Проклятие валькирии

Ярость движет мной. Я слышу звон мечей и крики умирающих. Топот копыт и ржание лошадей.

Битва в самом разгаре. Я спешиваюсь рядом с одним из павших воинов. В его груди зияющая рана. Ему осталось недолго, но, даже в шаге от забвения, он не выпускает орудия из рук. Его пальцы отчаянно сжимают рукоять меча, и он, хрипя, силится подняться. Я склоняюсь к нему, и мои светлые волосы падают ему на грудь.

- Идём со мной.

Моя рука в его крови. Мои доспехи в крови его павших соплеменников.

- Идём.

Он берёт мою руку и в последний раз оглядывается на поле битвы.

Они одержат верх в этом сражении. Так было решено свыше. Но ему не пригубить вина из победного кубка. Ему уготована вечная жизнь и слава в чертогах павших во имя Одина воинов.

И я обязана сопроводить его. Не смотря ни на что.

Я оглядываю разверзшийся ад вокруг и в сотый раз сожалею о том, что не имею права находиться среди них. Быть частью этого мира. Моя ярость не утихает. Она жаждет крови варваров, пришедших с войной на мои земли.

Но я не могу.

От того все сильнее и сильнее клокочет в груди, пока мои окровавленные волосы развеваются багряным заревом, и мой конь уносит нас домой.

Облака проминаются под его копытами.

Я просыпаюсь под утро и сразу же свешиваю ноги с кровати.

Эти сны преследуют меня уже которую ночь, и клокочущая ярость не покидает мое тело даже с рассветом.

Я не узнаю женщину из своих снов, но чувствую, что проживаю ее жизнь.

Поднимаюсь и подхожу к зеркалу: мои тёмные волосы никогда не были окроплены кровью павших воинов. Никогда не были светлыми. Я – не она.

Будильник противной трелью возвращает меня в реальность.

Пора оставить ночные кошмары в пределах спальни и шагнуть в новый день.

- Тэя, ты опять спишь? Серьёзно, если Марио поймает тебя ещё раз – достанется нам обеим.

- С чего это? – я передёргиваю плечами в попытке стряхнуть с себя остатки сна.

- Потому что я вечно придумываю для тебя отговорки. И не собираюсь лишаться своей прелестной головы из-за тебя.

- Да, Тильда, я все помню. Ты молода и прекрасна…

- И собираюсь жить вечно, а не ближайшие двадцать минут, - она кивает на пикающий таймер духовки, в которой черствеет выпечка, поправляет фартук и уходит в зал.

Я поспешно достаю противень. Круассаны выглядят идеально румяными. Если бы не одно «но». Я снова посыпала их маком. Марио точно убьёт меня. Выдавливаю из себя улыбку и раскладываю свежую выпечку на поднос для витрины.

- Твои круассаны с маком скоро станут фирменным блюдом этой кофейни.

- Может, тогда меня наконец-то повысят?

Я приветливо улыбаюсь своему гостю. Он отвечает мне тем же.

- Доброе утро, Тэя.

- Доброе, Кейон.

Марио выходит в зал, и я машу ему рукой, делая вид, что пробиваю заказ на кассе.

- Тебе как обычно?

- Большую кружку горячего шоколада и парочку фирменных круассанов. Хотя, нет. Пусть сегодня их будет три.

- Еще пару месяцев такой сладкой жизни – и ты не сможешь самостоятельно передвигаться, - понижаю голос до шёпота. – Тебя придется катить.

- Все уходит сюда, - он указывает пальцем на свою голову. – Она постоянно работает и требует подзарядки.

-Она всегда чего-нибудь требует и выкидывает, - тихо бурчу себе под нос. – Что-нибудь ещё?

- Я, пожалуй, оставлю сегодня один подвешенный кофе.

- Обычный или что-то особенное?

- Латте с имбирным сиропом. И побольше корицы. Для одной моей знакомой, чтобы она не засыпала на работе.

- Кейон… - я не могу не улыбнуться ему.

- Смотри, не проспи Рождество,- он оставляет деньги за заказ и плотнее запахивает полы пальто. - До встречи.

 

В салоне автобуса холодно. Пальцы рук замерзли, и перчатки совсем не греют. Я подношу руки ко рту, пытаюсь согреть их теплым дыханием.

За окном мелькает вереница прохожих. Они снуют туда-сюда целыми днями, я вижу их в витринах кофейни. Их лица сосредоточены, в руках пакеты. Они все охвачены предпраздничной суетой и поиском подарков. И только на лицах маленьких детей ещё можно увидеть это. Ожидание. Предвкушение чуда. Они верят в сказку.

А я вижу реальность.

Мы останавливаемся на остановке. Несколько человек выходит из автобуса, замёрзшая толпа послушно ждёт своей очереди на вход. Среди них несколько молодых людей, неприметно одетая женщина, двое простых рабочих, одетых в форму какой-то компании, маленькая девочка, дёргающая своего отца за рукав пальто в надежде, что он обратит внимание на куклу в витрине магазина напротив, и… он.

Его лицо совсем бледное, тёмные круги оттеняют остекленевшие белки глаз. Губы серого, земельного цвета, как и плащ, в который он одет. Он стоит на улице посреди этой толпы и тянет ко мне руки. Пальцы в крови. Он зовет меня, беззвучно взывает о помощи.

Ледяной ветер сдувает пряди волос с моего лица, острыми иголками колет кожу. Воздух вокруг заполняется лязгом металла и тяжелым дыханием. Я чувствую запах гари. Запах смерти.

И слышу его голос.

«Забери меня. Забери».

Я отшатываюсь от стекла, моргаю несколько раз, пытаясь прогнать жуткое видение. Сердце пропускает пару ударов, а затем пускается вскачь.

Маленькая девочка со смехом пробегает по салону и садится позади меня.

Она ждёт праздника и видит вокруг себя лишь проявления чудес.

То, что вижу я – пугает меня до чертиков.

Автобус трогается с места, оставляя за собой опустевшую остановку и мои страхи.

 

- Ты переводишь кофе, - Кейон кивает на чашку в моих руках.

- В смысле? – напиток уже почти остыл, хотя, мне казалось, что я только что его приготовила.

- Ты пьёшь кофе, но все равно спишь на ходу. Что с тобой? – он касается моей ладони, и я прихожу в себя. Его прикосновение теплое и ненавязчивое. И очень приятное.

Мои ночные страхи растворяются с рассветом, оставляя после себя горький привкус, и я не могу отделаться от этих ощущений.

Ставлю чашку на стойку и заправляю выбившуюся из пучка прядку волос. Они тёмные. Не светлые. И не окрашены кровью.

Неприятный холодок пробегает по спине.

Я стараюсь дышать ровнее.

- Сегодня нет круассанов с маком, - я пересиливаю себя и улыбаюсь Кейону.

- Как так? – он притворно удивляется, и я не могу сдержать чистого и искреннего смеха.

Несколько посетителей оборачиваются на нас, а затем возвращаются к свои делам. Тильда улыбается мне с другого конца зала.

- Сегодня они с корицей, - я подмигиваю ему.

- Тебя точно повысят. Я буду три.

Я тянусь за пакетом для круассанов, и ощущение потери наполняет меня до краев. Замираю на месте и понимаю, что все это время Кейон держал меня за руку.

Он смотрит на меня совершенно другим взглядом. Его рука все еще приветливо протянута ко мне, будто он ждёт, что я вновь вложу свою ладонь в его.

- И кофе, пожалуйста, - он прочищает горло, но его голос все равно звучит неуверенно.

Я рассеянно киваю, сжимая и разжимая ладонь, пытаясь избавиться от легкой дрожи...

 

На часах чуть за десять, когда я пытаюсь попасть ключами в дверной замок кофейни. На улице холодно, и мгновенно замерзшие пальцы не слушаются меня. Связка ключей падает в снег на крыльце. Бормоча проклятия своей неуклюжести, я наклоняюсь за ними и в ужасе отшатываюсь в сторону, когда передо мной вырастает темная фигура.

- Это всего лишь я, - Кейон находит ключи, отряхивает их и протягивает мне. Мое сердце стучит где-то в горле. Я отгоняю очередной мёртвый образ, который заботливо подкинуло моё сознание, и пытаюсь прийти в себя.

- Ты что здесь делаешь? – я забираю ключи, пытаясь унять дрожь в руках.

- Я просто шёл мимо, надеялся, вдруг ещё успею зайти за чашкой чего-нибудь горячего. Очевидно, нет, - он улыбается и поднимает воротник пальто. – Сегодня холодно.

- Очень, - я, наконец, попадаю ключом в замок и поворачиваю дважды. Дергаю ручку на себя и облегчённо выдыхаю. – Прости, но мы уже закрылись.

- Я вижу.

- Ты напугал меня до чертиков, - губы против воли растягиваются в улыбке.

- Я не хотел. Обычно, я не имею привычки подкрадываться из-за спины к девушкам, закрывающим двери.

- Мне и так в последнее время мерещится всякое, так что ты чуть было не попал под горячую руку.

- Ты и в правду выглядишь озабоченной чем-то в последнее время. Всё в порядке? - он учтиво предлагает мне взять его под руку, и я соглашаюсь, не раздумывая.

- Мне кажется, я просто перетрудилась. Может, стоит взять выходной?

- Это верная мысль. Порою, когда ты зациклен на чем-то, то можешь просто упустить из виду тот момент, когда интерес и любопытство перерастают в нечто большее, переходят все допустимые рамки и превращаются в маниакальное преследование цели. Момент, когда все остальное становится неважным, и мир сужается до размеров единственно интересующей тебя вещи. Будь это предмет, человек или знание чего-либо. Когда мысли, преследующие тебя по ночам перед сном, в забытье, когда ты уже не в силах контролировать их поток, вдруг врываются в твою…

- … реальность.

- Именно. И если в этот момент не отвлечься – это запросто сведет тебя с ума.

- Не слишком радужная перспектива, - неприятный холодок пробегает по спине.

- У меня есть для тебя предложение. За неделю до Рождества я открываю выставку в музее истории. Сейчас вношу последние штрихи в проект, и, хоть еще и не все экспонаты на месте – общая картина собрана. Мне хотелось бы показать тебе, если, конечно, тебя это интересует.

- Выставка? – мне кажется, что я слежу только за движениями его губ и в силах уловить лишь отдельные слова и фразы.

- Знаю, знаю, как это звучит. Но поверь мне, я далек от образа книжного червя, сдувающего пылинки с реликвий. Я обещаю тебе путешествие в прошлое, которое перевернёт твое понимание мира.

Я внимательно вглядываюсь в его лицо. На секунду мне кажется, что все вокруг, в свете уличного фонаря, теряет четкость очертаний. Все, кроме его глаз. Глубокий серый цвет притягивает, завораживает.

Перевернуть мой мир вверх тормашками и хорошенько встряхнуть, чтобы из него высыпалось все ненужное, наконец, освободив меня от всего этого жуткого хлама в голове – это как раз то, что нужно.

- Это было бы неплохо.

- Я бы мог забрать тебя после работы на этой неделе.

- Я подумаю?

Он улыбается мне.

- Я зайду завтра.

 

Вечером, без должного освещения, музей ощущается особенно пустынным. Подготовка идет полным ходом – на некоторых подставках стоят все еще запакованные в пленку экспонаты, повсюду развешаны таблички с надписями и указаниями, в какой секции и ящике искать необходимый предмет.

Кейон останавливает меня напротив очередного экспоната. За стеклянным коробом представлены древние доспехи. В руках неживого воина уверенно закреплен длинный меч с искусной гравировкой. Кейон щелкает выключателем на соседней стене, включая подсветку.

Я замечаю древние руны и символы на старинном металле и подхожу ближе. В стеклянной поверхности я вижу свое отражение, и мне кажется, будто это я стою, облаченная в доспехи. Кончики пальцев подрагивают, и во мне нарастает огромное желание ощутить в своих руках холод и тяжесть этого прекрасного орудия.

Я касаюсь прохладной поверхности стекла, и легкая вибрация окутывает каждую клеточку моего тела.

- Удивительно, насколько богато наше прошлое и насколько ничтожна человеческая память, - голос Кейона звучит так близко и так мягко. Я чувствую спиной тепло его тела, и мне хочется сделать шаг назад, чтобы прикоснуться к нему. – Древние люди – великие воины – знали свою историю и уважали традиции. Обладали огромной силой и отвагой. Свято чтили своих богов. Передавали знания из поколения в поколение. Видели бы они нас…

Он делает ещё один шаг вперед и касается моих рук. Его ладонь накрывает мою, переплетает пальцы. Я откидываю голову на его плечо и расслабленно выдыхаю – стекло запотевает от моего дыхания маленьким пятнышком.

- Может, если бы мы относились серьезнее к нашему прошлому, мы бы не теряли себя в настоящем. Мы обрабатываем, пропускаем через себя огромные потоки информации каждую секунду, тонем в ней. Забываем о том, кто мы на самом деле. Каких усилий нам стоит отрешиться от всего мирского, чтобы заглянуть в себя и увидеть свое истинное я.

Его голос ведет меня по закоулкам памяти, туда, в темноту моих ночных видений и кошмаров. Но мне больше не страшно.

- Посмотри на себя. Увидь себя. Какой ты была, - он слегка наклоняет голову и целует мое плечо. – Сильной – способной одолеть любого воина; отважной и преданной своему делу – вдохновляющей на подвиги, - свет вокруг нас мерцает, становится ярче, расширяясь, охватывая большее пространство.

Мы стоим в центре необъятного зала: потолок из позолоченных щитов, выполненных самыми искусными мастерами, которых когда либо знал мир, подпирают копья великих воинов.

- Прекрасной, манящей и такой неприступной… - его губы скользят по моей коже, а голос – по тайникам моей памяти. – И твои волосы были…

- … белее самого первого снега, - я закрываю глаза, делаю глубокий вдох и впервые осознанно смотрю на мир. – Так ты говорил мне.

 

За окном идёт дождь. Струи воды плотным потоком стекают по стеклу, создавая причудливую рябь на стенах квартиры. Жалюзи не опущены, и свет фонаря проникает в комнату.

Я лежу на животе, нежась в своем маленьком коконе безмятежности. Пальцы Кейона бесцельно бродят по моей спине, вырисовывая незамысловатые узоры.

- Как думаешь, сколько в этот раз? – мой голос звучит приглушенно.

- Понятия не имею. Я никогда не мог отследить закономерность. В прошлый раз, когда я нашел тебя, ты была собой всего каких-то две недели. Так чертовски мало. А в позапрошлый – почти три месяца.

- Три месяца - это довольно много.

- Никогда не бывает много, Тэя, - его пальцы замирают на моем левом плече, и между нами повисает вязкая тишина. – Это всегда заканчивается одинаково. Неделя или пара месяцев – исход один. Я видел это слишком много раз. И от этого не становится легче. Даже если я знаю, что снова найду тебя. Опять и опять. В том же городе, или на том же материке, месяц или пару лет спустя я знаю, что мы снова встретимся. Только перед этим мне придётся потерять тебя. Снова.

- Сейчас я здесь.

Я поворачиваюсь и встречаю его напряжённый взгляд. Он совсем не изменился. Пальцы касаются все той же грубоватой кожи на подбородке, на переносице по-прежнему пролегает все та же морщинка, когда он хмурится. Волосы кажутся чуть короче, чем в прошлый раз. Но кто знает, может, мне просто кажется. Подушечки пальцев, подрагивая, скользят по глубокому шраму на груди. От него исходит холод.

- Иногда, я просыпаюсь по ночам от жуткой боли, и мне кажется, что рана до сих пор кровоточит. И когда я осознаю, что рядом со мной нет тебя, боль становится просто невыносимой…

- Сейчас я здесь.

Я снова повторяю это. Как заклинание, как молитву. Будто это спасет нас от неизбежного.

Он просыпается сразу, как только я выпутываюсь из его рук.

- Ложись обратно, - он протягивает мне руку, и больше всего на свете мне хочется вернуться.

- У меня смена через час. Марио убьёт меня.

- К черту Марио. К черту смены. Все, что ни попытается отнять тебя у меня, пусть будет проклято всеми богами.

- Боюсь, твои угрозы не имеют веса в этом мире.

- Попробовать всегда стоит, - он приподнимается на локте и ерошит волосы. – Я семь лет искал тебя в этот раз. Одной ночи слишком мало.

- Я знаю, - подхватываю куртку, вещаю сумку через плечо. – В любом случае, ты теперь знаешь, где меня найти.

Закрывая за собой дверь, я слышу его недовольное бурчание и непрекращающиеся проклятия и грустно улыбаюсь. Все это бесполезно. Мольбы, перемены, попытки сбежать от судьбы. Реликвии, магия, заклятия – все безуспешно. Мы сами прокляты.

 

Я ощущаю его присутствие еще до того, как звонкое дребезжание колокольчика оповещает о его прибытии.

Сегодня впервые я чувствую себя живой. Бодрой, хоть и спала всего несколько часов. Отсутствие кошмаров сказывается в лучшую сторону – павшие воины больше не взывают о помощи, пытаясь напомнить мне о том, кто я на самом деле.

Кейон ставит сумку на стол и проходит к барной стойке. Уголки его губ расплываются в улыбке, и я невольно улыбаюсь в ответ.

Он проходит к кассе, беззастенчиво берёт меня за руку и целует. Я настолько заворожена этими действиями, что пропускаю его вопрос.

- Что?

- Я спросил, есть ли сегодня что-нибудь особенное в меню? Я собираюсь поработать здесь, раз уж ты бросила меня, сбежав из моей квартиры и, что ещё ужаснее, из моей постели.

- Ты плохо на меня влияешь – сегодня я не испортила ни одного пирога. Марио не поверил своим глазам.

- К черту Марио.

- Да, да, я помню. Я сварю тебе кофе, - я ловлю его настороженный взгляд. – Что такое?

- В этот раз ты настойчивее и наглее, чем обычно.

- Не думаю, что это плохо, - я пожимаю плечами, засыпая кофе в кофемолку.

- Я кое-что принес тебе, - он протягивает мне небольшой холщёвый мешочек.

Я вытираю руки о фартук и принимаю его презент.

- Что это? – на длинном кожаном шнурке висит медальон из темного кристалла.

- Это оберег. Его нашли пару лет назад на раскопках. Посчитали, что это магический камень друидов, только представь себе.

- Кажется знакомым, - я вглядываюсь в грани кулона. Представляю его одной из многочисленных подвесок массивного ожерелья на шее могущественной и властной женщины. Женщины, которая любила меня всем сердцем. Женщины, чьё сердце раскололось на сотни осколков, когда ее супруг изгнал нас из Вальхаллы.

- Это принадлежало Фригге. Говорили, что он оберегал ее от злых умыслов и тёмной магии долгие века. Пусть теперь послужит тебе.

Я подставляю стакан под струю пара, беру в руки полотенце и сосредоточенно протираю его. Еще целый поднос стекла в каплях воды и разводах ждёт своей очереди.

Однообразная работа оставляет простор для размышлений. Слова Кейона не идут из головы. Мы слишком много натерпелись. Он столько пережил. Смогу ли я когда-нибудь разрушить этот замкнутый круг? Смогу ли отпустить его? Когда-то я отдала свою жизнь, потому что не смогла оставить его. Ничего не изменилось. Я поворачиваю кран на кофемашине, и очередной стакан наполняется тёплым облаком пара.

Медальон внезапно обжигает кожу на груди. Я ахаю, и стекло с громким треском лопается у меня в руках. Осколки мелким колющим градом осыпаются к моим ногам. Следом за ними на пол падают крупные алые капли крови.

 

- Еще слишком рано, - Кейон сосредоточенно разглядывает мои ладони в поисках осколков. – Так не должно быть.

- Успокойся, это всего лишь разбитый стакан. Стекло холодное, пар горячий. Может, где-то была трещинка или скол. Такое случалось и раньше.

- Да пойми же ты! – он проводит пальцами по раскрасневшейся коже под медальоном. – Это всё пока только отголоски. И это будет набирать силу. Исход известен нам обоим. Но это началось слишком, слишком рано в этот раз!

- Если бы был способ – мы бы его нашли. Я видела книги в твоем кабинете, - я обматываю ладонь бинтом. На белой ткани проявляются тёмные пятна, но я стараюсь не обращать внимания. – Древние фолианты, рукописи. К какой магии ты прибегал? Ты осознаешь, какие последствия постигнут непосвященных?

- Я изучил много верований за эти века, Тэя. И заплатил за каждое из них. Но нигде не нашел ответа на свои вопросы. Такого ответа, который устроил бы нас обоих. Ни у белых магов, ни у черных колдунов, ни у друидов, ни у ведьм, ни у жрецов всех известных религий. Я вижу только одно решение для всего этого…

- Ни за что.

- Я прошу тебя, Тэя, умоляю! Подумай об этом!

- Не смей произносить этого вслух! – шиплю я. Мне кажется, что воздух вокруг нас накаляется. – Я отдала все ради того, чтобы ты жил, а ты предлагаешь мне это!

- Тэя, - его голос смягчается, и я вижу мольбу в его глазах, но ничего не могу поделать с бушующими в моих венах потоками ярости. – Мы связаны с тобой навечно. Тем, что между нами, яростью, жаждой, веками, проклятьями… Мы оба так много потеряли. Я представить себе не могу, что тебе пришлось пережить, когда ты отказалась от всего, чем обладала. Бессмертие, невероятная сила, магия, любовь и покровительство ВсеОтца…

- Не упоминай имени Одина в этом мире. Если бы он действительно любил меня, как и всех своих детей, позволил бы он Варге проклясть нас? Он отвернулся от меня, стоило мне лишь раз ослушаться приказа. Я была ему не только верным солдатом, но и семьёй. Он списал меня со счетов. Обрёк на страдания. А ведь я не предавала и не отрекалась от него. Но он пожелал слушать свою кровную дочь. Я всего лишь защищала то, что мне дорого. Всеми силами души я надеюсь, что они с Варгой постигли обратную сторону своего проклятия.

- Кажется, совсем недавно ты говорила мне, что проклятия в этом мире совсем ничего не стоят.

- Стоят, если придают сил.

- Давно я не видел в тебе такой ярости. Сейчас ты так похожа на ту бушующую деву, спустившуюся с небес, чтобы решить судьбу простого воина. Готова свернуть горы и растолочь камни в пыль?

- Я сделала этот выбор тогда и готова на все, лишь бы результат оставался неизменным. Я знала, на что иду. Я продала за тебя свою бессмертную душу и поплатилась. Но никогда не жалела о содеянном. Я бы повторяла это снова и снова, если бы понадобилось. Ничто в целом мире не смогло бы заставить меня изменить решение.

- Даже я? Никогда бы я не пошёл на такое, зная о последствиях. Но мы всегда хороши думать задним числом. Знай я тогда, что мне придется терять тебя, держать тебя на руках, осознавая, что из тебя выходит жизнь, скитаться по свету в ожидании, когда ты возродишься – я предпочел бы умереть тысячей смертей, чем увидеть одну твою. Сколько нам отведено в этот раз?

Я ощущаю невыносимую обреченность в его словах. Он предстает передо мной разбитым, усталым, таким измученным. Я обхватываю ладонями его лицо, притягиваю его к себе.

- Я не знаю, Кейон, не знаю. И не хочу знать. Одно мне известно точно – я не нарушу цепь событий. Никогда не пожертвую тобой в угоду себе.

- И в свою очередь предлагаешь безоговорочно принять твою жертву? У всего есть своя цена. Но моя жизнь стоила нам обоим слишком много. Я не могу держать меч в руках, да и кому нужен такой воин в этом времени. Ты потеряла свою бессмертную душу, свои силы, расположение Отца. Только твой несокрушимый напористый характер всегда с тобой.

- Но, в итоге, ты всегда находишь меня…

- Потому что иначе быть не может…

- Я скучаю по своим светлым волосам, - я задумчиво накручиваю прядь волос на палец.

Он долго молчит, будто затаив дыхание, а затем отпускает этот разговор.

- А я по огню, у которого можно было греться всю ночь, лежа на шкурах.

Я закрываю глаза и пытаюсь вспомнить каково это, когда от невероятно звездного неба тебя отделяет лишь дыхание твоего любимого мужчины. Как всполохи огня взмывают вверх, перепрыгивая с полена на полено. Как пальцы сжимаются в кулак, прихватывая мягкую шерсть расстеленной под нами шкуры. Когда ты живешь единым мгновением, подаренным затишьем между битвами…

Обречённо выдыхаю и глубже зарываюсь в его объятия.

Мне снятся перевернутые песочные часы. Чья-то рука запустила обратный отсчет, и песчинки неумолимо спешат попасть в нижнюю часть сосуда. Я прислушиваюсь. Вначале мне чудится, будто песок шепчет мне что-то… но потом я отчетливо различаю это. Он смеется надо мной. Каждая песчинка с громким надменным шелестящим хохотом отмеряет время моей жизни. Снова.

Темнота опускается на город, и миллионы огней расцветают на улицах. Каждый дом, каждая улочка, даже деревья – все будто усыпано разноцветными камнями. Мост через реку подсвечивается маленькими лампочками жёлтых и голубых гирлянд. Дух праздника ощущается повсюду. Люди, спешащие домой с пакетами и подарками, запах глинтвейна и корицы из кофеен, рождественские музыкальные переливы из магазинчиков. Это всё должно было окрылять, вносить приятную суматоху в жизнь, если бы ожидание чуда не сменилось для меня тягостным предчувствием беды.

- Как думаешь, может быть всё иначе? – Я чувствую всем телом, как он напрягается. Воздух вокруг нас сгущается, тяжелеет. – Только не нужно возвращаться к тому разговору.

- Я пытался однажды. Решил пойти против себя. Чувствовал это притяжение, знал, что ты где-то рядом. Но старательно игнорировал это. Меня хватило где-то на полгода. Может, чуть больше. И когда я больше не смог противиться, мне понадобилась всего неделя, чтобы найти тебя…

- Я не могу вспомнить ничего такого. Я не помню, какой была в предыдущей жизни, но помню, как встречала тебя. Каждый раз. Это воспоминания, затянутые пеленой, и все же что-то всегда можно различить. Но не это…

- Ты вряд ли была в состоянии осознавать тогда что-либо. Я нашел тебя в лечебнице для душевнобольных. Ты лежала в кровати, бестелесная, бледная, такая безжизненная. Они пичкали тебя лекарствами, говорили, что у тебя галлюцинации, что ты опасна для окружающих. Но хуже всего то, что ты сама пришла туда. От ужаса, охватившего тебя, от беспокойных призраков прошлого, которое ты не могла осознать. От безысходности.

Он тяжело вздыхает и притягивает меня ближе. С реки тянет сыростью и ветром, становится холодно.

Я растворяюсь в его теплоте, прячу лицо в воротник его пальто и отгоняю ужасные видения подальше. Оберег на шее подмерзает и холодит кожу.

- Мы как два компонента, Тэя. Два компонента бомбы замедленного действия. Неизбежно притягиваем друг друга, потому что иначе наше существование невозможно. И, ухватив кусочек счастья, разрушаем все вокруг. И самих себя в том числе. Я знаю, что ты и слышать не хочешь о том, что я предлагаю, но пойми: каждый раз, когда ты умираешь, я остаюсь здесь. Ты возрождаешься заново, а я остаюсь мертвым внутри ровно до того момента, пока не найду тебя. Я умирал слишком часто. Слишком много смертей за одну жизнь. Освободи меня, Тэя. Освободи нас. Верни нас в Вальхаллу.

- Ты ушла сегодня, не попрощавшись, - его голос мрачен. Я представляю себе его хмурое лицо на том конце телефонного провода. Возможно, он сейчас сидит в своем кабинете, занимаясь последними приготовлениями к сегодняшней выставке, а может, роется в своих книгах, пытаясь в древних рунах и заклинаниях найти то, чего не заметил раньше.

- Сегодня последняя смена. Мне нужно было прийти пораньше, чтобы вечером я могла быть с тобой на открытии.

- Ты понимаешь, как смешно звучишь? Ты – великая воительница, предводительница, ведущая в бой целые армии. Ты вершишь исход битв. Ты не должна спешить на смену к восьми утра в Рождество.

Меня пробирает смех от его тона, но его слова задевают печальные уголки моей памяти.

- Я зайду за тобой в три.

- Я буду во всеоружии.

Он не отвечает мне, но я чувствую его улыбку.

День тянется чертовски медленно. Поток народа не прекращается до самого закрытия. Будто все вокруг решили напиться кофе до Рождества, будто это их последняя возможность. И все же я радостно улыбаюсь парочкам, заходящим взять кофе с собой после прогулки, или же желающим посидеть в зале кофейни и погреть озябшие пальцы о горячие кружки. То и дело звенит колокольчик над входной дверью, оповещая о прибытии новых гостей. По залу разносится радостный детский смех, кто-то проверяет свои списки покупок, кто-то разглядывает только что приобретённые подарки. Я не свожу взгляда с часов, и, видимо, поэтому время тянется для меня неимоверно медленно.

Когда стрелки часов лениво подтягиваются к трём часам, я снимаю фартук и практически победно подбрасываю его в воздух над стойкой. Тильда смотрит на меня с плохо скрываемым разочарованием, но я пожимаю плечами – я начала свою смену на два часа раньше неё.

- Счастливого Рождества, - я улыбаюсь ей, подхватывая пальто и забирая свою сумку из подсобки.

- Да, да… - у нее еще четыре заказа в очереди. И, если честно, мне совсем её не жаль.

Я накидываю пальто, запахиваю полы и выхожу на улицу.

На противоположной стороне я сразу же замечаю его. Он выделяется из толпы суетящихся на переходе людей. Он выглядит рассудительным, стойким, таким чертовски сильным. Весь его вид говорит окружающим – «я уже прожил сто жизней, еще столько же мне предстоит, и, поверьте, не стоит спешить ни в одной из них».

Я машу ему рукой и ступаю на переход.

За секунду до того, как я слышу визг тормозов машины, потерявшей сцепление с дорогой на льду, я чувствую острую боль в районе груди. Мой медальон обжигает меня, требует внимания к опасности. Но уже слишком поздно.

Я успеваю лишь заметить, как в глазах мужчины, ради которого я отдала все, мелькает вся жизнь. В глазах, серых, как предрассветная дымка на поле боля. Отчаявшихся, как воин, который больше не в силах продолжать битву…

Ярость движет мной. Я слышу звон мечей и крики умирающих. Топот копыт и ржание лошадей…

Я просыпаюсь. Резко сажусь в кровати, отчего кругом идет голова.

Меня охватывает внезапное чувство дикой безысходности. Щемит в груди.

Я нервно растираю руки, пытаясь согреться и прогнать это тянущее чувство неопределённости и одиночества. Будто я потеряла нечто невероятное, неимоверно важное…

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 8. Оценка: 3,50 из 5)
Загрузка...