Хижина не походила на жилье в привычном понимании этого слова. Во-первых, она состояла из одной лишь комнаты. Стены ее были выложены мелкими коричневатыми камушками с белыми прожилками, а через приблизительно равные промежутки горели факелы, закрепленные в незатейливых металлических держателях. Полом служила земля, тщательно утоптанная ступнями удивительных размеров. Во-вторых, центр помещения занимало весьма необычное ложе из плоских камней, ничем не покрытых. Из-за щелей между ними виднелись едва тлеющие угольки.

Что касается прочей мебели... Вдоль стен выстроились полки, множество полок. Вперемешку на них громоздились инструменты разнообразного предназначения, всяческая еда, клетки с мелкими грызунами и крохотными птичками, старые книги и одежда из грубой ткани.

В одном месте череду полок прерывала подвесная столешница, уставленная несколько странными предметами. Здесь высились колбы-реакторы, наполненные мутноватыми эмульсиями, деревянные пиалы с толчеными, приятно пахнущими травяными смесями, и даже нечто, подозрительно напоминавшее рыбьи внутренности. Больше ничего, достойного внимания, здесь не было, если не считать гигантских размеров всего, что здесь находилось, включая сам дом.

Друлион аккуратными, мелкими шажками (насколько вообще они могли быть таковыми у представителя народа шадогонов) двигался к столу, на которой уже были разложены остальные ингредиенты. И, конечно, та Книга. Малейшие колебания на поверхности сторгьей крови заставляло великана останавливаться из боязни расплескать жидкость, доставшуюся ему тяжелым трудом. Добравшись, наконец-таки, до рабочей поверхности, он поставил медный сосуд и вздохнул от осознания того, насколько трудная работа ему сейчас предстоит. Не ошибиться с пропорциями, правильно прочитать труднопроизносимый текст... Ох, может быть, зря он затеял всю эту возню, магия - штука непредсказуемая. Однако теперь отступать было, по меньшей мере, глупо.

- Да пребудет со мной Хайес, - наполовину просипел, наполовину проклекотал Друлион и раскрыл Книгу на заложенном мышином хвостиком месте.

***

Теплые лучи оранжевого солнца рассыпались по огромной рыночной площади. Отовсюду доносился приглушенный гомон великанов, прислушавшись к которому, можно было различить выкрики местных и приезжих торговцев, а также разбредшихся по базару шадогонов, бузиров, вымпов, стахалапов и других обитателей Хайении.

- Шкуры, лучшие бузирские шкуры! Сам ловил, сам солил-сушил - песня!

- Булавы, перначи, молоты, палицы, дубины...

- Налетайте на вкуснейшую требуху! Отвешу мозгов в придачу!

- Карманные хранители! Десять пеш за штуку!

- Чего? Друлион, ты совсем ополоумел на своем отшибе? Хранителей каких-то прикарманил...

- Не к тебе обращаюсь, Трубул, не лезь не в свою корзину - хмуро отозвался шадогон, почесывая волосатыми пальцами мясистый нос.

- Да не дуйся ты! Дай-ка лучше глянуть, что там у тебя копошится. Ишь, мелкота какая. Кусается? - сверкнул стеклами близорукий продавец цумполов. - Странные они какие-то. Шкура лысая и таращатся больно испуганно. Прихворнули, что ли? Эй, да ты что, одежку им сшил? Ай да Друлион, ай да мастер! Хо-хо-хо!

- Не больные они. И не лысые, видишь, на макушке шерсть растет. Они, может, не выросли еще. И не перепугались вовсе. Это ты свою морду тычешь куда ни попало. У тебя вонь изо рта полчище сторгов с ног свалит, не то что хранителей моих. И не шил я ничего. Они и были такие.

- Подумаешь, хранителей... И что же они охранять-то могут? Их даже за хозяйством присмотреть не оставишь - бузир хвостом враз прихлопнет.

- Дурак ты, Трубул. Они не бузирники охраняют, а дома. От беды защищают. Счастье приносить могут.

Какая-то старая вымпа, вынырнувшая из толпы, уловила последнюю фразу, и теперь настойчиво пробиралась к корзине, шевеля всеми пятью парами широких ушей. Подобравшись поближе, покупательница нагнулась, чтобы лучше рассмотреть странных существ. Прищур ее подслеповатых глаз выдавал живую заинтересованность.

- Шасте, гооршь? Ану, кладь сюды, поценить надо! - старушка протянула когтистую ладонь к маленьких хранителям, которые при виде таких манипуляций погрузились в практически полуобморочное состояние. Внезапно вымпа к чему-то прислушалась. До ее чуткого слуха донесся едва различимый писк. При наличии воображения его можно было назвать воплем, если бы его различил кто-либо еще, помимо великанши.

- Не пушшайтесь, малышата, я вас не обидю! - лицо старушки сморщилось в приветливой улыбке. - У мня вам хоршо будет. Я вас юпрой малиновой накормлю. Мошшно им такое?

- Можно, - охотно ответил Друлион, предвкушая выгодную сделку. - Сладкое едят, плоды разные едят. Сырые блюда только не кушают, если мясо, то прижарь им, если рыбу - от чешуи почисти и требуху вытащи. Я вчера с ними целый день возился, успел уже понять, от чего нос воротят. Да они и едят-то мало, в них с половину семечка влезает. Выгодно. Я уже о счастье не говорю, сами знаете.

- Ой, пасиб, сынка. Скок с мня?

- За десять пеш отдам.

- Годится. Какого возбрать мошшно?

- Любого берите, - великодушно предложил Друлион.

- Ох, не знаю, кого возбрать. Все ладные-чудные. Давай мне тогда два. Вот того, длинношерстного, в синих штаньках... И крохотку того, со спичкой наточенной.

- Угу, держите. Я вам коробочку вот дам, понесете их внутри. Воздух, смотрите, чтобы попадал. Тогда счастье точно будет.

- Счастье? Где? Продаете? Почем? - рыкнул черноглазый детина в поношенной рыжей рубахе.

- И мне тогда! - воскликнул молодой стахалап, просунув длинный нос между руками, внезапно потянувшимися со всех сторон к товару Друлиона. Лицо последнего расплылось в довольной улыбке. Выручка обещала быть знатной.

***

Как ни удивительно, брат с сестрой переживали путешествие вполне сносно. Старая вымпа несла свою тару весьма бережно, плюс ко всему, положительно сказывалась медлительность пожилой великанши. Тем не менее, Маше и Артему это не принесло особого утешения. Девушка нервно посасывала кончик мелированных волос (длинный белокурый парик потерялся еще вчера, во время вихря, как пакет с остальным реквизитом) и тупо смотрела в угол между стенами своего временного обиталища. Артем держался несколько лучше – он стоически переносил легкую качку, меряя босыми ступнями шершавую поверхность.

- Так, надо вспомнить, с чего все это началось… Мы пришли на встречу ролевиков, поздоровались с ребятами. Потом, кажется, перекусили чипсами, одели костюмы. После этого мы текст повторяли. Точно, меня еще Кахатарыч дергал постоянно, а я злился на него, потому что он мне в образ мешал войти. Маша, ты меня слышишь? – мальчик бросил беспокойный взгляд на свою спутницу.

Девушка, не изменяя позы, медленно, но четко произнесла:

- Надели, Тема. Не одели, а надели.

- Ты в своем уме? Маш, нам думать надо, как выбираться отсюда! Я, конечно, догадывался, что у девчонок слабая нервная система, но ты… Ты же Фрейю отыгрывала! И теперь так скуксилась. Я, конечно, все понимаю, но этого я не понимаю. Соберись, Маш!

- Кто тут у нас заговорил о желании выбраться? Кто-то вчера днем стонал: «Вот если бы в настоящей жизни возможностями Локи обладать! Вот если бы магию в наш мир перенести! Нет, лучше нас в фэнтези-мир закинуть, это просто крутяк был бы!». Домечтался? Радуйся теперь. Если тебя не сожрут раньше времени.

Артем смущенно отвел взгляд:

- Говорить – одно дело. Я не думал, что оно так повернется. Как в книжках – ветер, закружилось все, темно стало. А потом – бац! - и чудище это на нас глазеет. И дом этот странный. Брр, жуть.

Воцарилась тишина, прерываемая лишь старушечьим шарканьем и звуками, навевающими воспоминания о типичной атмосфере загородной деревушки – пением птиц, хрюканьем, писком, гомоном других неведомых (пока что!) существ.

- Кстати, почему ты так уверена, что нас съедят? Здоровяк вчера так настойчиво пытался нас накормить… И когда разговаривать пытался, интонации вроде ласковыми были. Жалко, что ничего не разобрать.

Маша фыркнула и отвернулась. Затем, словно очнувшись от глубокого сна, стала взбивать руками вконец истрепавшуюся шевелюру. Впрочем, как нетрудно догадаться, бесполезно.

- Как ты думаешь, Маша, что с другими будет? С Михаилом Федоровичем? С близнецами? Да и остальные… Я успел спросить. Они, как и мы, на встречи приходили, только в других городах. Даже из Украины , кажется, женщина была. А, еще кто-то говорил, что книжку в это время читал. Фэнтези какое-то… - Глаза мальчика забегали, словно пытались поймать мысль, дразнившую его рассудок. - Или сам писал что-то на эту тему. Может, в этом все дело? Визуализация мыслей или как там эта штука называется…

Маша немного оживилась:

- Знаешь, возможно. Помнишь, когда мы на стол тот гигантский свалились, как мешки с картошкой, вокруг всякие колбы стояли, смеси, зелья? Вдруг великан специльно намеревался вытащить кого-то из нашего мира? Неизвестно, правда, для каких целей, но не суть важно. Так вот, что, если его магия была направлена на людей, колторые так или иначе были сконцентрированы на погружении в выдуманные миры? Что думаешь, Артем?

Лицо мальчика озарилось было пониманием, однако в тот же миг проблеск сознания угас:

- Да ну, фигня все это… Не бывает такого. Да нет, точно бред.

Девушка поднялась и, хмуря брови, попыталась выглянуть в щелочку, которую Друлион оставил для того, чтобы карманные хранители имели доступ к свежему воздуху.

- Как знать, Тем. «Такого не бывает»… Разве ты думал когда-нибудь, что может быть реальностью то, во что мы сейчас вляпались?

***

Никогда еще Друлион не шагал по дорожке, ведущей к его старому домику, подпрыгивая и напевая задорную песенку о двух веселых троллях. Все мелкие человечки были проданы буквально через полчаса после того, как шадогон расположился на базаре. Да, несомненно, идея с хранителями была чрезвычайно удачной – его кошель пополнился целыми двумя глямами!

После прибыльной торговли великан решил побродить по живописным лугам, подышать свежим воздухом. Раньше, чтобы заработать вышеуказанную сумму, ему приходилось неделю точить чужие ножи и ковать новые изделия по заказу богатеньких, заплывших жиром обитателей Чознара. Теперь, когда он не побоялся-таки воспользоваться заклинанием из древней Книги, ему наконец-то улыбнется удача! «Видимо, карманные хранители правда счастье приносят», - подумал он и удовлетворенно гоготнул.

Прогулка отняла у великана немало времени – солнце уже зашло за видневшиеся на горизонте горные хребты. Отворив покосившуюся дверь, Друлион зажег свечи, чтобы по-быстренькому перекусить на ночь и растопить кровать ко сну. Шадогон начал с последнего и, закинув мешок угля внутрь своего ложа, осмотрел взглядом полки. Он быстро определился с выбором и сразу же направился к крупной головке сыра, собственноручно приготовленного из молока его любимой койды Моквы.

У народ шадогонов не существовало особых церемониальных действий, связанных с поглощением пищи. Их главный гастрономический принцип можно было бы сравнить с одним из положений даосизма («Опустоши сердце – наполни желудок»), если бы это слово о чем-то говорило Друлиону, который с огромным трудом припоминал даже основные вехи своей, шадогонской истории.  Именно поэтому великан, не думая о лишних правилах этикета, тем более, что демонстрировать их было не перед кем, голыми руками разломал аппетитную головку и присел на табурет, желая поскорее опустить свое грузное тело на манящие раскаленные булыжники.

Жуя сыр, Друлион не стал отодвигать в сторону приспособления, благодаря которым он столь неожиданно перевоплотился в успешного фермера. Действительно, почему бы ему не зваться фермером, если он заанимается раазведением мелких животных, пусть даже столь нестандартным для его соотечественников способом? Шадогон самодовольно ухмыльнулся, подумав об этом. И тут же поперхнулся, бросив взгляд на едва заметную приписку на книжной странице, которую он вчера не сподобился разглядеть.

О, инструкции и договора, о, сноски всех времен, народов и миров! Последняя строка заклинания гласила о том, что данное волшебство имеет ограниченную во времени силу. Все перемещения существ из одной плоскости в другую автоматически отменялись по истечении двадцати четырех часов с момента их осуществления.

Друлиону понадобилось несколько минут, чтобы осознать смысл только что прочитанного дополнения. Прикинув, сколько зуботычин, пинков и лестных слов посыпется на его адрес, когда покупатели вернутся за своими деньгами и потребуют возмещения морального урона, он приглушенно застонал, как раненый зверь, и, выронив вкуснейший ужин на пол, взялся руками за бугристую, шишковатую голову. Под ногами у него пробежала маленькая (с человеческого гиппопотама) мышка. Зверек с зелеными глазками-бусинками подбежал к сырной крошке (с хорошую человеческую тумбочку) и увлек ее в свою норку шириной с привычную людям автостраду.

 
 
 

Обсудить на форуме