(по мотивам русской народной сказки “Волшебная дудочка”)

 

Жил в стародавние времена в одном государстве добрый и справедливый царь. Совсем молодым начал он править своей страной, много сил и времени отнимали дела государственные – вот и вышло так, что недосуг было царю жениться да наследников заводить. А младший брат этого царя рос в тени старшего, ни забот, ни тревог не зная, помогать своему брату да вникать в дела государственные не хотел, а когда повзрослел, то женился. Родился у него сын – Любимом назвали. Поэтому царь-государь и не очень-то горевал, что не было у него прямого наследника – подрастал его племянник – младшего брата сынок. И отец, и мать, да и дядя-царь – все его баловáли – ни в чём мальчишка отказа не знал. Любим, Любим-любимчик. Родители да мамки-няньки с малолетства во всём ему потакали, а постарше стал – слуги ему уже и перечить не смели. Ничему Любим учиться не хотел – всё бы ему развлекаться да забавляться. И друзья-то подобрались ему под стать – такие же лентяи-бездельники из боярских да купеческих сынков. К тому же и родители сыну своему все уши прожужжали:

– Нечего тебе над книгами чахнуть – силы на пустяки тратить: на это есть всякие книжники. А ты – будущий царь, тебе – на троне сидеть да всем приказывать.

А покуда, дескать, отдыхай да сил набирайся. Вот Любим, царский племянник и будущий наследник, только и делал, что развлекался да забавлялся.

И случилось однажды вот что. Пришла к тому царю ведунья известная. Сказала, что с добрым советом явилась. Выслушал её царь внимательно и задумался. А слова-то она ему сказала такие:

– Подумай, царь-государь, кому ты власть передашь? Твой племянничек-то всё на нет сведёт да всех нас по миру пустит – так и гаданье моё говорит, так и всякий умный человек тебе скажет. Женись, пока не поздно, да вырасти себе наследника достойного. Сын у тебя родится – моё гаданье не обманывает. А будет вырастать – поблажек ему не давай да не разбаловывай – пусть всему учится и во всех делах понимает – не то вырастет второй Любим! Прощай, царь-государь, да о моём совете не забывай!

Задумался тут царь – ведь и раньше доходили до него слухи о племяннике – то озимые посевы на конях с дружками попортит, то народ распугает, когда по базару со своей ватагой промчится. Лучше бы о Любиме совсем ничего не говорили, а ведь говорят – да только одно нехорошее. И получается, что ведунья-то права!

Приказал тогда царь созвать во дворец всех молодых девиц – дочерей боярских да купеческих – дворец царский посмотреть да по саду царскому погулять. Ну, конечно, всяких там сладостей и яств велел приготовить. Многие девицы то царское приглашение правильно поняли – нарядились во всё лучшее да украшений надели побольше – может, и приглядит себе невесту… Да только кто? Любим – царский племянник и наследник – молод ещё. Или … Неужто сам царь-государь?

Смотрел царь внимательно из узкого дворцового оконца на приехавших боярышень да дочерей купеческих. Которые девицы по сторонам глазами так и стреляли – всё высматривали – не идёт ли кто, да всё прихорашивались. Которые ахали да охали – царским дворцом да убранством восхищались – чуть голову себе не свернули. Только одна девушка по сторонам не смотрела, не вертелась, не прихорашивалась, а вот на некоторые незнакомые кушанья поглядывала с любопытством – видно, хотелось ей узнать, что это такое да как приготовлено, – только спросить не у кого было. Скромно себя вела, но с достоинством. Да и собой-то была красавица!

Тут всё и решилось – женился царь на той девице – дочери купеческой – и ни разу о том не пожалел.

И ведь права оказалась ведунья, что к царю с разговором-то приходила – родился у царя мальчик. Назвали его Радомиром. Мамкам-нянькам строго-настрого было приказано – пока мал – без удержу его не баловáть, во всём ему не потакать. А стал подрастать – дядькам да учителям было сказано – учить наследника грамоте и всему, чему положено, да спрашивать, как надо. Мать-царица, бывало, погрустит, что дитя-то всё в занятиях, вон, другие-то мальчишки – целыми днями по двору бегают! А царь ей в ответ и говорит:

– Не тужи об этом, лада моя, – будущего государя взращиваем, а лентяй да бездельник и сам вырастет.

Всё это, конечно, ни Любиму – недавнему царёву наследнику, ни его родителям – младшему царёву брату с женой, ой, как не нравилось. Стал царь их недовольство часто замечать да речи от них нелюбезные выслушивать. Решил он тогда отдать Любиму вотчину во владение. С неохотой согласился на это племянник с родителями – одна богатая вотчина – это ведь не всё царство. Да и за всякий шаг они становились перед царём-то подотчётны. Но делать нечего – решили брать, что дают, да и уехали все втроём – подаренной вотчиной володеть.

Прознали о том царёвы недруги, но начали неспешно и издалека – сначала своими льстивыми речами втёрлись в доверие к царёву племяннику да племянниковым родителям, а потом и со своими ордами нагрянули. Была вотчина отдана Любиму во владение, а оказалась под пятой у захватчиков. Хотел царь отвоевать свою землю – да хитрые неприятели всё Любимом да его родителями прикрывались – дескать, так Любим приказал – он тут правителем поставлен.

Тем временем Радомир уже совсем взрослым стал. Частенько царь вспоминал тот разговор с ведуньей – и рад был, что совета её послушался – достойного наследника вырастили они с матушкой-царицей. А теперь и их cыну нужно о женитьбе подумать – хоть и молод ещё, и время впереди есть, а всё же лучше с выбором невесты не затягивать. Вызвал царь Радомира к себе да завёл разговор – есть ли у того какая девица на примете? Рассказал сыну и о том, как сам смотрины устраивал, чтобы жену себе выбрать достойную. Хоть царь и не пожалел о том ни разу, но, может, сын свою любовь сам невзначай встретит? Но разговор-то с сыном закончился на том, что никакой девицы у Радомира на примете пока и не было….

И жил в том царстве-государстве один боярин по имени Микита. Богатый да знатный. И в семейной жизни был счастлив – жена-красавица да маленькая дочка Ярослава – их радость. Но вдруг заболела жена Микиты – и осиротели они оба. А через какое-то время женился боярин на вдовице с дочерью. Так и стали они жить: он с новой женой да с двумя дочерьми – сводными сёстрами. Боярин Микита никогда не обделял ни заботой, ни любовью приёмную дочь Усладу. А мачеха невзлюбила Ярославу – та была и краше, и добрее её дочери – а в том и виновата. Да и Усладу-то свою – дня не проходило! – против родной дочери боярина настраивала. Но хитрая была новая жена боярина – никогда вида не показывала, а прикидывалась доброй да заботливой. И Усладушка тому у матери училась. Чувствовала ли маленькая Ярослава, а потом и повзрослевшая девушка, это притворство – кто знает?

Сестрицы сводные так и выросли вместе – пока были малы – вместе играли, а когда постарше стали – обе по дому стали помогать да хозяйственные премудрости изучать. Молодые девицы на выданье в те времена без дела не сидели – всему их учили для того, чтобы они хорошими хозяйками в дом будущего мужа входили.

И случилось однажды так, что нашли девушки в доме небольшую шкатулочку. Открыли её, а там – бусы, колечки, браслеты с узорами – и всё-то не медное, а золотое да серебряное! Сказали о том боярину Миките, а он и разгадал загадку – это-де приданое Ярославиной матушки. Как повенчались они да стали жить, боярин жену чуть ли не каждый день чем-нибудь из украшений одаривал. И чего только у молодой жены не было – всего не переносить – так много подарков-то мужниных накопилось! Так что эта шкатулочка-приданое так без надобности и простояла…

Тут боярин Микита возьми и скажи:

– Пополам шкатулку разделю. Но больше достанется той, что ягод лесных корзину полную наберёт!

В шутку сказал да не знал, чем шутка-то эта обернётся …

Рано утром следующего дня засобирались девушки по ягоды – в ту пору земляника лесная поспела. А Услада перед этим к матери забежала. Мать ей и говорит:

– Вот, дележом решил заняться! Шкатулочку делить вздумал! И своё богатство, может, поровну разделит? Не тут-то было – всё Ярке достанется – чай, родная дочка! И жених-то у неё будет достоинством уж никак не ниже боярина! А что у тебя? Хорошо, если купчишка худой, а то и вовсе мужик-лапотник! Вот, если бы Ярка-то куда сгинула! Всё наше бы тогда стало! Вот бы счастье-то было! Ты уж в лесу-то не оплошай! Поняла, о чём говорю?

Всё правильно поняла её дочка Услада …

Ярослава с самого начала эту затею за игру да забаву приняла. Подумаешь, шкатулочку разделят… Как разделят, так и будет. Ведь всего-то у сводных сестриц было вдоволь: и украшений разных, и нарядов. Как-никак, боярина Микиты дочери. Но по-другому совсем на это Услада посмотрела …

Пошли девушки по ягоды. Пока утреннее солнышко не припекало, быстро ягоды собирались, а потом жара наступила, да от комаров спасу не стало. Каждая старается по тенёчку ягоды собирать. Так и разошлись девушки в разные стороны, но время от времени аукаться не забывали. А как же иначе? Иначе в лесу потеряешься…

К вечеру сошлись сестрицы на полянке, чтобы домой вместе идти. Глянула Услада на Ярославину корзинку, а она – полным-полна. Не сравнить с её корзинкой, где ягоды только донышко и прикрывают – отдыхала в лесу частенько Услада. В тенёчке. Но аукаться не забывала. Тут и припомнились Усладе матушкины речи – выходит, у неё-то и приданое худое будет – из женихов только мужик-лапотник и позарится! И Ярке всё богатство боярское достанется! И даже из шкатулочки этой она больше половины себе заберёт!

Идут сестрицы домой, а Услада молчит – злоба её так и душит – дышать не даёт. А дорога-то шла через топкое болотце по мосточку. Когда взошли на мосточек, выхватила Услада вдруг из рук Ярославы корзинку да и столкнула сводную сестрицу в топь. Как ни просила Ярослава сестрицу помочь ей выбраться, в ответ только и услышала:

– Стану я тебя спасать! Никогда тебе отсюда не выкарабкаться! Всё богатство боярское мне теперь достанется!

Подхватила полную корзинку, да сообразила: пересыпала ягоды из Ярославиной корзинки в свою, а пустую корзинку сестрицы туда же в болотце и бросил

Быстренько прибежала Услада домой. Хвалится – полную корзинку показывает. Боярин Микита её спрашивает, где же Ярослава-то, что же они не вместе вернулись? А Услада и говорит, дескать, они с Ярославой аукались-аукались, а потом вдруг сестрица и отвечать перестала. Потому и вернулась Услада одна – подумала, что Ярослава её ждать не стала и одна домой отправилась. Забеспокоился тут боярин Микита. Подождали ещё немного – нет Ярославы. Собрал боярин тогда слуг пеших да конных и отправился в лес дочь искать. Искали-искали, звали-звали, да так ни с чем и вернулись. А тут и ночь настала. И на второй день искали, и на третий – и всё без толку …

А царевич Радомир тем временем отправился с конём к реке: самому поплавать захотелось – жарко-то как! – да своего Уголька искупать. Когда царевичу было лет десять, подарил ему отец жеребёнка чёрной масти. Поэтому и назвали его – Уголёк. И вот уже десять лет они вместе.

– Твой конь – тебе о нём и заботиться, – сказал ему тогда отец.

Слуг с собой царевич не взял – оделся полегче да попроще – не на выезд же собрался. Подъехали к реке, Радомир коня отпустил – пусть погуляет – без седла скакал царевич, на коне – только уздечка. Уголёк обрадовался, на луг поскакал – травки пощипать, а царевич всё над словами отцовыми думал. Выбирай, дескать, себе невесту … Да и на примете-то пока нет никого. Негоже в таком деле наугад действовать – это всё равно, что глаза завязать. Неужто и ему придётся смотрины устраивать? Да и много ли со стороны увидишь? Пригожа лицом, да нехороша умом. Это ещё полбеды. А если будет злая, завистливая – такая жена ему в делах не помощница! Только обуза да помеха одна …

Вдруг, откуда ни возьмись, налетела туча свинцовая, да гром ударил. Прямо над местом, где царевич с Угольком были. Испугался Уголёк, и рванулся куда глаза глядят. Куда ускакал, в какой стороне искать? А там и дождь полил как из ведра. Стал царевич звать коня, да из-за шума дождя и раскатов грома слышно ничего не было. Долго бродил под дождём Радомир. Куда забрёл и не знает… А всё Уголька-то зовёт-посвистывает. Поутихло тут немного, и послышалось вдалеке негромкое ржанье. Побежал в ту сторону царевич и увидел, что от испуга забрался Уголёк в густые заросли ежевики – да так далеко, что ветки колючие его опутали и выйти не дают. “Угораздило же тебя туда забраться…,” – сказал царевич и стал пробираться к Угольку.

Выбрались они на поляну вымокшие, исцарапанные да грязные. Уж не до купания тут было – до дома бы добраться. Только в какую сторону идти? Видит царевич, тропинка через поляну идёт к мосточку, вдали – дома стоят богатые. Решил царевич до тех домов дойти, а оттуда на Угольке отдохнувшем да по дороге наезженной до дворца и добраться.

 

Тут и солнышко выглянуло. Взошли они с Угольком на мосточек. Остановился царевич – дальше-то тропинка между деревьями петляла, а тут бы им постоять да обсохнуть на солнышке немного. Огляделся он вокруг, смотрит – растёт из болотца высокий дудник – травяной стебель. Вспомнил Радомир, что из таких стеблей дудки делают. Может, и этот на дудку сгодится? Не привык царевич время попусту тратить – срезал стебель – нож-то всегда при нём был – проделал в стебле несколько отверстий да пыж из ветки вырезанный в один конец вставил – видел он, как пастухи такие дудки делают. За это время они с Угольком и пообсохли. Захотелось Радомиру проверить, получилась у него дудка или нет. Дунул в стебель и вдруг услышал – сама запела его дудочка:

– Играй негромко, дудочка,

Да расскажи всем, милая,

Как вместе вырастали

Две сводные сестрицы,

Да жили-поживали,

Заботушки не знали,

И как одну сестрицу

Другая погубила –

Из зависти да злобы

В болоте утопила!

 

Остановился царевич – что за диво такое? Разве может травяной стебель сам петь – о злом деле рассказывать? Даже Уголёк глаза вытаращил и тоже замер, как дудочка-то заиграла да запела. И сейчас всё на неё посматривает – что-то соображает по-своему.

– Слышишь, Уголёк, какое здесь зло сотворилось? В нашем царстве-государстве – и такое? Может, умная дудочка нам поможет эту лиходейку-то найти? Пойдём-ка мы с тобой до тех домов да народ поспрошаем.

 

Дошли они до крайнего дома, там и узнали, что уже почти три дня как пропала боярышня Ярослава, боярина Микиты дочка, и найти её не могут. Выходит, правду пела чудесная дудочка! Спросил царевич, где стоит дом боярский. Понятно, что в исцарапанном парне в мокрой рубахе да грязью забрызганном никто царевича и не признал. Подошли они с Угольком к дому боярина. Попросился царевич в дом воды испить. Слуги боярские его впустили – подумали, что заблудился какой-то пастух. Коня своего он во дворе оставил да и в дом вошёл. Воды-то попил, а потом попросился к самому боярину Миките – дескать, сказать ему что-то хочет. Слуги тут побежали к хозяину, доложили – вдруг этот пастух о Ярославе что скажет?

 

Проводили Радомира к боярину. Царевич тут и говорит:

– Сделал я тут забавную дудку, которая сама поёт-выговаривает. Подуй-ка, боярин, в эту дудочку. Может, она и тебе правду какую скажет?

 

Сначала рассердился боярин Микита, а потом, когда о правде какой-то разговор пошёл, насторожился, а вдруг и поможет эта дудка отыскать Ярославу? Ведь столько искали, да всё без толку…. Тут за всякую соломинку уцепишься … Взял да и дунул в стебель-дудочку. Послышалось тогда:

– Играй негромко, дудочка,

Да расскажи-ка батюшке,

Как вместе вырастали

Две сводные сестрицы,

Да жили-поживали –

Заботушки не знали,

И как меня сестрица

Услада погубила –

Из зависти да злобы

В болоте утопила!

 

Переменился в лице боярин Микита. Велел позвать Усладу. Пришла она и смотрит – в хоромах боярина кроме хозяина какой-то оборванный парень стоит. Приняла она вид гордый да презрительно на него посмотрела. А боярин Микита ей и говорит, дескать, подуй-ка в эту дудочку. Подумала Услада, что от горя боярин умом тронулся – нельзя с ним сейчас спорить – сделала, как он просил. И снова запела дудочка:

 

– Играй негромко, дудочка,

Да расскажи всем, милая,

О том, как Ярославу

Услада погубила –

Из зависти да злобы

В болоте утопила!

 

Поняла тут Услада, что дело плохо. Рассказала, и как столкнула Ярославу в болотце, и что её мать это сделать надоумила. Не стал дальше слушать боярин таких страшных речей, велел запереть обеих лиходеек в чулан и караулить людей приставил. Кликнул боярин слуг конных, и к тому болотцу все поскакали. Ну, и пастух, понятно, с ними.

 

Отыскали они в болотце Ярославу, вытащили её на берег, а она-то жива оказалась! Глаза открыла да и говорит:

– Долго же я спала, да многое поняла. Отошли подальше, батюшка, мачеху с сестрицей – хоть и не убили они меня, но если с нами жить останутся, то не будет от этого добра ни тебе, ни мне!

Взял отец свою дочь на руки, сел на коня, и все домой возвратились. Дома боярышню отмыли, переодели да рассказали, как пришёл к ним в дом пастух с какой-то волшебной дудкой, да как вся правда о злодействе мачехи и сводной сестрицы открылась.

 

Не простил боярин жену свою с падчерицей, но на радостях, что дочь жива осталась, приказал боярин приготовить для обеих лиходеек кибитку, дать им добра, сколько унесут и отправить подальше. И чтобы впредь ему на глаза больше не показывались! А по случаю спасения дочери устроил пир.

 

Захотелось Ярославе самой на того пастуха посмотреть. Указали ей слуги на взлохмаченного парня в изодранной рубахе, всего исцарапанного да грязью забрызганного. Ну, понятное дело, пастух. Подошла к нему Ярослава и поблагодарила за то, что мимо её беды не прошёл – тем и жизнь ей спас. Пока говорила, удивлялась про себя, c каким достоинством пастух держится, да и во взгляде его было что-то такое – спокойное и уверенное. Подумала тогда боярышня – над стадом-то своим он вроде главный – всем распоряжается, всё один да один – вот таким и получился. А глаза-то у него пастуха – синие-синие, брови темные вразлёт, а волосы светлые – под солнцем все выгорели … Царевич те речи благодарственные почти и не слушал – всё девушкой любовался – и любезна, и добра, и собой так хороша – не налюбуешься! Но вспомнил тут царевич, что пора и честь знать – засобирался домой. Как ни упрашивали его на пиру гостем побывать – не согласился. Вспомнили тут, что кроме воды, его ничем и не угостили. А пастух-то – и за порог.

Тут Ярослава собрала в узелок что повкуснее да за пастухом и поспешила. Видит, далеко уже тот парень ушёл. Идёт да посвистывает, будто зовёт кого. Догнала его, наконец. Спрашивает, кого потерял. Пастух и отвечает, что конь его Уголёк куда-то подевался.

– А тебя-то как кличут? – спрашивает парня Ярослава.

– Радомиром назвали, – пастух отвечает.

Удивилась боярышня:

– Тебя, что же, как и нашего царевича зовут?

– Бывает, – говорит ей пастух в ответ да улыбается.

А Ярослава думает, как бы парню в поисках коня помочь?

– Давай, – говорит, – Радомир, вместе твоего коня позовём. Так слышнее будет.

Стали они коня кликать:

– У-го-лёёк! У-го-лёёк!

Слышат, топот копыт приближается – прискакал Уголёк. Тут парень ему и говорит:

– Звал я тебя, звал – ты не торопился, а вместе стали звать – так сразу и явился?

Тут Уголёк изловчился да и дунул ноздрёй в стебель-дудочку, что у царевича в руке была. Неспроста тогда Уголёк-то на стебель дудника поглядывал да что-то соображал. Ох, неспроста! Запела тут дудочка:

– Играй негромко, дудочка,

Да расскажи царевичу,

Что стало любопытно мне.

Кто это вместе с ним

Меня зовёт да кликает?

Как это понимать?”

Спрятал быстро Радомир за спину стебель-дудочку от разговорчивого Уголька да сказал:

– Ишь, норовистый какой! Разболтался …

А в голове боярышни пронеслось: “Царевич? Чудно! А что бы эта дудочка пропела, доведись мне в неё подуть?” Да и покраснела … Хорошо, что уже смеркалось …

– Надо же, – промолвила она, погодя немного, – как Уголёк-то тебя любит – царевичем величает, а ты …

Хотела сказать ”простой пастух”, но осеклась. Понятно, что он ей не ровня. И не пристало боярышне у околицы одной с простым пастухом разговоры вести, но грустно ей стало, – ведь он вот-вот уедет, и свидятся ли они ещё когда-нибудь?

Но тут вдруг пастух возьми и скажи:

– А скажи-ка мне, красна девица, пошла бы ты за меня замуж?

Будто ждала таких слов Ярослава и, не раздумывая, ответила:

– За тебя бы пошла. Только вот батюшка вряд ли позволит …

– Ну, это мы ещё посмотрим, – отвечал царевич, – А как свататься приеду? Ждать будешь?

Заблестели тут глаза Ярославы и кивнула головой боярышня – без слов понятно царевичу стало – будет! Вскочил он тут на коня да и ускакал. Долго смотрела ему вслед Ярослава, сердце так и билось: “Только за него бы пошла – никакой другой и не нужен!” А узелок-то собранный так у неё в руках и остался…

Всю ночь не спала боярышня – всё мысли невесёлые думала: почему такой парень – и простой пастух, как бы счастлива была, позволь ей батюшка за него замуж пойти, да себя ругала, что оплошала – узелок-то с угощеньем так и не отдала – с ним и вернулась, как с укором …

Прискакал во дворец царевич, Уголька в стойло отвёл да разуздал, зерна ему в ясли насыпал да воды свежей налил. Коня осмотрел и себя – царапины со ссадинами теперь им залечивать придётся ... Только собрался уходить и дудочку в руки взял – так Уголёк снова изловчился, быстренько сунул в стебель ноздрю, и полилась песня:

– Играй негромко, дудочка,

Да расскажи царевичу,

Что эту красну девицу

Негоже упускать!

– Вот так Уголёк! Всё приметил! – рассмеялся царевич, – А что до красной девицы, то за этим дело не станет!

А ведь и правда – всю дорогу-то перед глазами у него та золотоволосая да зеленоглазая красавица стояла – неужто Уголёк его мысли угадал? Умён да приметлив у него конь! Но и хитёр бывает …

Вспомнил Радомир, и то, как свысока на него смотрела Услада – от такой доброго слова не услышишь, даже если и жизни своей за неё не пожалеешь. И как Ярослава простого пастуха за своё спасение благодарила, хоть и не знала, что перед ней царевич …

Прошло ещё немного времени. Дня не проходило, чтобы боярышня о пастухе том не вспоминала. Как-то Ярославе даже подумалось, а что, если посмеялся он над ней? Но отогнала эту мысль – не мог он так сделать!

И как-то днём вдруг поднялся в доме переполох – загомонили да забегали слуги. Вышла Ярослава из своей светлицы посмотреть, что там случилось, и услышала – сваты царевичевы приехали, и царевич вместе с ними. Какие такие сваты с царевичем? Может, заблудились? Выглянула Ярослава во двор из окна – а там полно народу – кибитки да повозки расписные, люди незнакомые нарядные, а среди них – тот пастух стоит. Сразу узнала его боярышня. Только одет-то как царевич … Да и Уголёк возле него – ушами прядёт да пританцовывает!

Тут подходит к ней отец и говорит:

– Дочка! Честь-то какая … Нежданная! Сам царевич Радомир приехал … К тебе … Свататься… Да что с тобой?

У боярышни тут и ноги подкосились – ведь сказала пастуху, что за него бы вышла … А пастух-то царевичем оказался, не посмеялся над ней – приехал, как и обещал … Легче было бы батюшку уговаривать за простого её выдать, а тут царский сын сам со сватами явился … Молчит Ярослава – слова вымолвить не может ...

Ничего не понимает и боярин Микита. Как так получилось, что царевич именно к нему приехал? Именно Ярославу в жёны высмотрел? Да и когда успел? И где?

Но нехорошо гостей одних во дворе оставлять – спустился боярин Микита их поприветствовать, да не знает, что ему говорить, как себя повести, и чем дело-то обернётся. И Ярослава вместо того, чтобы прыгать на радостях – в угол забилась и молчит… Отказывать царевичу, что ли, собралась – вот обида-то царскому семейству будет!

Прибегают тут к Ярославе боярские слуги – велят-де ей к гостям спуститься. Кто велит? Батюшка или уже сам царевич приказывает? Не помнила Ярослава, как спустилась – на крыльцо её вызывали – не захотел царевич в дом входить, по растерянности боярина Микиты понял, что боярышня-то от гостей прячется – так пусть выйдет и скажет своё слово. Вышла на крыльцо Ярослава – глаз не поднимает. Тут царевич ей и говорит:

– Боярышня Ярослава, а ты ведь от меня сватов ждать обещала. Или передумала?

Ярослава только головой из стороны в сторону повела – нет, мол, ждала, не передумала. Поднялся тут царевич на крыльцо да Ярославу увлёк с собой внутрь от посторонних глаз. Там уже и спросил:

– Неужто за пастуха-то легче выходить?

Тут Ярослава кивнула да как расплачется!

– Да перестань ты плакать, боярышня, скажи – пойдёшь за меня-то замуж?

Утёрла слёзы Ярослава и проговорила, всхлипывая,:

– За тебя – пойду!

Там и свадьбу сыграли – пир был на весь мир. Царь с царицей выбор сына одобрили – так его и воспитали, чтобы сам всё решал, на других не полагаясь.

А вскоре собрался царевич Радомир воевать – вотчину, Любиму отданную, от захватчиков очистить – везде они обосновались да свои порядки насаждали – ни с чем не считались. Долго пришлось с ними биться, много сил положили. Заметили воины царевича, что всегда с ним рядом был тоненький хрупкий мальчишка-подросток. Но скоро и открылось, что не мальчишка это, а царевичева жена Ярослава. Не захотела она сидеть в тереме да гадать, вернётся ли Радомир, а переоделась в мужское платье да с ним на войну и отправилась. Прогнали они захватчиков, землю свою освободили, вместе и возвратились. А царевич на своём Угольке (а как же!) победителем в стольный град въезжал. Только после узнали все горестную правду, что и Любим, и родители его уже давным-давно как без вести сгинули.

Прошло ещё какое-то время, и царством-государством стал править царь Радомир с царицей Ярославой. Был он, как и его отец, царём добрым и справедливым. Страну от захватчиков защищал, о народе своём заботился.

И нет-нет да и вспомнится Радомиру с Ярославой, как они друг друга встретили. И благодарны были той волшебной дудочке, что их вместе свела. Радомир с Ярославой уже давно догадались, что место то было не обыкновенное, где удивительный стебель дудника вырос. Но больше они там не бывали – как говорят, от добра добра не ищут ...

А дудочка эта поющая во дворце царском с тех пор хранилась. И если кто должен был за проступки свои ответ держать – то всякое дело решалось по закону и по совести. Не было охотников врать да изворачиваться – все про дудочку говорящую знали. А по правде сказать – никогда она и не пригождалась – впереди дудки её слава-то бежала!

Ну, и конечно, царь Радомир с царицей Ярославой жили долго и счастливо. Да иначе и быть не могло…

 

Обсудить на форуме