруг него суетились слуги и лысый мужичок в рубахе до пят – хозяин коня.

- Думаешь, это пони? - фыркнул наемник. Решив, что здоровяк обращается к нему, Дейн повернул голову, и вдруг увидел у его ремня худую руку с вытатуированной змеей – и тонким лезвием без рукоятки. Неуловимое движение… и рука пропала из виду вместе с лезвием – и кошельком.

- Вор! – охнул мальчик. Пальцы его соседа схватились за бок, где только что висел кошель.

- Где вор?! – с ревом развернулся он. Взгляд его заметался по толпе и остановился на ком-то, не видимом Дейну. – Держи вора!!!

- Держи вора! – подхватили зеваки, обрадованные новому развлечению. Обокраденный ломанулся за воришкой, расшвыривая всех на своем пути. Сам не зная, зачем, Дейн бросился за ним. В просветах между людьми мелькал и пропадал то взбешенный наемник, то рыжий мальчишка, метавшийся между прохожими, то руки, тянувшиеся к нему, вцеплявшиеся в рубаху, хватавшие за плечи и волосы…

Мальчик крутанулся, выворачиваясь из захвата, толкнул одного, нырнул под руку другого, пнул третьего, вцепился зубами в чью-то пятерню, накрывшую его лицо, бросился наземь, юркнул между ног преследовавших – и покатился с воплем от догнавшего его пинка.

- Ах ты, гаденыш! – рычал наемник, целя в голову норовившего отползти воришки.

Несколько неточных, но сильных ударов – и паренек больше не пытался подняться, лишь уворачивался и закрывался руками. Носок сапога угодил ему в скулу, и он растянулся в пыли, оглушенный и неподвижный. Ударить снова наемник не успел: как чертик из табакерки, из толпы вырвался Дейн:

- Он не виноват! Это не он! Он не вор!!!

- Уйди! – разъяренный далайнец отшвырнул мальчика к зевакам, стянувшимся кольцом вокруг нового зрелища, но Дейн вскочил и кинулся на него. Вцепившись в руку, он повис на ней всей тяжестью:

- Не трогайте! Я видел! Он не крал!

- А я видел, как он убегал! – рявкнул далайнец.

Дейн повалился в пыль, отброшенный оплеухой, но снова вскочил, загораживая поверженного мальчишку. Рассвирепевший наемник замахнулся, но оруженосец нырнул под удар и изо всех сил ткнул в кадык костяшками согнутых пальцев. Здоровяк хлопнулся на землю и схватился за горло. Не дожидаясь, пока противник придет в себя, Дейн бросился к избитому пареньку:

- Поднимайся! Быстрей!

Тот попытался встать, но снова упал. Оруженосец подставил плечо:

- Держись! – поднял, протащил пару шагов… и повалился от удара в спину.

- Сопляки! Воры! – сапог наемника опускался теперь на обоих мальчишек без разбора. – Поган…

Далайнец не успел договорить: кто-то схватил его за плечо, развернул – и недолгий полет окончился встречей с землей. Сипя проклятия, наемник попытался встать, и та же рука услужливо подняла его за грудки. Но стоило ему замахнуться, как новый апперкот отправил его в пыль – и в нокдаун.

Не обращая больше внимания на громилу, Эверо склонился над мальчишками, лежавшими у ног зевак.

- Эй, живые имеются? – он осторожно взял Дейна за плечи и перевернул лицом к себе. На него глянул одинокий глаз – второй, заплывший от удара, открыться не смог – и распухшие губы растянулись в улыбке:

- Пока не знаю.

- Что у вас тут случилось? – спросил гардекор, осматривая второго мальчика.

- Я стоял рядом с ним, - оруженосец кивнул в сторону наемника, - и заметил, как кто-то срезал у него с пояса кошель. Я крикнул «вор», и он побежал, догнал этого парня и стал бить. Но он не вор! У вора на кисти была татуировка – змея. А у него, - он указал на избитого, - никаких татуировок нет! Я стал его защищать…

- Б-брешет! Сообщники они! – воззвал далайнец к зевакам, поднялся, кряхтя, и угрожающе двинулся к мальчикам. – Где мои деньги, змееныши?!

- Похоже, ушли с вором, - кинул через плечо гардекор, помогая Дейну подняться.

Далайнец презрительно оглядел гардекора: на вид лет сорок пять, не по моде коротко стриженные волосы, расстегнутая до пояса потная рубаха с закатанными рукавами, пыльные штаны, простые сапоги, меч без украшений в потертых ножнах… и пришел к выводу:

- Прощелыга! – и схватился за кинжал. Но Эверо оказался быстрее. Неуловимое движение – и далайнец согнулся пополам, рука заломлена за спину. Оружие выпало из разжавшихся пальцев. Не желая сдаваться, наемник рванулся – и взвыл.

- Будешь дергаться – сломаю руку, - пообещал Эверо, и громила затих. Но стоило гардекору ослабить хватку, как далайнец снова кинулся на противника – и на этот раз был отправлен в нокаут.

- Некоторые люди просто не понимают добрых слов, - Эверо вздохнул, подобрал клинок наемника, осмотрел и бросил Дейну. Тот ловко поймал его за рукоятку.

- Это тебе за побои, - проговорил гардекор и стянул с пальца наемника золотое кольцо. – Это – второму мальчику. На лекарей его родителям придется потратиться. А это… - он порылся в своем кошельке, выудил несколько монет и протянул ближайшему зеваке – коренастому ремесленнику лет тридцати. – Это тебе, чтобы ты дотащил его до ближайшего постоялого двора и выпил за его здоровье.

- Не думаю, что ему это сильно поможет, - ухмыльнулся тот.

- Но попробовать стоит, - улыбнулся Эверо в ответ, подошел к пострадавшему мальчишке и осторожно поднял на руки. Паренек застонал и приоткрыл глаза.

- Я… не крал!..

- Где ты живешь? – спросил гардекор.

- Высокие… столбы… Д-дядюшка… Уриаш… - с усилием выговаривая каждое слово, прошептал он и уронил голову набок.

 

 

По дороге Эверо молчал: сначала выслушивая подробности истории с кошельком, потом просто так. Чувствуя, что поход его наставника в порт не увенчался успехом, Дейн всё же спросил:

- Не получилось?

Гардекор покачал головой.

- Ни один капитан не берет пассажиров до Разоа. Говорят, для нашей же пользы. И я их понимаю. А с разоанцами я даже не говорил.

- Но всё равно мы должны что-то придумать! Мы не можем сидеть тут и ждать, пока Бузунар… Ой, а где Белка?

- На постоялом дворе уже.

- Расстроилась сильно? – спросил паренек, зная ответ.

- Да.

- И что нам теперь делать?

- Что-нибудь придумаем, - ободряюще кивнул гардекор и снова умолк.

Дойдя до медных рядов, регарцы остановились. Палатки, навесы и лавки тянулись до самой пристани. Посреди людского моря возвышались два крепких столба. Вдалеке виднелись мачты океанских барков.

- Там? – Дейн с сомнением кивнул на столбы. – Вроде, других нет.

- Сейчас узнаем, - проговорил гардекор, и регарцы снова нырнули в толпу.

К столбам оказалось так просто не подойти – они были окружены остатками частокола с видневшимся между ним амфитеатром деревянных скамеек. Плотничья артель с топорами бойко разбирала их, с грохотом бросая доски в кучу. Несколько плечистых рабочих выкапывали колья ограды.

- Но тут никто не живет и не торгует! – растерянно огляделся Дейн. Эверо двинулся в обход забора, но успел пройти лишь несколько клозов: откуда-то сверху раздался свист и молодой голос взволнованно прокричал:

- Импреуна! Сюда! Маро нашелся!

Подозревая, что кто-то узнал паренька, гардекор остановился – и через минуту из-за штабеля бревен – бывших стен – вынырнула невысокая черноволосая женщина.

- Плекут! Где? – вскинула она глаза на рабочего на верхотуре. – Где Ма…

Взгляд ее упал на стоявшего в тени гардекора – и его ношу.

- Маро?!..

 

 

Эверо, Дейн и дядюшка Уриаш – хозяин балагана, темноволосый старик с крупными чертами лица, проницательным взглядом и крепкими, как у кузнеца, руками, не спеша обедали под импровизированным навесом.

Узнав, какую роль сыграли регарцы в спасении внука, далайнец сначала попытался вручить им деньги, потом – коня, после – выведать, что они хотели бы получить в подарок, а когда получил отказы на всё, заявил, что хотя бы без обеда их не отпустит. На это предложение гости согласились, и тут же из досок были сколочены стол и скамья, а женщины труппы принесли кувшин апельсинового сока, кувшин эля, горшочек мёда и гору лепешек на расписном блюде.

Наблюдая, как под натиском рабочих балаган превращается в кучу досок и бревен, гардекор полюбопытствовал:

- Отчего вы снимаетесь, мастер Уриаш? До начала сезона штормов еще недели две, а пока порт не закроется, базар меньше не станет.

- Да мы бы и после закрытия посидели тут, сборы хоть и пожиже, а всё не бросовые. Но через три недели состоится коронация молодого наварха. А это – куча народа, гуляния, ярмарка…

- Наварха?! – Эверо проглотил остатки лепешки, не дожевав.

- Ну да, а что? - Уриаш истолковал настороженность гостя по-своему. – Разоанцы – тоже люди. Причем люди, нашим братом-артистом не избалованные. Своих у них нет – разоанцу зазорным считается других потешать. А иноземцам можно. На прошлой коронации лет пятнадцать назад мы заработали столько денег, сколько здесь на базаре за полгода не получали! Ну и приглашение приехать как-нибудь еще.

- Когда вы отплываете? – спросил гардекор.

- Завтра. Утром грузимся на разоанский галеон – и вперед.

Что-то в лице гостя задержало внимание балаганщика. Он отложил лепешку, встретился взглядом с гардекором… и с облегчением улыбнулся:

- Ну наконец-то я знаю, как вас отблагодарить за Маро.

 

*          *          *

 

Утро еще только занималось – сонное, чуть подернутое серовато-розовой дымкой, а Эверо, Дейн и Анабель уже подходили к причалу.

Порт и базар еще спали, грезя о дальних странах, островах и парусах, а вдоль причальной стенки рядом с разоанским торговым галеоном уже выстроились фургоны – полтора десятка, не меньше. От них по сходням туда-сюда сновали циркачи, перетаскивая на корабль реквизит, музыкальные инструменты, сбрую, корм для животных, кухонную утварь в корзинах, еду для себя и разные вещи, без которых в дальнем плавании и на гастролях артисту не обойтись. Мастер Уриаш, стоявший в стороне от погрузочной суеты в обществе портового чиновника и капитана, оглянулся на прибывших и притворно нахмурился:

- Опаздываете! Несите свои вещи на борт и помогайте остальным!

- Они тоже с вами? – чиновник недоуменно приподнял брови. – Я на ваши представления несколько раз ходил, но этих не припомню.

Капитан заинтересованно глянул на балаганщика:

- Что за люди?

- Специалисты по фейерверкам. Нанялись пару дней назад, - проговорил Уриаш.

 

 

Едва ступив на палубу, Дейн присоединился к дружной команде артистов, на утро превратившейся в артель грузчиков. Но ни на миг при этом его не оставляло беспокойство: кем в труппе будет он? Дядюшка Уриаш сразу сказал, что в балагане не может быть людей «просто так», если они не хотят заинтересовать разоанские власти. Иноземцы на островах – такая же редкость, как слоны в Регаре и, что самое главное, привлекают ровно столько же внимания.

Незаметно груз кончился, и Дейн, отыскав своих спутников в толпе у перил, встал рядом.

Повинуясь команде боцмана, четверка матросов затащила сходни на борт и бросилась отдавать швартовы. Остальные полезли ставить паруса. Загрохотала цепь, забурлила вода, неохотно возвращая якорь – и последняя ниточка, связывавшая их не только с Далайной – со всем континентом, оборвалась. Впереди были лишь Дикие воды, Разоа и неизвестность.

 

*          *          *

 

Дул устойчивый южный ветер, наполняя паруса, гудели ванты, летели в лицо соленые брызги, палуба мерно покачивалась под ногами, и с каждым ее движением желудок Дейна тоже взлетал и опускался, не забывая совершить по пути кульбит, достойный любого акробата. Мёртвой хваткой вцепившись в перила, мальчик стоял на баке, бледный, с абсолютно пустым желудком. Рядом, тоже расставшись с завтраком и покоем, застыла Анабель. Ветер рвал кудрявые темные волосы до плеч, слишком волевое для девочки лицо осунулось и казалось еще более скуластым, но в глазах цвета стали впервые за много недель было не отчаяние или страх, а восторг.

- Смотри! Гребни пенные! Так и ходят! Всё море – как баран, кудрявое от них! А вон чайка! Или не чайка?.. Смотри, рыбу вытащила!!!.. Ох, ну и волна была! Брызг, наверное, полбочки на нас вылилось! А ветер какой!.. А смотри, какое… какие… - не находя слов, девочка указала пальцем на воду. Дейн уставился на зеленовато-синюю поверхность, не видя ничего, кроме волн, солнечных бликов на них и пены.

- Какие – что? – раздался незнакомый голос за спиной. Он обернулся и увидел девочку лет четырнадцати, загорелую, белобрысую и сероглазую, со вздернутым поцарапанным носом и волосами цвета соломы, заплетенными в две тугие косички до плеч. Облегающее зеленое платье перехватывал синий пояс с нарисованными серебристыми, чуть светящимися звездами. Он видел ее сегодня среди артистов, вспомнил Дейн.

- Рыбы! - оглянулась на нее Белка. – Вон, в клозе от борта! Почти под самой поверхностью!

И тут Дейн заметил их тоже. То, что он принимал за солнечные блики, проникавшие под воду, оказалось пятнами на спинах рыб – огромных и квадратных, как столешницы, и таких же плоских, если не считать голубоватые спинные плавники – косые треугольники. Передние углы-головы были обращены к борту, а боковые плавники ритмично шевелились, не давая отстать от галеона, несущегося со скоростью ветра.

- Наверное, камбала? – предположила он.

- Не, это звездные скаты, – циркачка вклинилась между ними. – Их мясо даже свиньи не едят, но шкуры идут на туфли, ремни и всякое такое прочее. Они специально плывут за кораблями – поджидают, что перепадет с матросского стола. Видите, какие за ними хвостищи полощутся? Как хлестнут – сразу труп! Ядовитые, заразы – хуже змей! И прожорливые, как шакалы. Если свалитесь за борт – доставать будет нечего, так что держитесь крепче! - рассмеялась девчонка и указала на свою талию: - Кстати, у меня пояс из ската! Звездочки не нарисованные, у них шкура такая, поэтому и ценятся!

- Я за десять минут на свиной шкуре таких полсотни наделаю! – пренебрежительно фыркнула Анабель. Дейн же, завороженный мерцающими серебряными звездами на гладкой темно-синей коже, протянул руку дотронуться – и смущенно замер. Глаза циркачки насмешливо сверкнули – и остановились на кинжале у его пояса.

- Ух ты! Убойная штучка! – присвистнула она. – Вот стража тебя не видит! Засадили бы в каталажку только так!

- Это горожанам нельзя, - пояснил мальчик. – А я – оруженосец.

- Упади мои глаза… - она отняла руку и глянула на него с новым интересом. Короткие черные волосы, загорелое лицо, крепкая фигура… С виду – ничего особенного, но…

- Настоящий оруженосец настоящего рыцаря? Без свиста?

- Нет, игрушечный и со свистком! – фыркнула Белка.

Девочка не удостоила ее даже взгляда.

- Я твое имя знаю, а ты моё – нет, - улыбнулась она Дейну. – Я – Ралука. Акробатка.

- Нам очень приятно… - начал было он, но Белка внезапно дернула его за рукав:

- За себя говори. И пойдем отсюда.

- Зачем? – не понял мальчик.

- В каюте расскажу! – прорычала Анабель и потащила его к кубрику.

- Ты с ума сошел?! – тихо, но яростно шипела она по дороге, и мальчик с каждым ее словом всё больше втягивал голову в плечи. – Мы же договаривались! Хочешь, чтобы все начали спрашивать, что оруженосец делает в балагане? А потом – что мы все делаем на этом корабле?

- Не ругайся, пожалуйста. Это всё морская болезнь виновата. С ней мозги в капусту превращаются.

- Я не ругаюсь! - впервые глянув на друга, девочка сконфуженно закусила губу. – Но просто… Эта нахалка всем растрезвонит, и как мы потом будем выкручиваться…

Следующие слова прозвучали одновременно:

- …Извини, сорвалось, просто я за нас испу…

- Не называй ее нахалкой. Ее зовут Ралу…

- Что ты хотел сказать?

- Что ты хотела сказать?

- Кто – я? – лицо девочки стало непроницаемым: - Я хотела сказать, что буду называть кого хочу как хочу, и никто мне в этом не указ!

И, не дожидаясь, пока ошеломленный паренек ответит или хотя бы закроет рот, ускорила шаг и скрылась в полумраке твиндека.

 

 

В ответ на признание Дейна гардекор пожал плечами:

- Ну сказал и сказал, что теперь. Ты же можешь быть оруженосцем на отдыхе, направляющимся со своими родственниками посмотреть мир.

- Но оруженосец – не ремесло для балагана! Дядюшка Уриаш ведь говорил! И если портовые власти узнают, что я не только ничего не умею из циркового, но еще и…

Похоже, лицо его отразило все страхи сразу, потому что Эверо зловеще насупился:

- Вот поэтому мы с дядюшкой Уриашем решили учить тебя музыке.

Страх пропал – перейдя в тихий ужас.

- Музыке?!..

- Ей самой. Пойдем. Я провожу тебя к Плекуту. Он покажет тебе, как играть на барабанах и тарелках, - поднялся гардекор, пряча улыбку.

- На барабанах?! – внезапно жизнь оказалась не так уж плоха, чтобы не сказать, просто замечательна. Вот если бы еще желудок перестал проситься наружу… Мальчик прислушался к ощущениям, но неодолимого желания бежать к краю борта пока не возникало. Значит, уроку музыки быть.

- Прямо сейчас? – вскочил он нетерпеливо.

- Прямо сейчас. Идем, - его наставник шагнул к двери, и тут мальчик вспомнил:

- Погоди! А кем в труппе будешь ты?

- Талантливому человеку всегда найдется занятие. Присоединюсь к наездникам. Или к клоунам, - он подмигнул своим подопечным и шагнул в коридор, увлекая за собой Дейна.

 

 

Плекут оказался невысоким улыбчивым парнем, жонглером, который рад был избавиться от обязанностей музыканта, чтобы выступать на арене: за номера артист получал большую долю от сбора. Первый и второй день уроки музыки длились не больше двух часов. На третий, чтобы дать Дейну закрепить изученное, Плекут и его соседи по каюте – родители и брат, тоже жонглеры – вытащили барабаны на палубу и принялись изображать выходы гимнастов – настолько неловко, что настоящие гимнасты, гулявшие рядом, не выдержали. Обозвав самозванцев клоунами, они принялись отрабатывать свои номера на раскачивающейся палубе под хохот жонглеров – не менее неуклюже, чем они. На шум подтянулись остальные артисты, пришли Эверо и Белка. К Дейну присоединился старик с трубой и стал выводить зажигательную мелодию, под которую акробаты принялись выстраивать пирамиду. Пирамида выстраиваться не желала и рассыпалась от каждого крена палубы, но даже неудачу они обставляли как продолжение номера, кубарем рассыпаясь по горячим доскам и тут же заскакивая на плечи друг друга. Матросы, сперва глядевшие на импровизированную репетицию свысока, быстро растеряли надменность и столпились вокруг, смеясь и притопывая в такт музыке. В адрес Ралуки, ловкой и быстрой, как кошка, то и дело неслись одобрительные выкрики. Восхищенный Дейн не сводил с нее глаз, не замечая мрачного взгляда Белки.

- Ишь, ржут, как кони, - довольный Маро кивнул на разоанцев. – Дед рассказывал, когда наши на Разоа в прошлый раз выступали, ему казалось, что иные зрители скорее лопнут, чем засмеются.

Юный регарец хотел ответить – но не успел: с марсовой площадки мачты донесся тревожный крик. Улыбки слетели с лиц моряков, и они, выхватывая набедренные ножи, как один бросились к левому борту.

- Кто слева?.. – не расслышав, запереглядывались циркачи.

- Гиены! – выкрикнул кто-то из матросов.

- Морские гиены, что ли? - нахмурился плечистый акробат справа.

- Морские сказки, – не слишком убежденно проговорил его товарищ.

- А если нет?

Циркачи растерянно замерли, не зная, готовиться им к нападению или запираться в каютах.

- Какие еще морские гиены? – не понял Дейн.

- Ты не знаешь?! – глаза Маро удивленно расширились. – Рассказывают, что морские гиены – это рыбы, которые могут залезть на палубу и утащить человека в воду!

- Чушь! – Белка с презрительным видом двинулась к левому борту. Эверо и Дейн поспешили за ней, и следом потянулась вся труппа. Протиснувшись между напряженно затихшими разоанцами, ребята вцепились в перила и зашарили взглядами по волнам.

- Гиены близко к берегу не подплывают, поэтому рыбаки их не видят, а вот торговые или военные галеоны, которые в Диких Водах ходят, их иногда встречают! – взволнованно затараторила Ралука, пристраиваясь рядом с Дейном. – Говорят, что там попадаются корабли совершенно безлюдные, а парусами управляют скелеты – тех, кого гиены утаскивать не стали, а на месте обгрызли! Говорят, что если тебя сожрала морская гиена, ты даже умереть не можешь – так и маешься, пока корабль не развалится или волна тебя в море не смоет!

- А ты откуда знаешь? – недоверчиво прищурилась Анабель и была удостоена пренебрежительного взора:

- Это все знают, кому хоть что-то известно про море!

Дейн пробежал взглядом по воде – сначала близко к судну, потом дальше и дальше… Ничего похожего ни на рыбу, ни на гиен видно не было, лишь бесконечное бирюзовое пространство, покрытое барашками волн и солнечными бликами, жалившими глаза и выжимавшими слезы. Даже неотвязные звездные скаты куда-то пропали. Недоумевая, он глянул на Ралуку:

- И где они?

Та обхватила его за плечи, склонила свою голову к его и указала вдаль:

- Вон, клозах в полусотне. Плавники голубоватые косые видишь?

Дейн зашарил взглядом по волнам там, куда указывал палец – и увидел. В следующую минуту Анабель их заметила тоже – и обвиняюще уставилась на акробатку:

- Да это же звездные скаты! Чего ты врешь!

- Глаза протри! – фыркнула та.

- Мозги протри и язык подрежь! – не замедлила с ответом Белка.

Дейн быстро подсчитал, в чью пользу оканчивалась перепалка, и поспешил на выручку проигрывавшей стороне:

- По-моему, у скатов плавники немного другие.

Анабель обожгла его взглядом:

- Ты или слепой, или… или…

- Белка, ты чего? – растерянно моргнул он, но девочка развернулась и пропала в толпе зевак.

- Странная она у тебя какая-то, - скривилась Ралука. – То ли с головой поссорилась, то ли…

- Неприятности у ней, - хмуро оборвал ее мальчик но, не желая показаться грубияном, быстро спросил:

- А эти гиены… Они правда могут утащить в море человека с корабля?

- Раз чихнуть, - буркнула девочка.

- А убить их можно?

- Если бы не морок – наверное, можно было бы.

- Какой морок? – не унимался он, но ответить Ралука не успела: отец вытащил ее из толпы, и репетиция продолжилась, хоть и тихо, почти подавленно.

Задрав голову на марс, мальчик увидел в корзине уже не одного наблюдателя, а трех. Похоже, гиены и впрямь были не просто моряцкими байками, с холодком в душе пришла мысль.

 

*          *         *

 

Этой ночью циркачи не спали. Капитан приказал им разбиться на вахты и патрулировать ночь напролет. Регарцам выпала первая вахта.

- Эверо, а засапожный нож брать? – Дейн нервно покрутил оружие в руках.

- Ножи лишними не бывают, - кивнул гардекор, проверяя, легко ли достаются его собственные, скрытые повсюду на его персоне.

Коптилка над столом покачивалась в такт крену корпуса, и тусклый свет метался по каюте, словно тьма гонялась за ним, накатывая волнами, то поглощая людей, то неохотно отпуская. Галеон тяжело поскрипывал, разрывая волну за волной, и в каждом звуке пареньку чудился скрежет когтей таинственных тварей, крадущихся по палубе.

Снаружи донесся надтреснутый звон рынды: девять часов, смена вахты.

- Наше время, - произнес Эверо.

Белка молча кивнула, не глядя на мальчика, и подобрала с лежанки кожаный мешочек размером с яблоко.

- Что у тебя там? – не замечая неприязни подружки, вытянул шею Дейн.

- Приправа для рыбы, - неохотно сообщила девочка.

- А нам не дашь? – улыбнулся ей гардекор.

Анабель пожала плечами:

- В принципе, кинуть это каждый сможет… но хитрость в том, чтобы до этого не дать составу коснуться влаги. Никак и никакой. Если у вас есть, куда спрятать…

Гардекор и оруженосец вытряхнули деньги из кошельков и приняли от нее по бурому шарику величиной с орех.

- В сырости не доставать, в потной ладони не держать. Если что, я не виновата, - буркнула Белка и поспешила в коридор: время их вахты шло.

 

*          *         *

 

Дейн ступил на палубу и остановился, будто упершись в стену – темную и мутную. Туман. Липкий и холодный, как предсмертный пот. Казалось, вдохни его поглубже – и захлебнешься. Ветер почти утих, и галеон еле плелся по волнам, сонно покачиваясь и поскрипывая снастями. Капитан собрал артистов у грот-мачты, раздал оружие тем, у кого не было, и коротко объяснил задачу. Первая вахта с восьми до одиннадцати, вторая – с одиннадцати до трех, третья – с трех до шести. Они – первая. Циркачам надлежало разбиться попарно, безостановочно обходить корабль с фонарями и оружием наготове, поднять тревогу при малейшем подозрении и напасть на гиен, не дожидаясь подкрепления.

- Чтобы до подхода команды они наелись и убрались восвояси? – предположил Эверо.

- Чтобы вы могли умереть как воины, а не как мыши, - выспренно ответил капитан.

- Мертвый он и есть мертвый, какая разница, мышь он или воин, – буркнула Импреуна, но на этот раз Кетуа до ответа не снизошел.

По сигналу артисты разбрелись в разные стороны. Ралука подхватила Дейна и увлекла к левому борту, не забыв обернуться и подмигнуть Анабель. Та фыркнула и шагнула к Эверо.

Двое матросов с обнаженными саблями и фонарями уже ходили вдоль перил, не сводя взгляда с палубы. За борт смотреть было бесполезно: ночь, приправленная туманом, скрыла бы даже кита на расстоянии вытянутой руки.

- Дейн, - проговорила Ралука, неуклюже стискивая обеими руками рукоятку ножа, полученного от капитана, и голос ее прозвучал неожиданно глухо. – Я… хотела… Я… тебя…

- Нет, извини, погоди, сначала я скажу, можно? – мальчик остановился и заглянул в лицо циркачке.

- Ну, говори, - неохотно кивнула она.

- За что ты не любишь Белку? – не теряя больше времени и слов, выпалил паренек.

- А очень заметно, что я ее не люблю? – тень былого озорства вернулась – и тут же пропала.

- Ты постоянно ее задираешь.

- А она постоянно смотрит на меня как на глупую курицу! - вспыхнула девочка.

- Она вовсе не думает, что ты курица! Глупая, в смысле! Просто ей сейчас очень плохо. Честное слово. Если она тебя обижает – прости ее, пожалуйста. Или не обращай внимания. Она хорошая!

- Пусть она на меня внимания не обращает, если такая хорошая! – фыркнула циркачка.

- Кончайте трепаться! Слушайте ночь! – рявкнул на них вахтенный, проходивший мимо. В одно мгновение мрак, туман и невидимая угроза, забытые было, вернулись липким холодком по спине, и оруженосец ощутил себя беспомощным и беззащитным даже с кинжалом.

С десяток шагов они прошли молча, не сводя напряженных взглядов с перил.

- Ралука? – вспомнив, он окликнул ее сконфуженным шепотом. – Ты ведь что-то хотела сказать? Пока я не перебил?

Девочка обиженно зыркнула на него и отвела взгляд. Он подумал, что на этом их разговор закончен, но через минуту она тихо позвала его:

- Дейн? Ты… умеешь им пользоваться? – акробатка нервно указала на кинжал в руке мальчика.

- Да.

- Если гиены нападут… ты их сможешь убить?

Паренек подумал и честно ответил:

- Попытаюсь.

Девочка помолчала и еле слышно проговорила, с трудом подбирая слова:

- Ты знаешь… Я… долго думала. Я не хочу жить скелетом. Как те моряки из историй. Если вдруг… если нападут… если гиены схватят меня… ты… меня… Ты сможешь?.. Пожалуйста?

Свет фонаря выхватил отчаянно расширенные глаза на белом, как туман, лице, и мальчик почувствовал, как ее страх вползает в его душу, разрушая так тщательно построенные им преграды. Он хотел засмеяться, отмахнуться, успокоить, прикрикнуть, чтобы не говорила ерунды – но не смог, потому что понял: полдня он непроизвольно избегал думать об этом же. Он, Эверо, Белка –слоняющиеся по палубе скелеты, выбеленные ветром и солнцем, бездумная куча костей, не могущих даже рассыпаться в прах… Или не бездумная? Мысль о том, что сознание может каким-то чудовищным образом сохраниться, стиснула сердце ледяными когтями, и он задохнулся от ужаса.

- Ты что-то сказал? – Ралука метнула на него испуганный взгляд.

- Я… говорю… попытаюсь, - отвел он  глаза.

Циркачка закусила губу и кивнула. Больше за всю вахту она не сказала ни слова.

Дейн вслушивался в ночь, что было сил, но плеск волн, скрип корпуса и вздохи ветра в парусах сливались в непрерывный рваный шорох, различить в котором отдельные звуки было невозможно. Через пять минут угрожающим стало казаться каждое поскрипывание, каждый отзвук шагов, каждое позвякивание коптилок или оружия. Через десять минут он уже не мог идти, не оглядываясь, а через двадцать мечтал о скорейшем нападении гиен, лишь бы кончилась эта пытка ожиданием. Но время шло, а твари не появлялись.

Склянки пробили одиннадцать, боцман привел смену и отправил вахтенных отдыхать. Перед тем, как пройти к своей каюте, Ралука остановилась и взяла Дейна за руку.

- Прости меня, - шепнула она, неуклюже чмокнула в щеку и поспешила за товарищами.

- Что ты… За что… Не за что… - паренек, алый, как рассвет, попробовал отыскать нужные слова, но поймал взгляд Анабель – и прикусил язык.

- Ты… ты… ты… - девочка хватанул воздух ртом, сжала кулаки – и бросилась прочь. Дейн рванулся было вслед, но Эверо схватил его за плечо:

- Стой.

- Но я должен объяснить! Это не то, что она думает! И вообще, что она думает? И какое ее дело? Почему я должен ей объяснять?! – паренек кипел от напрасной обиды.

- Вот когда решишь, должен или нет, и кто что думает, тогда и поговорите. А пока пусть побудет одна, - произнес гардекор и мягко увлек паренька в каюту.

Забравшись в гамак, Дейн честно пытался и решить, и подумать, но минут через десять в голове осталась лишь одна мысль: куда убежала Белка?

- На нижний твиндек, - не открывая глаз, проговорил гардекор. Мальчик сконфузился: что еще он сказал вслух и каким дураком Эверо его теперь посчитает? Но нараставшее беспокойство побороло смущение.

- А вдруг она вышла наверх? – не в силах больше гадать, он спрыгнул на пол и принялся натягивать сапоги.

- Пойдем, поглядим.

- Я сам!

- Тогда я просто подышу свежим воздухом.

Эверо, так и не раздевшийся, пристегнул меч, снял коптилку с гвоздя и вышел в коридор. Дейн поспешил за ним. Гардекор открыл дверь, ведущую на палубу, и в душное пространство твиндека пахнуло липкой прохладой.

- Глаз выколи – ничего не видно, - пробормотал он, поднимая фонарь. Мальчик перешагнул через порог и остановился. Кромешная тьма, пронизанная туманом – за час ничего не изменилось. Белёсая мгла заливала корабль, и даже при свете нескольких фонарей вахтенные у бортов виделись лишь неясными силуэтами, неподвижными и… и…

Дейн озадаченно нахмурился: забыл, о чем думал! Мысль ускользнула, будто… будто… буд…то…о…

Последнее слово, остававшееся в голове, рассыпалось на слоги и буквы, и мысли застыли, как старая патока. Мальчик ощутил с равнодушием, как ночь и туман, мешаясь в удушливый мокрый коктейль, с каждым вдохом растворяли чувства и желания. Всего несколько ударов сердца – и мир незаметно растаял, оставив после себя лишь мрак, пропитанный серой мутью… и легкий скрежет когтей по палубе.

«Это… кто… что… что-то не так?.. Что-то?.. Что-то происходит… позвать…»

Смутная тревога вырвалась из-под спуда апатии, взгляд паренька заметался по палубе, но выхватывал из тумана лишь неподвижные фигуры циркачей, матросов, Эверо – и неясные очертания каких-то существ между ними, не меньше десятка. То пропадая, то появляясь, они бродили между людей, словно выбирая. Некоторые шли на задних конечностях, другие бегали на четвереньках. Одно прошмыгнуло в открытую дверь кубрика. Тут же за ним, подскакивая, как гигантская саранча, кинулось третье, четвертое… Пятое выскочило из тумана слева и остановилось. Резко выпрямившись, оно положило тощие длинные пальцы мальчику на плечи и коснулось лбом его лба.

Голый уродливый череп, нависающий лоб, короткая прорезь вместо носа, крошечная точка там, где должен быть рот, еле заметный скошенный подбородок… и черные провалы глазниц, в которых блестели молочные, как бельмами затянутые, глаза.

Дейн задохнулся от ужаса. Кричать, бежать, спасаться – призывали инстинкты, но к своему отчаянию он не мог даже отпрянуть. Словно чувствуя смятение человека, тварь растянула то ли в улыбке, то ли в оскале неожиданно широкую пасть, обнажая два ряда острых кривых зубов, и за спиной ее всколыхнулся белый кожаный плащ. Желудок мальчика превратился в комок льда. Заглядывая в глаза мутными бельмами, перед ним стояла его смерть.

«Пресвятой Радетель, всемилостивый и всемогущий, помоги!..»

Отверстая пасть потянулась к шее паренька, и сердце его зашлось в ожидании боли. Не в силах кричать, он метнул умоляющий взгляд на наставника, но гардекор оставался неподвижен: губы сжаты, глаза опущены, у ног – коптилка, в руках – развязанный кошелёк. На долю секунды Дейну почудилось, будто пальцы Эверо дрогнули… Но нет.

Панический взгляд мальчика устремился к другим фигурам, еле вырисовывавшимся из тьмы и тумана в свете фонарей, но и они были безмолвны и неподвижны. Плекут, матрос, Импреуна, еще три матроса… блеск упавшего на палубу оружия… чья-то шляпа у мачты… открытая фляжка в черной луже вина…

Сзади послышалось хриплое дыхание и шарканье множества ног. Тварь, схватившая Дейна, отвернула морду, коротко свистнула, оттолкнула его, и он рухнул под ноги Эверо, как срубленное дерево, роняя гардекора прямо в пролитое вино. Ответные свистки залетали над кораблем, и мальчик увидел, как твари стали выходить из дверей кубрика. Но шли они неуклюже, то и дело спотыкаясь. И стало их как будто больше.

Шаг, еще один… И вдруг Дейн понял, что на палубу выходили не только гиены: в их объятьях, замотанные в тускло-белые плащи, с тупыми сонными лицами ковыляли Белка и капитан. Обнимая пленников, точно старых друзей, чудовища медленно продвигались к борту.

Безмолвный крик рванулся – и вновь не смог слететь с заледеневшего языка. Тело, точно окаменевшее, отказывалось повиноваться. И только взгляд – яростный и отчаянный, метался от гиен к людям.

Налетевший порыв ветра качнул корабль – и мальчик услышал стон.

Эверо?..

Но не успел он посмотреть на наставника, как тот вскочил, взмахнул рукой – и стальная молния сорвалась с его пальцев и впилась в затылок последней гиены, обнимавшей капитана. Она повалилась – и там, где только что была ее голова, просвистела другая молния и зарылась в шею чудовища, идущего впереди.

Дикий визг вперемежку со свистом взорвал тишину – гиены развернулись и бросились на врага. Еще один метательный нож успел найти цель, прежде чем скопище тварей налетело на гардекора, повалило на палубу и скрыло из виду под грудой белесых тел – всего в шаге от него!

- Эверо!!! – заорал мальчик так, будто это его рвали на куски морские чудовища, перекатился, выхватывая из-за голенища нож, и всадил его в спину ближайшей гиены.

- Эверо, Эверо!!! – не переставая кричать, он выдернул клинок и навалился на нового монстра. Что-то острое полоснуло его по щеке, вцепилось в плечи, и в шею сзади впились клыки. Крик Дейна захлебнулся, он вырвал нож, ударил наугад в чудовище за спиной, рванулся, перекатываясь – и ощутил, как захват ослаб. Не теряя ни секунды, он накинулся было на раненую гиену – но клинок встретился с когтями нового врага.

Разоанские проклятья и тошнотворные звуки стали, кромсающей плоть, присоединились к какофонии криков и визга – это очнувшиеся матросы, подобрав оружие, накинулись на тварей. Свист рассекаемого воздуха – и гиена, схватившая его за горло, обмякла. Дейн отшвырнул ее, шатаясь, поднялся на ноги, сжал нож – но сражаться было больше не с кем. Весь квартердек устилали неподвижные тела морских тварей. Артисты и матросы, на которых морок подействовал сильнее, только сейчас пытались подняться, бессвязно бормоча и тряся головами. Взгляд мальчика забегал по палубе: Импреуна… Плекут… Белка? Жива! А где?..

Куча белесых изрубленных тел у левого борта зашевелилась, Дейн пригнулся, готовый к броску, но из-под мертвых гиен показалась голова гардекора.

- Эверо! – вскрикнул Дейн и кинулся к нему. Но когда добежал, Эверо уже стоял – хоть и прислонившись к кубрику. Рубаха его висела клочьями. Кровь заливала лицо, шею и склеивала волосы. Левую ладонь он прижимал к груди. Мальчик испуганно охнул, но наставник вытер рукавом глаза, подошел к девочке, возившейся на палубе, будто слепой котенок, и поднял на руки.

- Вот и подышали свежим воздухом, - то ли ухмыльнулся он, то ли скривился от боли.

 

 

По пути к каюте Анабель пришла в себя. Дейн засыпал ее вопросами, путанными и взволнованными, как его мысли, но вместо ответов она лишь жмурилась и отворачивалась от света коптилки, казавшегося слишком ярким: сил, чтобы поднять руку к глазам, не оставалось. Едва голова коснулась подушки, как девочка снова провалилась в забытьё.

- Она не умирает? С ней всё в порядке? – оруженосец глянул на Эверо и виновато спохватился: - А с тобой?

- А с тобой? – отозвался гардекор и улыбнулся – слегка через силу: - Умоемся – и всё будет не так страшно. С виду, по крайней мере.

Дейн хотел было согласиться, но взгляд его остановился на кисти гардекора, опять прижатой к груди.

- Что случилось? – снова встревожился он. Эверо пожал плечами и протянул руку – ладонью вверх. Мальчик охнул и спешно отвел взгляд.

- Как углем прожгло…

- Гостинец для гиен от нашей премудрой Анабель. Успел достать, но сработал он, только намокнув в вине.

- Сильно болит? – сочувственно скривился паренек, и его собственные раны отозвались рваной дергающей болью.

- Если бы не боль, из-под морока было не вырваться, - покачал головой гардекор. – А когда началась заварушка, они про остальных забыли. Так что если бы не ее приправа для рыбы…

- Мы сами бы стали… кормом… для рыб, - сипло произнес за спиной смутно знакомый голос. Регарцы обернулись и увидели в дверях капитана Кетуа. Бледный и осунувшийся, он стоял, привалившись к косяку и дрожа, точно от холода.

Подозрение вспыхнуло и спряталось в глазах гардекора, и он вежливо указал на свободную лежанку:

- Присаживайтесь, господин капитан. Чем обязаны визитом?

Разоанец не двинулся с места.

- Ваша девочка… маг?

Пальцы Эверо дрогнули, точно смыкаясь на рукоятке ножа, но гардекор быстро овладел собой. Подбирая безопасный ответ, он повернулся к Белке и стал поправлять на ней одеяло. Но капитан, не дожидаясь, продолжил, задыхаясь и умолкая:

- Саваны крадут… с кораблей… в первую очередь магов. Если найдут мага… других не трогают.

- Саваны?! – гардекор обернулся, как ужаленный – и мальчик только теперь понял, что больше всего напоминали ему перепонки морских гиен.

- Саваны?.. – выдохнул он. – Значит, это были саваны?!

- Они самые, - не дожидаясь повторного приглашения, Кетуа сделал шаг и едва не упал на предложенную ему лежанку. Откинувшись на стенку, он судорожно выдохнул и прикрыл глаза. Лицо его даже в полумраке каюты казалось белее рубахи, а черные жесткие волосы, упавшие на лоб, рассекали его подобно шрамам. Дейн испугался, что капитан потерял сознание, но несколько секунд спустя веки его дрогнули, и он вновь заговорил, сипя и откашливаясь:

- В народе их… зовут морскими гиенами. И только маги… знают их истинную сущность. Это древние твари. Полуразумные… двоякодышащие. Жрут всё и всех… хотя предпочитают магию. И магов. Но для магии сами… неуязвимы… только сталь.

- Это точно саваны? – насторожился гардекор и рука его потянулась к ножу. – Тогда у нас появилось одно срочное дело.

- Какое?

Дейн и его наставник переглянулись.

- Назовем это сбором сувениров, - уклончиво ответил Эверо.

По лицу капитана было понятно: объяснения не нужны.

- Для вашей девочки… всё самое свежее, - торжественно кивнул он.

- Я бы не сказал, что это для неё… - протянул гардекор. – Но всё равно спасибо.

- А для кого? – Кетуа нахмурился. – Другим магам… органы саванов мы продаем… за золото. Если продаем вообще. Они стали слишком редки.

- Это для ее учителя, локоть ему в глотку! - не выдержал Дейн.

- У нее есть учитель? – непонятное разочарование разоанца сквозило в каждом слове.

- Будущий, - уточнил гардекор и кратко поведал историю их путешествия.

Лицо капитана просветлело.

- Значит, если вашей девочке…

- Анабель, - подсказал Дейн.

- Да. Анабель. Если другой маг… предложит ей обучение и стол… и содержание… и жилье для нее и матери… она не будет считать себя… связанной иными обязательствами?

- Скорее нет, - предположил Эверо и пытливо глянул на разоанца. – Этот другой маг – вы?

Капитан с сожалением покачал головой:

- Хотелось бы. Но мой дар… ничтожен. Зато мой брат… Второго такого… поискать. Хотя любого мага… на Разоа… теперь поискать… И не найти. Если бы у меня было хоть на каплю больше способностей… я жил бы как наварх… а не мотался по Диким Водам.

- Жить как наварх, наверное, неплохо, - осторожно проговорил гардекор. – Но я не знаю, согласится ли Белка.

Все трое машинально оглянулись на девочку – и встретились с ней глазами.

- Со…гласится, - еле слышно прошептала она, но тут же брови ее взлетели в смятении: - Но мама… Бузунар… Он… не отпустит! Говорит… что другой дороги… мне теперь нет! Он… связал меня заклятьем!

Разоанец нахмурился, но через секунду ухмылка поползла по его губам.

- Отпустит. Потому что получит больше, чем просил. Один из саванов жив. Я хотел… подарить его брату. Но я ведь могу передумать… и преподнести его в дар вашему… старому борову.

- Но как мы его довезем? – нахмурился Эверо. – Если они двоякодышащие, без морской воды он сдохнет.

- Уснёт, - поправил его Кетуа. – И чтобы разбудить… и получить свою свободу… Анабель всего лишь понадобится вылить на него кружку соленой воды… - глаза капитана лукаво блеснули, - и быстро выйти из комнаты.

 

*          *         *

 

Визгливые крики чаек сливались со скрипом лебедок. Грохотали сходни под ногами грузчиков, фыркали утомленные жарой лошади, возчики пререкались с портовыми чиновниками и купцами, смотрители кололи дрова у подножия маяка, вездесущие торговцы наперебой расхваливали свой товар, где-то басовито гавкал пёс и плакал ребёнок.

Клетки, ящики, тюки, коробки и корзины были погружены в фургоны. Далайнцы наслаждались короткой передышкой в их тени на залитом солнцем причале, дожидаясь, пока дядюшка Уриаш вернется от начальника порта. Мыслями уже в столице, они нетерпеливо разглядывали, широкую пыльную ленту дороги, карабкавшуюся на желтую гору, и город на вершине – такой же желтый, точно выросший из нее.

Дейн со спутниками стояли рядом, но трещинка неловкости, когда людям, которых больше никогда не увидишь, сказаны все слова благодарности и прощания, уже пролегла между ними. Но паренек отчего-то не ощущал покоя: нечто большее, чем неловкость, кошкой скреблось на душе. Но что? Цель путешествия достигнута, саван добыт, корабль отплывает в Далайну завтра…

Он покосился, отыскивая в толпе артистов Ралуку. Словно почувствовав взгляд, она обернулась и озорные огоньки зажглись в серых глазах.

Из-за бочек, размахивая пергаментом, вынырнула знакомая фигура: к ним спешил балаганщик.

- По фургонам! Не мешкаем! – на ходу выкрикивал он, уже поглощенный новыми хлопотами. Артисты торопливо стали рассаживаться, кто на козлы, кто в фургоны.

- Прощай! – махнула Дейну Ралука.

- Нет, до встречи! - он шагнул было к ней, но защелкали бичи, засвистели возницы, всхрапнули лошади, взметнулись руки в прощальном жесте…

Цирковой караван направился к городу.

 
 
 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 8. Оценка: 4,13 из 5)
Загрузка...