Фонтан желаний

По пятницам Дейзи с сыном гуляли в парке, который начинался сразу за железнодорожным мостом и врезался вглубь жилых микрорайонов и брокерских кварталов, словно огромный зелёный клин.

Когда-то это был настоящий старый парк, но несколько лет тому назад его пытались подвергнуть реставрации — так, как понимали это слово важные шишки из городского управления, едва ли видевшие в своей жизни больше трёх деревьев за один раз. Выражалось это, как правило, в том, что парк освобождали от лишней зелени (а лишней отныне считалась чуть ли не вся местная зелень), пространство между деревьями покрывали асфальтом, а, вместо выкорчеванных кустарников и живых изгородей, устанавливали аттракционы, закусочные и автоматы со сладкой ватой и газировкой. По газонам отныне запрещалось ходить, а даже за самый безобидный пикник на траве полагался солидный денежный штраф.

К счастью, инициатива затронула только южную оконечность парка, после чего средства, выделенные на реставрацию, срочно понадобились где-то еще, и проект без излишней шумихи заморозили. С тех пор посреди парка как будто бы проходила невидимая демаркационная линия, отделяющая царство торговых палаток и шумных аттракционов от уцелевшего островка тишины и спокойствия.

Своеобразным аналогом пограничного столба служил старый фонтан, расположенный точно в центре парка. Сооружение окружала площадка из потрескавшихся мраморных плит. Такими же плитами был выложен неглубокий круглый бассейн, а чаша фонтана была бетонной. Вокруг фонтана неизвестный скульптор поселил фигурки всевозможных волшебных существ — остроухих эльфов и крылатых фей, словно сошедших с картин Артура Рэкхема, сказочных животных с умными, внимательными мордочками, крылатого коня, русалку, сатира с флейтой и многих других. В детстве Дейзи думала, что все эти существа только притворяются бетонными изваяниями, и достаточно лишь подобрать нужные слова, чтобы они ожили и заговорили с ней.

Фонтан уже давно не работал, но Дейзи застала те времена, когда в нём еще была вода, и даже сейчас хорошо помнила, как он тогда выглядел. Струи воды били высоко вверх, в солнечные дни между ними часто появлялась радуга, а бетонные статуэтки в россыпи бриллиантовых брызг казались живыми.

Дейзи и Джон-Джону фонтан нравился даже таким, неработающим, но закусочные с громкой музыкой и аттракционы подступали к нему совсем близко, поэтому мама с сыном не без сожаления обходили площадку и углублялись в северную часть парка, где пластик, железо и асфальт уступали место свежей зелени и прохладе, а, вместо музыки из колонок, звучали птичьи трели. Они гуляли здесь все вместе, втроём, когда Питер ещё был жив. Дейзи не знала, помнит ли Джон-Джон отца. Скорее всего, нет, сын был слишком маленьким, когда всё случилось... Она не решалась пообщаться с ним на эту тему теперь, за что сама порой укоряла себя. С детьми нужно говорить о таких вещах, нельзя, чтобы малыши оставались с ними один на один. Но Джон-Джон как будто понимал, насколько глубока её собственная рана, и не спрашивал её об отце.

В отдалении они увидели мистера Абрамса, старого дворника, который подметал здешние дорожки еще в те времена, когда сама Дейзи, будучи маленькой девочкой, гуляла в этом парке со своими родителями. Внимание старика было сосредоточено на газоне, который он пытался очистить от опавших за ночь листьев — сентябрь, который был не за горами, давал о себе знать всё настойчивее. Мистер Абрамс тоже заметил их. Он опёрся на черенок граблей и дотронулся правой рукой до тульи потрёпанной широкополой шяпы, после чего вытянул перед собой правую руку, сложив пальцы «пистолетом». Он сделал вид, что прицелился в Джон-Джона, и одними губами сказал «Ба-бах!». Джон-Джон вполне правдоподобно дёрнулся, словно в него действительно попала пуля, и расплылся в улыбке.

Дейзи помахала старику рукой, и они отправились дальше.

В парке собиралась самая разнообразная публика — подростки с роликами и скейтбордами, уличные музыканты, любители побегать трусцой, попрошайки, компании студентов, парочки всех возрастов, собачники и их питомцы, но львиную долю местного населения все-таки составляли мамаши с детьми. Дейзи не особенно ладила с этими женщинами. Разговоры о новой одежде, туфлях, домашней выпечке, косметике, туфлях, неверных мужьях, персонажах вечерних шоу на ТВ и туфлях быстро её утомляли, а других разговоров там не велось. По счастью, «парковые мамаши» — так она их называла — со своими отпрысками предпочитали благоустроенную часть парка, где первые собирались в беседках и болтали ни о чем, а вторые объедались сахарной ватой и не вылезали из аттракционов. Но не брезговали они и той частью, которая избежала «улучшений» — чаще всего, это случалось в жаркие дни, потому как там, в отличие от южной оконечности, практически лишённой деревьев, можно было укрыться в тени.

Тот день выдался на редкость знойным, и в парке невозможно было отыскать свободного места. Дейзи рассчитывала найти незанятой свою любимую скамейку, которая стояла на противоположном конце небольшой игровой площадки для детей, и, по мало понятным причинам, не пользовалась особенной популярностью. Место, несмотря ни на что, было просто замечательным. Рядом протекала река, в которой полоскали поникшие ветви старые ивы, а кусты жасмина и боярышника разрослись до такой степени, что напоминали самые настоящие джунгли.

Однако её ждало разочарование — на «их»  скамейке расположились две незнакомые женщины. Они сидели вполоборота друг к другу и увлеченно о чем-то беседовали. Недалеко от них играли дети — мальчик и девочка.

Дейзи остановилась в замешательстве. Они гуляли уже достаточно долго, и ей отчаянно хотелось хоть немного посидеть в тени. Им с сыном и раньше приходилось делить парковые скамейки с другими людьми — в герметичном мирке, состоявшем, в основном, из мам и их детей, это считалось обычным делом. Она взяла Джон-Джона за руку и подошла к лавочке.

— Простите... — откашлявшись, начала она. Сидящие на скамейке особы повернулись к ней, и Дейзи осеклась на полуслове.

Это определённо были две самые необычные женщины, которые только попадались ей в жизни!

Они были примерно одного возраста — около тридцати лет, может, чуть больше, — стройны и весьма хороши собой, но на этом сходства между ними заканчивались и начинались различия, причем это слово следовало написать с прописной буквы — Различия, и никак иначе.

Первая, та, что повыше, носила изысканное фиолетовое платье такого диковинного фасона, что Дейзи, не особенно затрудняя воображение, могла представить её при дворе какого-нибудь средневекового монарха. У неё были длинные, слегка вьющиеся локоны соломенно-жёлтого цвета, белая кожа и выразительные голубые глаза. Косметикой она, в общем-то, не злоупотребляла, но выглядела, тем не менее ослепительно — на всё тот же старомодно-аристократический манер.

Вторая женщина, та, что пониже, казалась полной противоположностью своей соседки. Начать стоило хотя бы с того, что она была одета в чёрное — черные кожаные штаны, доходящие до самых коленок черные сапоги со шнуровкой, чёрная блузка и чёрный ошейник с шипами — один из тех аксессуаров, которые в почете у готесс и панкушек. В блестящих черных волосах, уложенных в нарочито-небрежную прическу, отчетливо выделялась яркая синяя прядь. На её шее Дейзи рассмотрела сложную татуировку — там было изображено какое-то растение, вроде вьюнка, выполненное до того реалистично, что поначалу вам могло бы показаться, что тонкая шея женщины действительно оплетена зеленью. Всё это вместе, да еще и с броским макияжем в придачу, как ни странно, вовсе не выглядело нелепым, а порождало удивительную, не воспринимающуюся по частям, гармонию.

— Простите, — повторила Дейзи, справившись с замешательством. — Мы вам не помешаем, если присядем здесь ненадолго? Дело в том, что, большинство скамеек в парке сегодня заняты, а эта, к тому же, — наша любимая...

— О, мы будем рады компании! — воскликнула — именно воскликнула — женщина в фиолетовом платье. У неё был очень странный акцент, который Дейзи не смогла распознать.

— Чувствуйте себя как дома! — подтвердила её подруга. Шипы на её ошейнике угрожающе топорщились, что не особенно вязалось с радушным приглашением, но голос, приправленный всё тем же акцентом, звучал вполне дружелюбно. — Мы тоже всегда занимаем именно это место. Ивы, свежесть, которая идёт от воды... Здесь чудесно, просто чудесно!

Дама в фиолетовом тут же подвинулась на правый край скамейки, а «панкушка» сместилась влево. Дейзи, похоже, выбора не предоставили. Она осторожно присела посредине, пристроив свою сумочку на коленях. Джон-Джон цеплялся за её руку, с изумлением расматривая обеих женщин.

— Какой замечательный ребёнок! — восхитилась дама в фиолетовом платье, глядя на мальчика. — Сколько тебе лет? — Она спрашивала без обычного для парковых мамаш снисходительного сюсюканья, и это, похоже, произвело на Джон-Джона впечатление.

— Пять с половиной, мэм, — ответил он с самым серьёзным видом и добавил: — Меня зовут Джон Джонсон. Мама называет меня Джон-Джон.

Женщины рассмеялись — так жизнерадостно и легко, что Дейзи сама неуверенно улыбнулась. Сын покраснел, такое впечатление, до кончиков волос.

— Вон там играют наши дети, — женщина в чёрном протянула руку и указала на пару ребятишек, которые увлеченно возились в песочнице. — Они примерно твоего возраста, Джон Джонсон. Ты мог бы познакомиться с ними. Бьюсь об заклад, они с удовольствием примут в компанию такого серьёзного молодого человека. Если твоя мама не против, конечно.

Джон-Джон посмотрел на Дейзи. Та улыбнулась и кивнула, дав ему понять, что она, конечно же, не против. Сын убежал знакомиться со своими новыми товарищами по играм — высокой рыжеволосой девочкой, чуть постарше его самого, и смуглым мальчишкой, помладше.

— Мою дочку зовут Элеонора, — сообщила женщина в фиолетовом. — А Эрик — сын Сафрон.

Дейзи посмотрела на соседку слева. Сафрон? Да, её духи, похоже, действительно были с ароматом шафрана...

«Никогда бы не подумала, что у такой, как она, может быть сын», — мелькнуло в голове у Дейзи, но она тут же устыдилась этой мысли. «Панкушка» — Сафрон — ни с того ни с сего фыркнула, точно её что-то очень сильно насмешило.

— Сегодня особенный день. Отличный день для знакомства, — как бы невзначай добавила дама в фиолетовом.

— Ой, простите, — смутилась Дейзи. — С моей стороны было очень невежливо не представиться. Меня зовут Дейзи Джонсон. С Джон-Джоном вы уже познакомились.

— У тебя сильное имя, — сказала женщина в черном.

— Хорошее имя, — подтвердила её подруга. — Меня зовут Лаванда.

«Лаванда и Сафрон, — подумала Дейзи. — Бывает же такое!»

Дейзи посмотрела на детей. Джон-Джон с торжественным видом пожимал руку смуглому мальчику. Огненноволосая девочка — Элеонора — что-то с улыбкой говорила им обоим. Дейзи вздохнула с облегчением. Сын далеко не всегда легко сходился с людьми. Как ни печально, в этом плане Джон-Джон пошёл в неё, а не в отца — Питер всегда оказывался душой компании, с кем ему ни приходилось иметь дело.

— Ну что ж, — заключила Лаванда. — Похоже, всё хорошо. Впрочем, я и не рассчитывала на другой исход.

— Большое спасибо, что предложили Джон-Джону поиграть с вашими детьми. Он достаточно стеснительный мальчик, и ему часто приходится проводить время в одиночестве.

— Мы умеем чувствовать людей, дорогая моя, — сообщила женщина в фиолетовом с благодушной улыбкой. — И вы оба нам очень понравились.

— Если бы к нам подошла одна из этих, — Сафрон кивком головы указала на скамейки с противоположной стороны игровой площадки, где сгрудились, спасаясь от жары, «парковые мамаши», — то разговора бы точно не получилось.

— Не думаю, что кому-нибудь из них вообще пришло в голову заговорить с нами, — сказала Лаванда.

— Не думаю, что они вообще смогли бы увидеть нас! — самодовольно заявила Сафрон. Она повернулась к Дейзи и объяснила: — Понимаешь ли, это не так уж сложно устроить. Раз! — Она щелкнула пальцами. — И они смотрят сквозь тебя, будто сквозь оконное стекло, и ничего не замечают. Довольно удобно, если хочется избежать лишнего внимания, как считаешь?

— Пожалуй... — неуверенно сказала Дейзи.

Ей показалось, что татуировка на её Сафрон слегка изменилась — листья ползучего растения стали длиннее, а сами плети и извивы как будто изменили своё расположение. «Похоже, мне всё-таки слегка напекло голову», — подумала Дейзи.

— Вы говорите, что всегда занимаете эту скамейку, — сказала она. — Мы бываем здесь по пятницам, но никогда вас не видели.

— Дело в том, что в последний раз мы появлялись в этих краях очень давно, — сказала дама в фиолетовом. Последние два слова она произнесла таким тоном, что Дейзи стало яснее ясного — это было не месяц и даже не год назад. Это действительно было очень давно. — Я помню этот парк совсем другим. Здесь было куда меньше железа, асфальта и... пластика? Так это называется?

— Вы, должно быть, говорите о реставрации? — предположила Дейзи. — Её начали прошлым летом, да так и не закончили.

— Реставрация? Что за словечко! — фыркнула Лаванда. Она покачала головой. — Люди редко задумываются о том, что у таких мест, как этот парк, есть душа. Им кажется, что внешний лоск, броская красота — это всё, что имеет значение. Но по-настоящему красивые вещи редко сразу бросаются в глаза.

Она протянула руку и наклонила к себе цветущую ветвь жасмина, который рос у самой скамейки.

— Посмотри на этот цветок, — сказала женщина в фиолетовом. — Он выглядит вполне обычным, не так ли? — Дейзи кивнула. — Но достаточно присмотреться внимательнее — и станет ясно, что он скрывает больше, чем кажется на первый взгляд. Загляни сюда. Ты видишь? Не стесняйся подвинуться, я не кусаюсь!

Дейзи склонилась к самому цветку. Для этого ей пришлось приблизиться к даме в фиолетовом практически вплотную, и Дейзи почувствовала лёгкий, едва уловимый аромат, который шёл от её волос и кожи. «Естественно, это лаванда, — подумала Дейзи. — Что же еще».

Она сосредоточилась на цветке. Поначалу ей ничего не удавалось рассмотреть, но потом ей почудилось какое-то движение посреди белых лепестков. Там, внутри, пряталось что-то живое, практически полностью сливавшееся с окружавшей его обстановкой... В этот самый момент крошечный паучок-краб выбрался из чаши цветка и бочком перебежал на ладонь Лаванды. Он еще оставался белесым, с бледно-желтым брюшком, но Дейзи знала, что достаточно опустить его на цветок розы или мака — и он довольно быстро станет розовым или даже алым. Паучок замер на месте, глядя, такое впечатление, прямо на женщину. Потом — Дейзи ахнула от удивления — помахал Лаванде одной из своих передних лапок, выткал тончайшую паутинку, спустился по ней обратно на ветку жасминового куста и был таков.

— Этот парк, как и любой другой старый парк, всегда был больше чем просто участком земли, на котором растут кусты и деревья, — продолжила Лаванда, бережно отпуская ветку. — Людям не стоило обходиться с ним так беспечно... Боюсь, мы отсутствовали слишком долго. Непростительно долго.

— Но здесь далеко не всё изменилось в худшую сторону, — беспечно заметила Сафрон. Она повернулась к Дейзи: — Вы когда-нибудь пробовали такие большие плоские лепёшки, которые запекают с томатным соусом, ветчиной, сыром, маринованными грибами и оливками?

Дейзи не сразу удалось сообразить, что она имеет в виду.

— Пицца? Вы говорите о пицце?

— Точно! — просияла женщина в чёрном. Её татуировка по яркости, такое впечатление, пыталась перещеголять окружающую их живую зелень. — Пицца! Это что-то невероятное!

— Откуда вы родом? — осторожно поинтересовалась Дейзи. И, слегка смутившись, добавила: — Я спрашиваю из-за акцента. Ваш мне кажется незнакомым, а ведь обычно я хорошо разбираюсь в таких вещах.

— О, это далёкие места, — сказала Сафрон.

— Очень, очень далёкие, — подтвердила Лаванда.

Похоже, они обе сочли этот ответ исчерпывающим.

— Пришлось лететь самолётом? — предположила Дейзи, когда стало ясно, что женщины отнюдь не настроены делиться с ней подробностями.

Как ни странно, её предположение вызвало приступ бурного веселья.

— Это, несомненно, превосходная идея! — хохотала Лаванда.

— Путешествовать по воздуху! — вторила ей подруга. — Говорят, теперь это вполне безопасно...

— Разумеется, это безопасно! Видишь ли, с момента гибели тех забавных французов, не сумевших совладать со своим воздушным шаром, прошло какое-то время...

«Они определённо не местные, — решила Дейзи. — Да, точно. Если бы кто-то упал с Луны, то, наверное об этом тоже можно было бы сказать, что он родом издалека».

Что ни говори, этот день с каждой минутой становился всё удивительнее и удивительнее. Солнце, тем временем, перевалило через зенит. От реки начал задувать лёгкий ветерок, который принёс с собой долгожданную прохладу.

Новые знакомые Дейзи болтали без умолку, она едва успевала следить за нитью их разговора, лишь изредка умудряясь вставить хоть слово. Если поначалу женщины показались ей необычными, то теперь их куда уместнее было охарактеризовать словом «странные». Временами они шутили, дурачились и вообще вели себя, как школьницы, сбежавшие в погожий день с урока, но порой становились до жути серьёзными. Они искренне удивлялись самым обычным вещам, вроде билетов на метро, автоматов с газировкой или уличных экранов, по которым обычно крутят рекламу. Однажды обе женщины в запальчивости перешли на иностранный язык, который звучал непохоже ни на французский, ни на немецкий, ни на итальянский, и долго бурно спорили, перекрикивая друг друга, жестикулируя и, судя по всему, забористо ругаясь.

Дейзи до сих пор пребывала под впечатлением от сценки с паучком в чаше цветка. Неужели он правда помахал лапкой даме в фиолетовом? Разве так бывает? Дейзи подумала, что она, должно быть, далеко не всё знает о пауках.

В какой-то момент она снова увидела вдалеке мистера Абрамса. Старик смотрел на неё, и как Дейзи почему-то показалось, без особого одобрения. Походило на то, что дворник боролся с желанием подойти к ней, но, в конечном итоге, лишь покачал головой и отправился по своим делам.

Джон-Джон и его новые друзья, судя по всему, тоже не скучали. Они сгрудились у песочницы, а перед ними возвышался самый впечатляющий замок из песка, который только доводилось видеть Дейзи, а уж она в этом вопросе могла небезосновательно считать себя специалистом. Замок не был похож на грубое нагромождение пирамидок и цилиндров, которые обычно строят в песочницах дети. Нет, у этого сооружения имелись стены с зубцами, сторожевые башни, ров с мостом, террасы, внутренний двор и высокий, доходящий до пояса мальчикам, цилиндрический донжон. Как всё это держалось вместе, невозможно было даже представить. Строительством, судя по всему, руководил Эрик.

— Готово! — сообщил он, самодовольно глядя на Джон-Джона и Элеонору.

Соседки Дейзи как раз прервали свой диалог, чтобы дать себе возможность глотнуть немного воздуха.

— Ваш сын, — обратилась Дейзи к Сафрон, воспользовавшись этим моментом, — очень похож на отца, не так ли?

— Не думаю, — покачала головой та. — У Эрика никогда не было отца.

— Простите... — Дейзи смущенно замолчала.

— Не нужно так краснеть! — фыркнула Сафрон и жизнерадостно рассмеялась. — За что тебе просить прощения? Ведь я сама так решила! Ну... подумала, что моему сыну пойдёт кожа цвета кофе с молоком. Так оно и получилось — только посмотри на него! А для того, чтобы всё вышло как надо, далеко не всегда нужен отец. Понимаешь меня?

— Да, понимаю, — кивнула Дейзи, глядя на играющих детей.

«Наверное, речь идёт об искусственном оплодотворении, — подумала она. — Если бы она усыновила ребёнка, то так бы, пожалуй, и сказала».

— А где сейчас твой муж? — поинтересовалась Сафрон, но её подруга тут же предостерегающе вскинула руку.

— Что ты мелешь?! — прошипела Лаванда. — Разве ты не видишь, что он...

— Он погиб, когда Джон-Джону было три года, — одновременно с ней сказала Дейзи и с изумлением уставилась на даму в фиолетовом. Та не собиралась продолжать, поэтому Дейзи добавила: — Это получилось довольно нелепо...

— Смерть вообще нелепая штука, — ввернула Сафрон. Теперь уже она выглядела сконфуженной.

— ... понимаете, на стройке, где он работал, произошел несчастный случай. Строительство только начиналось, и на площадке полагалось установить туалетную кабинку для рабочих. Её поднимали краном, а Питер должен был указать место, куда её нужно было поставить. Где-то на полпути трос подъёмного крана оборвался, и кабинка упала прямо на Пита. Он умер практически мгновенно, у врачей не было ни единого шанса его спасти. Не думаю, что кто-то был виноват в том, что случилось. Это просто произошло.

Она замолчала. История, мягко говоря, была неказистой. Джон-Джон не сможет рассказать друзьям, что его отец погиб, спасая людей из пожара; Питер не выхватывал детей из-под колёс машины с отказавшими тормозами, не противостоял грабителям, не стал жертвой авиакатастрофы, он даже не боролся с одной из тех ужасных болезней, о которых пишут в глянцевых журналах. Нет, его раздавило туалетом... Но Дейзи не стеснялась рассказывать о том, как умер её муж,всё без утайки.

— Мы не хотели тревожить старые раны, — сказала Лаванда, не глядя на Дейзи.

— Пустое...

Повисло неловкое молчание, которое не оказалось, по счастью, слишком долгим.

— Я знаю! Молочные коктейли! — воскликнула Сафрон, вскакивая с места и хлопая в ладоши, как маленькая девочка, задумавшая новую удивительную игру. На её бледных щеках вспыхнул румянец. — Вот что всем нам нужно!

— Отлично! — поддержала её подруга. — Здесь рядом есть место, в котором продают замечательные молочные коктейли на вынос. — Лаванда наклонилась к Дейзи и зашептала ей на ухо с таким видом, будто речь шла, по меньшей мере, о государственной тайне: — Знаешь, они наливают напитки в такие смешные бумажные стаканчики с крышкой, которые потом можно вот так запросто смять в кулаке! Правда, забавно?

Дейзи неуверенно улыбнулась. Она не видела ничего особенного в одноразовых стаканчиках, но не стала спорить.

— Что скажешь? — спросила её Лаванда.

— Звучит заманчиво...

Дейзи посмотрела на Джон-Джона. Дети были увлечены игрой, и ей очень не хотелось их прерывать. Сын выглядел очень довольным.

— Ты могла бы посидеть здесь и посмотреть за детьми, — сказала Сафрон, проследив за её взглядом. — А мы сходим вдвоём и всё купим.

— Это очень мило с вашей стороны! В таком случае, я бы попросила...

— Постой! — прервала её Лаванда, прижав указательный палец к губам Дейзи. — Не лишай нас удовольствия! Тебе... — женщина в фиолетовом платье прикрыла глаза и почесала подбородок. — Банановый!

— А Джон-Джону — клубничный коктейль и большое шоколадное мороженое в вафельном стаканчике, — добавила Сафрон. — Правильно?

Дейзи вытаращила глаза и лишь с изумлением кивнула. Подруги рассмеялись и, едва ли не обгоняя друг друга, поспешили вверх по аллее к тому месту, где, по их словам, продавали молочные коктейли. Лаванда помахала рукой своей дочери, та улыбнулась ей в ответ. Сын Сафрон и Джон-Джон гонялись друг за другом вокруг качелей, и им ни до чего другого не было дела.

Дейзи опомнилась, схватила сумочку и крикнула им вдогонку:

— Постойте, я дам вам денег!

— Это еще зачем? — обернулась Сафрон. Её лицо вытянулось, как будто она была очень, очень удивлена.

— Она такая забавная, правда? — улыбнулась Лаванда.

Сафрон взяла её под руку, и они удалились быстрее, чем Дейзи успела сказать хоть слово.

Оставшись одна на скамейке, она стала наблюдать за детьми. Те оставили в покое качели и переместились к старой иве, которая росла у самой воды. Река, судя по всему, уже долгое время подмывала корни дерева, и теперь те, оказавшись над землёй, напоминали щупальца огромного спрута, выползшего на сушу. Дети расположились среди корней, словно в диковинной естественной беседке, и решали, чем заняться дальше. Дейзи хорошо слышала, о чем они говорят.

— Мы могли бы поиграть в мяч, — предложил Эрик. — Или покататься на качелях. Или слепить замок из песка.

— Мы уже играли в мяч, — помотала головой Элеонора. — Мы уже катались на качелях. И ты слепил уже целых три замка в песочнице. Нужно что-то другое.

Джон-Джон помалкивал, уступив возможность решать своим новым приятелям.

— Я знаю! Мы можем поиграть в желания! — воскликнула Элеонора, довольно удачно копируя интонации своей мамы.

Эрик вскочил на ноги и в восторге захлопал в ладоши.

— Значит, так... Нам нужны веточки боярышника, — распорядилась Элеонора. — Восемь камушков из реки. Только нужно брать гладкие! Даже не пробуй притащить щебёнку, как ты сделал в прошлый раз! — Она сурово посмотрела на Эрика, тот потупился. — Потом... горсть речного песка, немного воды и пёрышко какой-нибудь птицы. Несите всё это сюда. Это будет здорово!

— Я никогда не играл в желания, — подал голос Джон-Джон.

— Мы всё тебе покажем, не беспокойся. Это проще простого, — приободрил его Эрик.

Эрик и Джон-Джон отправились искать всё необходимое для игры в желания, а Элеонора подошла в росшему неподалёку кусту боярышника и отломила от него три тоненьких прутика, тщательно выбирая каждый из них. Девочка очистила их от листьев и принесла обратно к сплетению корней старой ивы. Вскоре Эрик вернулся с пластмассовым ведерком речной воды в левой руке. Его правая ладошка была жутко чумазой. Дейзи поняла, что там находится песок. Джон-Джон принёс камушки. Элеонора придирчиво осмотрела их и сочла подходящими. С пером возникли некоторые трудности, но, в конечном итоге, Элеонора победным жестом вскинула вверх руку, в которой было зажато серое с черными вкраплениями голубиное перышко. Теперь всё было готово.

Дейзи поймала себя на том, что наблюдает за происходящим с огромным интересом.

Элеонора начертила на земле круг диаметром чуть больше четырех футов. По краям круга она с равными интервалами разместила камушки. В дальнюю от себя сторону она поставила ведёрко с водой, левее положила перо, а справа насыпала небольшой горкой принесенный Эриком песок.

— Теперь станьте внутрь круга, — велела Элеонора мальчикам. Те послушались. — Подвинься немного в сторону, Эрик! Сюда должен попадать солнечный свет. Разве ты не знаешь, что нам нужен Огонь?! Теперь держите свои прутики перед собой и не говорите ни слова, пока я не закончу читать.

Вид у девочки был очень торжественный. Она закрыла глаза и начала бормотать какое-то стихотворение — сперва тихо, а потом всё громче, громче и громче. Стих был написан на том же незнакомом языке, на котором время от времени говорили Лаванда с Сафрон. Джон-Джон таращился на Элеонору и, судя по всему, даже не моргал.

«И как малышка умудрилась запомнить такое длиннющее стихотворение?» — поразилась Дейзи

В этот самый момент Элеонора закончила свою декламацию и открыла глаза.

— А теперь желания! — заявила девочка своим прежним голосом. — Против часовой стрелки. Эрик, ты первый!

— Хочу, чтобы мама купила нам целую гору мороженого! — быстро выпалил мальчишка и сломал веточку боярышника. Он выглядел вполне довольным собой.

Элеонора, призадумалась. Судя по всему, ей хотелось придумать что-нибудь особенное. Она вполне по-взрослому закусила губу, и вдруг её глаза загорелись.

— Хочу, чтобы старый фонтан опять заработал! Так, как было раньше, — загадала она.

Элеонора сломала свой прутик и посмотрела на Эрика. Мальчик насупился — он явно завидовал, что не ему пришло в голову такое изящное желание. Дейзи подумала, что девочка покажет ему язык, и не ошиблась.

Дети выжидающе посмотрели на Джон-Джона. Тот медлил. Он задумчиво разглядывал свой прутик, вертел его в руках то так, то эдак.

— А ты что будешь загадывать? — поторопил его Эрик.

— Не тяни, это нужно делать быстро, иначе ничего не получится, — добавила Элеонора.

Дейзи тоже очень хотелось узнать, что загадает её сын. Сладостей? Развлечений? Поездку в Диснейленд? Джон-Джон всегда хотел там побывать. Она вся обратилась в слух.

— Хочу... хочу, чтобы сегодня вечером папа вернулся домой, — тихо сказал Джон-Джон и переломил свой прутик.

У Дейзи защипало глаза. Она поспешила отвернуться, чтобы сын ничего не заметил.

Разумеется, он всё помнит... Могло ли быть иначе?

Она посидела какое-то время, глядя в сторону, а когда повернулась обратно, то увидела, что Элеонора уже стёрла нарисованный на земле круг, а мальчики развлекались тем, что швыряли камушки в реку. Ничего как будто не произошло, но Дейзи знала, что это не так. Она должна поговорить с сыном... Должна объяснить ему, что некоторые вещи невозможно изменить. Он уже достаточно взрослый, чтобы понять её.

Прежде, чем Дейзи окончательно утвердилась в этой мысли, она услышала знакомые голоса, доносящиеся из-за плотной стены жасмина, который рос вдоль аллеи. Это возвращались Лаванда и Сафрон. Женщины, как водится, оживлённо о чем-то болтали. Спустя полминуты они показались из-за живой изгороди. Лаванда в несла несколько больших бумажных стаканчиков с крышками и разноцветными соломинками. А Сафрон — Сафрон сжимала в руках огромную плетёную корзину, полную мороженого.

— Мы решили, что немного сладостей в такой день никому не повредит! — сообщила женщина в черном, демонстрируя Дейзи содержимое корзины. Там были пломбиры и эскимо, шоколадные рожки и фруктовый лёд, мороженое в вафельных стаканчиках с земляничным, абрикосовым и апельсиновым джемом.

Дейзи в изумлении уставилась на корзину.

— Не делай такие круглые глаза! Бьюсь об заклад, что мы вшестером мигом разделаемся со всем этим богатством! — рассмеялась Сафрон.

— А если тебя беспокоит риск заболеть, то, уверяю, мы знаем, как не допустить простуды, — добавила Лаванда.

Но удивление Дейзи было вызвано совсем не этим.

— Да это же целая гора мороженого! — воскликнула она. — Точь-в-точь, как загадывал твой сын!

Обе женщины насторожились и одновременно повернулись к ней.

Что ты сказала? — Лаванда уже не улыбалась.

— Ах, это была просто игра, — отмахнулась Дейзи. — Не обращайте внимания. Они ломали прутики боярышника и...

— Элеонора! — крикнула Лаванда, не дав ей закончить.

— Эрик! — позвала сына Сафрон. Плети вьюнка на её татуировке стали напоминать змей, угрожающе сжимающих кольца. — Быстро идите сюда!

Услышав свои имена, Эрик и Элеонора нехотя поплелись к своим матерям. Девочка почему-то выглядела виноватой, а мальчик — напуганным. Приблизившись, Эрик украдкой бросил взгляд на корзину с мороженым, но едва ли вид сладостей теперь его порадовал. Растерянный Джон-Джон вернулся вместе с ними.

Лаванда была не на шутку рассержена. Она схватила дочку за руку и посмотрела на Дейзи.

— Что еще они говорили? Что загадывали? — спросила она. — Постарайтесь вспомнить всё в точности. Это важно.

— Элеонора захотела, чтобы старый фонтан заработал, как прежде, — с неуверенной улыбкой сказала Дейзи, глядя на девочку, — а Джон-Джон... — она рассказала, чего пожелал её сын.

Сафрон тихонько охнула.

— Нельзя было оставлять их одних, — пробормотала Лаванда. — Следовало ожидать чего-то подобного...

— А что особенного произошло? — попыталась встать на защиту детей Дейзи. — Они ведь просто играли.

— Ты не поймёшь... Сожалею, но теперь нам лучше уйти. Пока не случилось чего-нибудь похуже, — последние слова были адресованы Элеоноре, которую Лаванда буквально обожгла гневным взглядом. — Ты очень сильно разочаровала меня, милая! Я-то думала, что могу тебе доверять!

— Но мама! — воскликнула девочка. — Старый фонтан...

— Мы еще поговорим с тобой как следует! — пообещала ей Лаванда, и девочка потупилась.

— Мы бы очень хотели всё исправить, — сказала Дейзи Сафрон с сожалением в голосе. Вытатуированные на её шее лепестки казались поникшими. — Но на свете почти нет таких сил, которые были бы более могущественны, чем сила желания ребёнка.

— У неё хорошее имя, — сказала подруге Лаванда, как будто Дейзи здесь вообще не было. — Она справится.

— Да, — согласилась Сафрон. — Сильное имя. Всё будет хорошо.

Она вдруг наклонилась и поцеловала Дейзи в правую щеку. Лаванда коснулась губами левой. Дейзи почувствовала, как запахи шафрана и лаванды смешиваются в терпкий, волнующий букет. В её голове на несколько секунд как будто зазвучала музыка — лёгкая, умиротворяющая. Мелодия словно бы вторила словам Сафрон, говорила, что всё действительно будет хорошо...

— Прощай, — сказала Лаванда. Она держала дочь за руку и время от времени поглядывала на неё с таким видом, который не сулил девочке ничего хорошего по возвращении домой.

— Прощай, — сказала Сафрон. — Что бы ни случилось, не держи на нас зла.

С этими словами они повернулись и ушли.

— До свидания... — сказала им вслед Дейзи.

Что-то произошло сейчас, что-то очень важное, но она не могла понять, что именно. Она привлекла к себе Джон-Джона и крепко его обняла. Малыш, который обычно стеснялся любых проявлений нежности на людях, на этот раз не сопротивлялся. Они вдвоём смотрели, как эта странная четверка — две женщины и их дети — уходят вверх по аллее. Как резкие черные тени клёнов, ив и вязов падают им на плечи, словно паутина или диковинные черные мантии. Как рябь нагретого воздуха делает их силуэты всё более зыбкими и прозрачными, заставляя, в конечном счете, раствориться в полуденном мареве.

* * *

Они посидели на скамейке еще немного. Рядом стояла корзина с мороженым, которое так никто и не попробовал. Дейзи не знала, что с ней делать. Она разрешила Джон-Джону съесть одну порцию, а остальное не без сожаления оставила у мусорного бака. Не тащить же это всё домой? Да и секрет того, как объедаться мороженым и избежать простуды, она так и не узнала.

Потом они пошли к выходу из парка. Дейзи провожала глазами игровую площадку, деревья, живые изгороди, плавный изгиб реки, берега которой заросли тростником и рогозом.

Дальше, как она хорошо знала, находился неработающий старый фонтан и проходила та невидимая черта, которая отделяла старый парк от нового. Дейзи уже готова была услышать громкую музыку, почуять запахи жареного поп-корна, пончиков с заварным кремом, булочек для хот-догов и свежемолотого кофе, окунуться в шумную толпу верещащих детей и их дородных мамаш.

Однако парк, как ни странно, хранил приятную, благостную тишину, и Дейзи вдруг с замиранием сердца почувствовала лёгкое дуновение прохлады. Там, впереди, их должно было ждать царство асфальта, железа и нагретого солнцем пластика... Но она уже знала, что увидит за деревьями.

— Смотри! Смотри! — завопил Джон-Джон, когда они вышли на покрытую плитами площадку. Он высвободил руку из ослабевших пальцев матери и побежал к фонтану.

Дейзи, не веря своим глазам, смотрела, как сын, радостно хохоча, пляшет в россыпи искрящихся брызг и ловит ладошками струи воды. Она смотрела на листья кувшинок, которые покрывали поверхность бассейна, на фигурки бетонных эльфов, которые, такое впечатление, лукаво улыбались ей в ответ. По другую сторону площадки не было видно ни кофейни «Старбакс», ни полосатого навеса французской булочной, ни станции канатной дороги, ни даже нового колеса обозрения. Деревья обступили фонтан плотным кольцом, словно молчаливые стражи, и казалось, что так было всегда.

В голове у Дейзи зазвучали голоса.

«Хочу, чтобы мама купила нам целую гору мороженого», — так, кажется, сказал Эрик. «Хочу, чтобы старый фонтан опять заработал», — это была Элеонора...

Потом она вспомнила слова сына, и у неё закружилась голова.

— Мамочка, тебе плохо? — обеспокоенно спросил Джон-Джон, подбежав к ней.

Дейзи приложила пальцы к вискам, в которых как будто работали поршни огромных паровых машин.

— Милый, ты не очень устал? — спросила она, с трудом разлепив пересохшие губы.

— Нет, — помотал головой Джон-Джон и взял её за руку.

— В таком случае ты не против, если мы еще немного прогуляемся? Мамочке нужно кое-что узнать.

Она еще раз посмотрела на фонтан. Тугие струи плясали в солнечных лучах, и в водяной пыли, которая облаком висела над бетонной чашей, подрагивала, переливаясь всеми семью цветами, небольшая радуга.

* * *

Они нашли мистера Абрамса по звуку допотопной бензиновой газонокосилки, который доносился из дальней оконечности парка. Старик подстригал траву. Он делал совершенно особенным образом — с тщательно выверенной профессиональной небрежностью, оставляя то тут, то там островки нетронутой, буйно разросшейся травы, что придавало газону восхитительный диковатый вид.

— Мистер Абрамс! — окликнула она дворника.

Старик прервал работу, заглушил мотор своего агрегата и повернулся к ним.

— Миссис Джонсон! — поприветствовал он Дейзи, но, увидев её побледневшие от волнения щеки и покрасневшие глаза, тут же обеспокоенно спросил: — С вами всё в порядке? На вас лица нет!

— Всё хорошо, спасибо... — не очень убедительно проговорила Дейзи. — Я лишь хотела у вас кое о чем спросить. Вы не могли бы мне помочь?

— Спрашивайте что угодно. Я к вашим услугам! — чопорно поклонился мистер Абрамс, придерживая рукой свою старинную шляпу.

Дейзи перевела дыхание.

— Я не уверена, что вы обратили внимание, но... Пару часов назад, когда вы проходили по аллейке мимо игровой площадки, я сидела на скамейке в обществе двух очень необычных женщин. Они утверждают, что появляются здесь время от времени, но мне не доводилось с ними прежде встречаться. Вот я и подумала...  Ведь вы работаете здесь очень давно, не так ли? — Мистер Абрамс кивнул. — В таком случае, не знаете ли вы, кто они такие, и где я могла бы их найти?

Старик мигом посерьёзнел и отвел глаза.

— Не думаю, что искать их — такая уж хорошая идея, — сказал он.

— Но почему?

— Это может быть небезопасно.

— Но они показались мне очень милыми... Странными, не без того, но ни в коем случае не опасными!

— Я хотел предупредить вас, — вздохнул мистер Абрамс. — Уже практически подошёл к вам, но что-то меня остановило. Вы совсем не понимаете, с кем встретились сегодня?

Дейзи покачала головой.

— Что ж, вас трудно в этом упрекнуть, — сказал старик. — Они не появлялись в наших местах уже много лет. Никто не знает толком, откуда они родом и кем являются на самом деле, но многие старожилы — по-настоящему старые люди, вроде меня, — до сих пор вспоминают этих женщин. Мой отец рассказывал... Словом, хотите верьте, хотите нет, но я не видел их с тех пор, как сам был мальчишкой. Тогда этот парк был таким же юным, как ваш сын, а деревья были не выше его самого.

— Как это возможно? — выдавила из себя Дейзи.

— На свете бывает и не такое, миссис Джонсон. Вы молоды, и вам еще предстоит об этом узнать. Однако, не стоило позволять сыну играть с их детьми. Эти женщины, они никому не причиняют зла сознательно... Но они довольно-таки беспечны, а их беспечность порой влечет за собой неприятные последствия. Впрочем, — он потрепал Джон-Джона по голове, — всё, похоже, обошлось, не так ли?

— Не знаю. Не уверена...

Дейзи собралась с духом и рассказала старику обо всём. Выслушав её, мистер Абрамс достал пачку сигарет и, не спросив разрешения у Дейзи, закурил.

— Как это будет? — спросила она, когда стало ясно, что старик не собирается ничего говорить. — Чего мне ждать? Питер... он что, действительно вернётся?

— Я не знаю, — он с грустью покачал головой. Его взгляд задержался на Джон-Джоне. Тот явно скучал, но старался не подавать виду. — Но что сделано, то сделано, — сказал он. — Я на вашем месте отправился бы домой. Не ждите чего-то конкретного. Просто надейтесь, что всё будет хорошо. Ведь так они сказали? Верить, что всё будет хорошо? Это разумный совет. К их советам стоит прислушаться.

— Спасибо... — сказала Дейзи.

Она хотела добавить что-то ещё, но замялась. Мистер Абрамс поймал её взгляд и кивнул с таким видом, будто хорошо её понял. Он смотрел им вслед всё то время, что они выбирались из парка, и только тогда снова принялся за работу.

* * *

Дейзи и Джон-Джон вернулись домой куда позже обычного. Сын всю обратную дорогу взахлёб рассказывал ей о своих новых друзьях, но в голове у Дейзи теснилось множество совсем других мыслей, и она практически не слушала — лишь рассеянно улыбалась ему время от времени.

Дома они пообедали, немного поиграли и посмотрели телевизор. Джон-Джон нарисовал на большом листе бумаги замок из песка и фонтан. Получилось довольно-таки похоже.

Вечером, уложив Джон-Джона в постель, Дейзи отправилась на кухню, где приготовила ужин на двоих. Пасту с грибным соусом, сырную запеканку и крепкий чёрный чай без сахара — всё как любил Питер. В доме было тихо и пусто — так же тихо и пусто, как в ту самую ночь, когда ей впервые пришлось засыпать в постели одной. Она выключила свет и немного постояла у окна, глядя, как неторопливо ползёт по чёрному небу луна, и как поднявшийся ближе к ночи ветер перебирает ветви клёнов и серебристых тополей, которые росли вдоль улицы.

Потом она с ногами забралась в кресло и стала ждать, когда сбудется желание её сына.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 45. Оценка: 3,40 из 5)
Загрузка...