Огромная комната напоминала пчелиный улей: вокруг переговаривались, созванивались, что-то решали, ругались и куда-то спешили. То здесь, то там раздавались телефонные звонки, пронзительный звук которых перекрывали голоса нескольких десятков занятых своими делами людей. Мужчины в белых рубашках и женщины в строгих костюмах ни минуты не оставались в спокойствии, перемещаясь между небольшими отсеками, отгороженными метровыми перегородками друг от друга. От дел их могла отвлечь всего на пару секунд только сводка новостей патрульных, которая иногда раздавалась из громкоговорителя.

- Маккензи, к тебе пришли. Ожидают в приёмной, - окрик коллеги заставил Курта слегка поморщиться. Не вставая со своего места, он передал внушительную папку в соседний кабинетик, а сам постарался как можно скорее закончить разговор по телефону. Обеденный перерыв уже давно прошёл, но полицейскому так и не удалось перекусить. Он надеялся перехватить бутерброд с чёрным кофе после того, как разберётся с документами. Вместо этого, придётся идти в приёмную.

Положив трубку, Маккензи поправил несвежую и изрядно помятую рубашку, понял, что лучше не станет, и недовольно скривившись, вышел из этого ада. Высокий мужчина с решительным лицом, тёмно-русыми волосами и мешками под глазами хотел только одного: послать всех по известному адресу и как можно скорее попасть в столовую.

Здороваясь по дороге со знакомыми, Курт вошёл в приёмную и понял, что поесть ему удастся не скоро. На неудобных креслах вдоль стен сидело человек десять. И хоть среди них встречались совсем уж личности незаурядные, но странная пара в углу очень сильно выделялась из общего потока. Прежде всего внимание привлекала молодая девушка в пышном платье чёрного цвета. Она сидела прямо, не дотрагиваясь до спинки стула, с решительным и бледным лицом. Взгляд девушки не отрывался от накрахмаленного платка в её руках, словно она боялась посмотреть вокруг. Длинные пальцы аристократичных рук теребили несчастный платок, выдавая нервозность посетительницы. Необычный облик дополняли густые светлые волосы, уложенные в сложную причёску прошлого века.

Рядом с девушкой стоял молодой парень в чёрной форме и с красной повязкой Охраняющего на рукаве. Он лениво посматривал по сторонам с лёгким пренебрежением во взгляде. «Молокосос, - сразу же определил Курт. – Только выпустили из академии, поработал с несколькими Семьями и теперь ставит себя выше нас, простых обывателей».

Дежурный офицер поймал взгляд Маккензи и кивнул ему на странную парочку. На его лице отразилось явное сочувствие. Не часто в их отделение приходили Охраняющий с членом Семьи.

- Меня зовут Маккензи. Что вы хотели? – тратить лишние секунды на такую неважную вещь как приветствие Курт посчитал лишним и требовательно уставился на молодого парня.

- Добрый день. Вы Маккензи? А, да… Вы же представились, - ответила почему-то девушка. Она наконец-то оторвала взгляд от своего платка и беспомощно смотрела на полицейского. - Мне сказали, что вы ведёте дело Хилстема.

Не дождавшись продолжения, Маккензи повторил свой вопрос:

- Да, веду. Что же вы хотите?

- Я бы хотела с вами поговорить. Это очень важно.

- Ведётся следствие. Пока сообщить ничего не могу, - с чувством выполненного долга Курт развернулся и уже собирался уйти, как женская рука с неожиданной силой вцепилась в его локоть.

- Пожалуйста, - твёрдо произнесла девушка, уверенно смотря полицейскому в глаза. – Я не отниму у вас много времени.

Внезапная метаморфоза настолько удивила мужчину, что он взял ключ от свободной комнаты допросов и повёл нежданных посетителей за собой. Допросные, как их называли в участке, создавались таким образом, чтобы уже только своим видом подавлять попадавших сюда. Грязные стены, кое-где покрытые плесенью, маленькое зарешёченное окно, не пропускающее свет, почти под потолком, металлические стол и стул – всё создавало атмосферу заброшенности и ужаса. И хоть у департамента полиции было достаточно средств, чтоб привести здесь всё в порядок, допросные из года в год оставались именно такими.

Маккензи привёл странную пару в одну из самых противных комнат допросов с тайной надеждой, что эта леди из прошлого века испугается и убежит, оставив свои расспросы. Но он явно недооценил её решительность. Гримаса отвращения на её лице уступила место непроницаемой маске спокойствия и уверенности. Молодой Охраняющий скривился и, стараясь ни до чего не дотрагиваться, застыл статуей в углу. Если бы не его обязанности, парня тут не было бы уже через секунду, как они вошли в комнату.

- Итак, - произнёс полицейский, с максимальным удобством устроившись на шатком стуле. Он с нетерпеливым ожиданием уставился на девушку, которая в этот момент не могла решить, садиться ей или лучше остаться стоять во время разговора.

«Смотрит, как на какое-то отвратительное насекомое, - подумала девушка. – Что я ему сделала?» Этот недовольный взгляд заставил её наплевать на рыжее пятно, растёкшееся на сидении стула, и сесть, расправив широкую юбку платья.

- Меня зовут Эшли Уилкинсон. Я - Предок Первый Майкла Хилстема. Он долгое время не давал о себе знать, поэтому я обратилась в Центр Воссоединения, где мне сказали, что он умер. Подробностей они не знали, поэтому я попросила сопроводить меня в полицию. Я хочу знать, что случилось с Майклом.

Маккензи откинулся на спинку стула и более внимательно посмотрел на девушку. «Так вот как выглядел бедняга Хилстем в прошлой жизни». Детектив очень редко сталкивался с членами Семьи, поэтому ему стало интересно, как эта хрупкая, но решительная девушка могла превратиться в офисного работника Хилстема. Он пытался сопоставить лицо посетительницы с фотографией на первой странице дела, которое получил три дня назад. С фотографии на него смотрело невыразительное, скучное и какое-то бесцветное лицо. И хотя фото было цветным, но при взгляде на Майкла Хилстема, тридцати трёх лет, менеджера по закупкам, создавалось впечатление невзрачности и серости. И вот, его прошлая жизнь сидит теперь перед полицейским и требует объяснений.

- Мисс Уилкинсон…

- Миссис Уилкинсон, - поправила его гостья.

На долю секунды Маккензи не сдержал удивления: девушка совсем не производила впечатления замужней дамы. Но одного взгляда на её платье хватило, чтобы напомнить себе, из какого она времени и в каком возрасте тогда выдавали замуж.

- Миссис Уилкинсон, - повторил мужчина, - по имеющимся у меня данным Майкл Хилстем был найден у себя дома 28 июня в одиннадцать часов вечера. Он перерезал себе вены в ванной. Это всё, что я могу вам сообщить. Как я уже говорил, ведётся следствие.

- Его убили, - большие тёмно-синие глаза наполнились слезами. – Майкл не мог так поступить.

«Как же я ненавижу говорить с родственниками самоубийц. Никто из них не верит, что близкие им люди могли по собственной воле уйти из жизни». Курт тяжело вздохнул и, поднимаясь, сказал:

- Следов посторонних в квартире Хилстема не обнаружено. Как по мне, это обычное самоубийство. Примите мои соболезнования…

- Он знал, что его убьют. Прошу вас…

- Первое предупреждение, - от этого холодного, безэмоционального голоса полицейский и посетительница непроизвольно вздрогнули. Они уже успели забыть, что кроме них в комнате есть третий человек. – Согласно Первому Ограничению, не пытайтесь влиять на ход событий того времени, которое вам разрешили посетить, миссис Уилкинсон.

«А он, оказывается, не такой уж и молокосос», - с невольным уважением подумал Маккензи. Непривычно было видеть Охраняющего за исполнением его непосредственных обязанностей.

Охраняющий строго смотрел на девушку. Под его взглядом девушка стушевалась и уже не возражала, когда Маккензи вежливо, но напористо вывел странную пару обратно в приёмную. Прошлая реинкарнация Майкла Хилстема выглядела настолько несчастной и подавленной, что Курт не смог сдержать утешительных слов:

- Не переживайте вы так. Всё это произойдёт с вами только в следующей жизни. Кроме того, вы ничего не будете помнить.

Ответом ему был только полный презрительного удивления взгляд.

***

 

Отношения с Семьёй у Курта Маккензи не сложились с самого начала. Как и большинство людей, он подал прошение на Воссоединение в возрасте 20 лет. Можно и раньше, но редко когда просители такого возраста соответствовали всем требованиям для знакомства с Семьёй. Прошлые жизни никоим образом не должны повлиять на мировоззрение неокрепших умов, поэтому чаще всего Центр Воссоединения Семьи выдавал разрешения уже сформировавшимся людям, с постоянной работой, крепкой семьёй и стабильностью в целом.

Курт разрешение получил в 26 лет. Перспективный полицейский, неженат, но с постоянной девушкой, в нетерпении ожидал, когда же наконец сможет пообщаться со своими Предками и Наследниками. Предок Первый его разочаровал: спившийся сборщик налогов времён Людовика XIV не мог составить из отдельных слов стройные предложения и первым же делом спросил, что пьют в будущем.

Тогда Курт решил посмотреть, что его ждёт в будущем. Моложавая дама в строгом костюме стиля XXIII века (Наследник Первый, как официально она попросила себя называть) вернула мужчине веру в себя. Она работала в Азиатском центре по регулированию рождаемости и ненавидела алкоголь. Вот только говорить с ней было неимоверно скучно. Первая встреча оказалась последней.

Совершив ещё пару вылазок в прошлое и будущее и убедившись, что кроме государственной службы и нелюбви к своим реинкарнациям, Семья Курта Маккензи ничем общим не обладает, мужчина сдался и решил жить настоящим.

Если раньше при встрече люди хвастались своими детьми и внуками, то теперь все разговоры сосредотачивались вокруг Предков и Наследников. И хоть Второе Ограничение не позволяло сказать многое, тема Семьи всплывала при любом разговоре. Для Курта любовь окружающих к своим Семьям была непонятна.

Именно поэтому тревога, которую испытывала Эшли Уилкинсон из-за своего Наследника Первого, была совершенно чужда полицейскому. Охраняющий зря опасался, что прошлая жизнь Хилстема может как-то изменить ход расследования: Маккензи забыл о девушке, как только за ней закрылась дверь.

Но свою работу полицейский не просто делал, а любил. Он делал всё возможное, чтобы найти причину гибели человека. И вот через несколько дней Маккензи появился перед величественным зданием Центра Воссоединения. Близких родственников и друзей у Хилстема не было, а его девушка только скрашивала одинокие вечера дважды в неделю («Как по графику», - подумал Курт). В таких случаях для определения психотипа и ментального состояния человека перед смертью разрешалось использовать информацию, предоставляемую Семьёй. Конечно, для этого было необходимо получить огромное количество подписей и печатей для недремлющей бюрократической машины. И вот, заручившись всеми необходимыми документами, полицейский пришёл в Центр для встречи с Семьёй умершего.

- Я обязан напомнить вам Ограничения при общении с Семьёй, - затянутый в строгую форму Охраняющий вёл полицейского по длинному ярко освещенному коридору без окон. – Первое Ограничение: запрещено влиять на ход истории, предоставляя какую-либо информацию, которая может изменить Время. Второе Ограничение вас не касается, так как вы встречаетесь не с представителем своей Семьи. Третье Ограничение: запрещена передача любых предметов, веществ, а также планов и схем производства данных предметов и веществ представителю Семьи. Повторяйте за мной, - на ходу продолжал он, - «Все Ограничения знаю и принимаю к исполнению. Обязуюсь не использовать полученные в результате Общения знания в корыстных целях и для изменения истории. В случае нарушения данного закона готов принять высшую меру наказания – смерть».

Маккензи добропорядочно повторил слова клятвы, которую, как и все граждане общества, выучил ещё в школе. Наконец-то длинный коридор закончился, и Охраняющий завёл Курта в небольшую комнату. Вокруг деревянного круглого стола сидели три человека. Уже знакомая полицейскому Эшли Уилкинсон, опять в траурном платье, держала за руку молодого парня в обтягивающем трико. Его ярко-оранжевые волосы с зелеными прядями взъерошено топорщились, удерживаемые, наверно, каким-то супер крепким лаком. Рядом с парнем сидела женщина лет пятидесяти в набедренной повязке и с ожерельем цветов на шее. Полные губы и темная кожа говорили об её экваториальном происхождении. Вот только какой-то небольшой изредка попискивающий прибор на её ладони не вписывался в картину дикарки, которая не знает даже, что такое огонь.

- Приветствую вас, господа, - первым поздоровался Курт. Он сел на четвёртый свободный стул за столом между темнокожей женщиной и разноцветным парнем. Охраняющие тёмной громадой застыли за спиной каждого члена Семьи, неприметно, но, тем не менее, внимательно следя за своими подопечными.

- Мистер Маккензи, позвольте представить Чу Сен До. Она далёкий Наследник Майкла, - миссис Уилкинсон представила чернокожую женщину. Та слегка кивнула Курту и опять занялась штуковиной в своей руке. «И зачем она здесь? Только очень далёкие Наследники не получают номера. И неужели эта Семья так близка, что даже далёкие души переживают о смерти той или иной своей реинкарнации?» - мужчина отметил необычность ситуации, дав себе слово разобраться в этом позже.

- Ио Ахмаль, Наследник Первый Майкла, - парень самостоятельно представился, трижды чмокнув Маккензи в щёку. Присаживаясь обратно на своё место, он невзначай коснулся бедра Курта. Совладав с брезгливостью, полицейский всё-таки постарался незаметно отсесть как можно дальше от смазливого типа. Он взмолился, чтобы данная ситуация была только формой приветствия в регионе и времени жизни этого парня, а не диктовалась его личными вкусами.

- Спасибо, что смогли уделить время следствию. На данном этапе расследования необходима информация о психическом и моральном состоянии мистера Хилстема, и, к сожалению, получить её без вашей помощи мы не можем.

- Мы только рады помочь в разгадке смерти Майкла, - запальчиво произнесла молодая женщина. – Но что вы уже нашли?

- Сведений очень мало, - полицейский раскрыл папку с делом, составленным его отделом за прошедшую после смерти неделю. – Судя по словам коллег, день смерти ничем не отличался. В 8:52 Майкл Хилстем пришёл на работу, что отмечено в журнале службы безопасности. На этот день было запланировано несколько деловых встреч, которые прошли вовремя и относительно спокойно, как говорит секретарь. Около двух часов пополудни мистер Хилстер пообедал с коллегой из департамента транспортного снабжения в кафе через дорогу. В 18:07 он покинул территорию офиса. В кармане пиджака был найден чек из супермаркета, помеченный 18:58. Кассир узнала мистера Хилстема, так как он был постоянным покупателем. Он купил сосиски, готовые салаты, пиво, а после этого пошёл домой и вскрыл себе вены. Смерть наступила приблизительно в полвосьмого – восемь часов вечера. Следов насилия, а также наркотиков и алкоголя вскрытие не нашло. Теперь моя задача понять, почему простой служащий после обычного рабочего дня совершил самоубийство, а для этого мне нужно знать, как он вёл себя в последнее время. Может, его что-то нервировало? Он не рассказывал о своих проблемах?

- Я вам уже говорила… - начала миссис Уилкинсон, но её прервал Охраняющий.

- Повторно напоминаю Вам о первом Ограничении, - это был тот самый молодой Охраняющий, что сопровождал Предка Первого в полицейский участок. – Данная встреча была разрешена лишь с условием, что вы не будете пытаться влиять на следствие. Ваши ответы по поводу родственника должны быть максимально краткими и основанными на фактах. Поэтому я попрошу, сэр, задавать вопросы, которые предполагают ответы «да» или «нет». И только по поводу психологического или эмоционального состояния погибшего, - суровый взгляд Охраняющего упёрся в Маккензи.

На пару секунд в комнате воцарилось напряжённое молчание, прерываемое хриплым, безуспешно сдерживаемым кашлем Ио. Миссис Уилкинсон виновато склонила голову, как будто стараясь слиться с обстановкой. Чернокожая женщина бросила мимолётный взгляд на говорившего, лёгкая улыбка тронула её губы на долю секунды, но тотчас исчезла, не оставив ни следа

- Давайте начнём, - мужчина решил начать опрос, желая скорее покончить с этим делом. – Был ли мистер Хилстем подавлен или угнетён в последнее время?

- Да.

- Говорил ли он о проблемах или своей неспособности решить какие-то сложные ситуации в жизни?

- Да.

- Мистер Хилстем говорил об усталости или неудовлетворённости от своей жизни?

- Да.

Курта удивили даже не положительные ответы на вопросы, а то, что отвечал Наследник Первый Хилстема, женоподобный Ио Ахмаль. От кого можно было ожидать содействия, так это от миссис Уилкинсон, которая и так много сделала, придя в полицейский участок. Женщина из далёкого будущего с труднопроизносимым именем также могла активно помогать следствию: выглядела она донельзя уверенно и производила впечатление человека, крепко стоящего на ногах. Но почему-то разговаривал с полицейским именно женоподобный парень. Ещё одна странность заключалась в том, что коллеги ничего необычного в поведении умершего не замечали, в то время как слова Семьи свидетельствуют о совершенно противоположном.

- Сообщал ли вам в личной беседе мистер Хилстем об угрозах либо преследовании его посторонними лицами? – на периферии сознания Маккензи всплыли слова миссис Уилкинсон во время их первой встречи, которые он и решил проверить.

- Нет, - уверенно произнёс Ио, одновременно нежно беря за руку Эшли.

- Миссис Уилкинсон, у вас есть другие сведения?

- Нет, мне Майкл ничего не говорил, - всё так же, не поднимая головы, ответила женщина.

Курт очень не любил, когда его обманывают. Ещё сильнее он не любил, когда его водят за нос. Семья пытается убедить его в самоубийстве Хилстема. Убеждала она топорно и как-то чересчур напористо. Концы с концами в этой истории явно не сходились. Почему одни люди замечают следы будущей печальной развязки в жизни человека, а другие не видят ничего необычного? Возможно, в повседневной жизни Хилстем скрывал своё истинное состояние за маской доброжелательности и вежливости и только перед Семьёй раскрывался полностью, не стесняясь и не пытаясь утаить проблемы и страхи. Вполне жизнеспособная версия. Но о чём тогда пыталась поведать миссис Уилкинсон? Могло ли присутствие родственников заставить её замолчать?

Закончив с опросом Предков и Наследников, Маккензи решил полностью отработать все версии по убийству Хилстема. Что-то подсознательное, возможно, так называемое профессиональное чутьё, заставило его прислушаться к словам женщины из прошлого столетия. Именно поэтому полицейский отправил запросы в компанию умершего касательно всех дел, которые он вёл за последний год. Также Курт занялся опросом девушек Хилстема, интересуясь не только их совместной жизнью, но и пытаясь разобраться, что за человек был этот Майкл Хилстем. Такая активность в, казалось, простом деле вызвала повышенный интерес у начальства. В городе совершалось более десятка преступлений ежедневно, включая убийства, грабежи и изнасилования. Поэтому Курту дали понять, что его телодвижения в деле о самоубийстве излишни.

- Сэр, но здесь явно что-то не так, - он всё-таки вспылил, выслушивая замечания о своей лени и желании самоустраниться от действительно важных дел, в то время как его товарищи работают не покладая рук. – Свидетельские показания противоречат друг другу.

- Маккензи, иди и займись, наконец, делом! До конца недели жду от тебя постановление о прекращении расследования. Всё, разговор окончен.

Ещё три дня полицейский анализировал информацию, получаемую по Хилстему, но так ничего нового и не узнал. Никаких новых идей или зацепок не появилось. В пятницу вечером Маккензи положил дело Хилстема со всеми документами, необходимыми для завершения процессуального процесса, на стол своего начальника. Тот поставил свою подпись и отдал папку секретарше, которая отнесла её в архив. Дело было закрыто. В пятницу вечером Маккензи напился.

Сидя в полутёмном баре на соседней улице, Курт смотрел на стакан виски в руке и думал о том, что как профессионал он не справился. Он привык получать почти физическое удовольствие от успешно законченных дел, когда виновные наказаны, а убитые отомщены. Вполне возможно, что никакого убийства не было, что Курту только показались неясные намёки и несуразицы в самоубийстве этого мужчины. Но червь сомнения и недовольства прочно засел где-то в голове, и теперь Курт пытался «выкурить» его оттуда при помощи выпивки.

- Позволите присоединиться? – рядом присел молодой парень. Мельком глянув на него, Курт вернулся к созерцанию содержимого своего стакана.

- Вы меня не узнали? – насмешливо спросил сосед, наклоняясь ближе к Курту, тем самым позволяя рассмотреть своё лицо.

«Вот пристал, молокосос. Стоп! Молокосос?!»

Старательно удерживая равновесие, что получалось с огромным трудом, Маккензи схватил незнакомца за плечо и пытливо уставился на его лицо.

- Охраняющий? Не узнал без формы… Тоже решил набраться? А давай я тебя угощу. Рэй, «Джек Дэнниэлз» и колу, пожалуйста.

Это был тот самый Охраняющий, который привёл Эшли Уилкинсон в полицейский участок и который зачитывал правила при встрече с Семьёй. Курту было всё равно по большому счёту, кто с ним сидит рядом и кого он угощает. Пока бармен не принёс заказ и не обновил виски для Маккензи, мужчины не произнесли ни слова. Также молча они выпили, а затем Охраняющий, глядя в пустоту, спросил:

- Хочешь знать, кто убил Хилстема? – перехода на «ты» собеседники не заметили.

Стекло, не выдержав напора, разноцветными каплями брызнуло из-под рук полицейского.

- Ты что, издеваешься? – с трудом сдерживая пьяную ярость, спросил Курт.

- Выйдем, прогуляемся, - выдержка ни на секунду не изменила молодому человеку, словно возле него каждый день взрывалась посуда.

Первым из бара вышел Охраняющий, само спокойствие и уверенность. За ним, пошатываясь и всё ещё раздумывая, врезать или нет, шёл Курт Маккензи. Сейчас ему с потрохами сдадут преступный синдикат, работа на который и погубила менеджера по закупкам и довела до самоубийства. Да, конечно, так всё и будет. Вот тебе, Курти, раскрытое убийство на тарелочке с голубой каёмочкой! Полицейского передёрнуло от таких мыслей.

- Хватит, я уже проветрился. Чего ты хочешь? – Маккензи остановился, показывая, что и шагу дальше не сделает. Они отошли уже достаточно далеко от бара и углубились в небольшой безлюдный парк, где горела всего пара ламп. Время перевалило за полночь, поэтому было не удивительно, что в парке никого не было.

- Как становятся Охраняющими?

Только через несколько минут Курт понял, что это не риторический вопрос.

- Ты встретился со мной, только чтобы узнать это? – скрыть недоумение в голосе Курт не посчитал нужным.

- Как становятся Охраняющими? – в голосе парня послышался металл.

- Тем, кому по особенностям психики запрещено встречаться с Семьёй, предлагают стать Охраняющими. Только два процента населения подходят для этой профессии, - пары алкоголя медленно покидали тело Курта. Перед ним как будто спадала пелена. – Исследования проводятся в возрасте от четырёх до четырнадцати лет, выявляя потенциальных Охраняющих. Что это за особенности психики?

- Ты почти понял, - в темноте невозможно было увидеть улыбку, но полицейский знал, что она появилась на пару секунд на губах собеседника. – Почётное право каждого гражданина нашего общества встретиться со своими прошлыми и последующими жизнями, получить полезный опыт и изучить самого себя. Увидеть себя, но себя другого, из иного времени и общества, выросшего при совершенно других обстоятельствах – это не только интересно, но и полезно. Посмотреть на себя со стороны, проанализировать ошибки, которые вроде бы и твои, и в то же время не ты их совершил, – всё это помогает сделать система Воссоединения Семей. Если тебя не понимают окружающие, то ты всегда можешь обратиться к Семье, которая утешит и подставит своё крепкое плечо. Но есть и обратная сторона. Широкой огласке не предаётся информация о том, что встреча с Семьёй для некоторых не только не полезна, но и вредна, - Охраняющий замолк на какое-то время, словно раздумывая, следует ли продолжить, или он уже и так сказал слишком много. Но потом он заговорил опять. - Исследования, о которых ты говорил, обнаруживают тех, кто, встретив себя из прошлого или будущего, начнет саморазрушаться. Любить себя естественно для человека. Это часть инстинкта самосохранения, заложенного в нас природой для выживания отдельной особи и всего вида в целом. Но и природа даёт сбой. В самом начале Воссоединения Семей бывали случаи, когда между Предками и Наследниками возникала не дружба и взаимное уважение, а ненависть и неподконтрольное желание уничтожить самого себя. С течением времени общество смогло защититься от разрывов во времени, вызванных смертью одного из Семьи по вине членов этой же Семьи. Дети и подростки ежегодно проходят тестирование, и те, кто его провалил, становятся Охраняющими.

- Хилстем тестирование успешно прошёл, но что-то пошло не так, - утвердительно сказал полицейский. Про то, как становятся Охраняющими, он догадывался и раньше. Только человек, лишённый собственной Семьи, может так бесстрастно контролировать чужие. В людях этой профессии присутствовал какой-то холод, название которому Маккензи не мог бы дать. Теперь он знал, что это был холод одиночества и какой-то ущербности.

- Его не заметили вовремя. Подозрения появились, когда вполне успешный спортсмен, Наследник Пятый Хилстема, внезапно спился, потерял работу, друзей и желание жить. Потом начались проблемы с Предком Вторым: бросил жену и увлёкся азартными играми. Его нашли мёртвым в порту с шестью ножевыми ранениями. Вполне успешные или, по крайней мере, подающие надежды люди теряли всё в мгновение ока. Те, кто ничем не мог похвастаться в жизни, просто исчезали. Как Хилстем. Ему нечего было терять, кроме жизни. Он её и потерял.

- Ты хочешь сказать, что во всём виновата Семья? Но как она может повлиять на то, что кто-то спивается, а кто-то увлекается азартными играми? Они же не выжидали в порту с ножом в руках.

- Представь себе, что самые близкие люди говорят тебе: «Ты профессиональный пловец? Что это за профессия?! Нормальных денег не заработаешь, постоянно в разъездах, семьи нет. А вот если б ты больше времени проводил с друзьями-товарищами в юности, то сейчас тебя дома встречала бы любимая жена и двое милых детишек. Сидел бы дома, получал нормальные деньги. А так… Да что там говорить!» А другого пилят: «Ты гордишься семьёй и детишками? А чего ты добился в жизни как личность? Погрузился в домашний быт, завяз, как в болоте. До чего скучная у тебя жизнь».

- Слова, всего лишь слова?

- Для некоторых лишь слов достаточно. Могут быть и другие методы воздействия: поддержка заранее пропащего плана выхода из кризиса, поощрение морального упадка и потери ориентиров. Много чего можно выдумать, чтоб уничтожить самого себя.

- Они сознательно превращали жизнь друг друга в пытку? – полицейский недоверчиво посмотрел на Охраняющего.

- Нет, конечно. В том-то всё и дело, что это происходило на подсознательном уровне. Я же тебе говорил – сбой природы. Какая-то программа, заложенная в человека, настроена на уничтожение самого себя.

- А сами они разве не замечают того, что делают? Не видят, как разрушают жизнь друг друга?

- Не все, но видят. Например, твои знакомые – миссис Уилкинсон и Чу Сен До. Первая, скорее всего, будет следующей жертвой этой Семьи. Недавно она потеряла ребёнка. Этим немедленно воспользуются для уничтожения. Как стая голодных хищников, они нападают на собрата, чуть почуяв слабину. Чу Сен До всё знает благодаря уровню развития общества в её времени. Тогда многое станет достоянием общественности, да и знания более обширные, чем сейчас.

- Почему же они ничего не делают, не борются?

- Миссис Уилкинсон делает, что может. Она пришла к тебе, искренне пытаясь найти помощь извне. Мотивы же Чу Сен До лично мне непонятны. Может, она радуется этому процессу уничтожения, а может, ей всё равно.

- И что теперь будет? Вы так и будете смотреть, как эта Семья уничтожает сама себя?

- Хилстем стал третьей жертвой. Мы не можем менять ход истории, исправляя то, что уже сделано. Поэтому единственное, что мы можем сделать сейчас, - это запретить Семье встречаться. Эффект от этого минимальный, так как процесс уже запущен. Члены Семьи уже встретились, получили информацию друг о друге, и полная изоляция положения не спасёт. Они начнутся сами разрушать свою жизнь в настоящем, без помощи извне. Но, надеюсь, смертей больше не будет. Только брошенные семьи и загубленные таланты.

- Как ты можешь так спокойно об этом говорить? – раздражённо закричал Курт. – Это же люди. Их жизни полетят к чертям собачьим из-за того, что какой-то учёный запорол тест на Воссоединение!

- В любой системе бывают ошибки. Изменить уже ничего нельзя. Это одна из причин, почему я всё тебе рассказал.

- Какая вторая причина?

- Мне всегда нравились профессионалы, болеющие душой за своё дело. Ты заслуживал того, чтобы знать разгадку этого дела.

- И ты думаешь, я так всё оставлю? – закипая, спросил Курт?

- А что ты можешь сделать? – усмехнулся Охраняющий. – Мой рассказ всего лишь дань уважения человеку, который искренне любит свою работу. Не стоит тебе больше напиваться. Это того не стоит, - не прощаясь, Охраняющий повернулся и направился в сторону выхода из парка.

- Не стоит того? – громкий смех Курта разнёсся по пустынному парку, испугав сонных ворон среди деревьев. Покачиваясь, как пьяный, мужчина пошёл обратно к бару. Теперь его качало не от алкоголя, последние пары которого давно покинули тело, а от осознания собственного бессилия и беспомощности. Перед внутренним взором полицейского стояла миссис Уилкинсон, бледная, испуганная, решительная, такая, как когда она впервые пришла к нему. Разве она хотела умирать? Она с такой надеждой смотрела на полицейского, ища поддержки и помощи.

- Желание уничтожить себя? Ну, это мы ещё посмотрим…

Курт Маккензи поймал такси и поехал домой. У него ещё не было точного плана. Единственное, что он знал – Эшли Уилкинсон будет жить.

Обсудить на форуме