Сирин и Алконост

Когда дверной звонок после пятисекундного дребезжания внезапно раздался звонкой трелью, Василий вздрогнул, пролив горячий чай на плед. Злобно выругавшись, он пошел к двери, думая о том, что идеальный вечер, вечер с консолью, чаем и бутербродами, вечер, когда за окном осенний дождь, а ты один дома, словно хиккикомори, подобен священнодействию. Малейшее отклонение – и ритуал испорчен, как это только что и случилось.

Но стоило юноше глянуть в глазок, как раздражительность сменилась страхом.

- Слышь, Вася, открывай, мы знаем, что ты дома! – произнес высокий парень в маске и капюшоне, за чьей спиной стояло еще четверо громил.

«Что делать? Бежать по балконам? Просто не открывать? Позвонить в полицию?» - мысли лихорадочно проносились в голове Василия.

- Открывай! Хуже будет!

«Не надо было так шлепать, не услышали бы… Не надо было включать свет… Нужно было вообще убраться из города…»

Василий медленно опустился на табурет. Страх буквально парализовал его. В животе разливался неприятный холод. Незваные гости минут пять яростно колотили в дверь, а потом затихли. Вася с надеждой подумал, что они ушли, но вдруг что-то скрипнуло в замочной скважине. Щелкнул замок. Выйдя из оцепенения, парень метнулся на лоджию. Глянул вниз – пять этажей. Раньше, выходя курить, он размышлял – сможет ли он спуститься по балконам? Теперь же Вася смог убедиться, как были наивны его теории. Дрожащими руками юноша закрыл щеколду. Он не понимал, зачем ее сделали с внешней стороны, но теперь был готов возблагодарить покойного дедушку, до конца своих дней занимавшегося в квартире перманентным ремонтом.

Компания уже вошла в комнату и противно смеялась, глядя на Василия. Парень же закрыл глаза и стал мысленно повторять: «Алконост, помоги… Алконост, помоги…». Вдруг плывшие перед глазами цветные пятна объединились в одну сияющую вспышку. «Она спит. Я вижу, что ты в беде. Держись», - раздался голос в его голове и замолк.

Послышался звон стекла. Выбравшись на балкон, парни грубо втащили сжавшегося Василия в комнату, словно куклу. Страх охватил его настолько, что потом Вася удивлялся, как у него не разорвалось сердце.

Несмотря на угрозы, расправу ограничили прямым ударом в лицо. После высокий парень вальяжно произнес: «Да не бей ты его так сильно, Диман, не видишь - он уже в штаны наложил», - и жертву швырнули на ковер.

- Ну, привет, Васенька, - произнес лидер, открыв лицо. – Пришла пора отдавать долги.

- Витя, пойми, у меня ничего нет. Честно.

- Не Витя, а Виталий Геннадьевич. Раз нет, то натурой отдашь. Булочками мягкими.

Парни расхохотались. Василий сжался.

- Шучу, шучу. Маменькой расплатишься.

К страху прибавилось ощущение злобы. Василий сжал кулаки.

- Да шучу, конечно. Что я, беспредельщик какой-то. Мне еще прокурором работать. Показывай, что у тебя есть. Телек неплохой, как я вижу… О, приставка тоже ничего…

- Я все отдам, честно… - пролепетал Василий.

- За твое «честно» на зоне ты бы давно уже петухом стал. Три месяца прошло. Благодари меня, что ты на счетчик не поставлен.

«Сирин, помоги…» - начал мысленно повторять Василий, закрыв в глаза.

- Ты чего, молишься там? Деньги, давай, гони. А раз нет денег, то вещи. Твое счастье, что я в суд не иду. А то до конца дней на меня б пахал.

Сирин не отвечала. Виталий с приятелями начали обшаривать квартиру. Изъятие имущества заняло около десяти минут. Самой большой проблемой стала жидкокристаллическая панель. Ее тащили двое парней, а Виталий бегал вокруг них и постоянно ругался. Когда все вещи были вынесены, лидер грабителей подошел к Василию.

- Значит так, тебе остались сущие копейки. Семь тысяч. Благодари меня за доброту – даю тебе сроку три дня. По знакомым, по друзьям наскребешь. И упаси Господь, тебя или твоих тупых подружек бежать в ментуру… Хуже будет.

Парни удалились. Вася лег на кровать и заснул, не обращая внимания на пронизывающий холод от разбитого окна.

 

- Эти твари будут умирать долго, поверь. Я бы пустил им пулю в живот, чтоб желудочный сок медленно разъедал их внутренности, - сказала Маргарита.

Василий усмехнулся. Его порой раздражали ее пафосные речи и привычка говорить о себе в мужском роде. Невысокая девушка с длинными черными волосами никак не походила на тех персонажей, которыми она себя воображала.

- Хотя зачем так грубо… Скоро я наберу такую силу, что эти твари отправятся прямиком в Навь. В мое царство. А пока я им пошлю просто несколько кошмарных снов.

В комнату вошел Григорий. Высокий бледный парень с узким лицом, глядя на которое нельзя было сказать – аристократическое оно или простое, русское или какой-нибудь другой европейской народности. Вечно подрагивающая губа придавала ему странную смесь цинизма, недовольства, любопытства и презрения.

- Легко они замок вскрыли. Ублюдки. Говорил же, что надо ко мне идти, дверь железная, замок новый.

- Двери же им не помеха, сам видишь.

- А батя мой не помеха? С овчаркой? Каждому пару раз в челюсть и разговор окончен. Ему наплевать сын ты чей-то или не сын. Семья – святое. Потом просто скажет, мол, темнота была, да и не должен вроде судейский сынок с такими компаниями шастать. Так что сегодня ты ночуешь у меня.

Маргарита на миг улыбнулась, и на ее щеках появились ямочки. Так она делала, только если была чем-то очень довольна:

- Какой срок они тебе отпустили?

- Три дня.

- Как раз столько времени осталось до начала ритуала. А потом… Я уже говорил, куда они отправятся.

Григорий сел рядом и взял девушку за руку. Та слегка дернулась, но убирать не стала, хотя обычно она начинала злиться, когда кто-нибудь подходил к ней ближе, чем на полметра. Василий же почувствовал себя неуютно. К счастью, зазвонил телефон.

- Открой! Я уже замерзла вся, окоченела! – раздался звонкий голос Кати.

- Почему у тебя домофон не работает? – спросила Маргарита.

- Я его сам отключил, когда они приходить стали. Две недели назад.

 

Катерина с порога засыпала несчастного ограбленного вопросами:

- С тобой все нормально? Где тебя били?

- Да не били меня особо… - промямлил Василий.

Девушка расспрашивала юношу минут двадцать. После она осмотрела его, словно он был хрустальный. На разбитую губу тут же легла мазь. Василий слабо пытался сопротивляться. В душе его жгла досада и злость на себя. Последней каплей стал рассказ Катерины о сне:

- Снились мне сегодня черные вороны, целая стая, и голубок. Будто вороны его терзают. Но такого же нет в реальной жизни. Я как проснулась, так на душе страшно, словно кошмар приснился. Я поняла, что с тобой опять случилась беда какая-то. Я оделась сразу же, хотя мать приставала с вопросами, и побежала к тебе.

- Какой я тебе голубок! Я…

Резко прервавшись, Василий схватил сигареты, сел на диван и закурил.

- Хоть проветривать теперь не надо, - мрачно усмехнулся он, глядя на разбитое окно.

 

Светало. Сварили пельмени, так как, кроме остатков сыра, больше ничего в холодильнике не было. Ели молча. Иногда Катя пыталась улыбкой или доброй шуткой смягчить гнетущую атмосферу, но молодые люди продолжали сидеть в задумчивости, разглядывая трещины на стене из желтого кафеля. Лишь после завершения трапезы, Гриша, закурив прямо за столом, произнес:

- Но все-таки к ритуалу готовиться надо, верно?

Ответом ему была тишина.

- Или мы зря все это затеяли? Зря занимали деньги у этого урода?

Ему снова никто не ответил. Юноша стряхнул пепел с сигареты прямо в тарелку с остатками пельменей и майонеза.

- Нам надо подготовить место. А Катерине отдохнуть.

- Нет, я должна помочь. Да и мама все равно не даст расслабиться дома, ты же знаешь ее.

- Тогда идите домой. И хотя бы наденьте подходящую одежду.

 

Серое небо, серая подмерзшая засохшая грязь и темная зелень сосен. Василий время от времени проверял координаты по телефону, и тогда ему казалось, что он герой какого-то постапокалиптического боевика, где сочетаются технологии и разруха. После ночи на сквозняке, он чувствовал себя неважно, иногда ему казалось, что его знобит. Он не привык ходить пешком, а они шли с Григорием уже больше полутора часов. До этого они столько же ехали на автобусе.

Телефон ловил все хуже и хуже. Исчезли черные покосившиеся, врастающие в землю, дома и, провожающие подростков мутным взглядом, местные жители. Проселочная дорога сузилась до тропы. Под ногами хлюпал сырой ноябрьский ковер из листьев. Тишину леса нарушало лишь карканье ворон, да резкие крики соек. Пахло сыростью.

- Я не могу поверить, что мы в трехстах километрах от Москвы. Здесь дикие необжитые земли, - произнес Василий.

Григорий вдруг замер, приложил палец к губам и вытянул руку перед собой. Василий вздрогнул, но впереди ничего не было. Кроме лисы, бесцельно бродящей вокруг пня.

- Бешеная. Не боится ничуть.

- Так не бросается же и пены не видно.

- Это не обязательно. То, что она не боится нас – вот главное доказательство.

Григорий медленно попятился назад, а потом резко развернулся и пошел вправо. Василий безропотно следовал за ним. Его терзала зависть к своему товарищу. Григорий находил дорогу в лесу, иногда охотился, постоянно лазил по заброшенным зданием и даже торговал найденным там «хабаром». К любому делу он подходил рассудительно и спокойно, как мастер к механизму, который только предстоит собрать. Но не это было главной причиной зависти у Василия. Молчаливость и отсутствие ошибок – вот что больше всего восхищало, а порою и раздражало в приятеле.

Вот и сейчас Григорий шел словно бы наугад, то через бурелом и кусты, то по краюшку зыбкой топи, как вдруг деревья расступились, и юноши вышли на пустынную поляну, где в самом центре стоял белый камень.

- Как мы попали сюда? – удивленно спросил Василий.

- Всего лишь взяли немного левее. Девчонкам лучше, они чувствуют камень.

Василий глянул на белую, напоминающую кость, поверхность камня и его охватил странный трепет. Нечто подобное, только в разы слабее, он ощущал возле дольменов, когда родители взяли его на Черное море. Тогда он еще жалел, что в родном поселке нет никаких аномалий и поэтому скучно. Про Алатырь-камень он узнал позже.

Всего лишь триста километров от Москвы. И совсем другая реальность. Интернет дал этим местам иллюзию цивилизации, но время здесь не просто остановилось, но обернулось неким безвременьем. Как когда-то, десять тысяч лет назад, до прихода первых племен после ледникового периода.

Иногда омут времени покрывался рябью. Бледные худые угры тихо пели подле камня. Рубили просеки в лесах могучие здоровые славяне, опасаясь, однако, заходить вглубь леса. Попы долго и безуспешно боролись с народными верованиями в загадочный камень. Местные архивы даже хранили дело о том, как расстреляли красные комиссары за непонятные проступки деревенскую старуху, слишком часто гуляющую вокруг камня. Последний раз волнения на воде времени стихли после Великой отечественной войны, когда советская власть забыла про эти места и лишь бдительные лесничие осматривали лесное хозяйство, где находился Алатырь-камень. Но рухнула Красная империя, и появился у земель новый хозяин, решивший потревожить безвременье.

Григорий постоял возле камня, словно медитируя, а потом принялся очищать поляну от листьев.

Девушки пришли к камню самостоятельно, хотя ни Марго, ни Катя с лесом знакомы не были. Лишь изредка они собирали цветы по опушкам, строча об этом стихи в интернет. Поход дался им нелегко. Но, несмотря на усталость, они так же принялись готовить поляну к ритуалу. Работали без слов. Сгребли листья, обнажив черную грязь, выдрали мелкие кусты. Убрали мох с камня и очистили его от лишайника, обнаружив на нем стершийся узор. Марго сразу достала гвоздь и небольшой молоточек и принялась аккуратно углублять его. Когда юноши захотели ей помочь, она велела жестом им отойти. Василий подумал, что дело не в характере Маргариты, привыкшей делать все одной, но в ритуале, не допускавших к священному камню даже помощников Сирина и Алконоста.

Прежнее оживление вернулось в компанию, лишь, когда они покинули странное место. Начало темнеть и девушки стали беспокоиться, что не найдут дорогу. Но даже в сумерках Григорий безошибочно находил путь, подобно следопыту.

- Интересно, какой он породы? Ведь на самом деле камень белый, как снег, – произнес Григорий, когда они вышли на проселочную дорогу. - Я его таким видел во сне.

Прежде бы Василий удивился аномальной природе камня, но сейчас только усмехнулся.

- Давно? – спросила Марго тихим безучастным голосом.

- Года три назад. Сон был такой реалистичный. Будто я на поляне просто смотрю на камень. Страшно, но в тоже время трепет. Ноги словно приросли к месту. А в чаще белые призрачные фигуры. И так несколько дней. В последний раз я был совсем рядом, а камень, как будто пульсировал.

- Ты же рассказывал, что еще в детстве его видел, когда с отцом на охоту ходил - произнесла Катя.

- Да, поэтому я еще удивился – вроде такой эпизод из жизни малозначащий. И тут сны такие. Я испугался. Отец не любил этот камень, мы тогда случайно как-то забрели, преследуя кабана.

- Ты ведьмак, - констатировала Марго. – Ты и общаться с нами телепатически сразу смог, в отличие от него, - девушка кивнула в сторону Василия.

- Кстати, - произнес Григорий, - сегодня ночуешь у меня.

Василий и сам был не рад возвращаться в холодную квартиру, где царил бардак, и не было еды, но все равно отрицательно покачал головой.

- Вася, мы за тебя переживаем, пойми это, в конце концов - Катя, грустно улыбнувшись, подняла глаза на Василия.

- Родители не будут против?

- Слушай, - усмехнулся Григорий, - с чего началась наша дружба?

Пятый класс. Неразлучная троица, Кирилл, Рома и Саша, караулит Васю возле школы, чтоб устроить себе веселую игру – охоту на Василия. Мальчик долго ждал, вертелся возле запасных выходов в надежде, что удастся выйти через них – их изредка открывали. Но проходит полчаса, школа пустеет. Он выбегает через вход в надежде миновать обидчиков. Но те налетают, словно петухи, начинают срывать портфель, хлестать по щекам. Вдруг раздался резкий голос: «Оставьте его!» Рома сразу бросился бежать – он был очень трусливым, а Кирилл и Саша развернулись и приготовились драться с нежданным защитником. То, что перед ними стоял парень старше их на два класса, их не смутило. Но вдруг в руках у противника сверкнул нож.

- Ты псих, что ли?

- Оставьте его, крысы!

Кирилл и Саша долго ругались, потом плюнули и ушли. Рисковать им не хотелось. С тех пор началась дружба Василия и Григория. А с родителями приятеля Вася познакомился через месяц и считал их родными.

- Кирилл мог вчера быть среди дружков Виталия, - сказал Василий, вспомнив школьного обидчика.

- Кто? Ты о чем? – Григорий удивленно глянул на приятеля.

- Кирилл, мог быть среди тех козлов.

- А, ты про Ростиславова… Вполне мог.

Темнота сгущалась. Вдруг позади раздалось глухое урчания мотора и рядом с компанией остановился УАЗик.

- Катька, как сюда тебя занесло? Ребята, прыгайте, подвезу! – из окна высунулась круглая голова в черной шапке. Парящий возле рта уголек сигареты придавал ощущение, что голова существует отдельно от тела, а тлеющий окурок есть магический элемент, дающий ей жизнь.

- Дядя Валера, - Катя несколько раз подпрыгнула, словно маленькая девочка.

- Я к Семену за медом поехал и тут просто какое-то чувство, ну как это, интуиция что ли говорит, мол, езжай до Фировки по старой дороге. И тут вы.

Катя скромно улыбнулась. Не только прямая телепатия появилась у нее, как только она стала чувствовать камень…

 

Проснувшись, Василий почувствовал себя свежим и полным сил. То ли камень и впрямь давал силы тем, кто служил Алконосту и Сирину, то ли атмосфера в доме у Григория располагала к отдыху. Квартира была тесная и практически вся заставлена вещами, но это делало ее по-особому уютной. В ней не было места, куда Григорий или его отец не приложили бы руку. Спал Василий на небольшой софе, но с большими мягкими подушками и теплым шерстяным одеялом, а дома даже до погрома, ему было некомфортно на огромной родительской кровати. Мать Григория приготовила на завтрак оладьи, которые показались Василию после полугодовой диеты на полуфабрикатах пищей из дорогого ресторана.

- Сын мой всю ночь опять с паяльником просидел. Надеюсь, спать тебе не мешал? – спросила заботливая хозяйка.

- Нет, тетя Лара, наоборот, настольная лампа была словно ночник.

- Он у меня весь в Павла. Ни секунды не может без дела. А ты чем занимаешься? В университете восстановился?

- Да, после нового года снова встану в ряды студентов, - Василий натужно улыбнулся.

«Если сдам курсовую, которую я даже наполовину не написал… Ну или если Виталий не убьет…»

- Родителей порадуешь, кстати, как они, когда возвращаются?

- Да вот, недели через две…

«И за это время надо вставить окно и расплатиться с Виталием… А потом придумать объяснение – куда делась подаренная на Новый год консоль и плазма… И почему местный судья отныне враг семьи…», - мысли о проблемах тут же испортили все удовольствие от атмосферы уюта.

- Что задумался? Ешь, а то остынет, - голос тети Лары вывел Василия из состояния прострации, - пять минут надкушенный оладушек держишь.

- Про университет думаю вот…

- Где вчера гуляли? В лесу ведь, да?

- Да…

- И что вы там забыли. Грибов уже нет?

- Да бруснику с девчонками собирали, - соврал на ходу Василий.

- Даже пару банок не принесли?

- Да, было очень мало ягод, мы все девчонкам отдали…

- А где? Не между ли Лощемлей и Фировкой?

- Да. Там тоже были.

- А колдовского камня не боитесь? Есть там такой посреди леса, белый, здоровый, непонятно откуда взявшийся. Как дольмен кавказский. Ну, знаешь же.

Василий промолчал. Вдруг перед глазами возникло белое пятно, закрыв почти весь обзор. В висках застучали молоточки. «Вася, срочно к дольмену… С ним что-то происходит…» - замерцал в голове голос Катерины. «Срочно, срочно!» Белое пятно разрасталось.

- Вася, Вася!

Подросток открыл глаза. Он лежал на полу, а мать Григория била его по щекам.

- Я просто устал немного, голова закружилась.

- Ты же только что спал! Нет, тебе надо сделать МРТ, может у тебя опухоль мозга! Гриша, где ты!

Онкология была одной из навязчивых фобий тети Лары. Практически в каждом разговоре она находила повод, чтоб о ней упомянуть. Сейчас же она побледнела от страха. Меж тем, хлопнула входная дверь. Григорий слегка флегматичным взглядом окинул кухню, будто его мать с заметно побледневшим лицом не склонилась над лежащим Васей, а уронила чашку.

- Помоги, не видишь, ему плохо! Ты опять курить ходил? Вот дождешься, будет рак мозга!

- Мам, успокойся, это нормально для Васи, он переутомился, врачи его обследовали месяц назад.

Буквально отталкивая мать, Григорий затащил Василия в комнату.

- С камнем что-то случилось.

- Нет, только возможность угрозы, иначе почувствовали бы все, а не только Катька. Она мне только что звонила.

- Будто и мне позвонить не могла. Обязательно телепатией.

- Ты же ее жрец… В общем, сгоняй туда, посмотри, и сразу к Катьке.

- А ты?

- Я к Марго пойду. Ритуал, надеюсь, будет проведен удачно, но мало ли что. Объяснюсь заранее, хотя она и так все знает, это и без телепатии ясно. Все-таки думать о любви не одно и тоже, что сказать о любви.

- Не знал, что ты романтик, - Василий усмехнулся.

- Не в этом дело, - резко оборвал его Григорий и в глазах юноши мелькнул нездоровый блеск. Чем ближе был момент ритуала, тем все сильнее переплетались в нем любовь и фанатичное стремление служить священным птицам. Порой он даже начинал командовать, как верховный жрец.

- Жаль, отец только сейчас с дежурства вернется, так бы тебя добросил без вопросов. Ладно, деньги на проезд есть?

Василий кивнул.

- Ты насчет дороги не беспокойся. Прямо по тропе до огромной ели. Там направо и до лужи, возле которой мы лису встретили. Иди налево и будешь у камня через пятнадцать минут. И проверь получше.

 

Ночью случились заморозки, и под ногами Василия хрустел тонкий лед. «Скорей бы снег, не будет такого чувства безысходности», - подумал он. Серое небо, казалось, стало висеть еще ниже. Тягостную атмосферу усиливало и практически полное отсутствие людей – кроме Василия до Фировки ехала лишь какая-то древняя бабка, чья молодость пришлась на время царя Гороха. Единственное, что бросалось в глаза, это современный фиолетовый автобус возле деревни.

Дорогу до камня он нашел удивительно быстро. Однако у лужи возле топи, где обычно начиналась странная тишина и даже отсутствие привычных звуков леса, он услышал голоса. Сначала Василия объял страх, он подумал про духов камня, но вскоре слышал перебранку и смех. Парень ускорил шаг и уже через три минуты вышел на поляну, где возле камня стояло двое подростков в туристской одежде и здоровый бородатый мужик в камуфляже и с сигаретой.

- А вы кто такие?

- Это вы кто такой, молодой человек? - усмехнулся бородач.

«Не «партизаны» вроде…»

- Местный житель. Это культурное наследие.

- Очень хорошо. А мы археологи. Тут лес рубить начинают, вот нас и попросили этот участок предварительно обследовать, - бородач повернулся к подросткам и крикнул: - Что стоите, копайте, давайте!

- Тут ничего нет, - сказал Вася.

- Вот мы копнем, если найдем что-нибудь, то будут раскопки. Если нет, то камень увезем и больше вас не потревожим, могу даже расписку дать. Холодно уже для раскопок…

- Не, Владимир Сергеевич, вы вспомните, как в прошлом году раскоп от снега зачищали, - вмешался один из студентов.

- Ты не языком чеши, а копай.

Подростки принялись долбить лопатами мерзлую землю, которую вчера Василий и Григорий убирали от листьев. Владимир Сергеевич, выкинув окурок, так же взялся за лопату.

- А это ваш автобус?

- Ну да, а что? Или ты нас за браконьеров каких-нибудь держишь?

- Нет, все нормально.

Василий развернулся и побрел прочь. Уже на выходе из леса, он услышал визг бензопилы. Он несколько раз набирал телефон Кати, но каждый раз натыкался на монотонное «Абонент временно недоступен».

Когда он добрался до ее дома, то уже стемнело. На звонок в дверь никто не открыл, света в окне так же не было. Вася сел на низенькую лавочку возле подъезда. К беспокойству, игравшему неприятным холодом в животе, прибавилась какая-та апатия. Продолжая набирать машинально знакомый номер, парень оглядел двор, и поток воспоминаний нахлынул на него. Катю он знал давно, с девяти лет, как и этот низенький двухэтажный старый барак, и двор, зарастающий летом травой, и низенькую лавочку, где собирались бабки посудачить о временах царя Гороха и поругать президента.

Попал он сюда случайно, катаясь на велосипеде. В детстве у него практически не было друзей, и летом он целыми днями крутил педали. Он заехал случайно в один из дворов и тут у него внезапно отказали тормоза. Василий врезался грязным колесом прямо в Катю, которая только что вышла в новом ситцевом платье. Девочка заплакала, из окна выглянула ее мать, только с похмелья и одним криком навела на выросшего в семье Василия такой страх, что даже сейчас он начинал подрагивать при виде этой женщины. Через неделю он случайно встретил Катю, но уже без велосипеда и получил от девочки оплеуху при попытке извиниться. Но потом Катя сменила гнев на милость и даже согласилась погулять с ним. Так они начали общаться. Девочка очень много читала, что было редкостью среди детей в городишке, и Василий наконец-то смог найти того человека, который не начинал смеяться и крутить пальцем у виска, когда мальчик рассказывал о том, что он прочел. Катя же получала от Василия литературу, так как ей мать книг практически не покупала. Девочка часто жаловалась на нее, что раз в несколько месяцев, она уходит в запой, иногда может даже побить ни за что. В такие дни, Катя обычно приходили к Васе, и сидела у него до ночи. Родители мальчика жалели ее и пару раз даже разрешали остаться на ночь.

Однако дружба так и осталась дружбой. В тринадцать лет, когда Вася попытался сделать намек на отношения, Катя расхохоталась и погладила его по голове. А через пару дней он увидел ее с другим мальчиком, старше ее на два года. Отношения сохранились, но тот момент Василию врезался в память навсегда. Потом в интернете он часто рассказывал об этом, анонимно, получая поддержку, от таких же наивных парней.

Со временем мать Катерины бросила пить и даже получила хорошую должность на заводе в соседнем поселке. Девочка же, окончив школу, поступила в университет на историка, где познакомилась с Маргаритой. Несмотря на то, что они были полной противоположностью, они быстро подружились. «Хотя это камень, только он мог их свести», - усмехнулся Вася.

Необычные способности Кати проявились рано. Когда Василию было десять лет, то как-то на каникулах он пошел гулять и потерял ключи из-за рассеянности. Беда не так уж велика, ошибки молодости были у каждого, но тот факт, что это были уже третьи ключи за лето, мог превратить остаток каникул в домашнее заключение, так как родителям, вечно занятым на работе, было бы легче запирать ребенка, чем менять в очередной раз замок. Поиски не принесли успеха и Василий, усевшись на лавочку, размышлял о выпавшей ему доле, как подошла Катя и заявила, что может помочь. Через пять минут ключи были извлечены из зарослей борщевика. На все вопросы, Катя отвечала, что просто видела в голове картину этого места. Следующей демонстрацией способностей стал подробный рассказ об измене отца Василия с хорошенькой ассистенткой. Когда мальчик стал рассказывать об этом папе, то у того округлились глаза и он начал просить сына не рассказывать об этом даже с нотками заискивания. Отношения с ассистенткой он разорвал, а сыну купил целую кучу компьютерных игр.

На все вопросы о том, как ей это удается, девочка отшучивалась или говорила, что просто видит образы в голове. Но когда ей исполнилось четырнадцать, она вдруг прибежала к Василию и со страхом в голосе принялась рассказывать:

- Мне сегодня снился сон, что я в лесу. Одна гуляю там. Уже сумраки, все такое, - голос ее был сбивчивым и дрожащим. – И вот вижу: луна встает. Все смолкает, птицы, звери, даже комары не пищат. А вдали начинает маячить фигура. Белая такая и безликая.

- Как призрак?

- Нет. Но похожий. Весь белый.

- Белый? То есть это был он.

- Да, не знаю. Но эта фигура звала меня. Вся белая.

Василию показалось, что она шутит, но когда девушка, подрагивая, прижалась к нему, то он понял, что она не врет. В глубине душе у Василия шевельнулась чувство гордости, он впервые почувствовал себя защитником. Вдруг Катя резко оттолкнула его:

- Даже не надейся! То, что снилось мне во многом сильнее меня. Обычный человек бессилен против него.

Прошло несколько дней. когда они снова встретились, то Катя выглядела повеселевшей. Первым делом она показала Васе книгу детских сказок, взятую из библиотеки. Парень удивился, Катя больше любила романтику, из-за чего над ней так же посмеивались в школе, правда, не так сильно, как над Василием. Девочка открыла книгу и показала на птицу с человеческим лицом.

- Смотри, это я, Алконост, райская птица.

 

- Да, говори, - раздался раздраженный голос из трубки, выдергивающий Василия из пучины воспоминаний.

- Катя, Катюша, это ты? Что с тобой случилось, где ты была?

- Я ванну принимала.

- Я звоню тебе с трех часов дня.

- Ты же прекрасно знаешь, что мой телефон глючит.

- Камень хотят убрать!

- В данный момент с ним все в порядке иначе бы почувствовала.

- Там только начинают копать. Но камень собираются увезти. Может быть даже завтра. Слушай, может, я зайду.

- Не сейчас. Я устала сильно. Правда. Скоро ритуал. К тому же мать ушла на ночную смену, я надеялась побыть одна.

Василий надавил на красную кнопку и побрел к себе.

 

Дом встретил ледяным холодом. Требовался стекольщик, но все деньги ушли на подготовку ритуала. Но даже сейчас, сидя на кухне, где он тщательно пытался спастись от холода, включив газ и закутавшись в плед, Василий думал о том, все ли правильно они сделали.

Весь их странный союз сложился около трех лет назад. Маргарита, учившаяся на одном факультете с Катей, была практически землячкой – жила в деревушке, находящейся буквально через одну станцию от городка. Уже на первых каникулах Марго приехала в гости и очаровала Григория, несмотря на то, что вела себя очень высокомерно и зачастую говорила о себе в мужском роде. Так их компания стала очень сплоченной – до этого Григорий и Катя были лишь общими знакомыми Василия и практически не общались между собой.

Но через год выяснилось, что Маргарита не так-то уж и проста. Девчонка с раннего детства считала себя ведьмой. Возможно, была попытка сбежать от той атмосферы, что царила у нее в доме – невероятно строгая мать, срывавшаяся на крик, слабый и вечно ноющий отец. С ровесниками отношения у девушки не складывались с самого начала и строгая мать, запрещавшая гулять после наступления темноты и вечно заставляющая работать по дому, этому способствовала. Но у девочки были и свои необычные способности, правда, гораздо слабее, чем у Кати – в основном, она видела беду, которая случится с человеком. Все остальное - рассказы о полетах во сне и наяву, разговорах с умершими, способностях вызывать болезнь и насылать порчу – были не более, чем фантазиями, но Василий понял это не сразу.

Когда Маргарита видела трагедию, которая могла с кем-либо случиться, она начинала делать туманные намеки и угрожать. Первым человеком выступил ее родной отец – в четырнадцать лет девочка увидела, задремав у печи, что в языках пламени мелькнуло лицо ее родителя, все перебинтованное, похожее больше на мумию. Маргарита сразу сочла это подтверждением своих ведьмовских способностей и после очередной ссоры с матерью, когда отец жалобно поддакивал своей властной жене, она сделал страшные глаза и сказала: «Слизнем неподвижным родился, слизнем неподвижным и умрешь».

Через неделю отец попал в аварию, где сломал позвоночник и лишился практически всей кожи на лице из-за ожогов. После оказания первой помощи его лицо было точно таким же, как в видение. Сломанный позвоночник же совпал со словами девочки о «неподвижном слизне». Вскоре отец подхватил еще заражение крови, что привело к его кончине. После этого мать стала смотреть на девочку с опаской.

Несмотря на слабые способности, именно Марго первой почувствовала, что Катя необычная девушка. Катерина рассказывала, что они как-то гуляли вдвоем после экзамена, Марго флиртовала с ней, пыталась поцеловать, та жеманно отталкивала ее, но потом поддалась, открыла свои губы для поцелуя, они обнялись, почувствовали тепло друг друга, которого так не хватало в ту особенно холодную зиму, как вдруг Маргарита оттолкнула ее. Такое выражение лица Катя видела только раз в жизни.

- Ты Алконост, - произнесла та.

И упала без чувств на серый лед.

Когда Катя привела ее в чувство, то Маргарита выглядела перепуганной и постоянно повторяла:

- Алконост, Алконост, птица райская, да недолго петь тебе осталось, в жены ты предназначена. В жены! В жены! В жены!

Ее были безумны, голос срывался на визг. Катя пыталась ее успокоить, но тут Марго вырвало прямо на лед. Лишь порция грязного городского снега смогла снять истерику. Но стоило девушке успокоиться, как она произнесла:

- Ночь, лес, белый камень. Это Ящер.

 

Василий закурил, стряхивая пепел в тарелку, с засохшим майонезом. В горле першило. Когда Катя впервые ему рассказала об этом они точно так же сидели здесь на кухне. Она стала к тому времени симпатичной первокурсницей с привлекательными формами, насмешливой улыбкой и длинными волнистыми волосами. Он же был еще учеником одиннадцатого класса, «школотой» над которой так часто смеются в интернете, чья жизнь заключается в постоянной подготовке к ЕГЭ да погружению в виртуальный мир.

 

- Я сама не знаю, что делать. Марго говорит, что я невеста Ящера, что он проведет меня в иной мир и там я смогу обернуться птицей, как на картинке.

- Ты разве не знала об этом раньше?

- Нет.

- Ты же картинку показывала.

- Это, так, шутка была… Или нет… Я уже и сама не знаю… И та призрачная фигура, что мне снилась. Я уже стала забывать о ней, думала, что это мои фантазии. Если я его невеста, то…

Договорить она не успела. Зазвонил телефон. Катерина взяла трубку.

- Это глупая шутка? Нет, правда? – произнесла она.

В трубке что-то произнесли и вскоре раздались короткие гудки.

- Что такое?

Катя молчала, смотря в одну точку. Прошло секунд десять, прежде чем она сказала:

- Денис погиб.

Василий долго успокаивал девушку, которая находилась минут, пять в состоянии шока. Но на душе у него было радостно, как никогда. К молодому человеку Катерины кроме ревности и ненависти он ничего не испытывал. Успешный парень, учившийся на менеджменте, слащавый, шутливый он был полной противоположностью тайному воздыхателю Катерины. Как назло Денис не был гламурным клаббером или перекачанным самцом, в нем была некая эстетичность. Он любил театр. Даже умер он как-то красиво. Получил хорошую оценку на последнем экзамене. Выскочил, радостный. Закружился, бросая в воздух зачетку, пытаясь поймать на язык снежинки, поскользнулся, и упал, ударившись затылком об бордюр. Нелепая смерть. Абсурдная. Жил-был Денис, сын бухгалтерши и торгового представителя, будущий менеджер среднего звена и умер.

Василий долго пытался найти в интернете, кто такой Ящер. Сначала наткнулся только на историю о том, как какие-то оккультные националисты из Москвы ездили в Великий Новгород и спьяну увидели в Волхове некое животное, которое сочли древним божеством Ящером-Крокодилом. Потом был найден труд академика Бориса Рыбакова, в котором Ящер назывался древним хтоническим божеством подземного мира. И все. Больше информации не было.

Зато смертей не убавилось. К лету Катя снова стала встречаться с каким-то мальчиком по имени Миша. Прошло два месяца, даже Маргарита, постоянно твердящая о каре подземного властелина, стала верить, что все обойдется. Но на день города Михаила зарезали кавказцы.

Третий парень погиб спустя одну неделю. Сбила машина. Удивительно, но Марго после этого выглядела даже слегка повеселевшей. Григорий сказал, что она как-то после бутылки красного вина заявила, что Ящеру нужна кровь и ему, может быть, нравится убивать ее любовников. Катерина же окончательно поверила в том, что ей суждено быть одной только после шестого парня, который погиб на третий день. Четвертый молодой человек Катерины, как и пятый, были скорее любовниками и сбежали, как только стали распространяться слухи о том, что она приносит несчастья.

И когда Катерина осталась одна, Марго стала говорить от имени Ящера. Это было особенно нелегко на фоне всех ее фантазий, основанных на фентези книгах, вроде Гарри Поттера, бульварной эзотерики и остального, чем так увлечены девушки, мечтающие создать свой мир. Но альтернативы не было – Катерине являлись либо четкие образы о будущем других людей, либо непонятные видения.

Маргарита первым делом велела найти странный камень. Это оказалось нелегко, но Григорий справился, то ли благодаря знанию лесов, то ли потому что, тоже видел его во снах, как он признавался недавно. Потом Марго объявила себя и потребовала готовиться к свадьбе Райской Птицы и подземного божества. Они выполняли странные ритуалы на кладбище и в заброшенных домах, собирали непонятные травы, готовили кутью. Катерина должна была питаться лишь определенной пищей и соблюдать некоторые ритуалы, предписанные Маргаритой. За полгода до проведения ритуала Сирин так же купила парчовую и шелковую ткань и принялась шить, как она выразилась платье. Но этого было мало. За три месяца до этого Маргарита объявила, что ей нужно серебро, а Кате золото. И если найти первое не представляло особого труда, то металл желтого цвета стоил невиданных денег. Но ради Кати компания была готова идти до конца. Григорий продал старую приставку и занял денег у отца, Маргарита устроилась на работу и заложила все безделушки. Василий же на беду решил занять денег у сына прокурора. Тридцать тысяч рублей. Вместе с финансами приятелей получалось около шестидесяти. Купленного на эти деньги золота пятьсот восемьдесят пятой пробы с трудом хватило на браслет и пару колец. Ювелиром стал Григорий.

Внутри Василия иногда шевелился червь сомнения. «Зачем тебе это все? Неужели ты так любишь Катю?» - спрашивал он. «Нет, - отвечал Василий самому себе, - этот ритуал хоть как-то изменит реальность». Неудачный год в университете, взятие академотпуска, безвылазное сидение дома в обнимку с приставкой и интернетом. Родители, инженеры, смогли найти заработок в другом городе, обеспечить существование своему сыну, но ему этого не хотелось. Хотелось встряхнуть эту серую рутину, глянуть в бездну. И узнать – глянет ли она на тебя.

Он не обращал внимания даже на капризность девушки, которая учащалась с каждым днем.

 

Сквозь тучи пробивалось слабое осеннее солнце. Василий резко встал. Светало поздно и это означало только одно – парень спал слишком долго. Вася глянул на часы – без пяти одиннадцать. Взяв телефон, увидел на экране десяток пропущенных вызовов от Григория. Затем обнаружилась краткая СМС «Ты нужен Марго».

Василий встал и щелкнул кнопку на электрочайнике. «Катька готовится, скорее всего, что ей еще делать? Григорий с Маргаритой. Я зачем вообще? И будет ли что-нибудь?»

Василий вышел в комнату. Где-то в глубине души его точил червь сомнения. Да, Катерина читала мысли других людей, могла даже общаться телепатически, видела будущее. Марго так же могла видеть будущее. Но все это можно объяснить с научной точки зрения или объявить совпадением. Маргарита к тому же часто ошибалась. Может и несчастья людей она так же не могла видеть. А телепатия Кати есть некий природный феномен. А странный камень не такой уж и странный, раз его хотят описать и сдать в музей. Реликтовые деревья спокойно валят «партизаны» - незаконные рубщики леса. И им камень точно ничего не сделает. Все духи Нави боятся электрического света и визга бензопилы. Человеку не нужно было больше молиться Перуну и Сварогу. Он сам стал Перуном и Сварогом.

Василий почувствовал злость. Он не умел пользоваться бензопилой, тянуть кабель или даже программировать, хотя провел практически всю свою жизнь за монитором. «В том мире, мире белых фигур, я так же буду бесполезен», - подумал он.

Заварив пакетик кофе, Василий начал обдумывать, как провести день. «Стекло заказать, может быть», - подумал он. Вдруг зазвонил телефон:

- Вася, Вася, ты, где пропадаешь? Опять в приставку играешь – голос Кати звучал раздраженно.

- Все нормально, я просто спал.

- Я пыталась проникнуть в твой сон. Не получилось, я испугалась, вдруг что-то произошло. Вась, тебя Маргарита искала, ей нужна твоя помощь в подготовке.

Василий вздохнул, положил трубку и стал собираться.

Но когда он подходил к дому Кати, как вдруг сзади раздались быстрые шаги и его резко схватили за плечо:

- Ну что, Васек, деньги принес.

- Ты же сказал три дня.

- Три дня… Ну двое суток прошло, били мы тебя до полуночи, сейчас уже полдень. Почти трое суток. Надеюсь, ты шел за деньгами.

- Да, да, верно. Я отдам завтра утром.

- Тебе разве не говорили чудесную пословицу – не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня.

- Да, говорили.

- Тогда почему бы не отдать деньги сегодня же и спать спокойно. Как в рекламе, - прокурорский сынок мерзко улыбался, растягивая слова.

- Можно, да можно.

- Откуда ты возьмешь деньги?

- Родители переведут. На карточку.

Удар в висок. Василий даже не понял, что произошло. Виталий махал перед его лицом зеленым прямоугольником.

- Мы забрали карточку у тебя! Ты обмануть хотел, тварина? Да, обмануть.

 

Били его не сильно, щадя, не трогая почки и лицо. Несколько сильных ударов в живот, один по печени. Прокурорский сынок брал другим – страхом – Василия затолкали в машину и отвезли в безлюдное место.

Он шел, шатаясь по осенней грязи, дрожа от холода. Телефон у него отобрали, а все попытки выйти на телепатическую связь были безуспешными. Радовало только то, что Виталий, уезжая, не стал говорить о каких-либо сроках, решив, что долг выплачен. Когда он добрался до города, уже стало смеркаться. На вокзальной площади Василий выклянчил немного мелочи. Этого хватило, чтоб добраться на маршрутке до Григория.

Тетя Лара сразу завела его в дом и налила чаю. Ее вопросы следовали один за другим, Василий слабо пытался врать. Лишь через пятнадцать минут, осушив третью кружку чая, он узнал, что Григория дома нет.

- Он отправился в лес с ночевкой. Совсем с ума сошел. Ладно, в прошлом году они ходили с отцом, но сейчас что он там забыл? Ягоды?

Вася выскочил из-за стола. Через несколько секунд он уже завязывал шнурки.

- Тетя Лара, займите, пожалуйста, пятьдесят рублей на дорогу, я все отдам.

- Хорошо, только как ты Гришку найдешь?

- Мы договаривались, я, это, день перепутал.

Второй и последний автобус до деревни отходил в шесть вечера. Вася впрыгнул в него, когда тот, изрыгая черный дым, уже готовился отъезжать.

 

До леса он бежал из последних сил. Пробегая мимо лагеря археологов, он заметил, что там царит суета. Слышались крики, ругань, отголоски споров. По всему периметру горели фонари. Складывалось ощущение, что студентов и преподавателей чем-то испугали.

На опушке леса Василий снова попытался выйти на связь с девушками. Зажмурив глаза, он начал упорно повторять одну и ту же мысль, но теперь, вместо голосов в голове он увидел вспышку света.

Приятное тепло разлилось по телу. Раны, нанесенные Виталием, перестали болеть. Василий пошел по лесу уверенным шагом. Весь его путь определяла интуиция. Он сворачивал наугад, шел по краюшку топей, но был уверен, что с ним ничего не случится, ведь его вел ящер.

Эйфория слетела, когда его окликнули. Вновь нахлынула боль и усталость. Вдобавок, потеряв интуицию, Василий чувствовал себя, как рыба, выброшенная на берег. Лишь спустя пару минут он разглядел среди деревьев Григория, сжимавшего здоровый кукри, подарок отца.

- Ты где пропадал? Ритуал начинается.

- Виталий… Избили…

- Не оправдывайся, - губа Григория дрогнула.

Они пошли сквозь лес. Теперь Василий послушно брел за проводником.

- Археологи что-то взбудоражены.

- Еще бы. Я прирезал уже тройку не в меру любопытных студентов. Один правда, успел заорать и еще двое ушли, намочив штаны.

Несмотря на темноту, Василий заметил, что кукри покрыт кровью. Руки же Григория были чисты. Парень умел не только делать украшения, но и убивать.

- Я стянул трупы недалеко у поляны. Неплохая жертва Забытым богам. Кстати, ты тоже неплох. Но не надо было так жестко.

Григорий обернулся и взял из рук Василия здоровое сучковатое бревно. Вася удивленно взглянул на него.

- Ты так ловко убил эту девчонку. Она стоит, а ты сзади подходишь и как вмажешь по затылку. С одного удара.

Василия объял страх. «Я же просто шел по лесу… Или нет?» - мысли мелькали в его голове, пытаясь восстановить картину прошедшего.

 

На поляне было чисто. Катерина стояла в белом, словно саван, платье. На ее руках помимо золотых, была целая куча медных браслетов. Несмотря на холод, девушка была боса. Маргарита была одета во все черная и украсила себя серебром.

- Здорово вы этих профанов, - произнесла она, посмеиваясь. – Ничего, скоро все окрестные земли ужаснутся мощи древних богов.

- Я не хотел убивать.

- Думаешь, тебя спрашивать будут? – Григорий впервые засмеялся. Он нисколько не напоминал того парня, у которого Василий ночевал пару суток назад.

- Да, Вася, будь паинькой, - произнесла Марго, - мы же твои друзья. Тебе выпала большая честь, быть жрецом Алконоста. Теперь дай нам немного крови, Ящеру нужно угощение. Не только кровь врагов, но и кровь преданных ему. Дай руку.

Юноша послушно выполнил указание. Григорий сделал небольшой надрез и брызнул кровью на камень. В этот момент Маргарита начала петь. Тихо, протяжно и грустно. От этих звуков у Василия по коже забегали мурашки. Это был не голос девушки, Марго не умела петь даже простые песни, а тут звуки гипнотизировали, проникали в глубь сознания, завораживали.

Василий не знал, сколько прошло времени – пять минут или час, когда Сирин закончила.

 

Тени деревьев, отбрасываемые в свете Луны, стали дрожать, хотя ветви не шевелились. На Василия опустилось странное дремотное состояние. Из-под отяжелевших век он смотрел на белый камень, чьи контуры стали дрожать и расплываться. Легкий молочный дымок заструился вверх. Через минуту он сложился в примитивную фигуру человека с необычайно вытянутой головой.

Катя протянула руки. Зазвенели на запястья браслеты.

- Я здесь, я здесь, я жду тебя.

От фигуры отделился дымок и подплыл к девушке, вновь замершей, словно статуя. Когда он коснулся вершин ее грудей, Катерина дрогнула, издав стон. В ту же секунду ее выгнуло. Девушку вмиг окутало белое сияние с золотыми искорками. За спиной из них стали складываться очертания гигантских крыльев. Тело девушки оторвалось от земли и как в фильмах ужасов стало медленно подниматься над землей. Конечности стали втягиваться, словно с девушкой работали в графическом редакторе. Пальцы сливались, превращая руки в культяпки. Из горла Кати вырвался звук. Это был не человеческий голос, но песнь радости и счастья.

Василий повернул голову. Марго окутывало такое же сияние с серебристыми искорками, а ее одежды стали черными, как абсолютная пустота. Григорий стоял неподвижно, как статуя.

Вдруг радостное пение прервал крик. Золотистое сияние исчезло. Катя лежала на земле, беспомощно размахивая обрубками рук.

- Нет, не уходи! Я не хотела! Ты же сам их всех убил. Я твоя! Не оставляй! Нет! Я технически девственница.

С последними словами дым растворился в воздухе. Дрема окончательно слетела с Василия, но он уже слабо понимал, что происходит и смотрел на сочащиеся кровью обрубленные конечности Кати, как на что-то обычное.

Вдали послышался лай собак и лучи фонарей.

 

Григорий сопротивлялся до последнего. Было ли это остаточное влияние камня или он уже действовал по собственной воле – неясно. Но когда его привезли в ближайшее отделение, он уже был в полном сознании.

Катерину и Марго спасти не удалось. Они скончались от потери крови по дороге в больницу. На лице Маргариты застыла какая-то странная улыбка, а на лице Катерины, наоборот, печаль. Василия так же доставили в отделение, но врачи заявили о том, что парень находится в шоковом состоянии, и увезли его в больницу. Впоследствии его признали невменяемым и даже не пустили на суд над Григорием. Его бормотания о древних духах лишь окончательно убедили следователей, а затем и прокурора, что здесь нет ничего мистического, а, значит, Григорий должен ответить за свои действия по всей строгости закона. Вердикт – пожизненное заключение в колонии строгого режима.

 

Мать Катерины снова стала пить. На этот раз не периодически, а непрерывно. С работы ее мгновенно уволили. Теперь она чаще всего появляется на городском вокзале, где идут поезда на Питер, есть какая-то жизнь и, следовательно, есть и чем поживиться. Ее лицо стало абсолютно красным и сморщенным. При встрече с Василием она издала истошный вопль и бросилась на него, пытаясь расцарапать лицо, пока ее не схватил патруль. Один раз Василий видел и мать Марго, она, наоборот, выглядела повеселевшей и готовилась к свадьбе со старым любовником.

Мать Григория так же не узнать. Она постарела на пятнадцать лет и ходит в черном платке, как старуха. Мать зека, все-таки, это архетип. Каждые полгода она ездит к сыну в колонию, к счастью, она находится в трех часах езды от города, и отвозит ему передачи. От разговора сын отказывается, как отказывался он и во время очень короткого следствия. Когда они пересекаются с Василием, то оба прячут друг от друга глаза и проходят, будто не знают друг друга. К, счастью, эти встречи происходят не так уж и часто. Единственный человек, которого постоянно видит Василий, это его мать. После того, как Васю, тихого после звериных доз препаратов выписали из психиатрической лечебницы, она сидит с ним дома. Он стал прилежным и даже помогает по хозяйству, носит воду, когда ее отключают, даже убирается в комнате. Играет теперь только в очень примитивные игры. По заключению врачей Василий считается недееспособным. Сын районного прокурора часто над ним посмеивается, но уже безо всякой злобы.

Иногда он начинает бормотать про белые тени и Ящера и в голосе слышится не страх, а разочарование. Оно усилилось после того, как он случайно узнал, что камень давно уже в музее, а ту часть леса, где он был, срубили под корень. Болото, что было рядом, осушили – торф вновь потребовался на рынке. Лишь серость неба осталась такой же, как и в старые времена.

 

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 9. Оценка: 3,22 из 5)
Загрузка...