"Приди ко мне брате въ Московъ…" (послание

Юрия Долгорукого Святославу Олеговичу,

Ипатьевская летопись, год 1147 от Р.Х.)

 

 

1

 

Боярин Степан Иванович Кучка, высокий мужчина с копной вьющихся тёмно-каштановых волос и загорелым волевым лицом, сидел за столом, погрузившись в мрачные мысли.

Напротив боярина замер воевода Ратобор. Это был седой, но ещё крепкий воин - закалённый храбрец, изъездивший вдоль и поперёк всю Русь и сопредельные страны, холодные глаза которого хранили в своей глубине отблески бесчисленных сражений.

- Забили коров и коз, - сказал воевода, но людям всё равно не хватает воды.

Враг под стенами торжествовал, ожидая, когда боярин Степан Кучка прикажет открыть ворота. Нужно было сдавать крепость, но как раз этого Ратобор и не хотел говорить. Враги отвели русло Неглинки выше по течению, осушили ров, и теперь осаждённые страдали от жажды. Остался единственный источник - колодец. Но воды на всех не хватало.

- Людей мало, - молвил воевода.

Людей, и правда, мало, подумал воевода. Боевые холопы, набранные боярином из принадлежавших ему окрестных сёл, могли отразить набег диких черемисов и мордвы. Но как им выстоять против союзного княжеского войска?

Боярин поднял голову и посмотрел на Ратобора:

- Сдать Москов?! Ну нет!

Ратобор понимал боярина. Пожилой воевода, приходившийся Степану Кучке дальним родственником, уже мечтал о спокойной старости, да видно, не судьба. Говорил же - неразумно ссориться с Рюриковичами! Советовал: отдай вотчину по-хорошему, не поднимай оружие на князя под чьими стягами ходили в походы их отцы и деды.

И что теперь? Стоит князь суздальский Юрий, прозванный Долгоруким, под крепостью Москов. С дружиной крепкой стоит, да с союзником хорошим: Святослав Олегович, новгород-северский князь, прибыл из Путивля на подмогу.

Не схорониться в крепости, разнесут по брёвнышку! Но если открыть ворота - тоже не помилуют. Они Рюриковичи, а мы холопы. А с бунтующим холопом один разговор - верёвку на шею!

Надо было отдать вотчину сразу, думал Ратобор. Остался бы боярин слугой князю, лишённым вотчины. А можно было пойти к варягам на север, или на юг в степь к половецким ханам, служить язычникам. Всё ж лучше, чем сейчас!

Внезапно в голову Ратобора пришла дельная мысль:

- Степан Иванович! - сказал он. - Можно нашему делу пособить!

Боярин сразу встрепенулся:

- Не тяни! Ну?

- Волхв. Помнишь? Которого епископ приказал заточить. Он в темнице с полгода уже - не успели в Суздаль отправить, а потом не до него стало.

- Не праведное это дело, - сказал боярин Кучка, бледнея, - призывать служителей старых богов.

Ратобор усмехнулся в усы.

- Хуже ль жажды? Верили наши пращуры в старых богов, и ничего - жили. Ходили походами на Царьград.

Боярин Степан Кучка снова задумался. Потом посмотрел на воеводу, махнул рукой и сказал:

- А, семь бед - один ответ! Айда глянем на твоего кудесника!

 

 

2

 

“Что за славный денёк, - радовался слесарь Гаврилыч. - И погодка - блеск!”

Погода этой ранней весной в Москве выдалась солнечная и жаркая: на календаре четвёртое апреля, но не то что снега - воды на улицах уж нет, всё просохло; на газонах вовсю зеленеет трава и даже кое-где желтеют одуванчики.

Старенький велосипед слесаря катил вверх, и Семён Гаврилович Пустозеев, которого все звали просто Гаврилычем, с усилием вращал педали.

Гаврилыч был полноватым мужичком основательно за пятьдесят,  с серо-седым ёжиком волос. Широкое лицо слесаря иногда озаряла хитроватая ухмылка, полускрытая жёсткой щёткой усов. В спецовке и забрызганных грязью рабочих брюках, в линялой футболке и со свешивавшимся через ремень брюшком, Гаврилыч знай себе крутил педали.

Уже предвкушая обед, он возвращался на работу в ОДС №19, когда задребезжал звонок мобильного. Чертыхаясь, слесарь остановился.

- Гаврилыч, дуй в тринадцатый, - раздался в трубке голос диспетчера Светланы. - Срочно!

Гаврилыч отёр выступивший пот: обед накрывался медным тазом. Тринадцатый дом, та новая башня, чтобы ей пусто было! Башню эту воткнули вместо небольшого пустыря, на котором раньше выгуливали собак и жарили шашлыки. Народ из ближних домов пытался жаловаться в администрацию района, но всё бестолку. Башню всё равно построили, рядом разместили теннисную, баскетбольную и детскую площадки, и обнесли всё высоким забором.

- У меня обед! - огрызнулся Гаврилыч и в животе у него, и правда, призывно забурчало.

- Дуй, я сказала! - приказала Светлана. - Быстро! Жилец ненормальный, двадцать восьмая квартира! У него дерьмо из туалета льётся.

Слесарь хохотнул.

- Зря смеёшся, - отреагировала диспетчер. -  Это Сахаров Андрей, у которого стиральная машина полгода назад потекла.

- Стиральная машина? Тот самый?

- Он заявку подавал утром, грозится, что нас всех уволят. Руки в ноги, короче. Сам знаешь,  какие времена сейчас.

- А мне пофиг, - ерепенился Гаврилыч.

Но Светлана была непреклонна:

- А мне нет! Дуй!

Пробурчав под нос, что он этот дом по кирпичику разнесёт, Гаврилыч снова взгромоздился на железного коня и закрутил педали, вспоминая былое.

Как только башню поставили на обслуживание в их ДЕЗе, тут же у ремонтников начались проблемы. Народ заселился туда прижимистый, вечно всем недовольный. К Гаврилычу претензий не было, но остальные мастера взвыли, когда жильцы накатали несколько жалоб в администрацию района.

Попал Гаврилыч лишь раз, с этим бизнесменом из двадцать восьмой квартиры. И не попал даже, но недопонимание вышло. Хотя всё равно - неприятно. Этот Сахаров, чтобы списать налоги со своей компании, взял да провёл всё, - и работы, и материалы официальным путём по безналу. Ну не жлоб, а?

Гаврилыч не был ни халтурщиком, ни рвачом, а человеком основательным, полагающим, что его труд приносит пользу окружающим. И за что бы он ни брался, всегда делал всё хорошо. Но если на горизонте маячила подработка, Гаврилыч справедливо считал, что это награда за самоотверженное служение человечеству.

Поднажав, Гаврилыч въехал на горку. Потом велосипед радостно побежал вниз, рама и вилка застонали под весом слесаря, и впереди показалась железная ограда тринадцатого дома.

 

 

3

 

Когда воевода Ратобор и боярин Кучка вошли в темницу и осветили факелом дно ямы, лежавший внизу узник встал. Сквозь седые пряди, закрывавшие лицо, блеснули глаза.

- Эй, кудесник! Как там тебя? - спросил боярин.

Волхв залопотал что-то не по-русски.

- Вот оказия! По-нашему он глаголет?

- Нет, совсем дикий. Меря он, - пояснил Ратобор. - В лесу поймали. Молился деревцам. Олен те, кел астор! Говори, как зовут, а не то дам плетей!

Кудесник отбросил мешавшие смотреть волосы:

- Нем кел астор, ма олен кудым!

Боярин Кучка сплюнул:

- Чего бормочет чудин?

- Говорит, не надо плетей, - сказал Ратобор. - Его Кудымой кличут.

- А! - Протянул Степан Кучка. - Растолкуй ему, пусть дождь вызовет, ливень. Надо набрать водицы.

- Давно не говорил по-ихнему, Степан Иванович, - сказал Ратобор. - Раньше по Москве-реке много жило мерян, да теперь все по лесам и болотам схоронились.

Воевода почесал бороду и, откашлявшись, прокричал вниз:

- Нох, ситен колак! Астром алат, ветта! Тьфу… Вода-то - веси, а дождь? А! Саада миеле веси, саада лейзе эсо! Вот!

Кудесник на дне ямы зашевелился:

- Эсо?

- Се, эсо! - подтвердил Ратобор. - Вызови эсо, дождь, понял?

- Аст акрод киси эсо джумал?  - спросил снизу волхв.

Боярин Кучка схватил воеводу за плечо:

- Чего брешет?

- Спрашивает, хочешь ты, чтоб он молил Дождь-бога.

- Даждьбога?

- Не, тот наш бог, словенский. А ихний - просто Дождь.

- Тьфу, мерянская погань! Вот связались! Но делать нечего! Скажи, пускай молит.

- Ладно. - И Ратобор прокричал вниз: - Эсо джумал, киси! Хоги?

- Хоги! - послышалось снизу. - Окоз эсо джумал, уртит егер алом.

- Чего? Еиват?

- Окоз уртит йа егер алом! Егер алом!

- А! Мыши. Помёт! - Ратобор повернулся к боярину. - Говорит, нужен мышиный помёт и травы.

- Спроси зачем.

- Микси?

- Лиема заскаска! Зараслат заскаска лиема! Окоз уртит йа егер алом! Егер алом!

- Говорит, зелье будет варить.

- Пусть варит. Скажи, ежели справится - отпущу, а нет - на кол посажу.

- Виена ваапа войт, эс нем тенэ эс тегу. Как же это? - Вспотевший Ратобор утёр лицо рукавом. - А, вот! Ваги нем, акор халаот хевес! Хоги?

- Се, хоги! Киси эсо джумал!

- Говорит, понял, - сказал Ратобор. - Будет молить Дождь-бога.

Боярин Кучка сразу повеселел:

- Вот и ладно! Эй, холопы! Тащите волхва из ямы. А ты, Ратобор, веди его к травнику. Проследи, чтоб ни в чём отказу не было. Пускай кудесничает. Лишь бы толк был.

 

 

4

 

Слесарь Гаврилыч вышел из лифта и вдавил кнопку звонка. Дверь двадцать восьмой квартиры отворилась, и на пороге появился бизнесмен Сахаров.

Небольшого роста, чернявый, с бегающими глазками, бизнесмен был молодым человеком лет тридцати.

- У меня дерьмо из унитаза льётся, а вы всё утро где-то шляетесь! - прокричал он.

- Давайте посмотрим, что у вас, - сказал слесарь, входя в квартиру.

- У меня ковры, а оно уже в коридоре плавает!

Подвижный и импульсивный Сахаров обладал характером, который в народе именуется ёмко и хлёстко - "говнистый".

“Поделом тебе!” - подумал Гаврилыч, но вслух ничего не сказал. Давя сапогами экскременты, слесарь проследовал в туалет. Заглянув в унитаз, он обнаружил в сливном отверстии несколько арбузных корок.

- Совсем зажрались, - пробурчал Гаврилыч и громче добавил: - Похоже на засор. Арбузы весной!

- Сам вижу, что затор! - сорвался на фальцет хозяин квартиры. - Сделайте что-нибудь! Иначе я ваш ДЕЗ...

- Да не волнуйтесь вы, - прервал его Гаврилыч. - Сейчас исправим.

”Плохой человек или хороший, - думал Гаврилыч, доставая из сумки с инструментами сантехнический трос - гибкий пружинный шнур со стальным наконечником, - но не жить же ему с неисправным туалетом!”

- Засор образовался в основной трубе, - пояснил слесарь. - Кто-то спустил в унитаз арбузные корки, они застряли чуть ниже. Сейчас, прочищу.

Гаврилыч стал запихивать сантехнический трос в сливное отверстие унитаза.

Изогнутый трос легко шёл по трубе, но потом его движение замедлилось. Гаврилыч завертел рукоятку, пропихивая шнур вглубь.

- Ага, - сказал Гаврилыч. - Вот он где, засор!

Гаврилыч потянул трос на себя, а потом резко надавил, одновременно крутанув рукоятку вокруг оси.

Засор не поддавался.

Гаврилыч опять чуть вытравил трос, затем с силой ввинтил, стараясь протолкнуть арбузные корки.

И вдруг шнур проскочил вниз. В трубе послышалось гудение.

- Пошло, - сказал Гаврилыч радостно. - Сейчас чуток стравится и нормально будет.

И правда, плавающие какашки и останки арбуза закрутились и стали уходить в сливное отверстие. Ревя, труба всосала оставшиеся фекалии и воду, а потом наступила тишина.

- Странно, - сказал Гаврилыч, наклоняясь. - Куда всё делось?

- Да какая разница?

- Э, нет. Уровень должен быть. А его нету. Сами смотрите.

Гаврилыч посторонился и бизнесмен заглянул в унитаз.

- И?

- Похоже, трубу прорвало.

 

 

5

 

Всё утро варил на кухне волхв Кудыма колдовской эликсир, и стряпухи, готовившие для боярского стола по соседству, закрывали глаза, крестились и падали в обморок.

К полудню зелье было готово.

Кудыма схватил ковш, зачерпнул из котла и осторожно отпил.

- Тула алаас, - сказал волхв.

И жестами показал охране тащить чан.

Холопы, согнувшись в три погибели, понесли дымящийся чан в горницу, в которой уже в нетерпении томились боярин с воеводой.

Кудыма наполнил чашу и залпом выпил зелье. Потом снова наполнил её и передал воеводе Ратобору.

- Джуо!

Ратобор понюхал чашу и сморщился: зелье пахло отвратительно. “Наверное из-за мышиного помёта”, - решил он.

Воевода посмотрел на волхва:

- И нам тоже? Укси нин?

- Джуода! Иткеа джумалиен укси он. Уритус нин джумала похелиум.

- Чего говорит? - полюбопытствовал боярин.

- Бог лучше слышит, если пить и молиться вместе.

Зажав нос, Ратобор отхлебнул и, выпучив глаза, схватился за меч:

- Отравил?! Гад… Да я тебя…

- Алкаа пелатко! - затараторил кудесник. - Ала мирка. Похаяни нопеамин!

- Не отрава? Ну смотри!

И воевода осушил чашу до дна. Кудыма снова наполнил её и передал боярину.

Кучка сплюнул. А потом залпом выпил зелье.

- Вои эсо джумала, миеле садета лапсеси! Адж некунг эсо… - заунывно запричитал волхв.

- А теперь чего он? - с подозрением спросил боярин.

- Молится. Просит Дождь-бога послать дождь.

- А! Тогда и мы давай. Раз лучше вместе.

И боярин с воеводой начали молиться:

- О, Дождь-бог, пошли дождь! Услышь наши мольбы! Пошли нам дождь… - заунывно вторили они.

И тут на голову Ратобору упала капля. Потом ещё одна. Воевода посмотрел вверх. В потолке горницы появилась дыра, и из неё хлынуло.

- Вода, боярин! - крикнул воевода, указывая рукой на дыру. - Дождь! Чудо!

 

 

6

 

Бизнесмен Сахаров заглянул в унитаз: воды, и правда, не было.

- Похоже, трубу прорвало, - сказал слесарь Гаврилыч. - Странно. И уровня нет!

- Я ДЕЗ ваш засужу! - сказал Сахаров. - Вы шнуром этим дом повредили!

И тут они услышали пение.

“На кухне у соседей, - решил Гаврилыч, - телевизор работает. В туалетах хорошая слышимость - трубы идут с этажа на этаж, а звук вдоль них”. К пению присоединились ещё два голоса, и слесарь разобрал:

- О, Дождь-бог! О, Дождь-бог! - тянули внизу.

Гаврилыч повернулся к Сахарову:

- А что, соседи у вас часто хором поют?

Но бизнесмен не успел ответить.

- Вода, боярин! - крикнул кто-то. - Чудо!

А потом снизу послышался мат, перемежающийся возгласами:

- Дерьмо! Дерьмо! Казню! Сгною в темнице!

 

 

7

 

Щель в потолке горницы расширялась, и из неё на троих мужчин хлынул поток нечистот.

- Дерьмо! - закричал воевода Ратобор, отскакивая в сторону.

По боярской горнице понеслась тошнотворная вонь.

Волхв Кудыма, оказавшийся под струёй, был залит с головы до ног. Он поднялся с колен и, как утка, отряхнулся.

Боярин Кучка тоже отпрыгнул, утёр брызги с лица и принялся костерить волхва:

- Казню! Сгною в темнице!

Они стояли и в изумлении смотрели на появившуюся в потолке дыру и брызжущие из неё экскременты, но тут поток испражнений уменьшился, а затем вообще иссяк.

Сверху послышались голоса и кто-то протянул басом:

- Вот те на!

В дыре возникла голова с усами.

Кудыма плюхнулся на колени, сложил руки вместе и протянул их вверх:

- О, ахимо эсо джумал!

Ратобор сплюнул:

- Да какой это Дождь-бог? Дерьмо-бог - вот он кто! Эй, стража! Прочесать чердак! Посмотрим, что там за бог дерьмо мечет.

 

 

8

 

Слесарь Гаврилыч открыл дверцу на задней стенке туалета: внутри тянулись канализационные и водяные трубы. А дальше зияла пустота. Слесарь заглянул в неё и присвистнул:

- Вот те на!

Картина открылась поразительная: внизу была комната, обшитая деревом; посреди лужи нечистот стояли три человека. Первый с головы до ног был перемазан дерьмом, два других, чуть поодаль, одетые в старинную одежду, выглядели, как ряженые.

- Репетиция? - хмыкнул слесарь, поворачиваясь к Сахарову. - Съёмки? Это я понимаю. И как актёры натуральны! Грим, одежда!

Бизнесмен заглянул через плечо слесаря.

- Это что за?..

Один из ряженых стал кричать:

- Холопы! Борзо! Заять их!

Внизу поднялся гвалт, послышался топот ног, и в дверь горницы ввалилась толпа вооружённых крестьян.

- Лестницу! - командовал второй ряженый. - Заять их!

Внизу уже несли лестницу. Её приставили, да так, что чуть не въехали Гаврилычу по лбу.

- Эй! Затор из-за соседей выше этажом! - крикнул Сахаров.

По приставленной лестнице уже лез вооружённый до зубов детина со шлемом на голове.

- Я вызываю полицию. Это частная собственность! - возмутился Сахаров. - Куда прёте? Назад!

Но вооружённый человек приближался, и глаза его не были добрыми.

- Полиция! - Завопил бизнесмен, но поняв, что с ним не шутят, бросился к входной двери. - А-а!

Вышедший из ступора Гаврилыч попытался оттолкнуть лестницу, но та даже не шелохнулась. Из отверстия вылез стражник.

- Мужик, ты что? Очумел? - Крикнул слесарь, пятясь назад.

Детина пёр и пёр, а за ним выглядывал ещё один. Наступающий взмахнул огромным тесаком.

Слесарь выдернул из сумки с инструментами разводной ключ и долбанул им по навершию шлема.

Раздался тупой звон. Оглушённый стражник, округлив глаза, покачнулся и рухнул на пол коридора. Но из туалета, переступив через тело, появился второй воин. За ним лез третий.

Гаврилыч бросил инструмент и кинулся к двери.

 

 

9

 

”Да-а… Попали!” - подумал Гаврилыч и втянул носом воздух.

Когда его притащили и столкнули в яму, он чуть не задохнулся от мерзкой вони. Но просидев в яме несколько часов, слесарь принюхался и уже ничего не чувствовал.

В углу всхлипывал бизнесмен Сахаров, где-то рядом непонятно лопотал какой-то дикий человек.

Наверху послышался скрип двери. Свет факела вырвал из тьмы бревенчатые стены темницы. Над краем ямы показались стражники. Кинув узникам верёвки, они крикнули:

- Взнимай!

- Не надо! - запричитал в испуге бизнесмен.

Но Гаврилыч сразу ухватился за верёвку - быть в любом другом месте лучше, чем в яме.

- Куда вы меня тащите? - закричал бизнесмен, но его подцепили длинными палками с петлями на концах и выдернули из ямы.

Выведя узников во двор, стражники провели их к боярскому терему.

За столом в горнице сидели люди.

- Бесовские отродья! - сказал седой воин.

- Зело бесы, - согласился человек властного вида, сидевший во главе стола.

- В огонь! - закричали все. - Жечь!

- Я больше не буду! - рыдал Сахаров, размазывая сопли.

Люди за столом зароптали. Главный начальник поморщился - ему не понравился вид плачущего мужчины.

- Погодь, боярин, - сказал седой воин. - Поперёд рекут ато, аткель и елико?  Любо добро бысть кроме зря.

- Зело правда, Ратобор.

- Аткель, бесы? Речите борзо! - начал допрос Ратобор.

- Мы люди, а не бесы! - Гаврилыч почтительно поклонился.

- Аки человецы, - сказал боярин, - глаголете по-русски, да зело чудно… Бород нету, порты чудны, кафтаны заморски! Аки немчура.

- Бесы оне аль человецы мы искусим, - сказал Ратобор. - Осенись крестом христианским! Крестися, ну!

Бизнесмен замялся. Гаврилыч перекрестился и пнул бизнесмена.

- Крестись, живо! - шепнул Гаврилыч.

- Не могу!

- Ну! Иначе они нас…

- Да я не умею!

- Делай, как я!

Гаврилыч снова перекрестился и бизнесмен повторил движение.

- Зри, Степан Иванович! Не бесы! Крестились оне, - сказал Ратобор. - По-немецки, не по-русски. Ан крестились! Аткеля к нам, христиане?

"Э, семь бед - один ответ!” - решил Гаврилыч.

- Гаврилыч - я, работаю слесарем-сантехником в Объединённой диспетчерской службе номер… - начал рассказывать слесарь.

 

 

10

 

- Чудно глаголишь! - воскликнул боярин. - Ремеслом живёшь? А якоже в горнице дыру детели?

- Не мы это! - Гаврилыч снова поклонился.

Боярин вспомнил про волхва и старых богов, и решил, что допрашиваемый не врёт.

- Кто сделал дыру мне неведомо, но ведёт она в страну заморскую, нашу родину. - Продолжал Гаврилыч. - Там тоже люди живут. И тоже верят во Христа. И тоже русские.

- Аки чудно... И аки землица ваша речётся?

- Российская федерация, а если по-простому - Россия.

- А наша - Русью Святой. Аки землица ваша чудесами богата?

- Очень богата, боярин! Чудес в нашей стране видимо-невидимо, всех и не перескажешь! - Гаврилыч решил не распространяться на эту тему, ведь либо не поверят, либо на костре сожгут. - Боярин, если охота, сами можете посмотреть. Пошли наверх, мы всё покажем.

- Не до того… - боярин сердито покрутил ус. - Град в осаде. Вражины окрест. Туга, а человецы водицы жаждут. А глаголь елико ль у вас добыcть бочек десять водицы?

- Воды? - ухмыльнулся Гаврилыч. - Да сколько угодно, хоть бочек сто.

- Не брешешь?

- Управлюсь за день - трубу вниз спущу и отвод приварю. Делов-то!

- Днесь водицы добудешь? Ай, любо! - просиял боярин. - Друга тваво в яме заточу, а ежели утечёшь, не пощажу живота его. Осе тебе холопы для сдела набдети - поднесть, пособить. Разумеешь?

- Да.

- Ристай!

И Гаврилыч в сопровождении холопов отправился в современную Москву.

 

 

11

 

По дороге холопы шарахались от машин, но Гаврилыч привёл их в чувство, надавав оплеух.

На работе Гаврилыч решил перекусить. Но одному есть не дело, поэтому он угостил холопов бутербродами, которые те в мгновение ока уничтожили. Чтобы стражники не бросались в глаза, слесарь обрядил их в спецовки с надписью “ОДС №19”, а потом организовал машину для доставки материалов.

Потом они отправились к тринадцатой башне.

Холопы быстро перетаскали трубы и сварочный аппарат в квартиру Сахарова, и Гаврилыч принялся за дело.

Врезав отвод в водопроводную трубу, слесарь вывел его вниз, в горницу боярина. На конце Гаврилыч приварил кран с рукояткой.

Когда всё было готово, Гаврилыч махнул холопам:

- Шабаш! Давайте тару, зовите боярина!

Прикатили пустые бочки, появились воевода и Кучка.

- Принимай работу! - сказал Гаврилыч и повернул рукоятку.

Вода хлынула в бочку.

Холопы ахнули. Ратобор осенил трубу, извергающую воду, крестным знамением.

- Ой, любо! - воскликнул боярин, снял пояс с кинжалом и протянул слесарю. - На! Заслужил, а то ристаешь аки голь безживотная.

- Спасибо, боярин.

- Носи! Православных сберёг от жажды.

Задумавшись, Ратобор смотрел, как холопы наполняют очередную бочку, потом покрутил ус, дёрнул себя за бороду и сказал:

- Водица бысть. Беда ина - человецы в крепостице снидать алкают, припасы вершают, глад и алчба всем елико. Речи, Гаврилыч, аки в твоей земле леть хлебушка иль овса добысть?

- Страна наша богата, воевода! Хлеба немерено, и овса тоже, я думаю. Но всех накормить - это я не потяну.

- Ясти сребро, ясти злато, - сказал боярин. - Яти!

- Я не о том. Не обессудь, но не торговый я человек. Не моё это дело! С трубами я обучен работать, но покупать припасы… Выпустите моего товарища из ямы, бизнесмен он, то бишь купец. Он всё в лучшем в виде сделает.

Боярин Кучка махнул рукой стражникам и приказал:

- Холопы! Яти заморскаво купца!

 

 

12

 

Сахарова выпустили из темницы, и Гаврилыч растолковал ему, что к чему.

- Гаврилыч, ну ты даёшь! - поразился бизнесмен. - Тросом своим пронзил пространство и время! Из моего туалета аж в древний Кремль дыру провертел! Обалдеть!

Боярин позвал ключника и приказал выдать заморскому купцу увесистый кошель.

Сахаров раскрыл кошель и глаза у него алчно заблестели.

- Хлеба нарядишь. Овса.

- Слушаюсь, боярин!

- Подвод по десять любо бы.

- Сделаем. А вина не хотите?

- Аще добре вино?

- Ой, добре! Французское!

- Поять бочку, откушаем!

- Вот это дело! Всё будет в лучшем виде!

И довольный Сахаров отправился за провиантом.

За день общения с жителями древней Москвы, слесарь уже не только хорошо понимал по-древнерусски, но и говорил бегло: уже во всю он общался с воеводой Ратобором, обсуждая технику, тактику и военное искусство.

- Гаврилыч, а можно у вас прикупить стрел? Пару тысяч. А то они у нас вечно кончаются. - Спросил Ратобор.

- У нас стрелы-то не используют, - ответил слесарь.

- А чем издали разите?

- Оружием огнестрельным.

- Огнестрельным?

- Ну да. Огнём стреляет. Пушки, пистолеты и автоматы. Палки такие, и на каждой трубка. Из неё вылетает кусок свинца - вместо стрелы.

- Надо ж! И далёко разит? На сто аршин бьёт?

- Поболе раз в десять!

- О! - удивился прислушавшийся боярин. - Вот что надо! Где купчина? Пошли вернуть!

- Не нужно, - сказал Гаврилыч. - Наш великий князь запрещает пушки людям продавать. Боится, что самого же подстрелят.

- Разумно, - согласился боярин. - Но жаль. Мне бы такое оружье пригодилось. Штук сто - и уж я бы Рюриковичам показал!

- Селитру и серу можно купить, древесный уголь тоже… - забормотал Гаврилыч. - Заварить трубу с одного конца, просверлить отверстие для фитиля. Да! Могу я тебе пушек и пороха наделать. Это несложно.

- Ой, сделай! Озолочу!

Гаврилыч почесал щетину:

- Один не управлюсь, смышлёных бы людей… В помощь бы кузнецов…

- Есть и оружейники! Бери их, учи. Главное, чтобы дело вышло.

 

 

13

 

Дав Сахарову задание доставить селитру, серу и древесный уголь, Гаврилыч сходил к начальству в ДЕЗ и выписал двухнедельный отпуск.

- Охренел? - удивился зам. директор. - Мне работать некому.

- Знаю. Да делать нечего: спасать нужно древнюю Москву.

- Чего?

- Объяснять долго, всё равно не поверите! - осерчал слесарь. - Короче, надо мне! Очень!

И в тот же день к башне номер тринадцать повезли разные грузы, и странно одетые люди начали споро поднимать их в квартиру бизнесмена.

Гаврилыч напилил стальные трубы большого диаметра на отрезки длиной чуть более двух метров, а трубы чуть меньшего диаметра - по метру. На следующий день холопы перетаскали заготовки в древнюю Москву. Спустив туда же сварочный аппарат, слесарь вставил трубу меньшего диаметра в большую, а затем сварил их. Получилась зарядная камера. Заварив казённую часть, он просверлил запальное отверстие - и пушка была готова.

- Неправильное у тебя орудие, - остановился пробегавший мимо Сахаров. - В музее Коломенское другие пушки стоят.

- Навались, ребята! - командовал слесарь.

Холопы понесли опытный образец во внутренний двор.

- Да ё! На станок ставь! Майна! - кипятился слесарь. - Помаленьку! Куда? Ставь, я сказал!

А Сахаров не отставал:

- Вот там пушки - это пушки! А у тебя фигня какая-то.

- Специалист? - усмехнулся Сахаров и крикнул холопам: - Эй, мужики! Крепите!

- Калибр у тех, правда, поменьше, - не отставал Сахаров. - И стенки толще. А у тебя стенки тонкие, а калибр большой. Не разорвёт?

- Не должно! В Коломенском чугун, а у меня стенки труб в восемь миллиметров толщиной - сталь! Зови боярина, сейчас испытаем.

Когда Сахаров вернулся с воеводой и Степаном Кучкой, всё было готово: Гаврилыч зарядил пушку самодельным порохом, а вместо картечи набил гайками, обрубками болтов и гвоздей.

Направив орудие на дровяной сарай в углу двора, Гаврилыч посмотрел на боярина.

Степан Иванович Кучка взмахнул рукой.

Гаврилыч пропихнул масляную тряпицу в запальное отверстие, затем поджёг. И отскочил подальше:

- Ложись! - крикнул он, падая ничком.

Холопы и Сахаров рухнули, как подкошенные. Боярин с воеводой, остались на ногах, сохраняя достоинство.

Пушка грохнула так, что заложило уши. Облако белого дыма поднялось над боярским двором, а когда развеялось - дровяного сарая не было. От него осталась груда досок.

Лицо боярина сияло от радости. Взмахнув кулаком, он крикнул:

- Конец Рюриковичам! Уж я им, пакостникам, покажу теперь!

Обняв и расцеловав слесаря, боярин сказал:

- Молодец! Наделай мне пушек поболе!

- Не вопрос!

 

 

14

 

И Гаврилыч сдержал слово. Орудия выходили - одно лучше другого, просто загляденье!

Поначалу Гаврилыч проверял каждое на боярском дворе, а когда это ему надоело, он поручил эту работу оружейникам.

Через неделю, разместив по пять пушек на каждой башне, Гаврилыч с Сахаровым пошли к боярину.

- Отличная работа, - похвалил боярин. - А можно ли сделать больше пороха?

- Легко. Андрюха, закажешь ещё селитры, серы и угля?

- Не проблема, Гаврилыч. - кивнул Сахаров. - Боярин, дозволь слово молвить! Есть у меня идея!

- Какая?

- Психическое оружие. Немцы в Гражданскую войну использовали.

- Психическое? Немцы? Оне могут. Известные пакостники! А чего такое?

- Проще показать.

- Так покажи!

- Смотаться наверх надо. Из Интернета качнуть кой-чего, оборудование притащить, аккумуляторы, провода.

- Чего?

- Объяснять долго, завтра к вечеру всё сделаю.

Ратобор посмотрел на Гаврилыча:

- Пушки хороши в обороне. А можно их приспособить для атаки?

- Если взять трубы потоньше, - начал рассуждать вслух Гаврилыч. - Наделаем ружей - маленьких переносных пушек! Каждому!

- Не пойдёт. - Сказал воевода. - Пока они перезаряжать будут - их в капусту порубят.

- Верно, - Гаврилыч почесал щетину.

- Ничего поделать нельзя? - Спросил боярин. - А? Ты же чудо-мастер!

 

 

15

 

Несколькими днями позже суздальский князь Юрий Долгорукий совещался со Святославом Олеговичем, князем новгород-северским.

- Чего бестолку стоим под стенами? - возмущался Святослав.

- Крепость лучше измором брать! - пытался успокоить союзника князь Юрий.

- Хорош измор! Гуляют они там, поют.  Вона как их гусляры надрываются, аж уши закладывает. Пьют! Скорее мы тут помрём с голодухи, чем они!

В шатёр, в котором сидели союзные князья, ветер доносил звуки музыки, и баритон во всю мощь тянул:

 

 

О, дайте, дайте мне свободу.

Я свой позор сумею искупить…

 

 

- Да нешто такое можно? - возмущался Олегович. - И откуда так петь силы берутся? Чтоб день и ночь, не переставая? Прям колдовство какое-то!

А баритон продолжал греметь:

 

 

Ни сна, ни отдыха

Измученной душе…

 

 

- Слышишь, брат Юрий? - поморщился Олегович. - Прям по нервам!

- Ну, поют целыми днями, и что? - сказал князь Юрий. - Не обращай внимания.

- Да как не обращай? Будто родич в плен попал и страдает!

- Ладно. Бог с этим, - сказал князь Юрий. - Пойдём погуляем и подумаем.

Они вышли из шатра и направились к вершине холма. Юрий Долгорукий продолжил:

- Решать нужно. Ты прав: воинов кормить нечем, ближайшие сёла подчистую обобраны. Но и людей жалко класть - смотри, как окопались!

Князья стояли на вершине Боровицкого холма. Сзади, меж поросших тёмным ельником берегов, катила волны Москва-река. Впереди за руслом Неглинки высился Красный холм, а на нём - крепость Москов: земляные валы со рвом у подножия холма, выше шёл двойной деревянный частокол, а за палисадом - бревенчатые стены с квадратными башенками по углам.

- Знатно окопались. И палисад в два ряда, и башни! - сказал Олегович. - И ров аршинов десять глубиной! Отвели речку, а им всё равно - вишь, поют. На штурм надо, брат Юрий!

- Знаю. Дружину жалко.

Страдания баритона, разносимые по округе, подходили к концу, потом голос умолк и запел другой - детский и жалостливый. Князья прислушались. Мотив был русский, печальный, а слова…

 

 

Разлука, ты, разлука,

Чужая сторона.

Никто нас не разлучит,

Лишь мать-сыра земля.

 

 

Князь Юрий сплюнул. А Святослав обхватил ладонями виски и сжал голову:

- На штурм надо! Иначе тронусь!

- Ладно, брат. - Сказал Юрий. - Пускай готовят лестницы. Нападём разом с четырёх сторон. Их мало. Не устоят!

- Дело! - Святослав Олегович, выхватил меч и направил его в сторону Красного холма. - Разметаем крепость по брёвнышку! А боярина на кол!

 

 

16

 

Гаврилыч резко вскочил с полатей: тревожно гудел набат, созывая воинов на стены.

Слесарь ринулся к нарядам. Обежав башенки, Гаврилыч поднялся к воеводе и боярину, которые стояли на стене и сквозь щель частокола следили за наступающим врагом.

- Готово? - спросил Ратобор.

- Да, - кивнул слесарь. - Как подойдут поближе, открываем огонь.

- Нельзя их слишком близко подпускать, - заметил Ратобор. - Пушки не достанут под стенами.

- Ратобор, - сказал боярин Кучка. - Готовься подать сигнал.

А за частоколом уже клубились облака пыли, они полузакрывали что-то страшное, тёмной тучею охватывавшее с четырёх сторон Красный холм.

Вражеская рать приближалась. Воины передних рядов были уже видны.

Ветер доносил гул, бряцанье оружия, ржание коней, говор и подбадривающие крики. Трепетали полотнища алых княжеских стягов, сквозь клубы пыли сверкали в лучах восходящего солнца шлемы и доспехи. Первые ряды наступающих несли в руках свежесколоченные лестницы.

Загудели стрелы. В частокол впереди Гаврилыча вонзилась стрела. Лучники боярина ответили залпом.

- Пора! - сказал Ратобор, поднося рог к губам.

Воевода протрубил. Звук сигнала на мгновение перекрыл шум подходящей рати.

Полыхнули разрывы и одновременно рванула оглушительная канонада. Частокол затрясся. Башни по углам крепости скрылись в клубах белого дыма.

Двадцать пушек выпалили картечью по врагам, пробив в рядах наступающих широкие бреши.

В союзном войске возникла паника. Люди, крича от ужаса, побежали. Кони, везущие телеги со стрелами и таранами, дико заржав, понесли. Воины гибли под копытами обезумевших лошадей.

Сумбур усиливался. Ржание, громыхание, звон, крики ужаса и стоны сливались в невообразимую какофонию. Но потом шум стал затихать.

Всё было кончено. Союзное воинство суздальского князя Юрия Долгорукого и новгород-северского князя Святослава Олеговича позорно бежало.

Это была первая блистательная победа боярина Степана Ивановича Кучки.

 

 

17

 

- Вот это дело, - сказал боярин, наблюдая сквозь частокол за бегущими союзными войсками. - Отворяй ворота! Собирай добро!

Загромыхали засовы и цепи, створки со скрипом открылись, из них вышли холопы. Под руководством Ратобора они начали собирать трофеи.

Бизнесмен Сахаров тоже выглянул наружу:

- Гаврилыч! Сюда! - крикнул он. -  Раритеты! Дофига! На стенку повесить!

Слесарь спустился с башенки и вышел за ворота.

Бизнесмен Сахаров, держа обеими руками огромный меч, замер в горделивой позе, поставив ногу на тело павшего воина.

- Сфоткай меня, - попросил Сахаров. - Чтоб было внукам что показывать! Какая победа, а? Гаврилыч, ты - молодец! Такие пушки заделал! Я тоже крут! Супер-подборка для псих-атаки! Ты оценил арии из оперы "Князь Игорь"? Игорь Святославич - сын одного из нападавших! Ты понял, а?

Гаврилыч подошёл ближе. Кольчуга воина под ногой бизнесмена была разорвана в клочья, из груди торчали куски железного лома, а из прорех ручейками текла кровь.

- Помнишь, в школе нам мозг засирали на истории? "Слово о полку Игореве".  Ха-ха! Сын ещё не родился, а мы папашу его страданиями терзаем! Всё для победы! Гаврилыч! Блин! Меч тяжёлый. Руки уже дрожат. Давай же, фоткай!

Послышался стон. Веки лежащего дружинника затрепетали и открылись, мутный взгляд упёрся в Гаврилыча.

- Пить, - прохрипел воин и закашлялся, - брат… Во-ды!

Мимо проходил Ратобор. Увидев краем глаза умирающего, он крикнул следовавшему за ним слуге.

- Ивашко, добей. Раненых не берём!

И двинулся вниз по склону, внимательно осматривая поле боя. Подбежал Ивашко, вытащил кинжал, полоснул раненого по обнажённому горлу, и пошёл следом за воеводой.

Дружинник забулькал, захрипел, содрогнулся всем телом и умер.

- Чего не фоткаешь? - удивился Сахаров. - Эх! Такой кадр!

А Гаврилыч уже ничего не слышал. Голова у него закружилась, в глазах потемнело, ноги подкосились, и он рухнул на землю.

 

 

18

 

Гаврилыч закашлялся, давясь водой. Испугавшись, что тонет, он попытался подняться, но понял, что лежит на спине. Рядом стояли бизнесмен, боярин и холоп с пустым ведром.

- Очухался! - сказал Сахаров радостно. - Ты даёшь! Взял да брякнулся в обморок!

- Чего пугаешь? - спросил боярин Кучка. - Ты, главный по огнестрельному оружию, нам очень люб!

- Это ж надо какой чувствительный! - рассмеялся Сахаров.

- Хватит языком трепать! - прервал его боярин. - Успех нужно закрепить. Ты, Андрюха, закупай всё необходимое, селитру эту, серу! А ты Гаврилыч, делай порох. Да побольше. Идём в поход! Ну и поквитаюсь я с Юркой Долгоруким! Отрублю руки по самую голову.

Слесарь попытался сесть, но ему снова стало плохо.

- Пушки с собой не потаскаешь… - начал Гаврилыч, но Сахаров его прервал.

- Я придумал! Сам! - глаза бизнесмена горели. - Смотрю вчера, как телегу разгружают, вспоминаю наш разговор про пушки и ружья! И тут мне в голову и пришло! Тачанка!

- Т-тачанка? - Гаврилыч потёр лоб.

- Ну, тачанки! Ставим пушки на телеги, запрягаем каждую четвернёй и у нас мобильная артиллерия! В любой миг развернём, да как вдарим картечью - мало не покажется!

- Не пройдут телеги по дорогам, - сказал мрачно слесарь. - Тут конник не везде проедет, леса сплошные.

Боярин хмыкнул:

- Зимой по рекам - только в путь. На санях. Вот тебе наказ - делай порох и пушки. К ледоставу всё должно быть готово. Идём на Суздаль.

Слесарь закрыл глаза и ясно увидел этот поход: разорённые сёла, сожжённые города, груды разорванных на куски человеческих тел.

От представленной картины Гаврилыча снова замутило.

Он поднялся, вошёл в ворота крепости и направился к боярским хоромам.

В горнице стражи не было, проход никто не охранял.

Тяжело ступая, Гаврилыч взобрался по лестнице в современную Москву.

 

 

19

 

Гаврилыч сидел и перекусывал, когда в комнату, в которой рабочие играли в домино, ворвался возбуждённый Сахаров.

- Вот ты где! Разговор есть.

Они вышли на улицу.

- Отлыниваешь? Отпуск решил взять? - накинулся на Гаврилыча бизнесмен.

- Он у меня неделю как закончился, - сказал Гаврилыч, дожевав кусок бутерброда. - Работаю.

- Идём, боярин зовёт.

- Перебьётся твой боярин.

- Как?

- Так. Скажи, что не приду.

- Да ты понимаешь, что говоришь?

- Понимаю я всё, - Гаврилыч поморщился. - Хрень полная! И убийства.

- Очумел?

- Одно дело пушки и порох - помочь отбиться. Но поход? Побоище ни в чём неповинных людей? Жечь сёла и покорять города?

Бизнесмен замахал руками, а потом начал неистово тараторить:

- Да ты чего? Туда можно сбывать всякую дешёвку - стеклянные бусы и копеечную бижутерию, а оттуда везти меха и драгоценные каменья! И всё за бесценок! Ты денег хочешь? Понимаю. Я заплачу.

- Не надо.

- Отказываешься? Мы же озолотимся! Это же какой шанс! Такое бывает раз в жизни! Пошли! Даю сто тысяч сразу, а миллион - через три месяца.

Гаврилыч помотал головой.

- И за сто миллионов не согласен! Я на такое подписываться не буду.

- Да ты понимаешь, какие тут деньги? Я пять лет парился, бизнес поднимал! А ты попробуй покрутись! Налоги! Тут дай, этим сунь, аренда, зарплата, бухгалтерия! А там рабочая сила дармовая и никаких пенсионных отчислений! Кладезь ресурсов - лес, полезные ископаемые! Золотое дно!

- Русским языком тебе говорю - не надо мне этого!

Маленький бизнесмен схватился руками за волосы, а потом забегал туда-сюда. Гаврилыч вспомнил про забытый бутерброд и принялся его дожёвывать.

Сахаров опомнился. Найдя новые аргументы, он снова пошёл в атаку:

- Посмотри, что вокруг творится! Ты видел, как поменялась Россия, пока мы парились с обороной древней Москвы?

- Ну, видел.

Кое-какие изменения сразу бросались в глаза: цены на всё почему-то резко упали, а автомобили на улицах были по большей части российского производства. И отличные автомобили: превосходный дизайн, набитые под завязку электроникой, с агрессивными названиями марок ”Рысь”, ”Вепрь” и “Тур”.

- Да что там тачки! - вскричал Сахаров, когда слесарь упомянул о машинах. - Мы ведь первые в мире по производству электроники! Да что электроника! Посмотри заголовки газет! Америка и Китай нас боятся! Россия - сверхдержава, девятьсот миллионов населения!

Слесарь хмыкнул. Да, многое переменилось вокруг, взять хотя бы их район. Куда делся депрессивный квартал с единственным элитным домом? Все дома стали элитными и опрятными: правда, этажей поменьше, зато везде подземные гаражи.

- А знаешь почему? - Сахаров заговорчески хмыкнул.

- Ну?

- Это мы с тобой историю России изменили!

- Как?

- Так! При помощи пороха! Подсобили боярину Кучке отбиться, а он взял да основал мощное московское княжество на двести лет раньше срока.

- Но почему все лучше стали жить?

- Не было монгольского ига!

- Как?

- Так. Порох русские первыми в Европе использовать начали. И когда монголы на Русь пришли, внук боярина Кучки им устроил такой капут, что мало не показалось! И псов-рыцарей потомки Кучки от Руси отвадили, и литву, и поляков!

- Да ладно?!

- Факт! Россия богатела и бурно развивалась, заткнула за пояс и Европу, и Америку. Да что там! Половина Европы - наша. И Америка - весь север: и Канада, и Аляска, и Калифорния. Вплоть до Скалистых гор.

- Нифига себе!

- У меня тоже на лоб глаза полезли, когда я школьный учебник по истории открыл. А ты отлыниваешь от великого дела! Не выйдет! Родина-мать зовёт, понял?

Гаврилыч вспомнил чёрную кровь, сочащуюся сквозь пробитую кольчугу воина.

- Нет. Там тоже люди. Русские. А мы из пушек по ним. Извини, не могу.

- Такие дела, а ему людей жалко. А тех, кто от монголов погиб, тебе не жалко?

Гаврилыч задумался.

- Их тоже жалко, но не так. Тому ведь не я виной. Не на моей они совести.

- Чистоплюй! Последний раз спрашиваю, идёшь?

- Нет.

Сахаров сплюнул:

- Ну и найдём человека потолковей, не такую цацу. Без тебя обойдёмся!

И, развернувшись, взбешённый бизнесмен зашагал прочь.

Гаврилыч смотрел ему вслед и нехорошие предчувствия зашевелились в груди у слесаря.

“Нужно что-то делать, - решил Гаврилыч, засовывая остатки бутерброда в рот. Они такой бардак в древней Руси устроят, потом не расхлебаешь!”

И Гаврилыч не долго думая, отправился прямиком в супермаркет и купил две коробки дешёвой водки.

 

 

20

 

Подходя к квартире Сахарова, Гаврилыч поднял коробки с водкой, спрятав за ними лицо. Спустившись по лестнице в древнюю Москву, он проскользнул мимо стражника и вышел из боярских хором.

Двор сильно переменился за полторы недели, как Гаврилыч сбежал из прошлого: он был завален коробками, ящиками, трубами, тюками. Ратобор следил за работой, а боярские холопы суетились и таскали грузы по узким проходам.

Гаврилыч прошёл к мастерским. Оружейники и кузнецы сваривали пушки и сверлили запальные отверстия. Рядом громоздились готовые стволы.

- Да! Без меня обошлись, - присвистнул Гаврилыч и направился к пороховой мастерской.

Работа там тоже кипела. Какой-то человек в футболке с надписью “Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»” руководил перемешиванием селитры, серы и древесного угля в огромном котле.

Гаврилыч прошёл к складу.

- Ого! - Гаврилыч заглянул внутрь и чуть не выронил коробки.

Всё пространство до потолка было заполнено ларями с порохом. Соседние сараи тоже были набиты почти под завязку.

- Эй, мужики, - Гаврилыч остановил холопов, тащивших мимо огромный ларь. - А где Андрюха Сахаров?

- Боярин на него осерчал, - сказал холоп. - Сидит в яме.

- А! Тогда шабаш работать! Вот вам выпивка! От боярина. Налетай!

Поставив коробку на землю, Гаврилыч вынул бутылку, скрутил пробку и протянул холопу.

- Пей!

Тот сделал глоток и глаза у него округлились

- Налетай! - махнул Гаврилыч. - Угощайтесь!

Множество рук потянулось к раскрытой коробке.

Схватив вторую коробку, Гаврилыч бросился к срубу, в котором была темница.

- Гуляй! - крикнул Гаврилыч и протянул бутылку первому тюремщику. - Тут ещё есть, - Гаврилыч сунул бутылку второму тюремщику. - Всем хватит!

Через пять минут тюремщики сидели в обнимку и пьяными голосами тянули какой-то варварский напев.

Гаврилыч откинул засов, вошёл в темницу и спустился к яме.

- Эй, Андрюха! Живой?

- Живой, - отозвался Сахаров. - Вытащи меня, а? Будь другом!

- А чего на тебя боярин осерчал-то?

- Не знаю! Помог ему - и людей нужных нашёл, и инженера из НИИ подогнал, а он взбеленился, как стал орать: "Вор! Сгною в яме! На кол посажу, вор!" Ну и как в таких условиях дела делать?

- Ладно, вылазь, бизнесмен хренов! Лови верёвку! И пошли отсюда, пока живы.

Сахаров быстро вылез из ямы.

- Погоди, у меня товарищ в яме. Давай и его спасём. Эй, Кудыма! Просыпайся. Вылазь. Улос, Кудыма! Киини!

В яме кто-то зашевелился.

- Киивета! - раздалось снизу.

- Лезет, - перевёл Сахаров.

- А кто он? - поинтересовался Гаврилыч.

- Финн какой-то. Не местный, похоже турист.

- А чего финну у боярина в яме делать?

- Да не знаю. Но финн точно. Бизнес у меня с финнами был.

Вытянув Кудыму из ямы, они втроём прокрались во двор.

- Айда за мной, - приказал Гаврилыч.

Они отправились на пороховой склад. Холопы упились и валялись пьяные, и несколько стражников пытались растолкать их.

- Боярин велел в тюрьму их всех! - грозно приказал Гаврилыч. - Тащите! Взяли за руки - за ноги! Быстро!

Стражники потащили упившихся холопов в темницу. Гаврилыч прошёл на склад, достал длинный фитиль, запихнул его в щель ларя с порохом и поджёг конец.

- Всё, бежим! - Крикнул Гаврилыч.

Они понеслись к хоромам.

- Гаврилыч! Ты чего удумал?

- Некогда! Шуруй!

Они втроём влетели в горницу. Топоча, слесарь и Сахаров взбежали по лестнице.

- Кудыма, шуруй! Нопеамин! - крикнул Сахаров. - Сейчас стража набежит!

Но кудесник, вместо того, чтобы следовать за ними, бросился к огромному котлу, стоящему в углу, и зачерпнул из него ковшом.

- Потом пить будешь, - торопил Сахаров.

Волхв отхлебнул, поднял руки к потолку и забормотал заунывно:

- Вои эсо джумала, лахенета миеле садета… Вои эсо джумала…

- Чего это он?

- Не знаю. Финны, они, вообще странные. От водки крышняк снесло. Им в Финляндии пить не дают, вот они у нас отрываются в алкотрипах.

- А, - сказал Гаврилыч. - Эй, финн. Потом пить будешь! Быстрей давай! Сейчас как рванёт!

Послышался скрип.

- Что за?.. - закрутил головой Сахаров.

Они оглянулись и увидели, как деревянные направляющие лестницы гнутся и трещат, сдавливаемые краями прохода.

- Быстрей! Кудыма! - крикнул Гаврилыч. - Наверх! В проход!

Прыгнув вниз, слесарь схватил бормочущего кудесника за шиворот и потащил по ступеням.

- Гаврилыч, ты чего удумал, а? - крикнул Сахаров. - Зачем проход закрываешь?

- Это не я! Давай помогай! Тащи туриста!

И тут рвануло. Да так, что Гаврилыча отбросило от проёма - слесарь вывалился из туалета в коридор и рухнул на Сахарова.

- А! - закричал перепуганный бизнесмен.

Гаврилыч вскочил и кинулся назад в туалет, но тут раздался страшный треск. Лестница, сдавливаемая сходящимися плитами, не выдержала и стала разваливаться.

- Руку! - крикнул слесарь. - Ну же! Хватай!

В этот миг лестница окончательно рассыпалась на части.

- А-а! - завопил Кудыма, вцепляясь в протянутую конечность.

Гаврилыч крякнул и потащил волхва вверх.

Края отверстия медленно смыкались.

- Отпусти! - в ужасе заверещал Сахаров. - Его сейчас раздавит!

Но Гаврилыч, покраснев от напряжения, потянул сильнее:

- Врёшь! Я наших там не брошу!

И так дёрнул кудесника, что они вывалились в коридор.

Внизу были слышны крики и топот. Арбалетная стрела со звоном ударилась в водопроводную трубу и, отскочив, воткнулась в пол коридора рядом с лежащими людьми.

- Ого! - сказал Гаврилыч.

Выдернув стрелу, он осторожно заглянул в туалет.

Края бетонных плит почти сошлись: от древней Москвы осталась тонкая щель, а потом и она исчезла.

- Да-а, - протянул слесарь, привычно оценивая фронт предстоящих работ. - Придётся, Андрюха, трубы варить. И новый толчок тебе ставить!

 

 

21

 

Волхв Кудыма, слесарь Гаврилыч и бизнесмен Андрей Сахаров сидели на кухне и пили водку.

Бизнесмен Сахаров откашлялся и поднял стакан:

- За Москву! За столицу!

Кудыма схватил свой, и они чокнулись. Слесарь Гаврилыч залпом осушил стакан, посмотрел на волхва и поморщился:

- Кудыма! Кто так пьёт? Ты залпом! Тьфу! Дикий ты, Кудыма!

Но волхв по глоточку медленно допил водку. На глазах у него выступили слёзы.

- Тебя в двадцать восьмой век забрось, ты также водку хлебать станешь, - усмехнулся Сахаров.

- Ничего, оботрётся, - Гаврилыч замотал головой. - К машинам привык, не шарахается. По-русски уже вовсю шпарит! С работой я помог!

- Дворником на пол-оклада. А вкалывает он за четверых!

- Пусть благодарит и за это! - вскинулся Гаврилыч, прожевав огурец. - У него ж никаких документов нету, он хуже гастарбайтера!

- Ладно, это ерунда… Вот профукали Великую Россию - это да! А всё из-за тебя, чистоплюй! - насупился Сахаров. - Россия уже в сверхдержаву выбилась, а тут ты взял и пороховой склад взорвал!

- Да ты пургу не гони! - сказал Гаврилыч, закусывая селёдкой. - Хорошо за водочкой сидеть, за жизнь говорить и виноватых искать!

- И что? Куда клонишь? - взъярился Сахаров.

- А ты пойди и умри за Родину. Не другой кто-то! А ты, лично. Слабо?

Кудыме надоел спор, он протянул стакан:

- Тост тавай!

- А ты, угро-финн недоделанный, не погоняй! - отмахнулся бизнесмен.

- Не ругайся. Сам его из ямы вытащил. Финн, финн!  - сказал Гаврилыч, разливая водку по стаканам. - А он не финн, а меря!

- Да кто ж знал-то, что меря! Говорил-то похоже.

- Ладно! Ерунда полная эти национальности. Выпьем лучше за Россию. Какой бы она не была, а мы её дети!

Звякнули стаканы, заплескалась водка и три голоса сказали дружно:

- За Россию!

Потом выпили, закусили. Наступило молчание. Каждый думал о своём.

- Эх, а обидно как! - протянул Сахаров. - Столько усилий коту под хвост! Такая возможность была для России!

- Да дурацкая это идея - за счёт предков в рай въехать. Вот если бы потомков - куда ни шло. Они уж точно нам всем обязаны!

Бизнесмен воззрился на Гаврилыча и захлопал глазами.

- Ы-ы… - замычал Сахаров, указывая на волхва.

- Не в то горло попало? Стукнуть по спине?

Но бизнесмен уже пришёл в себя.

- Какая идея! Гаврилыч - ты голова!

- Чего? - не понял Гаврилыч.

Но Сахаров схватил волхва за плечо и начал трясти:

- Кудыма! Волхв ты наш дорогой! Кудесник ты наш расчудесный! Скажи, можешь снова дождь вызвать? А?

Кудыма почесал голову:

- Твоя траву и помёт тавай. Моя варить тавай. Моя Дождь джумала тавай!

- Какой ещё Дождь-джумал? - удивился Гаврилыч.

- Будет тебе помёт, Кудыма! - улыбнулся Сахаров. И стал разъяснять Гаврилычу. - Будем к Дождь-богу взывать! Будем пронзать пространство! Будем сверлить дыру в будущее! В двадцать восьмой век. Пускай потомки наши помогают России. И нефиг отлынивать!

 

Обсудить на форуме