Лесной

Чужак появился в городе на рассвете первого осеннего дня. Выглядел он странно: потрепанный, одетый в какие-то обноски, потемневшие от времени, и отличавшийся болезненной худобой. Длинные волосы свалялись в колтун и падали на изможденное лицо с запавшими щеками. Набухшие веки сужали и без того узкие в разрезе глаза, под которыми темнели неприятного вида синяки. Он пришел из Леса, что располагался на краю деревни. Иначе было неоткуда — с Западной стороны, да с Кладбищенских ворот... Туда никакой дороги не нет, из тех, что вела бы потом обратно. Ни купцы там ни ездят, ни цыгане не забредают. Птицы — и те облетают стороной.

Хорошо еще, при солнце пришел, а не заполночь: мертвяки днем не ходят.

 

Чужак стучался во все дома подряд, надеясь, что найдется хотя бы одна добрая душа. Добрых не было. Жители города боязливо подсматривали в щели и окна, ожидая, когда он уйдет с их подворья дальше, и можно будет уже выйти. Собаки поднимали лай, стоило чужаку шагнуть во двор. Он пах болезнью и прогорклой лесной травой.

И каждый, глядя на него, думал — не мертвяк, конечно, мертвяки днем не ходят, а все-таки боязно как-то...

И снова оставался он ни с чем.

 

А на отшибе жили в то время два брата — Каролис, старший, и Джургас, младший. Так вышло, что младший брат в перед старшего женился, поперек всех обычаев. И недели еще не прошло, как он ввел в дом лучезарную Сваене. Была она дочкой городского старосты Вэдимаса, но с такой силой они друг друга полюбили, что никто не воспротивился их браку. Но не могли после этого братья оставаться такими же верными друзьями, как прежде.

Вот и в ночь эту, самую безлунную, опять заспорили они, да так горячо, что едва до ссоры дело не дошло. Каролис на всю ночь ушел спать на сеновал, а Джургас глаз не сомкнул, все за столом сидел, и размышлял о чем-то глубоко. Сваене и не знала, как помирить братьев, слывших до тех пор неразлучными.

А едва рассвет забрежил, как братья столкнулись во дворе — друг к другу шли, разговор вести собирались.

- Да, - мрачно сказал Каролис, залезая на забор, - верно говорят, что братья до тех пор братья, пока они холостяки!

- А раньше ты другое говорил, - холодно попенял ему Джургас, прислонившись к двери амбара

. - Так то раньше было. Братская любовь — она как каменная стена, это всяк знает. А только как жена у одного появляется, так у другого стеночка-то и ломается.

- Это обида в тебе говорит, - насупился Джургас, - а только хорошего ничего из твоей обиды не выходит. И мне горько от этого, и Сваене переживает, что она виноватая — а в чем ей, скажи, быть виноватой? Оттого, что мне она люба, а я раньше тебя любовь встретил? Или это зависть в тебе говорит?

- Если своих крыльев не имеешь, то чужие не поднимут, - отмахнулся Каролис.

Джургас поморщился. Его брат слыл человеком умным, но вот находило на него, и тогда слова человеческого не добьешься. Одни поговорки да пословицы. Мол, мудрость народная за него все сказала, а если тебе и разжевывать еще все надо, так ты и дурак.

-Что ж ты сам не женишься? Не так уж у нас с невестами и бедно! Подрастают дочери, поди, на скольких дворах, и все красавицы, как одна!

- Невест хоть скирду скидывай, а суженой нет, - язвительно отозвался Каролис и спрыгнул с забора. - Посмотри лучше, что за гости пожаловали, что вся деревня притихла. Почитай, за нашим спором забыли о всем, а зря. Слышишь, как тревожно лают собаки?...

Джургас приотворил ворота и посмотрел на дорогу.

Чужак какой-то. По виду бродяга. И ненашенский. Как бы не из Леса пожаловал...-А почему ты про Лес-то сразу?.

Так с западных ворот идет, откуда там еще? Ууу, вражина!

Какая он тебе вражина, дурень? - Каролис свесился через забор и наблюдал за бесплотными попытками нездешнего гостя достучаться хоть до кого-нибудь. - Он же на ногах едва держится! Зови его сюда. Лесной он, или хоть мертвяк — а только надо ему помочь сначала.

Даже если мертвяк? - заметно поблетнел Джургас.

Во-первых, мертвяки не ходят при солнце. Во-вторых, кто бы он ни был — а дома ему было несладко. В-третьих, - рассудительно добавил он, - я бы не хотел сейчас на его месте быть. И ты бы не хотел.

С этими словами Каролис махнул вниз через забор и пошел навстречу чужаку, размахивая руками.

 

Чужак с подозрением и настороженностью отнесся к проявленному гостеприиству. И порог переступал с оглядкой, и собак шугался. Только подвоха никакого все не случалось. Джургас, хоть и явно побаивался бродяги, вынес ему кувшин молока и тарелку вчерашней похлебки с хлебом. Потом сходил в горницу, разбудил Сваене, попросил для нежданного гостя воды нагреть. Каролис же пристально разглядывал гостя, пока тот ел — жадно, неаккуратно, словно на протяжении многих дней был этого лишен. Большая овчарка по имени Морта лежала у его ног, и изредка недовольно ворчала, но Каролис гладил ее по холке и успокаивал. Что-то стряслось с этим человеком, а не в привычках Каролиса было отворачиваться от тех, кто находился в нужде. Лесной он, или обычный человек, да только болезни и горести ходят по людям, а не по лесным деревьям, и не стоит об этом забывать.

Чужак отставил в сторону опустошенные миску с кувшином, и благодарно поднял взгляд на мужчин. Джургис все еще держался в стороне, он чужаков завсегда опасался.

Сваене вышла из дома и поспешила отойти к мужу — ей тоже было неспокойно.

Эй, ты... - неловко окликнул гостя Джургас. Тот вскинул голову, - моя жена Сваене согрела для тебя горячей воды, ты можешь пойти и привести себя в порядок. Знаешь, как это делается?

Не стоит грубить гостю, - мягко, но твердо оборвал его Каролис, не дав гостю успеть обидеться. - Пойдем в дом, я помогу тебе.

Джургас и Сваене вздохнули с облегчением, когда Каролис и Лесной скрылись в пристройке, служившей им баней. Благо, дел в доме всегда найдется много. Каролис себя в обиду не даст, да и Морта тоже ушла следом, воинственно подняв хвост. Да и они вроде как рядом остаются. Успокаивая себя таким образом, они нет-нет, да и прислушивались — что во дворе твориться? И тревожно было на душе у Джургаса...

 

Гость же с благодарностью принял и мыло, и жесткое мочало, и вышитое полотенце, и по его виду Каролис прекрасно понял, что ему известно предназначение этих вещей. Он собрался было оставить чужака наедине с бочкой с водой, но тот коснулся его руки, останавливая. В глазах его Каролис прочитал просьбу о помощи.

Ты... понимаешь по-нашему? - спросил он.

Да, - едва разлепляя губы, ответил чужак. - Мне известен ваш язык.

Это хорошо, - широко улыбнулся Каролис, засучивая рукава рубашки, - Тебе, наверное, тяжело самому сейчас справиться? Ты болен?

Болен. - чужак говорил коротко и отрывисто, словно каждое слово причиняло ему боль. - Ранен. Поможешь?

Помогу, - вдвоем они кое-как содрали с чужака рубашку, под которой обнаружились устрашающего вида синяки и шрамы, словно бы кожу кнутом сдирали.

Кто ж это тебя так? - опешил Каролис.

Свои.

Каролис умолк и продолжил помогать.

Интересно, что же это у него за «свои» такие, что так обошлись? Чужак тем временем запустил в спутанные волосы пальцы, приподнимая их — видимо, силился расчесать, - и Каролис увидел острые кончики ушей.

Выходит... нелюди они?

 

О Лесных говорили многое, но никто не мог сказать наверняка. Рассказывали страшное — что питаются они человеческими детьми, что мертвяки они неупокоенные, до крови и плоти человеческой жадные, что только и ждут, что кто-то в Лес забредет, по неведению... А теперь один из них стоит, худой и избитый, и жизнь его, по сути, в людских руках, а он так спокойно ее отдает — то ли надежды не осталось, то ли надобности. И ведь хлеб ел, и молоко пил, все по-человечески. И отличается только ушами этими дикими, да разрезом глаз. Во всем остальном — чисто человек, больной только. Рана на бедре нехорошая... загноилась уже. И спина опасения внушает... И вообще...

Пока чужак смывал с себя грязь и кровь, Каролис стоял рядом, готовый в любую минуту прийти на помощь, если понадобится, и думал.

Конечно, по здравому размышлению, надо было за лекарем бежать. Но если лекарь дверей не отпер, то и помогать может не захотеть. Остается вспомнить, чему его учил когда-то отец, который тоже слыл лекарем не из последних. Каролис и в травах немного разбирался, и в том, как раны заживлять, и в том, как за больными ухаживать в целом. Да и Сваене, как все женщины, тоже была травницей неплохой...

 

Некоторое время спустя Каролис уже осматривал раны чужака, а Сваене заваривала травы, позволяющие снять отеки и избавить раны от гноя. Мрачный Джургас сидел в углу и внимательно наблюдал.

Слушай, а имя-то у тебя есть? - поинтересовался Каролис между делом, имея целью скорее отвлечь гостя от болезненных ощущений. Сваене смочила тряпицу в настое, состав которого оставила в тайне даже от Каролиса — семейный рецепт. Каролис принял тряпицу и занялся тревожащей его раной на бедре — она выглядела самой опасной.

Есть. Ладжос.

Вот что, Ладжос, сейчас будет больно... Но скоро снова будешь как новенький... И синяки уйдут, и раны затянутся... - Каролис закончил обрабатывать рану и потянулся за прокаленной иглой с прочной нитью. Зашивать придется. Рана такая, словно мечом рубанули со всей дури. Хотя почему — словно? Кто их, Лесных, разберет? Может, у них это в порядке вещей. - Как говорится, здоровье из аптеки принести трудно: много ли там купишь... Но мы тебя подлатаем... Надого ты к нам?

Мне скоро уходить. До тех пор, пока не зажгут огни.

Огни?

Дайте пить...

Сваене поднесла ему кружку с водой. Ладжос выпил воду залпом, вернул кружку с благодарным кивком, и продолжил:

Вы зажигаете огни каждый вечер. Ваш город наполнен огнем. Мы боимся огня.

Тебя беспокоит, что если останешься тут, то огонь тебе навредит? - спросила Сваене.

Вы используете огонь во вред. Ваши люди жгли Лес. Мы гибнем от огня. - Ладжос смотрел так, словно мучительно пытался донести до глупых детей простейшую истину.

Здесь огонь никому не повредит, - Сваене оглянулась на мужа беспомощно, и продолжила, - Здесь его используют только для освещения улиц, и для того, чтобы в домах было тепло. Никто не будет использовать его тебе во вред!

Люди бояться меня. - объяснил Ладжос тем же тоном. - И будут бояться дальше.

А ты их не бойся, мы тебя в обиду не дадим, - бодро ответил Каролис, - Отлежишься, отъешься, встанешь на ноги — и обратно в лес пойдешь. Мстить тем, кто так тебя побил, или что еще ты там соберешься делать...

Я мстить не буду, - отрезал Ладжос. - Это были свои. Брат.

Каролис и Джургас невольно переглянулись. В глазах каждого читался один и тот же вопрос: что должен был сделать Ладжос, что с ним так брат обошелся? Или среди Лесных были другие ценности, отличные от людских.

Тебя так твой собственный брат?... - в голосе Сваене скользило сочувствие, - За что он с тобой так?

За дело. - рвано ответил Ладжос. - Не знаю, понятно ли будет людям. Брат мой и я — наследники.

Джургас присвистнул.

Один из нас должен был жениться. Мы сражались. Он победил. Все честно, но я должен был уйти — по закону. Я нарушил закон. Не захотел умирать. Захотел помощи. Лесные не вправе помогать проигравшему. Я пошел к людям. Хоть и боялся... огней...

Ну и правильно поступил, - Каролис положил руку ему на плечо. - Какие-то у вас обычаи дикие. Братские узы, они же... крепче каменной стены...

Именно, - прогудел из-за его спины Джургас, - Из-за жены от брата отказываться? Глупости какие. Странный вы, Лесной народ. Так что ты правильно пришел. Только потом домой иди.

Ладжос посмотрел на братьев, перевел взгляд на Сваене... и рассмеялся, усталым, каркающим смехом.

Тем вечером Ладжос, конечно, никуда не ушел. Сваене не отпустила. Принесла ему одеяло, подушку какую-то раздобыла, набитую высушенными травами, постелила в сенях. Туда же ужин поставила - молоко да сыр, да мяса кусок вяленого. Жили они небогато, но уж в скупости да скадерности никто не посмел бы их обвинить.

А совсем стемнело - так вышли за порог, встроем - Джургас с Каролисом да Ладжос - на звезды смотреть.

- Скажи, Ладжос, - осторожно спросил Каролис - там... в Лесу... такие же звезды?

- Да, - каркнул Лесной и улыбнулся разбитым ртом. Первый раз за все это время увидели братья его улыбку. Красивая оказалась. Даже несмотря на все увечья - красивая. Неземная.

Так и вышло, что оставили братья Ладжоса у себя на ночь. Постелили ему на лавке под печью, дали теплое одеяло, на том и разошлись. Ладжос заснул, сохраняя на губах всю ту же улыбку.

Ночью Каролиса разбудил шум под окнами, словно кто-то в двери колотился. Спросонья показалось - приснилось что, но нет: Морта залаяла возмущенно, Джургас к окнам шуганул, Сваене за кочергу схватилась, да Ладжоса затормошила - просыпайся, мол, увечный, по твою душу пришли.

- Что вам надо? - прокричал в приоткрытую ставень Джургас.

- Нежитя гони! Гони лесного, нам отдай! Неча ему тут делать!

- Что, невспаханное поле глаза начало колоть? Молчали бы!

- Да как ты смеешь? - и Каролис узнал тот голос, это доктор деревенский был, Йохан.

- Ты бы молчал сам, Йохан. Али не живой он, коли лесной, али в помощи твоей не нуждался? Как нужда пришла, не дозваться тебя было! Теперь и не знаешь, верить ли тебе, если сам заболею, что ты так поступить можешь.

- А в своем ли ты уме, Джургас?!

- Да не в своем, видите же, лесной его околдовал!

Каролис тихонько пробрался к Сваене, прихватив по дороге вилы.

- Что там, вся деревня, что ли?

- Похоже на то, - кивнула женщина, - Лесного требуют, Ладжоса, то бишь.

- Хрен получат, - рявкнул Каролис и открыл дверь настолько, чтобы самому пролезть.

- Эй, жители деревни! - прокричал он, - Вы нас не трогаете, мы вас тоже! Вы Лесного побрезговали коснуться, хоть он и безобиден, и слаб - мы не вправе судить вас. Но и вы нас не трогайте! А если попробуете на нас с огнем пойти, к нежити лесной приравнивай, так вам покою не будет, и совесть ваша не позволит. Ибо знаете вы, что ничего мы не сделали против вас.

- Хватит и того, что Лесного пригрели! - донеслось из толпы.

- Заколдовал он их, вот что! А девку-то, девку-то съел, видать.

- Пошли прочь, - рявкнул Каролис, - проспитесь, а на том и приходите. Нет толку в том, чтобы деревней на один дом нападать. Нет в том чести.

По толпе пробежали шепотки. Людьми еще не овладело безумие толпы, но Каролис видел, как они были к нему близки. Один за другим над деревней зажигались тревожные городские алые огни.

Сваене задней дверью увела Ладжоса в погреб и закрылась там с ним крепко-наркрепко.

- Зачем это? - спросил Лесной.

- Огни жгут. - тихо ответила Сваене. - Может, и нас жечь будут.

- Из-за того, что вы мне помогли?

- Из-за этого.

- Почему вы так не любите наш народ?

- Так у нас считается, что вы людей едите. И что пощады нет от вас никакой. Вот что - леса ваши у нас гиблыми считаются. Кто туда уйдет, обратно уже не вернется. Так что за радость - привечать такого, как ты?

- Почему вы, люди, только зло вокруг видите? - скривил губы Ладжос. Слова с трудом ему давались, и Сваене прикрыла ему губы ладонью.

- Не говори, не надо. Не мучай себя лишний раз. Лучше поспи еще, пока можешь. Слышишь ведь, там тихо? Поспи. Я спою тебе песню, хочешь?

Ладжос кивнул, и женщина устроила его голову у себя на коленях. А потом тихим голосов завела одну из колыбельных, которых знала много, и петь умела хорошо. Сквозь щели погреба падал на них лунный свет, и на губах сонного Лесного снова засветилась неземная улыбка. Сваене пела, и не могла оторвать от нее глаз, и не было в ней страха перед этим существом.

Погреб открыл Каролис почти перед самым рассветом.

- Выходите, - буркнул он, - Все тихо.

За столом сидел Джургас и перевязывал раненую руку.

- Что случилось? - выдохнула Сваене, разглядывая их увечья и синяки. Ладжос сонно щурился на лампадный свет.

- Драка вышла небольшая, - весело ухмыльнулся Джургас и зубами затянул повязку.

- Зато они пыл свой охладили... вместе с факелами, - Каролис достал боченок пива и разлил на четыре кружки, - Нам всем надо выпить теперь.

- Огни города, кстати, не притушили. Все еще горят, и гореть будут. Так что ты, - он посмотрел прямо на Ладжоса, - уж извини, друг, но завтра должен будешь уйти. Не иначе, как нам и в самом деле скоро красного петуха пустят. Не хотелось бы.

- Мне жаль, Ладжос, - Каролис вздохнул, - иначе не выходит. Не потерпят они тебя на своей земле. Невдомек им, что ранен ты и устал, их покой им важнее всего.

Ладжос только руками развел, а затем приложился к холодному пиву.

- Не страшно, - ответил он. - Я здесь понял - из ваших слов, из ваших песен, лучше в родном злом доме быть, чем в добром месте в гостях. Вы добрые. Но бежать не выход. Да и не дадут мне здесь жить, со свету сживут, собак натравят, слыхал я, на что страх людской способен. Вот придет новый рассвет, так и время мне придет возвращаться домой.

- Жаль расставаться с тобой, Ладжос, да ничего не поделать, - Каролис пожевал нижнюю губу в задумчивости, - Вот жаль только, так далеко мы от леса живем, аж всю деревню пройти надо, ежели понадобиться что. Давай мы так поступим: на опушке заведем тайную сохранку - ямку в земле выкопаем, досками прикроем, и если что-то тебе будет надо - ты дай знак.

- А как я знак-то дам? - удивился Лесной.

Каролис и Джургас растерянно переглянулись. Вряд ли Ладжос умеет писать и читать по писанному, тем более на людском наречии. Дело спасла Сваене.

- Слушай, Ладжос, мы вот как поступим: коли помощь тебе нужна будет, так веточку рябины положи. У нас в Рябиновом краю она завсегда есть. А коли не нужна подмога, так ничего не клади... Но даже и просто так захочешь повидаться, все равно рябиной весточку подай. Я каждый день с коромыслом до реки хожу, так и проверять буду. А кто из деревенских с расспросами пристанет, так объясню, мол, капкан муж поставил, вот и проверяю.

- А я и правда капкан там в хитром месте спрятал. Так что, получается, лукавить не придется. - Джургас воспрял душой.

Ладжос пожал плечами, соглашаясь, и приложился снова к пиву. Ночь пошла на убыль. Сон не шел, даже Морта едва дремала у остывшей печи, опустив голову на лапы.

Так и просидели всю ночь в молчании - разговоры не говорились, но и расходиться не хотелось.

А с рассветом новая напасть пришла.

 

- Огни! Огни! Потушите огни! - громкий властный голос разорвал тишину спящей деревне. На рассвете звуки почему-то кажутся особенно чистыми и резкими. - Потушите Огни, ибо идут жители Леса! Жители Леса спешать забрать свое!

Трубили рога, играли флейты.

Джургас выскочил во двор, по стогу сена взбежал на крышу амбара, да так и присвитснул.

- Ох, торопиться нам надо! Ладжос, не твоя ли это родня?!

- Не может такого быть, - глухо ответил Лесной. - Нет у меня теперь родни.

Каролис тем временем тоже залез на амбар, потом помог туда же взобраться Ладжосу. Взволнованная Сваене стояла внизу и удерживала беснующуюся от звуков Морту за загривок.

С крыши амбара прекрасно просматривалась центральная площадь деревни. Каролис разглядел старосту, который вышел из толпы. Выглядел он спокойно, без угрозы, но и головы при гостях не склонил. Гости же все были диковинно разодетые, такие же худые, как и Ладжос, но вовсе не изморенные. Одежды на них были многослойные, зеленые да коричневые, украшенные где рябиной, а где и ярким кленом. Острые, вытянутые вверх уши, подчеркивали искусно вырезанные из дерева длинные серьги. Вообще, деревянные украшения носили и мужчины, и женщины, как и длинные косы. Поди с первого взгляда отличи, кто есть кто.

Говорила явно женщина, светловолосая, яростная. Голос ее звучал напористо и громко.

- У вас, люди, наш брат. Я не держу на вас зла, если вы обошлись с ним мирно и отпустите его домой. Но если я обнаружу, что вы принести ему вред, то вы получите по заслугам, ибо нет у человека права сулить Лесного.

- Ваш "брат", светлейшая, действительно пришел к нам, - староста склонил голову к плечу, с любопытством рассматривая лесной народ. Умертвиями они не выглядели, упырями тоже. Но и на людей похожи не были. Вроде без оружия, а кто их там разберет... Говорят, колдуют много. А вдруг и впрямь - колдуют? - Он был тяжело ранен и сильно болен. Его приютили в крайнем доме.

- Ты не лжешь? - женщина-лесная подалась вперед, но на плечо ей легла рука высокого мужчины, стоящего за спиной.

- Аранка, есть лишь один способ проверить, соглал он перед лицом Лесного народа, или сказал правду - проверить его слова. Проводите нас к тому дому.

Толпа расступилась.

Староста повел отряд Лесных через деревню, и собаки единогласно зашлись лаем, а кошки подняли визг, а которовы замычи, лошади заржали, ни одно животное не осталось равнодушным, когда мимо проходил Лесной народ.

 

Каролис скатился с крыши и помог спуститься Ладжосу. Джургас спрыгнул следом.

Лесного потряхивало, глаза лихорадочно блестели.

- Аранка.... Не может быть, Аранка... - шептал он как заведенный.

- Кто такая Аранка? - Каролис встряхнул его за плечи, - Чего нам ждать? Нам тебя прятать или позволить увидеть?

- Моя сестра... Я не знаю... В любом случае, не стоит меня прятать. Не стоит их злить... Ох, там Келемен, мой брат, и... Идейра.. его жена. Все пришли... Зачем они пришли....

Лицо его страдальчески вытянулось. Каролису пришлось встряхнуть его еще раз.

- Соберись, Ладжос! Мы в любом случае это узнаем.

- А если понадобиться, то и отобьем, - весело отозвался Джургас, открывая ворота, - А пока встретим гостей хлебом-солью да холодным квасом.

 

Отряд Лесных был завораживающе красив. Сваене засмотрелась на Аранку, настолько ее впечатлил его наряд. Женщина почувствовала ее взгляд, и перехватила его. Глаза у нее были раскосые, болотно-зеленого цвета, и, кажется, без зрачков. Сваене охнула и покраснела, но глаз не отвела. Аранка улыбнулась понимающе, а потом так же оценивающе скользнула взглядом по ней. Сваене устыдилась - рубашка мятая, и сарафан рабочий, небеленого полотна, почти без вышивки. Нехорошо в таком виде перед гостями представать. Но теперь уже бежать и переодеваться совсем глупо.

Каролис и Джургас же исподтишка разглядывали мужчин. У Лесных были широкие плечи и узкие бедра, и в целом выглядели они иначе, чем люди. Все они были походи на Ладжоса, и одновременно совершенно разные. В любом случае, спутать их друг с другом было весьма проблематично. От них не исходило угрозы - только тяжело, как вечерний туман, спокойствие и ожидание.

Аранка шла впереди всего отряда, и остановилась лишь в трех шагах от мужчин. Взгляд ее пристально изучил лица Джургаса и Каролиса - хоть и были они братьями, а были почти совсем не схожи между собой, лишь волосы цвета зрелых пшеничных волосьев да крупные подбородки выдавали их родство.

Каролис же отвлекся на нее - да так и замер. Было в ней, в Лесной женщине, что-то такое, чего он никогда не видел в женщинах своей деревни, и даже в цыганках заезжих не видел, хотя всегда искал. Был огонь в глазах, сила и скрытая страстность, сквозившая в каждом плавном движении. Такая не станет размениваться на быт и скандалы, угрозы такой женщины подкрепляются немедленно делом, а в верности и любви ее усомнится лишь безумец. В ней, как и в Ладжосе, неземная, нечеловеческая красота уживалась с бесконечным сходством с той же Сваене. И она, лесная, была живая и реальная, такая же, как любая девушка с соседней улицы, и ни острые уши, ни странные глаза не могли теперь отвадить от нее Каролиса.

Аранка же словно что-то решала для себя, да так непонятно было, что. Отряд Лесных дошел до ворот, в молчании и тишине вошел внутрь дома, и Каролис с Джургасом мягко закрыли за ними тяжелые створки, да еще и засов навесили.

- Для чего это? - спросила Аранка, и Лесные сразу напряглист, - Мы не любим замком. Мы не любим огней.

- Это не для вас. В смысле, для вас, но не так, - попытался объяснить Каролис, вздохнул, осекся и начал заново: - Это для вашей безопасности. Чтобы, пока вы здесь, нашим деревенским не пришло в голову сюда вломиться.

- Люди и не на такое способны, - низким голосом заметил Лесной, который занимал место справа от Аранки.

- Как и Лесные, - упрямо ответил Каролис. - Чужаков никогда не любит. Но и на своих нападать не выучены!

- Но мне не по наслышке известно, что свой мгновенно может превратиться в чужака, - ответил Лесной, и Каролис невозьно вспомнил ночь, и своих деревенских с вилами и топорами под забором.

- Келемен... - голос Ладжоса, вроде бы тихий, был услышан тем не менее каждым. И каждого заставил замолчать и оглянуться в сторону говорившего. Ладжос стоял около амбара, стараясь не опираться на стену, и смотрел на тех, кого назвал своими сестрой и братом, и прочими родичами, весьма недобрым взглядом. - Келемен, разве мы вправе судить людей? Или позволять их народу судить Лесных?

- Это не было нашим делом, - согласился Келемен. - Раньше. Но теперь ты ушел к ним, они заперли тебя здесь и это стало нашим делом.

- Ты противоречишь сам себе, брат мой. - Ладжос искривил губы в улыбке, - ведь ушел я сам и по доброй воле, как и полагалось мне, так как оказался я слабейшим. Верно, Идейра?

Женщина, до этого державшаяся позади отряда, кивнула. У нее были большие испуганные глаза.

- Так какие теперь вопросы к людям? Что дальше со мной будет, останусь я здесь, или уйду с новым рассветом дальше по их дорогам - уже только моя боль. Что до вас... Вам не нужно лишних раз схватываться с людьми. Они соседи вам, нравятся вам это или нет, и Лес не должен открыто противостоять им.

- Мы вернулись за тобой, Ладжос.- тихо и твердо сказала Аранка, - Мы вернулись забрать тебя в Лес, потому что тебе нет места среди людей

- Так не принято, Аранка, - Ладжос облизнул губы.

- Я знаю. Знаю, Ладжос, да только мне все равно. И законы наши были созданы нашими королями годы назад. Теперь тех королей уже нет. Теперь Келемену быть королем Леса. И быть Идейре его королевой. И мы перепишем законы. Доброе ли дело, брата выгонять лишь оттого, что другой брат удачливей оказался.

- Всегда так делали, отчего же теперь прекращать?

- Оттого, что мало нас. И еще меньше будет, - подал голос Келемен. - Оттого, что мужчин у нас меньше, чем женщин. И тебе, Ладжос, быть бы по добру моим советником да жену найти по стати, а не от голода и ран умирать среди людей.

- Как видишь, не умираю я, - взгляд Ладжоса был колюч, но в голосе слышался отголок тепла. - И что же, вы кто пришли - вы одни против старых законов? А что другие скажут? Простые Лесные? Старейшины? Отец?

- Как странно ты судишь, брат, - нахмерилась Аранка. - Да ведь если бы сюда весь Лес ломанулся, в людское-то селение... Что бы сказали?

Вопрос ее был обращен напрямую к Каролису. Он растрялся, но тут же выпалил в ответ:

- Мы? Да приходите хоть всем Лесом, только избы не хватит всех вместить!

- Каролис! - поднял руку Джургас, - права она. Мы поняли бы, но мы и Ладжоса знаем и говорили с ним уже. А остальные боятся... и боятся будут!

- Понял? Не нужны нам сейчас враги-соседи, пока короля нового нет. Ступай домой, Ладжос.

- Иди, - шепнула Сваене, - Что же ты теперь медлишь? Сам ведь говорил, вернешься, чтобы не делали с тобой.

Келемен шагнул вперед и заключил Ладжоса в свои объятия. Только теперь люди заметили, что Келемен тоже побит и потрепат, и нос у него выглядит так, словно только что сломан. Видать и правда одному из братьев повезло больше второго, а боец из Ладжоса ничуть был не хуже. Аранка положила руки на плечи братьев и улыбнулась. Потом отошла к Каролису и прямо спросила:

- Медом каким напоите, али прямо сейчас нам уходить?

- Отчего же не напоить? И напоим. - Каролис развеселился на ровном месте и крикнул: - Сваене, Сванка, тащи скорее теплого хлеба! Здесь и сядем, на сене да на крылечке, в избу все не влезут!

Расположились кто где - на пеньках, на сене, на притащенных Джургасом бревнах. Сваене расщедрилась и на хлеб, и на сметану, и на варенье, да бочку хорошего меда открыла. Аранка села рядом с Каролисом, и так держалась, словно все в порядке вещей проиходило. Даже прядями волос махнела по носу Каролиса, а тот так и оторопел. Аранка же первая хлеб и схватила:

- Сроду столь вкусного хлеба не ела! - громко провозгласила она, - Нет у нас такого хлеба! - си от души хлебнула людского меда.

Так, с легкой руки Каролиса, люди и Лесные переломили хлеб - не впервые, ведь Ладжос сидел с ним за одним столом да ел из одного котла, но все же важность момента ощутили все. И Лесные король с королевой в первую очередь.

- Мы не оставим вас без благодарности, люди, - провозгласил Келемен. - Вы доказали нам то, во что не было у нас веры. В то, что есть такие люди, которых Лесному народу можно не опасаться. Если вас трое таких есть на поселение - значит, и другие найдутся.

- В этом вы правы, - пробасил Джургас, - нет людей злых, есть люди пугливые. И непонимающие. И так же как и у вас, законы наши идут из древности. А в древности люди и Лесной народ врагами были, Лес делили, а теперь-то за что нам воевать?

- Не за что, - согласился Келемен, - И мы будем менять законы нашей земли. Начнем вот - с Ладжоса.

Ладжос улыбнулся.

- А что с меня начинать? Права Сваене, я же сам вернуться собирался, чтобы меня приняли или на месте казнили. О том, что все люди добрые и мирные врать не буду, но о том, что не все - враги, первый и выскажусь.

И рассказал, какую Сваене идею придумала, как и общаться - с тайником да веточкой рябины.

Весь подол одеяния будушей королевы Идейры был рябиной украшен. Очень ей эта идея понравилась.

- Так и поступим, - решил Келемен. Обед подходил к концу. - Благодарим за все, господа хозяева. И за хлеб, и за мед, и за брата. В долгу я у вас. А потому не последний это раз, когда мы встречаемся с вами .

- Мне не страшно будет выйти за калитку, - тихо сказал Каролис и почему-то посмотрел на Аранку.

- Я буду приходить к калитке так близко, насколько это возможно, - ответила Аранка и тоже посмотрела вдруг на Каролиса, - это не так страшно. Я теперь знаю. Я же пришла однажды.

И ее тонкая легкая рука вдруг коснулась мозолистой ладони человека.

- Много времени должно пройти, прежде чем Лес примет человека, - вздохнул Ладжос, - так же, как и люди, которые готовы принять Лесного, не сразу найдутся. Люди против и Лес против, каждый живет своей судьбой и существом...

- Но как же так? - возмутилась Сваене и вдруг ложкой стукнула его по лбу, - Неблагодарный поросенок! В первом же поселке нашел сразу трех людей, полюбивших его, а тут же - "не срааазу"! Да я уверена, со всех окрестных деревень только полсотни найдем добрых да любопытных!

Ладжос удивленно моргнул раз, другой, а затем расхохотался в голос, Келемен зашелся смехом следом, а после все- и люди, и эльфы, разделили общий смех.

- Это ты здорово с ложкой придумала, - прошептала Идейра, - Надо бы и мне так запастись. Не выстругаете ли мне ложку к свадьбе, добрые люди?

- А и выстругаем! - согласилась Сваене, - И полотенец вышьем! Только не забудьте о торжестве предупредить заранее!

- А как... вы разве еще не?.. - удивленно повернулся Ладжос к брату.

- Нет. Не могли мы без тебя. Должен ты на нашей свадьбе быть, и все тут, - решительно сказал Келемен. Идейра тихо улыбнулась.

Аранка склонила вдруг голову на плечо Каролиса и прошептала:

- Огни - это очень страшно. Я боюсь огней. Вечерами из леса выйти боюсь, что уж о калитках говорить.

- Так ты днем приходи. С рассветом, когда огни гаснут, - ответил Каролис и осторожно ее за плечи обнял. Ни одной женщины не встречал он таких узких и сильных плеч, и удивительно хорошо было сжимать их рукой. Да и Лесная, казалась, была не против. - А потом будешь все позже приходить... Так и привыкнешь...

- Ладно ты говоришь, Каролис, да на деле - слышал, как говорят? У каждой птицы своя песня, у каждого человека свой обычай...

- Слышал. Оттого и радуюсь: раз поговорки у наших народов схожими бывают, так и обычаи не так разнятся...

Сваене в это время активно расспрашивала Идейру о том, как выглядит лесная свадьба. Выходило, в общем-то, очень похоже на человеческую.

Аранка пожала плечами:

- Может быть, за тобой правда. Я же не говорю, что не смогу. Я попытаюсь. Да и брат мой к вам душой прикипел, вас разлучать - жестоко. Плохо лишь, что в самой дали от леса вам жить довелось. К вам если идти - так все деревню бередить...

- И с этим что-нибудь придумаем... Аранка... - сказал Каролис, и вдруг восхитился тому, как красиво звучит ее имя, - мы ведь что главное поняли - вот мы разный народ, да не очень. Понимаем речь друг друга, обычаи одинаковые, да и живем по-соседски. Да и истории у нас такие.. похожие..

- Почему похожие?

- А вот почему... - и Каролис рассказал, что Джургас, брат его, вперед его женился на красавице Сваене, и дружбе братской это сильно навредило. Да вот теперь видно все иначе будет.

Джургас беседовал с Келеменом об особенностях промысла, и, видимо, о чем-то еще, поскольку кидали они быстрые взгляды то на Каролиса, то ли Ладжоса. Последний же активно скармливал кусок хлеба с медом собаке Морте, которая виляла хвостом так, что он, казалось, вот-вот отвалится.

- Один человек помог Лесному... Один Лесной услышал человека... Когда-нибудь целый Лес поможет целому городу и огни перестанут пугать вас, слышишь? - шепнул Каролис и встал, и Аранка встала с ним. Вместе они забрались на крышу амбара, и с высоты, с любимого места Каролиса, Лесная увидела, как людское поселение сливается с Лесом, как близко растут тонкие рябиновые деревья, как рдяно краснеют в лучах идущего на убыль солнца черепичные крыши домов.

- Мы в чем-то схожи. А значит, есть надежда.

- Надежда на что, Аранка?

Она повернулась к нему и он все понял.

 

Внизу Келемен собирал свой отряд, готовясь возвращаться в лес. Сваене прощалась с Идейрой как с сердечной подругой. Джургас пожал Келемену руку, показав, как люди скрепляют обязательства. Каролис спрыгнул вниз и обнял Ладжоса. Джургас и Сваене тоже пришли попрощаться с Лесным.

- Ты возвращайся. Тебе всегда мы будем рады, как и любому из твоей семьи, - напутствовал Каролис, и Ладжос светло улыбался в ответ.

Напоследок Каролис так крепко обнял Аранку, как только было возможно, а она обняла его.

Лесные ушли прямо перед тем, как зажглись огни. Люди проводили из до калитки. Лесной народ растворился в туманных сумерках, как не было их.

Огни медленно загорались: домик старосты, домик лекаря, домик свахи... Так по поселку и побежала вереница теплых огоньков.

Каролис и Джургас возвращались домой, обнявшись. Сваене шла рядом и про себя улыбалась - наконец-то мальчики ее, оба любимые, оба - по-разному, одумались и в себя пришли. Хотя бы за это надо лесного паренька благодарить. А уж какая дружба перед ней образовалась теперь... Хотя что уж там, Каролис больше всех выиграл. Брата себе вернул - сам хоть заметил ли? - да такую любовь в сердце пробудил, что заглядеться. Огонь-девица эта Аранка, что ей деревенские фонари?

 

Сваене точно знала - вернется Аранка, и Ладжос в гости зайдет, и Келемен с деревенским старостой меда выпьет, и Идейра за выкройками да пряностями примчится тайком от мужа, да там и кто-нибудь из местных, вроде Всеслава-книгочея, заинтересуется - что же там, за забором да за рябинами, в темноте таинственного Леса?

И немало веков пройдет, прежде чем одним народом станут люди и Лесное племя, но первый шаг уже сделан. Как говорят в народе, чтобы дверь тебе открыли, надо стучаться.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 5. Оценка: 3,00 из 5)
Загрузка...