Хэллоуинская история

Я родился давно. В маленьком селении недалеко от Чёрной Заводи[1] – самого большого города Страны Клевера. Мало кто помнит Ирландию под этим именем… Мой отец – зажиточный, но не богатый земледелец – очень ждал своего первенца – меня. И был рады ему. Недолго… потому что у моей мамы снова начались схватки. Я как сейчас вижу: мужчина с обеспокоенным лицом передаёт меня повитухе и оборачивается к женщине, которая смотрит в потолок. Мы с ней плакали вдвоём. До того мгновения, пока на свет не появилась моя сестра. А потом ревели четверо: мужчина и женщина, мальчик и девочка. Все  вместе. От счастья…

Тем осенним вечером местный священник заблудился в вересковых пустошах, и некому стало нас окрестить.

Мы с сестрой были избраны для великих свершений, и теперь я понимаю, что встреча с Джеком – не самое худшее, что могло со мной произойти…

Ночь, пришедшая вслед за вечером, была холодна. Соседи закрывали двери и ставни, предпочитая отсидеться за тёплыми стенами своих домов, зная, что за скоро оградами поплывёт «Адский Огонёк».

Воспоминания… Они болезненнее любой телесной муки, потому что та рано или поздно забывается, а тоска рвёт душу вечность…

Может, это покажется смешным, но я скажу – моя жизнь всегда была полна совпадений.

Новый священник прибыл только через неделю. Он не обошёл селение с молитвой, как полагалась, не заглянул в дом на отшибе, чтобы окрестить нас. Он решил переждать ночь в своей келье, так как опасался простыть. Утром ему предстояло вещать прихожанам о празднике – Дне всех Святых. Так, ища себе оправдания, он, наверное, заявил моей матери. Не могу сказать точно. Потому что меня к тому времени уже не было среди живых – меня качал на руках Джек…

Мой отец был ревностным католиком. Он не захотел тратить репу и воск, чтобы потворствовать суевериям. Он даже не поставил обычный фонарь перед окном, чтобы прогнать недобрых тварей, блуждающих в сумерках.

– Никто не заглянет к нам в дом без моего на то разрешения, – бахвалился он. А я поплатился за это…

Не всегда нравились холмы Озёрного Края – так Ирландию называли раньше чаще обычного.

Холмы прекрасны. Озёра безобразны.

Холмы непоколебимы. Озёра изменчивы.

Холмы – дворцы Великих. Озёра – лачуги Падших.

Великие… Зачем одному из них понадобился новорождённый? Мне так и не довелось это узнать. Я мог бы предполагать, но не буду…

Полная луна, то и дело прятавшаяся за тучами, достигла высшей точки своего ночного пути. Ведьмы оседлали мётлы. Друиды зажгли костры. Ши[2] поднялись на Тропу Звезд.

А я проснулся. Неясная тревога заставила меня открыть глаза. Я тихо лежал и вглядывался в темноту. Один в громадном – как мне тогда казалось – доме.

Моя колыбель висела напротив очага. Угли в нём давно погасли, кольцо из щербатых булыжников остыло. Мне не хотелось ничего: ни пить, ни есть, ни… совершать прямо противоположное. Родители спали, обнявшись, успокоенные тишиной, сменившей долгие вопли. Сестра, плохо чувствовавшая себя с самого рождения, посапывала между ними. Возможно, поэтому её всё-таки окрестили. Или по другой причине…

Тихий шорох разорвал, повисшее в воздухе беспокойство. Я его не испугался. Наоборот – испытал облегчение. Для меня он стал чем-то вроде первого солнечного луча на заре: радостным событием.

Кто-то свесился из дымовой трубы, повисел немного, озираясь, и мягко спрыгнул на пол. Он встряхнулся, и хлопьями гари облетели, как снежинки – ловлю себя на мысли, что принял их за веснушки. Худой, рыжеволосый… и прекрасный! Даже теперь я не могу подобрать слов, чтобы описать насколько прекрасный. Но я верю, что этот чудесный образ его, не истлеет в моей памяти никогда. Он был совершенно гол…

Я улыбнулся незваному гостю. И он выбрал легкую добычу. Железный браслет на запястье, надетый матерью, не защитил меня.

Мы улыбались друг другу. Улыбались, когда он вынимал меня из  колыбели. Улыбались, когда он беззвучно карабкался по дымоходу. Улыбались, когда он отдал меня неимоверно очаровательной женщине с лазоревыми глазами, которая возглавляла кавалькаду, текущую по улочкам нашего селения.

– Мой дар тебе, царица фей, королева эльфов, владычица сидов, прекрасноликая Мэб! – воскликнул он и склонился в раболепном поклоне.

– Ответь, шут, ответь Пак, зачем мне это человеческое отродье? – напевно спросила та, пропустив мимо ушей все титулы, и моё маленькое сердце сладко сжалось: её голос был нежнее материнского – я тогда не понимал слов, но все их запомнил.

– Для развлечения, – низко кланяясь, прошептал шут, и незаметно скрылся из виду, как лепрекон.

Я впервые испытал отчаяние. Хотелось разрыдаться в голос. Но стоило мне взглянуть на Мэб – я сразу успокоился. А затем ощутил в восторг!

Кавалькада тронулась. Всадники умело правили своими ими скакунами. Те ступали грациозно, небрежно, величаво…

Джек не оставил меня. Прикрывая от ветра, мчащегося над пустошами, свой фонарь, он последовал за ши…

Владычица сидов отпустила поводья. Тихо смеясь, королева эльфов перекидывала с ладони на ладонь свою маленькую ношу. Я не рыдал от ужаса, а довольно повизгивал. Но я не знал её мыслей…

Когда же царица эльфов подбросила меня вверх, чтобы поймать обеими руками, я увидел толпу людей в чёрных балахонах, идущих навстречу кавалькаде, освещая путь факелами.

Владычица сидов играла со мной, как кошка с мотком шерсти, пока друиды[3] не оказались рядом с ней, а затем резко повернула голову, и так заставила нескольких из них шарахнуться в сторону.

– Идёте славить Самайна, смертные? – с вызовом бросила она.

Степенно подняв подбородок, пленительной юной царице ответил статный седовласый старец, шедший впереди. Этот человек мне не понравился:

– Да, владычица сидов, – кивнув приветственно, сказал он. – Мы идём возжечь Пламя Жизни, дабы насытился Чёрный Бог и не тронул нас грядущей зимой.

Королева эльфов звонко рассмеялась.

– Идите. Предавайте неге свои тела, мужчины и женщины рода людского. Славьте, жгите и радуйтесь, что спасены… Вот, лови, – она бросила меня ближайшему друиду.

Ещё в полёте я заплакал.

– Благодарю тебя за жертву, прекрасноликая, – крикнул жрец, заглушая мои вопли. – Мы восславим и тебя за щедрость.

Мэб не ответила. Её послушная белая кобыла, стоявшая недвижимо во время беседы, сделала шаг по Тропе Звёзд… и исчезала вместе со своими воинами.

Увидев это, я завопил ещё громче. Грубая мозолистая рука заткнула мне рот. Тяжёлый взгляд неумолимых карих глаз из-под капюшона заставил замолчать.

Процессия друидов тронулась с места.

В конце её, не замечаемый никем, кроме меня, шёл Джек…

Костры горели на поляне в глубине дубовой рощи на вершине крутобокого холма. Может быть, из его недр начали свой путь ши? Я не знал. Мне было страшно.

Друиды совершали свои обряды, и от каждого из них разило смертью. Люди приносили дары Самайну. Я видел, как ударом молота был оглушён бык. Огромный, бурый, коренастый. Волоком его затащили в огонь. Запахло палёной шерстью. Я смотрел, как то же самое проделали с пегим жеребёнком и рыжим котом. На земле в разных позах валялись люди. У некоторых были перерезаны глотки. Остальные двигались рывками, переплетаясь друг с другом.

Видимо, быка ударили не так, как следовало. Нечеловеческий рёв заставил вздрогнуть листву на зелёных великанах, окруживших поляну. Я смотрел, как рогатый силуэт встал на дыбы, ломая копытами толстенные брёвна в костре, и повернулся к жрецам. С перекошенной мордой бык помчался к ним, ревя от боли и ненависти, склонив рога к земле. Друиды не шелохнулись. Наверное, их парализовало от испуга. Лично мне было очень страшно тогда.

Но ему не хватило сил для последнего рывка. Передние ноги зверя подогнулись, он упал и больше не мог подняться. С ритуальными песнопениями, друиды облили его маслом и подожгли. Бык был ещё жив. Его налитый кровью глаз, полный невыносимой ярости, уцепился за меня, выделив из толпы, и не отпускал, пока зрачок не подёрнулся белёсой плёнкой от жара.

Я очнулся, только когда почувствовал кожей тепло: меня поднесли ближе к огню. Все жертвы, кроме одной, были принесены. Я снова заплакал.

– Самайн – Чёрный Бог Погибели. И ты, Мэб – Владычица Сидов. Примите эту жертву. Во имя жизни и славы, – прокричал седовласый жрец, вознося меня над костром, и отпустил.

Я взревел и… обмочился…

Неожиданно пламя отдалилось. Крепкие охватили мою грудь, точно капкан. Ладонь Джека была холодна, но после избытка чувств, она показалась самой нежной из всех. Я даже на несколько мгновений перестал стенать.

Друиды стояли неподвижно, взявшись за руки, глядя в тёмные небеса и восхваляя своего повелителя. Их братья и сёстры на земле предавались наслаждениям. Пропажа осталась незамеченной. А я захныкал.

– Тише, малыш. Тебя могут услышать, – прошептал мой спаситель.

Я знобливо чихнул.

Джек прижал меня к груди и вышел из рощи.

Минуло несколько часов.

Он поставил на землю фонарь – погрызенную репу с всполохом-огоньком, горящим на большом угле, – снял с плеч драную куртку и надел её задом наперёд, так что получилась люлька.

– Эй, милый, что делаешь? – прозвучал задорный возглас в вышине.

Миниатюрная ведьмочка, не такая обворожительная, как Мэб, но довольно милая, как я теперь понимаю, неспешно спустилась с небес, восседая на помеле, будто на грациозной кобылице. Платья на ней не было. Она полетела низко, так, чтобы её оголённые колени задевали правое плечо Джека.

– Что надо, – буркнул тот, стараясь не коситься на новую попутчицу.

– Не разговорчив ты сегодня, милый, – ведьмочка разочарованно выпятила нижнюю губу.

Джек не ответил ей. Он шёл по пустошам. К заходящей луне. На запад. На запад. На запад.

– Пропустил наш праздник. Сегодня богиня ложится спать, уступая дорогу рогатому, – защебетала ведьмочка.

– Я знаю, – перебил Джек. – И проснётся она только следующей весной.

– И пока она не проснётся, мы не сможем насладиться её добротой и ласками друг друга. Мы не сможем! – с нажимом произнесла ведьмочка, и её лицо неожиданно стало печальным. – Почему? – спросила она. – Грань между жизнью и смертью тонка этой ночью. Сегодня у тебя есть плоть. Мы были бы вместе! А ты не пришёл…

Я посмотрел на Джека. При жизни он был пьяницей, и постарел на десятки лет раньше срока, но на его душе это не отразилось – несший меня на руках мужчина не был уродлив, даже привлекателен. Теперь я понимаю, почему девушка переживала.

– Ты мне ответишь? – осведомилась ведьмочка, нарушая затянувшееся молчание.

– Я спасал его, – буркнул Джек и кивая на меня.

– И зачем?.. Хочешь поменяться с Рогатым на его душу? Но он дал тебе слово, Джек. Он не пустит тебя в ад, – сочувственно проговорила ведьмочка, спустилась ниже и потёрлась щекой о плечо Джека.

Тот искривил губы в усмешке и сухо бросил:

– Нет.

– Тогда зачем? Десятки. Сотни. Тысячи никчёмных кусков мяса умирают. Каждый день. Каждый час. Каждый миг. Везде.

– Я это знаю и мне всё равно, – пожал плечами Джек. – Мне просто захотелось его спасти.

– И ты забыл обо мне?!

Глаза ведьмочки заблестели от слёз.

– Нет, – ответил Джек.

– Ты не пришёл на праздник из-за какого-то ребёнка.

Джек кивнул. Гнев полыхнул в уголках кошачьих зрачков ведьмочки.

– Пусть так, – воскликнула она, взъерошивая Джеку волосы. – Жаль, конечно, но что поделаешь. Ночь на исходе. Ты скоро опять потеряешь тело.

– Да, – согласился Джек, наклонив ко мне лицо, словно что-то хотел прошептать.

Я улыбнулся, видя, как старательно он пытается спрятать заблудившуюся на губах ухмылку.

– Красивый малыш. Откуда ты его достал? – поинтересовалась ведьмочка.

– Из костра жрецов Самайна.

– Правда?!

Она подалась вперёд. Глаза её хищно заблестели.

– Правда, – сказал Джек, не сбавляя и не ускоряя шаг.

– Какой интересный ребёнок!

– Наверное.

– Могу я его подержать? – спросила ведьмочка.

Что-то звериное было в этом вопросе.

Джек смерил её взглядом и отрицательно покачал головой.

– Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! – заканючила ведьмочка. – Если уж ты не провёл ночь со мной, то дай хотя бы рассмотреть плоды твоих трудов.

– Ладно, – нехотя согласился Джек. – Только осторожно.

Моё сердце лихорадочно забилось. Я захныкал. Но слишком поздно.

Ветер свистнул в ушах. Метла рванулась ввысь.

– Джек, Джек, Джек. Ты теперь не так хитрец, как раньше. Посрамитель дьявола? Ха! Теперь и тебя можно обмануть, – кричала ведьмочка с высоты десяти человеческих ростов, насмешничая над мечущимся внизу Джеком. – Ты, конечно, будешь возражать, но я отнесу его туда, где ты взял. Не обижайся на меня. Ты сам виноват – ты оскорбил меня. Не скучай! Весной увидимся… И помиримся, – добавила она чуть тише, глядя на восток, и… тут же потеряла равновесие, получив в лоб!

Падал я быстро. С визгом и под визг. Джек поймал меня с глухим «оп».

Ведьмочка скверно ругаясь, потирала быстро растущую шишку.

Метла посредине перекладины медленно, но верно начинала тлеть.

Джек подобрал яркий уголь, вместе с репой, ставший его оружием, и безбоязненно зажал в кулаке.

– Увидимся, Элли! До встречи весной. И не обижайся, – ехидно повторил он, помахал ведьмочке и двинулся на запад, прижав крепче к груди свёрток, в котором находился я.

Теперь у него появилась цель в жизни: разыскать тыквенное поле, чтобы зажечь новый фонарь.



[1] Перевод словосочетания Dubh Linn.

[2] Ши – легендарные ирландские рыцари. Правит ими королева Мэб – умопомрачительная красавица в белой фуровой мантии, с голубыми глазами и длинными волосами. Говорили, что тот, кто увидит, тут же умрет от любовной тоски.

[3] От лат. «druides». Жрецы у древних кельтов. Были также врачами, учителями, прорицателями.

 

 
 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 7. Оценка: 3,14 из 5)
Загрузка...