Я дернулся от боли в руке и проснулся. Ноют костяшки кулака, которые я вчера разбил о стенную панель. Когда выбирал дом, цвет этих панелей мне особенно понравился. А теперь одна из них изуродована трещиной. Этот дом как раз то, что нужно – так я думал, когда покупал его. Два этажа – на первом кухня с просторной кладовой, гостиная и прихожая. На втором этаже спальня, кабинет и детская. Освещение не самое современное – масляные лампы. Старомодно, но мне так уютнее – люблю живой огонь.

Камин давно потух, от этого мне зябко и неуютно, хоть в гостиной и тепло. Последние два месяца я почти не поднимаюсь на второй этаж. Алые лучи заходящего солнца полосками пробиваются сквозь щели в ставнях. Лежу безвольный, словно куча тряпья. В животе уже почти привычное чувство пустоты. Не от голода, аппетита давно нет. Гляжу на свою худую кисть с просвечивающими венами, лежащую на подлокотнике дивана. Отрешенно пытаюсь вспомнить, когда ел в последний раз. Вставать и идти на кухню не хочется. Хочется живого огня, но в топке лишь горсть пепла и золы. Привычным напряжением воли черпаю немного силы, и в камине вспыхивает веселый огонь. Для меня зажечь опустошенную золу довольно просто. Болезненно морщусь при мысли о работе. Да, я сильный маг, повелевающий огненной стихией. Могу успокоить бушующий пожар, заставить гореть сырое дерево. Если понадобится, могу поджечь даже то, что обычно не горит. А что толку?

Безучастно любуюсь танцем пламени, пытаясь забыть о том, как тяжело стало просто дышать. Тепло очага согревает мою кожу, но не может разогнать холод внутри. Против этого холода бессилен жар огня, пусть даже магического, способного плавить камень. Сколько себя помню, всегда любил огонь. А в пятнадцать лет огонь ответил мне взаимностью. В тот вечер, как и сейчас, я любовался пламенем в камине. В какой-то момент огонь стал подчиняться моей воле, и я понял, что у меня открылся дар. Хоть я теперь и вдвое старше, все еще помню то радостное восхищение, ту эйфорию первого прикосновения к сокровенному. Затем я несколько лет учился обращаться со своим даром. А в двадцать один сдал экзамен и получил лицензию на частную практику. Дар, подобный моему, встречается не часто, поэтому уже через несколько лет я смог купить этот дом. В нашем регионе богатые залежи железных руд, поэтому неудивительно, что здесь несколько крупных литейных заводов. С сырьем тут проблем нет, а вот с поставками топлива случаются перебои. И это мне на руку. Чтобы заново довести огромную плавильную печь до рабочей температуры промышленникам дешевле нанять меня, чем сжигать горы угля впустую. И я с большим удовольствием брался за такую работу.

Стихия огня прекрасна и разнообразна. Огонь бывает яростным и необузданным, сжигающим леса и поля. А бывает спокойным и дружелюбным, тлеющим в печи на радость хозяйке. Пламя может согревать холодными зимними вечерами или жечь недругов на крепостных стенах. Может разогнать мрак или уничтожить огромный город. С помощью огня можно отковать плуг или проплавить доспехи насквозь. Мое любимое проявление огненной стихии это огонь камина. Необъяснимым образом он создает атмосферу спокойствия и уюта, а танцем пламени можно любоваться бесконечно. Некоторые боятся огня, но для меня он лучший друг. И последняя радость в жизни.

Из оцепенения меня вывел стук в дверь. Через силу поднимаюсь и бреду в прихожую, шаркая словно старик. Прислоняюсь лбом к косяку и спрашиваю:

– Кто там? Я никого не жду.

– Здравствуйте, мастер. Мы хотим выразить…

– Убирайтесь! – не даю закончить говорящему, – Не беспокойте меня! Я не хочу никого видеть!

Некоторое время стою с закрытыми глазами, пока смущенные голоса не затихают в отдалении.

Надо что-нибудь съесть, иначе совсем лишусь сил. Плетусь на кухню, ссутулившись, еле переставляя ноги. На полпути взгляд цепляется за неумело нарисованную бабочку на стене. Горло сдавливает спазм. Прислоняюсь к перилам лестницы на второй этаж, силясь отдышаться. Машинально отмечаю, что одно крыло меньше и кривее. Долго не могу оторвать глаз от детского рисунка. Наконец добредаю до стола, тяжело опираюсь на него. Есть все еще не хочется, но надо что-нибудь проглотить, иначе околею от голода. Отрезаю кусок копченого окорока. Держу ладонь над тарелкой с мясом, пока от него не начинает идти пар. Механически жую, не чувствуя вкуса. Дар облегчает жизнь в некоторых ситуациях, но совершенно бесполезен в других.

Внезапно замираю. Что это? Неужели я слышу наверху шаги? Окрыленный надеждой, выскакиваю из кухни. По пути сбиваю коленом стул, не обращаю внимания на боль. Полный радостным предвкушением бросаюсь по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. Распахнутая дверь бьет о стену. Темная комната, застеленная супружеская постель, задернутые шторы… Никого. Пусто. Так же пусто как в моей душе. Показалось.

Осознание бьет под дых, ноги подкашиваются. Опираюсь о стену, чтобы не упасть. Отчаяние заливает меня потоком холодной грязной жижи, давит на плечи незримым грузом. Я сникаю, не в силах противиться, утыкаюсь взглядом в пол. Треклятый деревянный пол из отличного дуба. Дурацкая кровать, пустой ненужный дом! Все, все это бесполезно, ненужно, бессмысленно! Багровая ярость захлестывает меня раскаленной волной. Я зол на судьбу, на себя, на этот пустой дом. Я ненавижу свой дар – такой могущественный и такой беспомощный. Гнев кипящей лавой струится по жилам, взгляд источает жар. Там куда я смотрю вспыхивают искры. Замечаю, что в комнате стало светлее. Ее озарили языки пламени, вырывающиеся из моих судорожно сжатых кулаков. Завороженно гляжу на свои пылающие руки. Затем резко разжимаю пальцы и швыряю огонь на пол, на кровать, на стены. Я придам этому смысл! Дом со всем содержимым станет пищей для огня. Отворачиваюсь от горящей кровати и неспешно бреду мимо закрытой детской, спускаюсь по лестнице. Пламя послушным щенком следует за мной. Выхожу из дома, оборачиваюсь. Дом горит несимметрично, слева огня больше. Словно дирижируя оркестром, направляю пламя взмахом руки. Теперь огонь расположен гармонично и я оставляю его резвиться самостоятельно.

Иллюстрация Дмитрия Лызенко

Знакомый контур дома резко вычерчен пламенем на фоне ночного неба. В моих глазах пляшут отблески пламени. Наверняка со стороны я выгляжу жутко. Неважно. Тех, чье мнение меня волнует, здесь больше нет.

Пламя охватывает крышу, и яркая картина озаряет мою память. Вот я прихожу домой, уставший, но довольный проделанной работой. Пахнет тушеным мясом с овощами, и я начинаю улыбаться, предвкушая сытный ужин в кругу семьи. Дочь выбегает из кухни, радостно крича: «Папа! Папа вернулся!». За ней выходит с улыбкой на лице моя жена. На ней белый передник, рукава домашнего платья подвернуты.

Вспыхивает штора в окне детской и другой эпизод всплывает из памяти. Вечер. Я сижу с книгой перед камином. Дочь, уже сонная, забирается ко мне на колени.

– Пап, а покажи огненный театр.

– Какую пьесу будем играть? – улыбаюсь я.

– Про принца!

– Опять про принца? Ну хорошо, – протягиваю руку к огню и пламя оживает, превращаясь в широкоплечую фигуру в плаще.

Стекло в окне второго этажа лопается, и перед внутренним взором проносится еще одно воспоминание. Врачеватель, выходящий из спальни с выражением профессиональной скорби на лице: «К сожалению, мы можем лишь облегчить их страдания. Исцеления от этой болезни не существует…»

Серый дым тянется в небо, словно костлявая рука смерти. Я поднимаю глаза к ночному небу, и новая сцена встает перед глазами. Я на темной кухне. Ночь, огонь в очаге почти угас. Пахнет травяным отваром и пылью. Из спальни доносится надсадный кашель. Я в отчаянии, ведь ничем не могу помочь.

Смотрю на горящий дом и лед, сковавший сердце, тает и выступает соленой влагой на глазах. Я чувствую как стальной обруч тоски, сковавшей грудь, плавится. Груз, который давил на плечи испаряется. Горе уносится в небеса хлопьями угольного дыма. Осколки воспоминаний прокалились в огне, их острые края оплавились и больше не ранят сердце. Впервые за два месяца я могу вдохнуть полной грудью.

Огонь, подпитанный моей силой, сжирает двухэтажный дом в считанные минуты. Порыв ветра доносит запах пепла и сажи. С треском рушатся стены, сноп искр взмывает в ночное небо. Взору открывается пригорок за домом. И две свежих могилы на нем. Простите родные, что я сжег наш дом. Но я не мог оставаться там без вас.

Пусть вас больше нет рядом, но огонь со мной. Он помог мне пройти сквозь тоску и отчаяние, обратил черное горе в светлый пепел печали. Знаю, он поддержит меня в будущем. И в моем сердце больше не будет холода и пустоты. Там будут воспоминания о вас и пламя.

Иллюстрация Буй Хоанг Ань (Кунна)