Тигрята


Проснувшись, молодой господин Слуцкий был удивлен и испуган: по его кровати ползали тигрята. Что вдруг? Он отлично помнил, как засыпал совсем один, и даже соседка по квартире на этот раз уехала к детям. А тут раз – тигрята!

Бочком-бочком господин Слуцкий выбрался из-под одеяла и скатился на пол. Он знал, что тигры – хищные животные, даже если маленькие, как кошки. Медленно, стараясь не привлекать к себе внимание, он пополз к выходу. Тигрята Слуцким не заинтересовались.

Очутившись за дверью, он вновь обрел способность спокойно мыслить. Прежде всего, надо было осмотреть квартиру на предмет таких же полосатых тварей. Если одни каким-то образом очутились в спальне, то другие могли оказаться и в прихожей, и в кухне. Или даже в комнате соседки – тети Маши. Эта мысль привела Слуцкого в ужас. Тети Маши он боялся, и недаром: то была женщина суровых нравов. Если в ее комнате появятся тигрята, будет отвратительный скандал.

Слуцкий глубоко вздохнул и отправился на разведку, прихватив по дороге швабру для уверенности в себе. Тревога нарастала с каждым шагом. Рукоятка швабры глухо постукивала по линолеуму. Побелевшие костяшки пальцев подрагивали.

Соседкина комната оказалась заперта. Оставалось лишь надеяться, что тигрят там не было – тетя Маша никогда не поверит, что незваные животные появились в доме без его участия. Не понятно почему, но эта женщина уже почти пенсионного возраста искренне считала, что все зло на свете возникло благодаря выходкам господина Слуцкого, абсолютно безобидного, в общем-то, парня. Если уж на то пошло, именно тетя Маша первая стала называть его господином, дабы ощущалась та глубина презрения, которое она к нему испытывает. Затем прилипчивое прозвище подхватили соседские бабули. Все вокруг знали, что Маша живет в квартире непутевого Женечки Слуцкого из самых лучших побуждений. Она была подругой его мамы и поселилась здесь, когда та была еще жива, чтоб оберегать семью от житейских неурядиц.

- Слушай тетю Машу, мой зяблик, - говорила Женечке мама. - С ней не пропадешь!

В общем, без соседки Слуцкому было бы ощутимо лучше, но природная беспомощность мешала ее прогнать, тем более что та основательно обжилась. Заранее пресекая любые попытки выставить ее из дома, тетя Маша закрепилась на территории. Вся квартира была завешена ее домоткаными ковриками. Вязаные тапочки, поселившись на пороге, охраняли рубежи. Красные петухи на расшитых полотенцах укоризненно пялились на Слуцкого со стен и окон. И уверенно глядели с полусотни фотографий бесконечные тети-Машины дети, вероятно, заранее высчитывая квадратные метры своего наследства. Сама же тетка, тяжело передвигая грузное – в два обхвата – тело, давила Женечку Слуцкого мощью голоса. Нет, выгнать соседку у него не хватало сил.

Итак, он растерянно продолжал обход помещений. Коридорчик, ванная и туалет оказались пустыми. Зато на кухне Слуцкий обнаружил еще одного тигренка, возле которого бесцеремонно расползалась светло-желтая лужа. Негодование вскипело в груди юноши. Пришли без спросу, гадят на пороге! Швабра затрепыхалась в его руках… Но! Господин Слуцкий был славным малым. Разве он мог стукнуть зверенка палкой по башке или даже ткнуть его носом в лужу? Вот если бы тот напал первый, тогда бы, наверное, пришлось. А самому кинуться на тигреночка, пусть и обделавшего соседский коврик… Нет уж. Просто не может он.

- Я так и знал, – думал Слуцкий, – я так и знал, что добром это не кончится. Куда я их теперь дену? И за половичок тетя Маша голову отгрызет…

И такая тоска взяла парня, что он сел на подоконник и, прижимая швабру к груди, тихонько заплакал. Тигренок виновато прижался к его ногам.

 

Бывшая девушка оставила Женю из-за его слабоволия.

- Если бы ты был мужиком, – сказала она, – ты бы давно выгнал, к чертям собачьим, свою соседку и очистил бы квартиру для нас двоих. И появилась бы у тебя, Женечка, семья. Но родился ты господином Слуцким и навсегда им останешься, а я ухожу искать настоящего мужчину!

А ведь сперва все было иначе.

- Ты такой чуткий и ласковый, – говорила ему девушка, – такой мягкий и трогательный… Я всю жизнь тебя искала.

- Наверное, это потому, что у меня была очень добрая мама, – застенчиво отвечал Слуцкий. – Только много болела.

- Ты ухаживал за ней?

- Ну да. А потом появилась тетя Маша. Чтобы тоже ухаживать. До сих пор не пойму, почему они дружили. У мамы был рак, ее становилось все меньше и меньше. Потом не стало совсем.

- А тетя Маша?

- Ее становилось все больше и больше. Однажды я понял, что она никуда не исчезнет.

- Ты даже не пытался ее попросить?

- Пытался, – Женечка виновато хмурился, – сразу после похорон.

- И что она сказала?

- Что я, сопля, уже за то ее благодарить должен, что она шкуру мою никому не нужную охраняет. Хотя давно бы пора мне говна понюхать, да подруга ее, мать моя, что в гроб уже легла, меня, мудака, поберечь просила. И что ради нее, подруги ради, которая на свое горе родила меня хер знает от кого, она потерпит. Персону мою гнусную рядом с собой потерпит и нос зажмет, когда я вонять буду.

- Ах! – восклицала девушка. – Да как же так?!

- А вот так. Терпит…

 

Отгоняя воспоминания, господин Слуцкий тряхнул головой и вытер слезы тыльной стороной ладони. Мир стал расплывчатым, но суть не изменилась. Возле ног сидел тигренок. Еще несколько, Слуцкий помнил, ползали по кровати в спальне. Лужа у двери кухни оставалась все такой же светло-желтой лужей. Соседкин коврик, расшитый петухами, к большому сожалению, сильно пострадал.

- Зря ты это, – сказал Женечка тигренку. – Мог бы чуть левее нагадить. Тетя Маша за своих петухов из тебя чучело сделает, не сомневайся. Давай как-то приберем, может?

И только он собрался замести тигренкины следы, как уловил звук поворачивающегося в замке ключа – зловещий скрежет неприятностей. Женечка вздрогнул. На кухню ворвался ледяной воздух и холодком прошел по телу.

- Доигрались, – сообщил Слуцкий тигренку, – тетя Маша идет. Нам хана!

Зверек все понял, поджал хвост и прижал уши. Бежать было некуда. Жлобская тетка подходила ближе и ближе. Женечке опять захотелось плакать.

Соседка вошла.

- Так, значит! – Многозначительно и грозно произнесла она, появившись на пороге кухни. – Так, значит, ты!

Мысль не была ясна, но Слуцкий кожей ощутил, что в чем-то виноват.

- Болван! – Рявкнула тетка, по-прежнему не раскрывая суть претензии, и наступила в лужу на полу. – Что еще тут?!

Она подняла и понюхала запачканный коврик. И даже на секундочку затихла, пытаясь распознать состав.

- Чье?!

- Вот. – Слуцкий поднял на руки еле живого от страха зверька. – Тигренок пришел. Описался.

Ти… тигренок?! – Тетке, казалось, не хватало слов, чтобы выразиться мощно. – Тигренок, ты говоришь?! Тигренок у него, гада? Ссыт!

Она все еще держала в руках мокрый половичок, и вдруг поняв, что нужно делать, скомкала и со всей своей семипудовой дури запустила его в Слуцкого. Коврик с неожиданно громким хлопком врезался в Женечку и зверька у него на руках. Тигренок тихо заскулил, пытаясь залезть Слуцкому подмышку. Тетя Маша продолжала орать. Женечка не ожидал обстрела и сперва, по обыкновению, растерялся. Но ощущение маленькой дорожащей тигриной морды, что ли? Ощущение мокрого тигриного носа, искавшего спасение у него за пазухой, что-то сдвинуло в душе у парня. Как-то изменило его сознание. Почему-то вызвало странные эмоции. Раньше никто и никогда не ждал от господина Слуцкого защиты.

 

Разве что бывшая девушка, поначалу.

Когда она оставалась у Женечки, тетя Маша пакостила по-крупному. Соседка не опускалась до невинных коммунальных забав вроде замены соли сахаром. Она спокойно выкидывала в мусоропровод все оставленные девушкой Слуцкого вещи и несколько раз запирала ее в туалете. Она отправляла в унитаз приготовленную еду.

Девушка плакала…

- Ну, иди к ней, скажи ей! Хочешь, пойдем вместе? Давай же, пойдем!

- Любимая, это бесполезно. Против лома нет приема.

- Женя, но что-то нужно делать! Она съест меня, съест тебя! Ее нужно выселить. Это зло, ты понимаешь? Наглая баба огромных размеров. Нахальная базарная баба! Бессовестная, ты понимаешь? Давай обратимся в милицию, и ее уведут с понятыми.

- Нет-нет, она что-нибудь придумает – нам будет хуже. Не плачь, милая. – И Слуцкий целовал девушку в глаза. Целовал в шею. Гладил по волосам.

- Но, Женя, почему ты боишься? Чего ты боишься?

Со временем она перестала задавать этот вопрос. Она распознала Слуцкого. Он боялся врачей и официантов. Робел кондукторов и гардеробщиков. Стеснялся обращаться даже к продавцам сетевых гипермаркетов. И при этом был удивительно милым парнем. К слову сказать, девушка до сих пор не может его забыть.

Когда она ушла насовсем, господин Слуцкий очень переживал. Он переживал так сильно, что даже тетя Маша на время смирела перед его невидящим взглядом. Но со временем боль притупилась, и жить стало проще. Никто не требовал у него защиты. Никто не упрекал в безволии. Никто не плакал от его, Женечкиной, слабости.

И тут этот – непонятно откуда – тигренок!

 

Наверное, господин Слуцкий и сам бы не объяснил, в какой момент пружина внутри него разогнулась. Все произошло само собой. Плавно, как в замедленной съемке, Женя двинулся к выходу. Какая-то невнятная решимость зародилась в его сознании и даже отразилась в глазах. Поэтому тетя Маша, видя, как худенький Женя надвигается на нее, неожиданно попятилась назад.

Все еще с тигренком на руках, Слуцкий схватил тетку за шиворот и потащил к входной двери. Соседка верещала и сопротивлялась.

- Ты что, обалдел, выблядок? – Кричала она. – Убери руки! Руки убрал, сказала! Да что с тобой?

Женя рук не убирал. Тигренок скользнул на пол, освобождая ему простор движений. Наверное, неведомое ранее остервенение, внезапный приступ ярости позволили субтильному парню вытолкнуть тетку на лестничную площадку и захлопнуть дверь.

Воздух вокруг Жени дрожал и клубился. В ушах шумело море. Медленно Слуцкий поднял тигренка и пошел в спальню. Взгляд его упал на разобранную постель – там копошились еще несколько зверят. Когда парень вошел в комнату, они застенчиво заулыбались. Тут силы оставили господина Слуцкого. По косяку двери он сполз на пол. Тело его обмякло.

 

Неизвестно сколько времени Женя лежал на полу своей комнаты. Он не слышал, как во входную дверь долбила тетя Маша. Как соседи, привлеченные шумом, уговаривали его открыть квартиру или хотя бы откликнуться. Когда он очнулся, мир вокруг долго не принимал реальные очертания. Из хаоса выплывали то тигриная морда, то более страшная морда соседкина, то единственным глазом подмигивал красный петух. Постепенно Женя осознал, что тигрята до сих пор находятся в комнате. К тому времени им надоело ползать по кровати, и они уселись рядом трогательным кружком.

Пружина внутри у Слуцкого отчаянно вибрировала. Сознание приняло неизвестные доныне формы.

«Надо идти, – вдруг понял Женя. – Надо быстро отсюда сваливать».

Он механически оделся, подошел к окну и закрыл форточку. Зачем-то смахнул с подоконника пыль рукавом.

- Пойдемте, – сказал он тигрятам, – тут нельзя оставаться. Она вернется, да и вообще.

Все вместе вышли в коридор. Тети Маши на лестнице не было, вероятно, она побежала вызывать санитаров или милицию. Зато внизу возле парадной сидели две соседские бабули.

- Господин Слуцкий, миленький, что ж это ты за тарарам устроил? – Спросила одна из них. - Маша твоя сумасшедшая, полдома на уши подняла.

- Господа все в Парижах! – Нахально ответил бабке самый шустрый тигренок. – На Монмартре бубликами торгуют. А мы тут – по надобности пройтись…

- Все молчит, бедняга. – Сочувственно покачала головой старушка. – Довели бабы парня!

- Женечка, – ласково сказала вторая бабуля, – ты хоть идешь-то куда?

Действительно, куда? Об этом знал только сам Слуцкий. Он расправил плечи и решительно зашагал вперед. Выводок тигрят послушно побрел за ним следом.