— Итак, уважаемые белы, прежде чем мы начнем наше путешествие, я бы хотел убедиться, что вся компания в сборе. Великий Гений?

― Здесь!

― Ум Всего Ферленга?

― Здесь!

― Самый Находчивый Человек?

― Здесь!

― Его Высочество Уникум?

― Присутствую.

― О, ну вы не могли не отличиться. Что ж, я вижу, все в сборе. Можно творить дела. Вперед! Деньги ждут!

Молодой человек лет тридцати пяти отворил дверь и вышел на улицу. Невысокого роста, крепкий, с тоненькими усиками и хитроватым прищуром, до того пристальным, что даже родне — чего уж говорить про друзей! — порой было некомфортно общаться с ним. Он вроде и улыбается, и шутит, а сам вон что-то подозревает, того и гляди обвинит в непотребном! В прочем, про друзей это будет громковато. Знакомые да деловые партнеры — это да, это можно.

Аккуратные улочки Ока Неба, научного городка западного королевства Келегал, такие чистенькие, свеженькие, будто только что подметенные, вели его в одно питейное заведение под названием «Зрачок на дне». Самое то для забегаловки, жаждущей клиентов. О чокнутом хозяине молва ходила по всему западному королевству; мол, обозвал свою кормушку так, что даже в доску пьяным или слепым не войдешь сюда — уж больно жутко оно звучит. А вот еще: дескать, хозяин и своих детишек рек подобным образом, и каких только страшнючих словосочетаний не проскакивало в устах красноносых выпивох — Рука-с-Ветку, Клюв-на-Морде, Ров-на-Подбородке... Иной балагур как войдет в удаль, так давай клепать чего похлеще, чтобы и самому поржать, и других рассмешить.

Однако же Бариол Шинд относился к этим байкам понимающе, слушал вполуха и, когда надо, улыбался. Уж он-то знает суть бизнеса Секрета-в-Тайнике, сиречь хозяина. Нигде не сыскать места надежнее для проведения скрытных встреч. Будьте уверены, что никто и никогда не узнает, что вы вели здесь дела с кримтом, магом или, прости Всеединый, с сиолитом, поганым многобожником. Секрет-в-Тайнике получал деньги по праву, обеспечивая максимально возможные надежность и утайку.

«Зрачок на дне» стоял на самой окраине научного городка и днем постоянно прикрывался тенью, падающей от огромной горы с возведенной на самом пике обсерваторией, а ночью темно-серое здание так и вовсе было незаметно. Постояльцев там не бывало, иных клиентов тоже — таким намеренно подавали невкусную еду и прокисший эль, чтобы больше не хаживали, куда не следует.

― Ждет? — не считая нужным скрыть радостное нетерпение, спросил Шинд.

― Ждет.

― Отлично! — улыбка точно не сползет с его лица. Если есть встреча, значит, есть и деньги. А деньги без заведомо обговоренных дел говорят только об одном — о премии. Клиент держит слово. Прелестно. — Тащи вино, дружище. Самое лучшее!

Это для случайно забредших в «Зрачок на дне» подавали всякий брандахлыст и старую брагу. Для истинных посетителей у хозяина всегда наготове лучшие сорта вин, кримтские эли и даже искрящиеся нектары зверолюдей мальзидов, привезенные аж с самого Нижнего Полумирия.

Будьте уверены, да-да, вы никогда не выйдете из подвалов «Зрачка», при условии, что вы вообще смогли отыскать туда вход. Подземной сети по своей путанности позавидуют маги с факультета Удачи, а по надежности она даст фору старейшему банку столичного Пальдерона. Бариол шел сквозь череду коридоров, проходил целые анфилады, входил в комнаты, выходил из них, заходил в другие, в них спускался в подвал еще глубже, куда-то сворачивал, поднимался...

«И все это под землей?!» — в очередной раз думал Шинд, пригибаясь под входом в новое помещение.

Ведь слухи ходят не только среди простых ротозеев. Те, кто имел доступ в таверну, судачили о связи хозяина с магией или лесными духами, эзонесами. Оно и понятно: поплутаешь под землей и сразу вспомнишь о Зеленом Коридоре — тропе, проложенной стражами леса. Они сами передвигаются по ним, и за короткое время способны преодолевать большие расстояния.

Чего скрытничать — Бариолу и самому посчастливилось пройти по Зеленому Коридору в далеком детстве, когда он хвостиком бегал за отцом по всему Келегалу. Карбий был пешим курьером. Шутка ли? Ан нет. Каждое его поручение сперва сопровождалось криками и громким смехом, но где-то через год все умолкли и зауважали чудака. Выполняя задания, отец шел неторопливо, основательно и всегда смотрел по сторонам. «Чтобы предупредить неприятность!» — подумаете вы и окажетесь неправы, ибо Карбий Шинд слыл известным художником, работающим, однако, под псевдонимом. Один раз мэр Ока Неба поручил ему передать небольшой сверточек для своего брата, живущего в Жон-Сикаре. Казалось бы, обойти ты по окружной дороге — ну лишние пару деньков, да, — но доберись спокойно, по широкому большаку с то и дело разъезжими вояками. Сборочный-то недалеко! А то и на хвост кому присядешь. Нет же, такой вариант явно не для Карбия Шилда, который проложил маршрут аккурат сквозь Долину Скорби. Надо ли говорить, что его картина с запечатленными гигантскими каплями воды, рядками покоящимися на сочной травяной поверхности долины была продана за очень хорошие деньги. Вторую картину он приберег для сбыта в Пальдероне — он знал одного столичного любителя картин с пейзажами. Запечатленные в той же долине верхушки горного хребта произвели на сына большой эффект, и именно там, на том самом месте, маленький Бариол впервые увидел то, что в дальнейшем стало делом его жизни, уникальным и невероятно прибыльным.

Дева. Красивая дева с заплаканным лицом. Густые волосы покрывала серо-белая корона. Большие голубые глаза... Конечно, озера у подступа к лесу были несимметричными, но если взглянуть под определенным углом — у маленького Бариола было много времени, чтобы найти нужный ракурс, пока отец наносил штрихи на еще пока чистое полотно, — то картина, живая картина, в отличие от отцовых, поражала яркостью и масштабностью. В тот день отец лишь посмеялся над ним и его находкой, но Бариол заучил это место досконально и так четко, что даже сейчас смог бы закрыть глаза и вспомнить, где и как лежала та или иная травинка. А если по-честному, то его работа не давала забыть ни это место, ни множество других.

Бариол Шинд — торговец пейзажами, мастер по нахождению живых картин и скульптур, созданных самой природой. Вы можете пройти мимо небольшой чащи, смотря себе под ноги, Вы можете подступиться к самой обсерватории Ока Неба, чтобы со всей высоты насладиться красотами западного королевства, но все, что вы увидите — милый видок и ничего более. Такое уже скучно. Бариол же специализировался на том, чтобы искать во всем этом природном богатстве фигуры, картины, а то и целые зарисовки сцен.

«Это может любой дурак!» — скажете вы и будете неправы. Вновь. Для придачи солидности и веса Бариол, относя на подпись новый договор, всегда прикладывал к нему копии свидетельств о смерти с одним единственным заключением — инфаркт. И никогда не забывал попросить клиента подписать бумажку, гласящую, что поставщик не несет ответственности за степень восприятия клиентом его работ. И в случае кончины клиента и последующего установления причины смерти, окажись это разрывом сердца, с Бариола снимались все вопросы.

«Это может любой дурак!» — настойчиво и уже со злостью воскликните вы. А потом вам в руки дадут свидетельства о смерти. Целую пачку.

Соблазн разбогатеть быстро и непринужденно был велик, и Шинд в начале своей карьеры не знал, как ему быть. Он неоднократно видел, что от некоторых его работ люди умирали, падая наземь с восхищенной улыбкой. Торговец пейзажами хотел исключить эти экспонаты из своего списка, чтобы не терять клиентов и их денег. Но ведь на заре его трудовой деятельности над ним посмеивались, а столь громкие события, как смерть от острого впечатления, придавали Бариолу солидности, таинственности и загадочности. Банальный интерес становился для Шинда источником доходов, хорошо, если постоянным. В прочем, на один раз тоже неплохо — стоимость его услуг была высока. На правах монополиста, вот как примерно треклятые маги Ольгенферка, владеющие Академией Танцующей Зиалы. Тоже ломят цены, зная, что нигде больше не сыщешь подобного учебного заведения. Загибают, как есть загибают — для них-то, келегальцев. Своим, небось, поблажки делают и не исключают с такой радостью — ну придет другой, ну и что.

Он ждал его. На столе — разложенный неизменной колодой карт пасьянс, сиречь настоящими денежными купюрами самого крупного номинала с нарисованными от руки персонажами и мастями. Ваша светлость Кич, Мот и Транжира. Ну и Толстозадый Расточитель, если угодно. Лишним не будет это уж точно!

― Мой принц, — покорно, но без ноты подобострастия поприветствовал его Бариол и склонил голову; совсем слегка, ибо имел право.

― Привет, Шинд, привет. Устал ждать. Все карты истер. Собрался было новую колоду делать... Из твоей премии.

Как хорошо, что он успел улыбнуться и кинуть мешок на стол прежде, чем глаза Бариола едва не вылезли из орбит.

― Что, испугался? — рассмеялся наследный принц и поманил его. — Ну, присаживайся, дело есть.

На этот раз лицо выдало торговца пейзажами с потрохами. Он шумно сглотнул и плюхнулся на стул, да так и остался сидеть, не убрав мешок с деньгами привычным хватким движением, заученным и отточенным. Привычным движением.

― Что, думал, королевская особа пожалует к тебе лично, чтобы передать вот это? — он брезгливо кивнул на мешок. Пф-ф, Шинд, смотрю, ты посчитал себя птицей высокого полета, раз и вправду ждал от меня таких выкрутасов.

― Я не...

― Расслабься, Бариол. Война разгорается, ты, наверное, слышал. Если кратко, то, несмотря на всю нашу армию и их вооружение воины идут на бой без энтузиазма. Им мало удовольствия падать от руки политического столкновения. Им кажется, что они воюют за прихоть короля.

«Эко ж! У них там что, свой полевой психолог завалялся в загашнике? Или целая комиссия?»

― А он... Он... — не унимался принц, — решил отправить меня едва ли не на передовую!

― Соболезную...

«А нет, психологом тут, кажется, выступаю я сам. Ладно, жирочек мой, этот сеанс за мой счет. В честь премии».

― Оставь. Конечно ты соболезнуешь — терять такого клиента!

«Терять такого жирного и потного клиента. Хм... Как этот клиент планирует сражаться? У него ж меч сразу выскользнет из его сальной руки!»

― Драктус, ты не... Ой, — осекся Бариол, но принц лишь вяло махнул рукой, мол, давай, чего уж стесняться-то, глядишь, последний раз общаемся. — Ты не должен так думать обо мне! Я искренне.

«Конечно искренне! И совсем не думаю о деньгах».

За пять лет сотрудничества ненасытный принц потратил целое состояние, невиданно обогатив Шинда. И последний не думал о золотых монетах по элементарной причине — его экспонаты закончились. Все. Ему больше нечего предложить принцу. И об этом, между прочим, его светлость Драктус был предупрежден при заключении последнего контракта.

― Ладно, не суть, — принц принял молчание торговца пейзажами за сердечное переживание, а то и соболезнование, потому уже мягче произнес: — Меня отправят через два месяца. Но до этого я жажду в последний раз насладиться твоим экспонатом.

― Это можно. Что вам по душе? — почуяв сделку и запах денег, Бариол мастерски незаметно перешел на деловой тон. — Плачущая Дева? Рука Творца? Живые Весы Всеединого?.. А может...

― Нет, Шинд, — решительно прервал его принц. — Мне нужно нечто новое.

― Нов... Что?! — не сдержавшись, вскрикнул торговец пейзажами. — Но как? Драктус! Мы же все обсудили! Я, кажется, в прошлый раз сказал все более чем ясно...

Принц хитро улыбнулся.

― О да, яснее некуда.

Он нагнулся и выудил из-под стола еще один мешок. Судя по звуку, он был тяжелее первого раза в два.

― Что это?

― Аванс.

― За что?!

― Ты — матерый игрок, Бариол Шинд. Твоему таланту можно позавидовать в той же степени, в коей можно восхититься твоей находчивостью. Так делать деньги из воздуха не под силу даже ярмарочным шарлатанам.

― Не стоит таких сравнений, Драктус, — холодно проговорил Шинд. — Кому как не тебе знать об этом.

― Да. У меня нет нареканий. Я, как видишь, тоже блюду пункты договора. Не иы один человек деловой и знаешь, как делаются деньги.

«Ой ли? Ты — деловой человек? Вот только дела твои лежат ниже уровня живота», — гневно думал Бариол.

― Я прекрасно понял твой намек. Все торговцы жаждут набить цену. Я же не дурак. Поэтому бери аванс.

― Я не лгал!

Ухмыляющийся болван думал, что он, Бариол Шинд, как последний вшивый кримт, трясущий своими бровями-косичками, будет хитрить и набивать и без того приличную цену?! Но сумма... Там ведь хватит лет на пять безбедного житья в духе нашего разлюбимейшего принца. Женщины, украшения, курорты, деликатесы, женщины... Именем Всеединого!

― Ну...

Улыбка принца стала шире.

― Есть у меня один козырь в рукаве...

Улыбка принца стала победной.

― Но мне потребуется время.

― Сколько?

― Недели две... Нет, месяц!

― Почему так долго?!

― Я обнаружил это место давно. И никому его не показывал. Ждал подходящего случая. Прежде чем явить его вашей светлости, я бы хотел удостовериться, что оно в надлежащем виде. И ракурс подобрать... Знаете, не был там несколько лет — мало ли, вдруг чего изменилось, обвалилось-осыпалось... Природа — она непостоянная и не всегда надежная. А еще эта война...

― Через месяц. Здесь. Не разочаруй.

***

— Бариол?! Ты...

Она не успела договорить. Гид вцепился обеими руками в ее голову и крепко поцеловал, надежно залепив губы девушки своими. Так и прошли в прихожую — слившись в с виду страстном поцелуе двух любовников, соскучившихся друг по дружке после нескольких месяцев расставания. Сперва она пыталась вырваться, но затем поняла, что бесполезно. Потом поняла, что и вырываться-то, по правде сказать, вовсе и не хотелось! Ну да, такая видная персона, с отличной репутацией, богатая, важная... И ладно бы это! А то ведь дело-то обстоит сложнее — Бариол Шинд являлся ее любовью мало что с самого с детства.

Вот и рука нырнула под юбку, вон и блуза уже кое-как висит на стуле, как повисшая на заборе половая тряпка... Ого, это они уже и в спальне, получается! Вскружила страсть голову, вскружила, да как подхвати к небу, оплетенному сетью черных Кая'Лити — по-нашему Знаков, — как ударь в голову, а та и стань чугунной что твой горшок у печи!

Нет, думала она, не буду сопротивляться. Не сегодня. Спервоначалу полюбимся, а вопросы зададим опосля. Срамно оно будет, ну да на худой конец всегда можно сослаться на удивление...

Они лежали в кровати. Кровать мокрая, сами мокрые. Он с уставшим и как будто бы смурным видом, она — с таинственной улыбкой. И улыбка такая... Женская что ли, довольная ли?.. А ну, поди, не будешь тут довольной!

Она всегда так мыслила. Близость к образованным людям вынуждала ее блюсти если не этикет, то хотя бы разговаривать нормально. Но, проведя все детство в обычной деревушке, от этого не уйти, да и надо ли?

Бариол не находил себе места. Бранил, клял, на чем свет стоит, зубы стискивал, терпел, но таки дело довершил. Осталась самая малость, но, как оно и бывает в несправедливости, эта малость выйдет более тяжкой, чем все его решение об авантюре, включая постельную сцену.

― Аглик...

Она лежала на его руке. Он прижал девушку к себе так сильно, что из ее бледных губ вырвался тихий стон.

Аглик, помощь нужна твоя...

― Надо полагать, явно не женского дела?

«Конечно не женского! Ну кто на тебя такую посмотрит? Когда тебе говорили следить за собой, есть, там, поменьше, почаще на улицу выходить и к молодым студентам в койки прыгать, ты сидела и зубрила. Дозубрилась вот, что стала одна-одинешенька. Зато магичка!»

― В том числе и женского... Ведь среди твоей родни, кажется, и сестры были, да?

― Да. Вот только не были, а есть, — бесцветным тоном сказала Аглия.

― Послушай, давай-ка ты собирайся, — засуетился Бариол и вскочил с кровати. Он принялся одеваться, спешно, быстро и словно куда-то торопясь. — Наведаемся в какой-нибудь ресторанчик и перекусим, а там я тебе обскажу суть да дело!

― Спасибо, Бариол, я не голодна. Расскажи лучше, что за дело.

Сказать, что умница Аглия не заподозрила ничего такого — солгать. Само собой она знала: все неспроста и что-то тут неладное... Эти мысли были отсрочкой до ключевого момента, но она так и не была готова, чтобы встретить его спокойно. С виду Аглия осталась невозмутимой и даже продолжила лежать немного вольготно, прижавшись пухлым животом к теплому боку Бариола, посапывала, еще не отойдя от случившегося, и толком даже не отдышалась. А как бы она хотела, чтобы он начал диалог по-иному...

Он объяснил ей. Не все, но ровно столько, сколько устроит и ее, и его. Чмокнув девушку на прощание, Шинд вышел из дома и направился к себе, оставив за своей спиной несчастную Аглию. Аглию, которая села за стул и до самого вечера так и осталась сидеть, роняя слезы, шмыгая носом и попутно еще и матеря себя добрым словцом, да таким крепким, что пираты с Пляски Вечности вмиг обронили бы свои вонючие трубки.

Дура, дура, но любит же... Ну как тут не помочь?..

***

На душе у Бариола всю последующую неделю было погано. Встреча с давней подругой, тайной — вернее, не совсем, — воздыхательницей далась ему с трудом. Но он не думал ни о чем ни когда хватал ее за полные бедра, ни когда гладил и мял ее толстые бока, ни когда целовал ее лицо, мягко сказать, не самой приятной наружности. Он не обращал внимания, ибо видел перед глазами мешок денег, гору денег, море денег... И в центре он — дрейфует на своей шхуне, довольный и счастливый. В иной момент Шинд как бы заглядывал в будущее и видел себя в самых разных местах и ролях — то он, значит, в гареме, с дивами ясноокими, то в ресторане пробует новые гастрономические изыски, специально заказанные для него с Нижнего Полумирия. Ждать их пришлось долго — война, сроки, туда-сюда, все дела. Но что ему? Разве это препятствия? Деньги ломают любую преграду почище тарана или магического удара. А вот он рядом с принцем Драктусом, общается с ним как с родней какой, беседы ведет о войне, о политике, но все больше о женщинах и местах, где кто успел побывать в желании отдохнуть и дать костям погреться; еще и ненароком так то одной рукой поправят челку, то вот этим пальцем, где перстень помассивнее, с зуба сковырнут несуществующую соринку, а то просто укажут куда-нибудь — и все соревнуются, кто побольше украшательств явит пред очами другого.

«Аглии бы понравилось, — думал Бариол. — Изъясняюсь прямо как ее братья».

Да, он сделал ставку на тактичность девушки и не прогадал. Но, простите, он пообещал ей немалых денег за услугу, а на нее Аглия и прихорошиться сможет, и в облике своем изменить чего, а там, глядишь, Бариол и замуж позовет. Не сказать, что он обестился, но зерно надежды в душу невзрачной девы посадить надо было — на кону огромная сумма, и он не должен подвести принца. А после можно будет с делом со своим и прекращать — все равно мест больше нет, а исследовать новые, когда тебе идет четвертый десяток, ну как-то совсем не с руки. Денег у него будет немерено. И потом — война же, куда тут в одиночку сновать куда ни попадя. Уехать бы подальше... Вон, в Брилмег к церковникам, или куда посевернее, в рыбный Пилтес. Ну да, скучно, но там и Пляска Вечности недалеко — всегда можно будет развлечься в бесконечном множестве игральных мест или притонах. У него есть друзья среди пиратов, кои составляют почти все населения города-сорвиголовы.

«А чем я лучше Драктуса, если сам намерен становиться таким же, как он?» — спрашивал себя Бариол, но сам же и отвечал:

«А тем, что всего добился лично! Без богатого папочки!»

«Твои методы независимой добычи денег еще более мерзкие, чем все, что связано с принцем...»

На это собеседник ничего ответить не смог...

***

Бригада явилась на девятый день после встречи с Аглией. Все радостные до невозможности — ну как же, такой видный мужчина выйдет за сестренку!

«Уже успела разболтать!»

Семь человек сидели за столом и ждали, когда хозяин дома соизволит явить свою просьбу на всеобщее обозрение. Шинд ходил по веранде и выглядел каким-то нервным, но в то же время воодушевленным или возбужденным. Сиднем не сидел, что-то перебирал в руках, подходил к полкам, переставлял местами тарелки, всякие сувениры и банки... Пока маги обедали с дороги и втихоря обсуждали причудливость хозяина, тот успел порядком набраться, но еще держал себя в руках.

― Итак, уважаемые, я обратился к Аглии не просто так. На кону — огромное дело, а оно, в свою очередь, сулит огромные деньги. Думаю, сестрица вам сказала, раз вы тут.

― Ну что ты, Бариол, — завозмущались они. — Как же это родне будущей не помочь!

― Да-да... Мне потребуется все ваше умение. Насколько я помню, большая часть из вас обучалась на факультете Земли, верно?

Толпа закивала, но не вся: короткостриженная худышка, бледная и какого-то болезненного вида — кажется, Сафая, — тонким голоском произнесла:

― Воздух...

― Отлично! Вы готовы к приключениям?.. Каждому из вас я вручу по равной сумме — купите сегодня еды, запасов в дорогу, палатки... Нам предстоит ехать до Сборочного. Точнее, не доезжая Сборочного, в двух днях от тамошних военных гарнизонов, есть одно интересное местечко... Туда-то нам и надо. На все про все у нас уйдет от двенадцати до шестнадцати дней. У меня есть некие задумки, и в дороге я успею их доработать. В общем, ступайте. Я пока найму повозки.

***

Они управились быстрее. Через четыре дня компания уже была на месте. У подножия горы, похожей на задранный кверху клюв хищной птицы, разбили лагерь, и сейчас, стоя на вершине Клюва — так он решил величать гору, — Бариол видел, как братья и сестры Аглии сидели вокруг костра и поджаривали трех зайцев. Сам же торговец пейзажами, памятуя о сроках, не стал терять времени. Перед ним расстилалась голая равнина, сжатая в тиски двумя ущельями. Можно быть спокойным — это место девственно и не знало ноги человека, разве только таких же путешественников, как Бариол или его отец.

Шинд проходил здесь несколько раз, и у него давно закралась эта мысль. Черная мысль. Но он вынашивал ее до тех пор, пока не наступил кризис экспонатов. Ленивый торговец даже не подозревал, что когда-нибудь возникнет потребность в новых местах. Откровенно говоря, он не думал, что поймает столь крупную рыбу, как принц Драктус.

Настало время воплотить план. Сверившись с рисунками и чертежами, мысленно наметив ключевые места, он спустился вниз.

― Бариол, я тебя зайца оставила, — любезно сказала Аглия, протягивая еще теплый кусок.

― Спасибо. — Он сделал глоток из фляги. Терпкий вкус вина настроил его на нужный лад. — Сегодня отдыхаем, а завтра приступаем к делу.

― Расскажи хоть вкратце, Барри? — попросил Кейтен. Он был немного младше Аглии, но в дороге проявил себя собранным и достаточно серьезным мужчиной. Он симпатизировал Бариолу больше всех.

― Завтра. Все завтра. Не засоряйте головы ненужной информацией — самим будет проще. Просто сделаете то, что я скажу, получите свои кровные и порадуетесь жизни.

***

— Так, давайте, возводите здесь.

Земля затряслась. Тяжкий рокот, поднимающийся из недр, проникал в самое нутро не только Бариола, но и всех магов. Земельники хоть и привыкли работать с твердью под ногами, но доселе никто не требовал от них работ такого масштаба.

На земле как будто вскочил огромный чирей. Наконец, он лопнул, и долину начала пропарывать каменная игла. Она стремительно росла и вытягивалась. Через десять минут компании пришлось отступить, чтобы изрядно расширившийся конус своим основанием не зацепил их.

― Сколько еще?! — прокричала Аглия, руководящая процессом создания. — Мы теряем силы. Пилли уже вышел из игры!

― Еще немного!

Бариол не любил ее самого младшего брата — тощего рахитика с ужасной бородавкой на правой скуле. Сам по себе Пилли был блондином, но жидкие усики, хаотично растущие над верхней губой, отличались коричневым цветом, и издали можно было подумать, что тот ел... Ладно.

Птицы стремительно улетали. Повылазившие из нор дикие землежоры ринулись кто куда, лишь бы успеть, лишь бы найти безопасное место.

― Достаточно!

«Можно было и побольше, но и так сойдет. Мне здесь гора трупов ни к чему».

Гул стих, хотя в ушах звенело по-прежнему.

― Что-то небогато, ребятки, — кисло заметил Шинд.

― Помилуй, Барри, мы впервые за таким делом, — не столько оправдывающим, сколько вызывающим тоном парировала Аглия. — Результат совсем неплох, зря ты. Посмотри на них.

Парни и девушки тяжело дышали. Худышка Сафая даже села на коленки и чувствовала себя явно хуже других. Кожа стала еще бледнее и была покрыта испариной.

― Нда…

― Надеюсь, на сегодня покончено. Ничего большего мы уже не сделаем, сам видишь, — устало сказал Кейтен, утирая вспотевший лоб.

― Самое трудное позади, — успокоил всех Бариол. — Теперь дело за косметическим обликом. Отдыхайте, а завтра займемся украшением этой серой каменюки.

***

— Давайте-ка на верхушке траву вырастим, да побольше. Не слишком высокую, не слишком яркую, но чтобы под стать Оплакиванию. Никакой зелени. Зеленым у нас будет мох. Пустите его по противоположном склону, чтобы он зашел немного с боков, где-то на треть окружности. Вон, ориентируйся по тому камню и вон по тому уступу, понял? — Дейро, угрюмый, вечно серьезный «лысик», как его ласково звала Аглия, был самым старшим, но самым покорным. — Отлично. Теперь ты, Пилли. Дождешься, когда твой блестящий братец состряпает мне каемку из мха, и в верхней части соединишь края цветочным поясом.

― Какие цветы?

― Светло-кремовые, — задумавшись, сказал Бариол. Да, кажется, так он и выглядел в последний раз. Торговец пейзажами старался не смотреть на притягивающую взгляд бородавку. Фу. — Ага, светло-кремовые. Потом вырастишь на мхе алькины, которые...

― Алькины?!

Пилли смотрел на него как на олуха.

«Тебе ли зырить так, дурында?»

― Да, алькины. Подумаешь, что они растут гораздо южнее. Ничего. Ветерком надуло, так сказать.

― Алькины?! — не унимались «усики».

― Да!!!

― А че это такое-то?!

― Плоские широкие цветочки темного цвета, помесь черного с фиолетовым.

― А-а-а, упомнил! Так мы их у себя в деревне черными дырьями кличем!

― Очень рад за тебя и за твою деревню, — чувствуя, что теряет терпение, Бариол решил побыстрее разделаться с незадачливым магом. Во имя Чаши Весов, как он вообще смог магом-то стать?! — Вырастишь их так, чтобы они все смотрели в одну сторону. И никак иначе! Туда, где камень в форме... В форме трона.

Вообще такие камни в народе зовутся передышкой, но Шинд решил не рисковать, а то дело затянулось бы еще на несколько минут — мало ли как у них в деревне величают эти камни!

Он подошел к Аглии.

― Возьми, пожалуй, Кейтена и еще кого-нибудь такого же сильного. Только не Пилли! Вам будет под силу вырастить из этой горы небольшой отросток?

― Думаю, да.

― Замечательно. Пойдем. Эй, Дейро, начни пока с  другой стороны. Тут у нас сейчас вырастит хвостик, так что покроешь его мхом потом. Я укажу, докуда.

С виду могло показаться, что из каменного гиганта вылезла щупальца. Или червяк. Он удлинялся и удлинялся, уходя куда-то в сторону.

― Боже, ну и уродство. И что у него на уме? — проворчал лысый Дейро, хмуро следя за процессом.

Не стоит сомневаться — Бариол прекрасно знал, что делает. Недаром он ежесекундно опускал взгляд на тетрадку с наспех наброшенным эскизом. Каждый штрих, каждый довершенный элемент — как монета в копилку. Монета радости, возбуждения и сладкого трепета.

― Значит, на конце отростка делаем дерево. Лучше всего подойдет древо-халь.

― Но оно же растет только в северной полосе Ольгенферка, — блеснула осведомленностью Аглия, круглая отличница как в школе, так и в Академии.

― Принц плохо знает географию. Он на природе-то и не бывал никогда, — возразил торговец пейзажами. — Так что нормально. Сделайте его немного плоским, с минимумом веток. Распушите их немного чуть выше основания, примерно в двух посохах от земли. Один ствол. Работайте.

Он оставил их, чтобы пройтись по окрестностям. Бариол помнил, что где-то поблизости было одно местечко со своими особенностями. Пара его знакомых-путешественников, идущих в Сборочный или из него, прозвали место Куском Сыра.

― Ты куда? — окликнула его Аглия, отвлекшись от работы.

― Прогуляться.

― Возьми меня с собой!

― А гора?

― Я оставила Кейтена за себя.

― Хорошо.

Они бродили среди отвесов, спускались в овраги, полные каменной крошки и болтали. По большей части о прошлом. Аглия рассказывала Шинду, как училась в Академии Танцующей Зиалы, а он поведал ей несколько забавных историй про отца, и как Бариол путешествовал с ним.

― Что случилось? — спросила она, когда ее собеседник замолк буквально на полуслове.

― Да так… Забыл продолжение… — ответил он.

На самом же деле он внезапным образом наткнулся на Кусок Сыра — испещренную множеством пещер гору, чьи зевы были оплетены голубоватыми тенетами. Бариол даже пошатнулся. Вот так повезло! Неожиданный порыв эмоций обрушился на него, точно его облили ушатом холодной воды.

― Иди ко мне… — быстро проговорил он и притянул некрасивую Аглию к себе.

Он повалил ее на землю и сорвал всю одежду.

Как и в тот раз, Аглия не сопротивлялась и лишних вопросов не задавала.

Потом. Все потом…

***

— Я надеюсь, ты объяснишь, для чего нам это, — потеряв, казалось, остатки почтения, злобно сказал Дейро. Вены изрезали его лицо, жила на шее часто-часто пульсировала, словно собиралась взорваться.

Он вместе с остальными «переносил» целый пласт Куска Сыра. Сначала они около часа «вырезали» нужное место, теперь же их задача — транспортировать его к созданной горе, чтобы «вмонтировать» в нее дырчатый фрагмент. Бариол тоже бесился — он не понимал и половины из того, о чем судачили маги. А не понимать то, что относится к собственному делу, не есть хорошо. Во всяком случае, ему приходилось выражаться донельзя криво, дабы обсуждать с магами их фронт работ.

― Слышь, Сайк, я, кажись, догадываюсь, че к чему! — услыхал Шинд шепот Пилли, но виду не подал.

― Тс-с, дубина. Не отвлекайся! — густым басом пророкотал его брат, бородатый и не особо опрятного вида детина.

«Возьмем на заметку. Это может вылиться в нехорошие последствия. Молись, парень. И не приведи Всеединый тебе…»

― Куда?! — крикнула Аглия.

― Вон туда давайте. Нет, чуть выше... Во.

Странно, но эти три дня он совсем и не думал о деньгах. Вот что значит бизнес, построенный на любимом — и прибыльном! — деле: ты погружаешься с головой, и самая гигантская из виданных прежде сумм перестает заботить тебя. Очень странно. Но вот у него появилось время. Чем ближе к завершению, тем чаще его посещали мысли о будущем. Детали его зажиточного бытия становились все краше, а подробности — еще более насыщенными и головокружительными. На него нет-нет да поглядывали, кто с легкой тенью вражды и обиды, а кто — с любопытством и недоумением: чего это он лыбу-то все давит? Али над нами потешается?

Настроение шло ввысь.

«В гору! Так даже будет правильнее».

На следующий день они все собрались перед причудливым аляпистым созданием с нелепым хоботом-хвостом.

― Времени остается мало, это первое. Второе известие порадостнее — работы тоже остается меньше. Понимаю, что вы уже умаялись, злитесь на меня, ненавидите, материте, клянете, поминаете недобрым словом и еще тысяча синонимов, но потерпите. Еще чуть-чуть. Что делаем сегодня: под двумя пещерами создаем еще одну, по центру. Раз в пять крупнее этих двух.

― С паутиной? — тут же втянулся в разговор Кейтен.

― Без. Так вы что, могли сами ее сделать?

― Нет, — встрял Пилли.

Бариол нахмурился.

― Ну а что тогда?

― Болван! — осек младшего брата Сайк, все это время негласно выступающий в роли опекуна незадачливого родственника.

― Далее: сверху и снизу выращиваете что-то наподобие пещерных сталактитов и сталагмитов. Белого цвета. Ну, чтобы вроде как зубья, — при этом он аккуратно, чтобы не было чересчур броско, посмотрел на Пилли, и по выражению его лица Бариолу все стало ясно. — Между верхними пещерами и той, что вы сделаете, наращиваете камень. Вот так, держите, — он протянул Аглии чертеж, надеясь, что никто не заприметит в рисунке одну из важнейших деталей. Попутно, слева от этой новой пещеры, делаете вертикальный каменный нарост. Ну, что-то вроде перегородки, чтобы с верхушки Клюва эту пещеру видно не было.

― Откудова?! — воскликнул Пилли, чем вызвал неодобрительные взгляды не только Сайка, но и прочих земельников. Лысик даже хрустнул кулаками.

― Вон оттудова! — передразнил его Бариол и обернулся к остальным. Он постарался улыбнуться как можно приветливее. — И все. Управитесь — завтра я вас отпущу.

***

— Так ты все-таки признаешься, чем мы занимались здесь все эти четыре дня?! — неустанно домогалась до него Аглия.

Они сидели вокруг костра и выпивали. Бариол самолично разливал вино, наполняя походную кружку Пилли больше, чем другим. Отмечали успешное завершение работы.

― Когда-нибудь скажу, — по-прежнему отнекивался Бариол, уже подустав от этого допроса. — Я, знаете, хочу вас поблагодарить. Вы помогли мне и, возможно, спасли мою жизнь… Нет-нет-нет, все потом, потом! Я обещал рассчитаться с вами, и как только я попаду в Око Неба, я непременно сделаю это. А пока… — он достал из-за пазухи мешок и бросил его перед костром, чтобы свет пал на блестящую горку между развязавшихся тесемок. Что-то звенькнуло. — Вот вам премия. Хотите, заскочите в столицу. В Пальдероне сейчас открыта осенняя ярмарка, так что развлечений и поводов для траты денег у вас будет море, не сомневайтесь. Спасибо вам, друзья.

Он смотрел каждому в глаза, и те отвечали ему кивком.

Постойте! Где Пилли? Во имя Чаши Весов!

Бариол подскочил и побежал к горе.

― Куда это он? — поинтересовалась Сафая, укутанная двумя шерстяными платками.

― Живот, наверное, прихватило, — предположил Кейтен.

Он бежал что есть сил. На вершину Клюва было тяжело подниматься, очень тяжело. Особенно после заячьего шашлыка и четырех кружек крепленого вина. Он ни разу не отдохнул и взобрался наверх за рекордное время. Как и ожидалось, на уступе стоял Пилли и смотрел вдаль.

― Вот это круто… — не оборачиваясь, сказал он.

― Что ты здесь делаешь? — немного резко спросил Бариол.

― Да вот, любуюсь при…

― Пилли!

― Да ладно тебе, Бариол. Ну ты талант. Ну не ожидал, право слово. А я-то все думал, чем мы тут занимаемся. А ты эвон как все провернул. Теперь понятно, как ты пришел к этому. Но красиво. Будь я художником, сделал бы себе на память. А так придется на словах пересказывать, но кто ж красоту-то такую передать сумеет толково?

«Что же ты несешь, идиот, — с какой-то грустью подумал Шинд. — Ты со мной откровенен, но даже не понимаешь…»

― Ну ничего, — продолжал Пилли. — Вот стану старым, буду сидеть у камина, рассказывать внукам о великом Бариоле Шинде и о том, как мы ему помогли!

Рука торговца пейзажами не дрогнула. Ударивший в голову алкоголь лишь укрепил его намерения и позволил идти до конца.

― А родня моя и не догадывается, даже Агля! Хех, идиоты!..

Это было последнее, что произнес Пилли. В следующую секунду он, истошно вопя, уже летел вниз.

― Прости.

***

Маги уехали утром. Мрачные, молчаливые, с заплаканными лицами. Бариол остался один. И лишь пристальный взгляд Сайка никак не шел у него из головы. Тяжелый, будто отлитый из свинца взгляд довлел над ним и не давал покоя. Ему нужно было забыться, и помочь в этом могла только работа.

Он планировал провести возле возведенного детища еще сутки — очередной раз уточниться с ракурсом, посмотреть, ничего ли он не забыл, все ли так, как следует… Вдобавок ко всему Бариол хотел определить, в какое время суток явить свою работу, чтобы прям ахнуть. Кто знает: днем она может быть красивой, а вечером — просто прелестной. Так что сутки на ногах будут тяжкими, особенно если учесть, что ему придется бегать туда-сюда, то и дело штурмуя Клюв.

― До скорой встречи, Лик Величия, — попрощался он со своим творением, стоя на вершине смотровой горы. — Надеюсь, эхо войны не успеет добраться до тебя. Потерпи пару-тройку недель, а потом, так и быть, делай что хочешь.

Бариол Шинд уехал домой.

***

Минуло четыре десятка лет. Еще не отгремела война. Два старых путника, неспешно шли через каменистую пустошь. Оба сутулые, у обоих — длинные бороды. У одного, правда, расчесанная и ухоженная, у другого — неровная, вся в клочках.

― Опасными тропами ходим… — тяжко промолвил кудлатый. — Тут до передовой рукой подать. А я не хотел бы вступать в бой… Время уже не то.

На востоке темное небо озарялось вспышками. Каждые несколько минут что-то гремело и взрывалось.

― И сами мы уже не те, — заключил его спутник, наблюдая очередную ярко-оранжевую вспышку, что озарила высокий горный хребет, кажущийся в этом свете мороком.

― Нам действительно так важно идти туда?

― Да. Очень важно. Мне. Уж прости, что потащил, но без тебя никак. Должен же ты увидеть хоть одно из Чудес Бариола Шинда.

Торговец пейзажами умер восемь лет назад счастливым и богатым. Как он и хотел. И теперь у принца — а ныне короля — Драктуса не было никаких обязательств перед старым плутом. Детей у Шинда не было, дело свое он никому и не передал, постоянно вопя, что Ферленгу больше не знать таких гениев, как он.

Тогда, сорок лет назад, принц не обманул его насчет денег. Он помнил, прекрасно помнил. Они приехали на карете к месту неподалеку от Сборочного — главного военного города Келегала. Оттуда принц собирался поехать в гарнизоны, где формировалось специальное сопровождение, чтобы выдвинуться на фронт и довести принца в сохранности.

― Аккуратнее, аккуратнее, — говорил Бариол, ведя под руку Драктуса. Торговец пейзажами по обыкновению завязывал глаза клиенту за час езды до смотрового места. — Вот сюда встаньте. Готовы?

― Готов.

― Вы помните, что это самый сильный из моих экспонатов?

― Да, да, ты предупреждал, — с нетерпением сказал принц. — Я убираю.

Драктус снял повязку. Он быстро-быстро заморгал, привыкая к свету и утирая чувствительные глаза, раненые солнцем.

― Угу, отлично, гора. А где же… Именем Всеединого Господа нашего!

Бариолу пришлось схватить принца — не дай Бог рухнет! Он ведь еще не расплатился!

Драктус стоял и смотрел. Долго. Принц любовался своим профилем, найденный прямо в теле горы. Такой же нос с легкой горбинкой, та же корона, выполненная из золотистых цветков… Если приглядеться, можно было увидеть часть торса, с накинутым на плечи зеленым «плащом», а вон там, кажется, выглядывало что-то похожее на его любимую рубашку кремового цвета.

― Бариол… Я не… Я… Ты.

Принц не мог подобрать ни слова. Такое действительно было невозможным.

― Не тратьтесь на выражения, мой принц, тем более что это еще не все, — с хитрой улыбкой на лице сказал Бариол. — Давайте-ка спустимся и пройдем еще в одно место. Я честно отрабатываю свои деньги.

Он вспоминал. Да, он видел экспонаты Шинда. Взять, например, Руку Творца: надо же было подобрать такой ракурс! Вид открывался на реку-перо с «оперением» в виде деревьев с одной стороны и падающей тени от них с другой. Русло уходило вдаль и сужалось, образуя тонкий-тонкий кончик на краю горизонта; и он лежал на самой границе неба Ферленга, чудесного неба, покрытого черными символами, увы неизвестного происхождения. Диковинная вязь не то иероглифов, не то случайных каракулей ребенка-небожителя как будто охраняла этот мир, укрывала его от недругов, маскировала…

Принц как сейчас видел свой лик, гигантский и величественный, но уже напротив себя. Это не был наследник при короне, излюбленном плаще и неизменной рубашке. Лицо осталось тем же, да, но над Драктусом возвышался воин с занесенным мечом и застывшим на губах боевым кличем. Отсюда корона больше походила на шлем с пышным плюмажем, а плащ преобразовался в кольчугу; иллюзию скрепленных колец и чего-то темного под ними придавали алькины — издалека казалось, что на принце надета кольчуга из кримтского илосара, а этот материал как раз отдает чем-то изумрудным. Да-а-а, алькины даже и не были заметны со стороны Клюва. Впрочем, как и вот этот отросток, на деле оказавшийся рукой с занесенным мечом-деревом. Да там даже гарда имелась! Видел он и свои светло-голубые глаза, и белые зубы…

Драктус помнил слезы, удержать которые не было мочи. Да, он расплакался как ребенок. И это он! Королевская особа! Он даже на секунду подумал, что следует убить нежелательного свидетеля... Но вряд ли что-то перевесит то уважение, что принц испытывал к Бариолу.

А потом Драктус ушел на войну. Много дров наломали в самом королевстве. Сменились руководители, сменились люди, сменились названия городов, поменялись почти все, кто был при дворе… Так наследный принц и познакомился с Сайком, одним из придворных магов, с кем впоследствии подружился. И именно он, этот неряшливого вида мужчина, напившись и поругавшись с принцем, вернее, тогда уже королем, выпалил ему всю правду. О том походе, о тех деньгах, о фальсификации и бутафории, высказал предположения, что именно поганый и бесчестный Бариол убил его брата, а не он сам, напившись, рухнул вниз…

В первое время Драктус был готов пойти на то, чтобы изловить Шинда и воздать ему по заслугам. Но потом, при очередном разговоре между королем и Сайком, он ответил на недоуменный вопрос мага «Почему вы решили оставить его в живых?» следующее:

― Ты знаешь, дорогой Сайк, он заслужил жизнь. Хотя бы за тот букет эмоций, который я испытал в тот памятный день. Я никогда не был так потрясен и восхищен, но это — его и ваша заслуга. Это как цветы и дамы. Ведь их преподносят ради секундного порыва эмоций и всплеска чувств. И тогда женщина преображается. На несколько мгновений она любит тебя больше обычного.

― Тем сильнее должна быть ваша обида на него.

― Верно. Но она не перевесит.

И сейчас он наконец-то добрел до Лика Величия. Дошел и с грустью, такой ожидаемой и неминуемой, взглянул на творение сорокалетней давности. Корона цветов давно увяла, часть мха обвалилась, дерево стояло расколотое пополам — когда-то в него ударила молния…

Король с кряхтением спустился с горы и прошел к передышке.

― Хех, — сказал Драктус, глядя на обломки некогда камней у входа в пещеру. Рот больше не кричал; скорее, он издавал неслышимый стон. Каменный выступ-нос осунулся, а одна из двух пещер повыше и вовсе обрушилась. — Так странно.

Рука короля скользила по лицу. Пальцы ощупывали длинный нос, прошлись по щербатому рту, кончик указательного пальца углубился туда, где раньше был его правый глаз.

― Так странно, Сайк… Вроде прошло столько лет, а экспонат по-прежнему актуален. Вылитый я!

― Драктус…

Он не успел сказать. Земля под ногами задрожала, стало очень жарко и одновременно с этим резкий и холодный порыв ветра растрепал их плащи, заставив поежиться.

― Что это? — спросил король.

Барри посмотрел вдаль, на восток, и ужаснулся. Огромные, до неба, огненные вихри, летающие в воздухе каменные глыбы и ледяные копья…

― Глазам своим не верю… Это  правда…

― Что правда?

― Все-обо-Всем, — сдавленно выговорил Сайк.

***

Трактир «Зрачок на дне» был набит битком что на первом этаже, что внизу. Небольшая компания работяг сидела за столом и выпивала.

― А я ее хвать за зад! Она как пискнет, а сама руку не сбрасывает! — надрывался невероятно толстый мужчина, изрядно поднабравшийся.

― Иди ты! Чтоб Самайя-то!… Заливаешь.

― Я тебе говорю! Вот увидите, я еще с ней приду сюда, знакомить с вами, оболтусами, буду.

― Дураки вы. Все о низменном. Вот сидите вы тут, сидите, алкоголики, а сами знаете хоть, где сидите?

― В «Зрачке» и сидим. Ты че, Варес?

― В «Зрачке» и сидим! — передразнили толстяка Варес. — Между прочим, на этом самом месте полвека назад наш бывший король вел дела с Бариолом Шиндом! Говорят, именно тут они заключили свою последнюю сделку.

― Ту фальшивку-то? Помню, помню, — задумчиво проронил лохмач с рябым лицом.

― И чего его Драктус не повесил или чего похуже не сделал… Не понимаю.

― Друзьями они были, говорят, хорошими, — с какой-то грустью в голоси ответил Варес.

― Ну не знаю, я бы с таким темным человеком никаких дел не вел, — снова встрял в разговор толстый. — Слышали, на что он пошел, чтобы магов заполучить? Соблазнил девку, сохнущую по нему, наобещал ей с три короба и про свадьбу, и про счастливую жизнь… А сам использовал ее родню как строительный инструмент, скотина! Эх, жалко бабу.

― А чего жалко! — вступился рябой. — Баба-то не дурой оказалась. Деньги получила обещанные, в Нижнее Полумирие скаталась к тамошним ведьмицам, а как приехала — все мужики попадали.

― Мужики-то попадали, а вот их причиндалы!..

― Угомонись! Помнится, Шинд этот к ней сам потом прибежал, устав от доступных девок. У порога стоял, чуть ли не челом бился. А та ему и дала от ворот поворот. Все ему припомнила: и про их постельные делишки, и про брата, которого он скинул с обрыва. Якобы в целях этой… Конпри… Консри…

― Конспирации!

― Ага, вот ее родимой. Отвергла она проныру эту. А тот, говорят, так до конца жизни и пил. Мрачный ходил, смурной такой… Улыбнется — и то редкость. А как почуял, что время умирать настало, так и повеселел сразу. Рассказывали, мол, рад был, что уходит. Сам бы давно кончал себя, да воли не хватало. А чего ж оно убивать, раз ты ради той жизни богатой и пошел на такие мерзости — девку совратил, брата еешнего убил, принца обманул, репутацию обмочил свою.

― А я слышал, он от Все-обо-Всем погиб. Ехал куда-то и попал под горячую руку.

― Это об отряде восточников? Сумасшедшие маги-стихийники, которые из природы кучу-малу делают и убивают всех? Слыхивал про таковых, да думал, что байка. А она, может, и есть байка, кто ж ее поймет-то…

***

А понял Драктус. Может, столкнулся с ними кто-то еще, но история умалчивает.

― Уходи, мой добрый друг Сайк. Незачем тебе здесь быть. Ты еще молодой, тебе всего-то седьмой десяток пошел.

― А как же вы?

― Нет. Хватит, набегался. Посмотрю хоть на то, о чем толкуют последние пять лет. Выживу — расскажу.

― Драктус…

― Послушай, мы люди взрослые. Ненужных и длинных разговоров вести не будем. Как-то не время. Я верю в твое благоразумие. Ступай. Прости, что заставил тебя идти со мной и подверг риску. Как-то глупо вышло, нелепо. Но один бы я не справился. Иди с миром.

Король обнял мага и отстранился, успев заметить стоящие в глазах старого мага слезы. Сайк ушел, а Драктус сел на камень и снова взглянул на свой «портрет», который пошел трещинами, как и его морщинистое лицо. И вновь улыбка тронула губы.

― Ну судьба, ну шутница.

Он смотрел на крючковатый нос, на остатки зубов, на уцелевший глаз…

А звуки бушующих стихий приближались.

Фальшивка... А может, думал король, и вся его жизнь — фальшивка? Он постоянно гнался за деньгами. Даже придя с войны, завоевав славу во всем королевстве, он не оставил тягу к расточительству на поле боя и не повзрослел. Наоборот, все это время его будто держали на цепи, не давали свободы, лишали воли. Это скапливалось, ждало своего часа, зрело... И вернувшись после попадания в глаз ледяного осколка, принц занял пост короля, но только номинально — он с жадностью набросился на казну и отцовские сбережения, чтобы наверстать нереализованное, набравшееся за восемь лет войны.

А потом он устал от денег. Устал от этой жизни. Постоянная смена всего, чего заблагорассудится. Деньги позволяют человеку менять все, но только не природы. Уже в старости, чувствуя скорую кончину, его единственным желанием было взглянуть на Лик Величия. Вспомнить себя молодого.

Он слишком много жил деньгами. Женщины, яства, дорогие одежды, путешествия в города-курорты, лучшие украшения… Все это приходило и уходило, так и не принеся пользы. Вроде бы… Вроде бы он, тратясь на все это, заглушал какую-то боль, заваливал ямину чего-то, чего он сам не мог понять. Ему нужно было заткнуть дыру… И единственное, что у него было, это деньги. За семьдесят три года он не докопался до своей сущности, похороненной под грудой монет, убегал от нее и не хотел познавать.

Последнее, что ему захотелось — побыть наедине с природой. Природа — это то, что вечно. Ее не купишь за деньги, ее не надо искать, отдавать распоряжение, чтобы найти что-то получше…

Он слишком мало бывал наедине с миром. Он не видел ни деревьев, ни травы, ни красивых горных хребтов или чудесных водопадов.

Первые градины уже били ему по спине и плечам. Подземные толчки вовсю сотрясали Лик Величия. Воздух дрожал.

Он видел, как отламывается рука, как падает наземь и разбивается на мелкую крошку «нос». Принц Драктус уходил. Такой же одинокий, ненастоящий и бессмысленный. Он исчезал, навсегда покидая Ферленг.

― Что ж, — медленно проговорил Драктус. Его голос был необычайно спокоен и крепок, — пора, наверное, и мне уходить вместе с тобой.

Он откинулся на спину, улыбнулся и прикрыл глаза.

 

Обсудить на форуме