Вторая премьера

Актовый зал пронизывали сквозняки. Было темно, потому что свет горел только над сценой. Темно было во всей школе: давно кончились уроки, часы отбили конец детского времени, а за окнами горели рыжие огни города. На первом этаже дремала бабушка-сторож.

София вошла, рукой ведя по гипсовой колоннаде. Её не замечали. На сцене шла репетиция, а это значит – натужно громкие голоса и всецелая поглощённость процессом.

Каролина Андреевна металась у сцены, как заведённая. Растрепались пышные седые волосы, тонкие шпильки стучали по лакированному паркету.

- Нет, не так! Артур, ты в ужасе, в ужасе, понимаешь? Повтори. Дина, дай ему реплику. Это катастрофа. Мы завтра выступаем, понимаете?

София спустилась в зрительный зал – его от колоннады отделяло три ступеньки. Кресла были сдвинуты так, что проход оставался только у стены. София остановилась там и понаблюдала.

Артур отчаянно фальшивил, читал текст, как по учебнику. Судя по всему, думал он не о завтрашней премьере, а о том, что прогулял занятие с репетитором, а тот наверняка пожалуется родителям. Дина и Катя, пользуясь тем, что Каролина временно не до них, сбились стайкой в углу сцены и шептались о своём. Надя, как ей и было положено по сценарию, сидела на стуле в центре их переполоха – в пьесе она была почти безмолвным автором. И, судя по позе, страшно устала от этой роли.

София улыбнулась – губы сами собой нервно искривились – и пошла к свету.

…Как же хорошо она помнила их всех. И Каролину в вечной узкой юбке до пола, и Дину, которая за кулисами целовалась с Артуром. И даже Надю, которая молча отбывала повинность на своём стуле.

Как же хорошо помнила. Вспоминала каждую ночь.

 

Ветер обрывал афиши с доски объявления. Премьера, премьера, премьера… Новая постановка театра драмы. В главной роли: София Р. На афише вполоборота рыжая красавица. Раскуплены все билеты. Очередь занимали в шесть утра.

Она вышла на площадь перед театром, когда на часах было всего-то шесть, но сумерки уже затянули небо густой вуалью. София подняла воротник пальто и пошла к машине. У неё на сегодня осталось ещё одно дело, прежде чем вернуться домой и в одиночестве съесть ужин.

Проспект был наводнён машинами, благо ехать пришлось по второстепенным улицам, на самую окраину. Здание на перекрёстке Маяковского и Горького теплилось огнями в окнах. София бросила машину на тротуаре, пересекла тёмный двор. Из-под ног с шумом выскочила то ли кошка, то ли крыса, и метнулась к мусорным бакам.

Лифт открылся перед ней – как ворота в склеп, внутри тускло горела красноватая лампа. София помедлила и пошла к лестнице. Всего-то третий этаж, можно перетерпеть даже запах тысячи жизней, вяло текущих в этом доме. Дверной звонок откликнулся резкой мелодией.

Ей открыли сразу же, и сразу же окунули в шум и яркий свет.

- Ой, привет, проходи! Тапочки, где же тапочки… Вадик, это ты их опять спрятал? А, вот они, это, наверное, Герцогиня их под шкаф затащила. Проходи давай.

Дина осталась такой же, как восемь лет назад – мелкая и вёрткая, и тугой хвост на макушке, она даже полосатые гольфы до сих пор носила. София подумала, вдруг это те же самые?

На всякий случай она не стала надевать тапочки, и прошла на кухню, чувствуя линолеум через чулки. Под ноги ей кинулась белая в яблоках дворняга с аристократическим именем, лизнула в ладонь.

Двое мальчишек глазели на Софию, замерев в дверном проёме. Старший держал младшего за руку. Дина походя потрепала обоих по головам.

- Это мои. Вадик, возьми брата и идите поиграйте в комнате, нечего взрослым мешать. Дорогая, садись, где хочешь, хорошо? Я сейчас чаю соображу. Ты прости, что ничего особо не приготовила - о, вот печенье есть, - весь день моталась, то за старшим в школу, то за младшим в садик, а мой-то в командировку уезжал, его вот собирала.

На кухонный диванчик клочьями налипла собачья шерсть. София присела на табуретку. Она пока молчала и только кивала – знала, что Дину невозможно перебить, пока она не доскажет.

Потом они пили чай, рассказывая друг другу о жизни в эти восемь лет. Говорила, конечно, Дина – сразу за двоих. София рассматривала блики на чайной глади.

- Да уж, столько воды утекло. Все изменилось. А ты… какой ты стала. – Дина взяла её за руку чуть повыше запястья, сжала. Ногти Дины тоже остались такими же, как в школе – коротко остриженные с облезлым лаком. – Слушай, я недавно билет пыталась купить на это… на «Белую птицу». За две недели пришла – нет билетов.

- Ну конечно, - усмехнулась София.

Дина её не слышала – мечтательно улыбалась в окно.

- Ты у нас теперь звезда. А в школе, помнишь, в школе все говорили, что у тебя талант. Мы ставили это… «Красное платье», ты играла глухую бабушку, которая на сцене два раза появлялась, и играла так, что весь зал аплодировал. На главных героев даже внимания никто не обратил, помнишь? Все говорили только про тебя. А «Аллегория любви»…

- Да уж, школьные годы, - через силу улыбнулась София.

 

Она стояла перед Каролиной Андреевной, красная, хвост на затылке растрепался.

- Я больше не буду играть. Я ухожу.

- Почему? – коротко поинтересовалась Каролина.

Все замерли вокруг и молчали. Никто уже не удивлялся: это была не первая истерика в студии и не последняя. Как выражалась сама Каролина – сцена ломает и мстит, если ты не слишком стараешься. У Каролины на каждый случай была целая гора примет и баек, не зря она играла в театре. Только в каком и кого, София не помнила.

- Потому что я бездарность. Я не могу! София вон может. И Артур. Пусть они играют. А я что…

Надя смотрела на них сверху вниз – со своего стула в центре сцены – и тоже молчала.

- Но завтра премьера, ты понимаешь? Ты всех нас подведёшь.

Каролина в беспомощности опустилась в кресло – в такой показной беспомощности, будто была сейчас на сцене, а не рядом. Дина рыдала, но уходить и не думала. Молчали все остальные.

 

Дина открыла форточку и курила теперь в беззвёздное небо.

- Ты так долго не появлялась. Понимаю, жизнь закрутилась. Ты у нас теперь занятая. А мы ведь были лучшими подругами, помнишь?

София отставила подальше чашку с недопитым чаем. Она не могла толком пить и есть, пока всё это не случится – перехватывало горло.

- Знаешь, мы хотим повторить «Аллегорию любви». В школе. Пятнадцатого будет что-то вроде встречи выпускников. Каролина была бы очень рада, если бы мы все собрались, понимаешь?

Ей говорили – она гениальна. Бывают актёры одной-двух ролей. Бывают те, кто играют всю жизнь в одном и том же типаже. И бывают те, которые как София – берутся за любую роль, и она оживает.

Она любила свою работу так, что иногда Софии казалось – она выходит из театра и играет саму себя. Сейчас она играла ту девочку, которой была в одиннадцатом классе. Дине нравилось – зрители рукоплескали.

- Правда? – Лицо Дины озарилось детской радостью. – Ой, как здорово. Я бы с удовольствием. И Катьку увидеть. А тот чёрненький симпатичный мальчик будет? Артур, кажется.

- Да, он придёт, я уже говорила с ним. - Сквозь множество ролей, как через груду цветного конфетти, София улыбнулась ей. Всё шло по сценарию.

Дина бросила окурок в форточку и села на диван, уже поникшая. И голос сделался грубоватым.

- Слушай, я не смогу, наверное. Обидно как… У меня занятия по вождению начинаются. И муж тогда из командировки вернётся – его встретить надо. Да и там же нужно ещё приходить, репетировать, да? Нет, я точно не успею.

Реплика – «не успею», что дальше по тексту.

- Да брось, всего две репетиции. Мы же не на большой сцене выступаем, в школе, подумаешь. – София махнула рукой. Ей самой не требовалось и двух – она отлично помнила, все слова, все проходы. Но так было нужно, хотя бы для вида.

Дина водила пальцем по рисунку клеёнки – выцветшие узоры, красные на зелёном, зелёные на красном.

В том спектакле почти не было декораций, в нём были белые платья для всех женских ролей и чёрный костюм – для единственной мужской. На Дину не нашлось белого платья по росту, а то, что нашлось – было слишком велико, бретельки сваливались с плеч, и в конце концов их завязали узлами. Вышло так, будто на плечах Дины было два крылышка. Она страшно расстраивалась, что у всех платья как платья, а у неё дурацкие крылышки на плечах.

- Соглашайся, - попросила София, улыбаясь, совсем как та девочка из одиннадцатого класса. – Без тебя будет совсем не то. И разве ты не скучаешь по школе? Помнишь, как мы собирались в актовом зале каждые вторники, среды и четверги?

Дина подняла голову и покраснела от удовольствия.

- Ага! А Каролина ещё страшно ругалась, если кто-то опаздывал. Она говорила: «Сцена не прощает».

Реплика. Реакция. Нужно чувствовать партнёра, нельзя отпустить ни на секунду.

- Она всегда так говорила. И когда Артур сделал вид, что устал, улёгся в уголке и захрапел, помнишь? Вот это истерика была.

Улыбка Дины сделалась ещё шире.

- Хорошо, я приду. Попрошу подружку с детьми посидеть. В конце концов, раз в жизни такое бывает, правда?

 

Он ждал её у дверей квартиры. Сколько бы София не ругалась, охрана на входе всегда его пропускала – примелькался всё-таки за несколько лет, превратился в своего. Данил сидел на корточках, спиной откинувшись на стену. Его глаза были закрыты, на губах играла блаженная улыбка.

София постояла у дверей, потом достала ключи и зазвенела ими. Она больше не была девочкой-одиннадцатиклассницей. Теперь она была той, которая выгнала жениха, чтобы больше его не видеть. Главное – никаких чувств, обыденный тон, плавные движения.

Данил тут же очнулся и вскочил.

- Вот значит, как ты по вечерам пропадаешь теперь.

- Тебе-то какое дело?

Он был пришибленным, как воробей морозным утром, но хорохорился. На улице давно сыпал противный дождь вперемешку со снегом, а куртка Данила была сухой. Значит, долго он здесь просидел. София пошла к двери – он шагнул следом.

- Иди домой. К себе домой, - поморщилась она. – Я слишком устала, чтобы выяснять отношения.

- Я не пойду. – В сотый раз одно и то же. В сотый раз. Ну сколько можно. – Никуда я не уйду, пока ты не объяснишь.

Он был жалким, хотя старался казаться сердитым. София его не боялась. Они шли по давно заученному тексту, и от этого уже сводило скулы.

- Нечего тут объяснять. Я хотела получить от тебя поддержку, ты дал понять, что тебе безразлично. Пока.

В закрывшуюся дверь он всё-таки крикнул:

- Я не понимаю! Не понимаю я, как можно из-за такой ерунды, из-за глупости всё...

София постояла в тёмной прихожей, сжимая виски пальцами. Безо всякой роли, совершенно беззащитная, как будто голая, стояла и слушала, как стучит в голове сердце.

Скоро, уже очень скоро всё разрешится. До первой репетиции осталось три дня.

 

Был опять вечер и опять окна теплились жёлтым светом. Это здание – гордое снаружи – изнутри пахло разрушением. Казённые стулья в коридорах, казённый коричневый линолеум, казённый спёртый воздух.

Она постучала в нужную дверь. Вошла. Девушка, сидевшая за столом, даже не подняла головы от бумаг. Мигал на столе старенький монитор, и светилась настольная лампа.

- Приём уже закончен, обратитесь к дежурному.

- Я по другому делу.

- И по другому тоже к дежурному. – Она подняла голову – безразличные глаза, короткая стрижка. Со стула в центре сцены она смотрела точно так. – Я же сказала.

Поединок взглядов слишком затянулся, и София шагнула вперёд, в лужицу жёлтого света. Длинные полы пальто разошлись, разметался шёлковый платок – зелёный на чёрном. Так было необходимо, потому что девочки-одиннадцатиклассницы всегда приходят к давним знакомым в чёрном пальто и с разметавшимся ярким платком.

- Надя, ты меня не узнаёшь?

Десять топких мгновений длилось молчание, потом её губы дрогнули.

- София, это ты что ли? Извини, не узнала. У меня столько народу за день проходит, что себя в зеркале порой не узнаю. Садись. Где ты сейчас, как?

Вопрос неприятно кольнул Софию. Она сделала над собой усилие и улыбнулась. Опустилась на вытертый стул.

- Играю. «Белая птица», «Продавец солнечного света», «Насекомые». Ты разве не слышала?

- А, ну да. – Надя извиняющимся жестом дёрнула плечом. – Я не хожу в театр. Работы много, понимаешь ли, преступности всякой развелось, вот и ловим. Так зачем ты пришла, что-то случилось?

Разговор не нравился Софии, она ощущала, что не владеет им. Текст расползался, как чернила от воды. Удлинялись и текли хвостики изящных «р».

- Нет, конечно. Просто хотела пригласить тебя на встречу выпускников, в школу. Надеюсь, не откажешься? Понимаешь, мы с ребятами решили повторить тот спектакль, «Аллегорию любви». Каролине было бы приятно, да и всем. Помнишь же, как он всем понравился.

Надя сузила глаза, откинулась на спинку стула.

- Можно сходить.

Вот так просто – «можно сходить». Как будто на пять минут – до магазина. Хорошо, что София умела улыбаться, даже когда хочется вцепиться в горло.

 

В зале погасал свет – чтобы становилось темнее, везде задёргивали шторы. Как только он погасал, вспыхивали два софита, и оба высвечивали фигуру в центре сцены. Убогая аппаратура школьного актового зала, вот и всё, что было у них в наличии. Старый магнитофон – Каролина всё боялась, что он начнёт жевать плёнку – проигрывал концерт для скрипки.

Стул стоял посреди сцены, и отрезы шёлковых тканей были развешаны так, что выходило четыре трепещущих коридора. Вот и все декорации.

У Нади было не так много слов. Гас свет – она читала монолог автора, и на сцене появлялись все остальные. Уже в конце все уходили, и она снова читала монолог. В зале стояла грозовая тишина.

Она одна была не в белом платье, а в своей обычной, повседневной одежде. Ей одной не пришлось за полчаса до премьеры судорожно вымазывать лицо тональным кремом, чтобы казаться бледнее. Не пришлось завязывать бретельки белого платья на плечах в два куцых крылышка.

Когда спектакль заканчивался, Надя вставала и уходила, волоча за собой стул.

Им аплодировали стоя.

Ей аплодировали стоя.

 

- Две репетиции, - сказала София, чувствуя, как улыбка костенеет на губах. – В пятницу и в следующую среду. Нужно вспомнить текст и проходы.

Почти не глядя, Надя подцепила из горы бумаг ежедневник в чёрной обложке, черкнула в нём что-то. Просто кивнула.

- Хорошо, что будут репетиции. А то я уже ничего не помню.

София взглянула на неё внимательнее: врёт или в самом деле забыла? Пустое. Врёт, конечно, такое не забывается. Она улыбалась, как застывшая восковая кукла.

- Тогда я пойду. Звони, если что.

- Тогда иди. Счастливо. – Надя сцепила пальцы в замок и проводила её взглядом – до самой двери.

София вышла, напоследок помахав Наде рукой, как и положено одиннадцатикласснице.

 

До репетиции оставалось всего ничего: день и две ночи. София нетерпеливо барабанила по рулю, пока стояла в пробке. До репетиции оставалось всего ничего, и время утекало.

…Это был единственный адрес, который со времён школы остался прежним – девятиэтажный дом в спальном районе. Горел всего один фонарь на пять подъездов. Припаркованные машины стояли на тротуаре внабивку.

«Мне бы пораньше уйти. Ехать далеко, я живу в Железнодорожном», - так обычно говорила Катя, теребя шёлковый бант на блузке. Все понимающе кивали, Каролина тоже, и отпускала её, даже когда завтра - премьера.

Тихая Катя – тройки по алгебре и физике, пальцы в чернилах, губы в малиновом блеске. София знала, что с ней как раз не возникнет проблем, потому и оставила её напоследок. Тихая Катя – разве она сможет отказать.

София уже ощущала сладкий привкус триумфа, пока поднималась в лифте, пока жала на кнопку звонка. Было очень темно, и когда открылась дверь, свет ударил в глаза. На пороге стояла женщина, очень похожая на Катю. Мать, наверное.

София изобразила улыбку, вливаясь в привычную роль. Все любят девочек-школьниц.

- Добрый вечер. Я могу увидеть Катю?

- Вы кто? – безо всяких лирических вступлений обрушилась на неё женщина.

Что-то было не так. Холодок предчувствия вскарабкался по позвоночнику к шее, сдавил. Всё шло не так, как она планировала, и сюжет спектакля сворачивал в совсем другую колею.

- Мы раньше учились вместе. Так я могу…

- Учились? Ну-ну. Она умерла два года назад, моя Катя. – По её лицу было похоже, что она готова выплюнуть пару ругательств, но сдерживается.

«Нужно уходить», - знала София. Здесь у неё больше не было шансов – ни одного шанса.

И почему-то никак не могла уйти Может, потому что месяц добивалась разрешения сыграть спектакль в школе, вызванивала Каролину, которая уже не работала, ходила в гости ко всем, кто играл тогда.

- В смысле…

- В прямом! Машина сбила. Прямо на переходе. Даже до больницы не довезли. Идите отсюда.

Хлопнула дверь. Всё ещё не веря в то, что услышала, София стояла в полутёмном коридоре и проводила рукой по горлу.

 

На этаж ниже зажёгся и погас свет, снова зажёгся. Кто-то, шаркая тапками по бетонному полу, спустился к мусоропроводу, загромыхал там. София не шевельнулась - как сидела на ступеньке, привалившись боком к прутьям перил, так и осталась сидеть. Шаги зашаркали вверх, и Софию заметили.

Она чувствовала, как смотрят на неё незнакомые любопытствующие глаза и знала, что надо уходить, но не могла.

Каролина всегда говорила, что вторая премьера спектакля проваливается. Но было одно условие - в спектакле должны играть все те, кто играл в нём первый раз. Все. София – главную героиню. Надя – автора в потёртых джинсах. Артур – лирического героя. Катя и Дина – безмолвные аллегории их чувств.

Если заменить хоть одного из них – всё пойдёт прахом, примета не сработает. А ей было так необходимо, чтобы она сработала, чтобы все увидели: школьный спектакль – прах, самодеятельность. И Надя в роли автора – никакая не звезда, просто бестолковая кукла. Бездарность.

Холодные пальцы, ледяное дыхание. София поднялась, как неживая, и пошла вниз по лестнице, наступая на чьи-то окурки и шелуху от семечек.

 

София играла главную роль. Белое платье на ней было в пол, волосы – по плечам, в волосах – серебристые искорки, как и полагается главной героине. Артур во всём чёрном был её партнёром. Остальные – декорации, фон. Аллегории.

В альбоме осталась фотография. Вероятно, единственная, которую удалось раздобыть. Восемь лет назад с фотографиями было трудно. На выцветшей карточке  трепыхались отрезы шёлковых тканей.

Они стояли друг напротив друга, протягивая руки, и словно касались стекла – руки замирали, натыкаясь на невидимую преграду, герой и героиня. Между ними – на самом деле дальше, у самой стены, но казалось, что именно между - сидела Надя. Ноги чуть расставлены, пальцы сцеплены на коленях, взгляд из-под ресниц. Безмолвный автор.

Тогда в зале было очень тихо, молчали даже задние ряды, куда для массовости согнали средние классы. В самом центре первого ряда сидел директор. Два завуча в свите – справа и слева. Та, что слева, смахнула слезу и сказала дрогнувшим голосом:

- Браво.

Потом зал аплодировал. Когда все вышли на поклон, завуч поднялась на сцену и подарила цветы. Наде.

 

Данил опять ждал её под дверью, как собака. София прошла мимо, даже не сделав вид, что ей есть дело. Судорожно провернула ключ в замочной скважине.

- Что случилось?

Она сжала зубы, чтобы не отвечать. Сегодня она как никогда боялась сорваться с разученной роли. Рванула дверь изо всех сил и едва не сломала ключ в замке. Со второго раза он поддался.

- Да что…

Данил скользнул в квартиру следом за ней. В прихожей София развернулась на каблуках, чтобы отправить его вон, но он её опередил.

- Что случилось?

- Пошёл ты, - сказала она глухо и опустилась на тумбу под вешалкой. Закрыла лицо руками. С сапог на паркетный пол натекли грязные лужи. – Катя умерла. Не будет теперь второй премьеры.

Громко тикали кухонные часы. Данил неуклюже топтался у порога.

- Слушай, - сказал он наконец. – Я так понимаю, тебе нужна девушка, которая будет выглядеть как Катя и вести себя так же. Даже не обязательно, чтобы это был человек. Слушай, у меня есть знакомый, он… в общем, у него были проблемы, и он обратился к человеку… точнее, это был не совсем человек. Маг. И он помог. Я думаю, если для тебя так важно, может быть, стоит попытаться?

София подняла голову.

- Какой ещё маг?

- Он, конечно, не воскрешает мёртвых, но, возможно, что-нибудь предложит. Хочешь, я узнаю его телефон? Хочешь?

София посмотрела на лужу грязной воды на отполированном паркете.

- Хочу.

 

София пришла в его дом ровно за сутки до премьеры. Она мало во что верила, просто по инерции переставляла ноги. Она понятия не имела, кого нужно будет изображать при нём.

В домофоне по-мальчишески высокий голос спросил у неё о цели визита.

- Я ему звонила, спросите.

Мгновение висело трескучее молчание, и София ёжилась под дождём. Потом мальчишеский голос отозвался:

- Проходите.

Когда она шла сюда, она ожидала увидеть что угодно, но только не обычную квартиру, при этом довольно скромно обставленную. На пороге её встретил тот самый паренёк, который говорил по домофону.

«Секретарь», - отстранённо подумала София, когда он провожал её в комнату.

А потом он сел за письменный стол, предоставив Софии самой выбирать, куда она сядет – на край узкой койки или на подоконник, и она поняла, что никакой он не секретарь.

- Говорите, только покороче. Терпеть не могу пустую болтовню.

София осталась стоять посреди комнаты.

- Есть одна девушка, она давно умерла. Мне нужна она… её образ на несколько дней. Она должна играть в пьесе и…

Её нетерпеливо перебили.

- Вести себя как обычно? Я понял. – Маг покачался на стуле, и на секунду Софии показалось, что на его губах играет хулиганская улыбка.

Вдруг всё это – розыгрыш? Она слышала много историй о таких, как он. Но одно дело – читать в газете очередную заметку о маге, который перевернул вверх дном торговый центр, совсем другое – заключать с ним сделку.

- Думаю, фантом подойдёт. Не важно. Я всё сделаю. Вот только скажите, вы знаете, что мои услуги стоят дороговато?

Стоять в центре просторной и полупустой комнаты было неуютно. В глухо зашторенные окна царапался дождь. София старалась смотреть в сторону – куда-то за левое плечо мага, но не получалось. Его взгляд притягивал к себе, как тянет пропасть. София еле разлепила запёкшиеся губы.

- У меня есть деньги.

Маг презрительно хмыкнул.

- Зачем мне ваши бумажки? Вас что, не предупреждали? Я обычно беру немного, но у вас запросы ого-го! Так что и плата будет соответствовать.

Что-то внутри Софии не выдержало - лопнуло.

- Прекратите меня пугать. Вы можете сказать прямо?

Он ничуть не обиделся и улыбался так, как и раньше. Интересное у него было лицо: мальчишеское, но со стариковской морщиной на лбу.

- Могу и прямо. Мне нужна ваша жизнь. Не вся, конечно, и не сразу. Мы с вами подпишем договор, по которому в случае надобности я буду забирать у вас силы. Возможно, вы никогда этого не ощутите. Возможно, если, к примеру, завтра меня убьют, я заберу всю вашу жизнь сразу, и тогда...

Она смотрела ему в глаза – живые и подвижные – и думала, скорее бы он договорил.

- Я согласна.

- Подождите! Я ещё хотел сказать, что убью меня вряд ли, и что… о, да вы и правда на всё готовы?

Она ощутила, как пересохло в горле. Только бы не закашляться – в середине спектакля это смерти подобно.

- Да, я же сказала. Мы можем перейти к делу?

Его улыбка становилась всё шире.

- Мне нравится ваш подход. Отлично. Тогда я попрошу у вас получше описать мне эту девушку.

 

Репетиция была назначена на вечер. София стояла в тени колоннады и притворялась, что занята болтовнёй с Каролиной, на самом же деле не слушала – только кивала. Она внимательно следила за дверью. Было без десяти восемь – и кто-нибудь обязательно опоздал бы, - а София считала минуты.

Без девяти явилась Надя. Она бросила сумку на дальний ряд кресел, поздоровалась с Каролиной, кивнула Софии и уселась в полутёмном зрительном зале, как будто и не собиралась выходить на сцену. Без пяти минут влетела Дина. Радостно расцеловав всех, и даже Надю, которая отчаянно съёживалась, тут же уселась на край сцены.

- Ой, так здорово, что все собрались. Мне казалось – сто лет в школе не была. А вот сейчас сижу, как будто ещё вчера репетировали.

Без трёх минут восемь пришёл Артур. Он галантно поцеловал дамам руки, помахал Наде и удалился за кулисы – разбираться с фонограммой. На правах единственного мужчины в коллективе Артур всегда занимался техникой. София проследила за взглядом Дины – Артуру в спину.

Ровно в восемь пришла Катя. София ждала её появления, но затылок всё равно сковало холодом. Перед ней была самая настоящая Катя, и бант на блузке, и розовый блеск на губах. София не просила у мага такой дотошности. Она хотела даже настоять на том, чтобы Катя изменилась, ведь все люди меняются со временем.

Не настояла, и видела теперь перед собой точную копию той девочки из школьных будней. Даже чернила на пальцах были – или так легла тень.

«Они всё знают и всё поймут», - мелькнула смертельно-холодная мысль.

Дина мгновенно соскочила со сцены, чтобы обнять подругу. Катя смущённо улыбалась, Дина болтала без умолку, что-то вспоминая, о чём-то рассказывая, и на шум из-за занавеса высунулся Артур. Подняла голову Надя и приветственно улыбнулась.

София выдохнула. Холодный ужас отпустил.

Каролина встала и захлопала в ладоши.

- Так, если все уже на месте, то начинаем. А ну-ка быстро все на сцену!

 

Артур в который раз сбивался, в который раз заставляя всех проходить сцену по-новой. Дина, которой положено было стоять у самой кулисы, пальцами барабанила по стене.

- Я не могу так! Самодеятельность – это не ко мне. Работайте в полную силу, или без меня. Вы понимаете, что с этим нельзя выступать? Нет, вы понимаете? – Каролина в отчаянии взмахнула руками. – Это будет провал.

- Я голос сорвала, кажется, - сказала Надя и для убедительности покашляла, но на её кашель никто не обратил внимания.

Артур почесал в затылке, хмуро глядя в распечатку.

- Давайте перерыв пять минут, - подала голос София.

Они разбрелись по залу, чуть оглохшие от собственных голосов со сцены. Новенький музыкальный центр всё крутил запись скрипичного концерта. Каролина так и осталась сидеть в первом ряду, нервно покачивая ногой. К Софии, которая в одиночестве стояла у окна за кулисами, подошла Надя. Покашляла ещё.

- Нет, вроде не сорвала. Давно я так не орала.

София кивнула. Надя стояла рядом, касаясь её плеча дыханием.

- Слушай, не переживай. Каролина всегда такая, ты же знаешь. И перед премьерой руки заламывала, помнишь? Мол, с этим выступать нельзя, провал, конец света. Ничего, выступили.

София увидела краем глаза, как Дина с Катей шушукаются за колоннадой. Надо же, как восемь лет назад. А ещё говорят, что время всё меняет.

- Я в порядке.

Надя сделала вид, что поверила.

Огромные окна – высотой в два её роста – делали актовый зал похожим на аквариум. Пышные занавеси на каждом, и тучи пыли, если тряхнуть золотистую кисть. По крайней мере, так было раньше. Сейчас София не стала бы проверять.

В ночной темноте за окнами зажигались огни в соседнем доме и ползали машины, как блестящие жуки с усами фар. Надя погладила золотистый шнур гардины.

- Это действительно самодеятельность. Ну, для всех, кроме тебя.

София оцепенела.

- Что?

- Для тебя это важно, так?

Она обернулась: Надя посмотрела вовсе не на неё, она взглянула на рукав чёрной рубашки, вымазанный в чём-то белом, вздохнула и принялась отряхивать.

- Ну, мне приятно, что всё собрались.

Надя усмехнулась.

- Ага, понимаю. Вторая премьера, да?

Таким тоном она наверняка говорила с уличными воришками. «Пишем признание, да?» София наморщила лоб, как и положено наивной одиннадцатикласснице.

- О чём ты?

- Я о второй премьере, которая всегда проваливается. Так, по крайней мере, говорила Каролина. Даже про «Красное платье», мы играли его три раза, и на второй она сказала, что это было ужасно. Хотя на мой взгляд, прошло вполне нормально для самодеятельности. И директор был доволен, чего уж там.

Белые и жёлтые огни в окнах проросли тонкими ломкими бликами. София смотрела на них, боясь отвернуться. Надя догадалась. Выходит, сидя на своём стуле посреди сцены, она внимательно за ней наблюдала и что-то там разглядела.

Что теперь? Она может развернуться и уйти, и тогда всё провалится.

- Ты уйдёшь? – резко спросила София. Мимо них, пыхтя и напевая, прошёл Артур, защелкал кнопками на музыкальном центре, и скрипичная мелодия оборвалась. Засмеялась в глубине зала Дина.

- Нет, зачем? – Голос Нади сделался насмешливым. Таким тоном она наверняка говорила уличным воришкам: «Зачем мне ваше признание, у меня куча улик». – Мне нравилась эта пьеса. Красивая. Моя роль очень даже ничего, правда?

«Вы же сознаетесь ещё вот в этом убийстве?»

- Любопытная я бы сказала, – прошипела София и вышла в зал. Тяжёлые кулисы сомкнулись за её спиной, а взгляд Нади всё ещё преследовал.

 

Что она могла сделать? Четыре дня от первой репетиции до второй тянулись мучительно медленно. София не находила себе места.

Надя всё помнила – здесь сомнений не было. Это было плохо, но ещё хуже было другое - она поняла всё о второй премьере. Спектакль обязан был провалиться, потому что вторые премьеры, сыгранные в том же составе, что и первые, всегда проваливаются. Тогда на монологе Нади в зале больше не будет грозовой тишины, и завуч не влезет на сцену, чтобы подарить ей три белые розы.

Значит, у Нади была причина сорвать спектакль, и сделать это она могла легче лёгкого – просто не явиться на выступление.

Все четыре вечера между репетициями София мерила шагами квартиру. Что она могла сделать? Не привязать же Надю к стулу.

София схватила телефонную трубку, покусала губы и положила её на место. Схватила снова. В ухо полились длинные гудки, такие ленивые и долгие, что можно было свихнуться.

- Да? – сказал знакомый мальчишеский голос на том конце провода.

- Это я.

- У вас есть претензии к моей работе? – спросил маг тоном идеального официанта. Такая отточенная вежливость между тем не оставляла сомнений: попыталась бы София высказать претензии, ей бы в ответ только посмеялись.

- Нет, только просьба. Нужно, чтобы вы меня подстраховали. Возможно, ничего не будет, а может быть, потребуется ещё раз создать…

Она замолчала, потому что не смогла подобрать слов. Как там он называл копию некогда живого человека? Маг выдержал паузу и понимающе хмыкнул.

- Вы понимаете, что это не бесплатно? Моё время стоит дорого.

- Да.

- Диктуйте адрес и время.

 

Снег пошёл утром и растаял к вечерней репетиции. В актовом зале было холодно, в колоннаде так и гудели сквозняки. Дина хлюпала носом и не снимала куртку.

София стояла на сцене, когда явился маг. Она перебрасывалась острыми колкими фразами с Артуром, когда маг неслышно зашёл в тёмный зрительный зал и сел. Ничего особого в нём не было – просто паренёк, который завернул на репетицию школьного театра. Показалось – никто, кроме неё не рассмотрел ночного визитёра.

София сбилась с фразы.

- Текст забыла, - хрипло оправдалась она. – Артур, дай реплику.

Каролина тяжело вздохнула.

 

В пятницу в фойе школы вывесили красочную афишу. София вспомнила её – такая же висела в день первой премьеры. Нарисованные шёлковые тени, силуэты в белых платьях. Их школьные фотографии, и каждая - витиевато подписана.

Фотографии поблекли, стёрлись курсивные буквы, и было видно, что кое-где афишу пытались подновить, вот только новые штрихи акварельных карандашей смотрелись нелепо и чужеродно.

Завуч послала двух парней из старших классов, чтобы они расставили кресла в зрительном зале. Они больше хохотали и мешали репетиции, чем работали.

В пятницу пришли все. София смотрела на Надю, как та мучается от скуки на своём стуле. Каролина была взволнованней обычного, она то гнала сцену за сценой, то прерывала на середине, взмахивала руками:

- Это отвратительно! Всё заново! Громче, выразительнее. Вы как будто умираете.

Артур чуть не сорвал голос. За полчаса до начала явился маг.

София уже не боялась: весь страх выгорел в ней и тлел теперь, изредка вспыхивая алыми искрами. День выдался очень солнечным. Актовый зал ещё больше напоминал аквариум, и по обе стороны неслись по трассам машины.

За десять минут до начала они закрыли занавес, и в зал шумной толпой хлынули зрители. София нашла глазами Надю, та стояла, оперевшись руками на спинку стула, и морщила лоб. Может быть, ещё раз повторяла текст.

- Что ты собралась сделать? Учти, у меня тоже есть кое-что в запасе.

- Что? – Надя покрутила головой, словно проверяя, точно ли, что обращаются к ней.

София улыбнулась как можно небрежнее.

- Я знаю, что ты собираешься всё сорвать.

- Зачем? – Выражение её лица убедило бы кого угодно – такие невинные глаза бывают только у щенков и ангелов, - но только не Софию. София видела её насквозь.

- Понятия не имею, как, но учти, что я всё предусмотрела.

Надя помотала головой, улыбаясь одним уголком губ. Мол, я тебя совсем не понимаю. На часах было ровно одиннадцать – и завуч с краешка сцены уже говорила о том, как прекрасно, что выпускники не забывают свою школу. Два крепких старшеклассника готовились поднять занавес.

 

***

 

В библиотеке было непривычно тихо: шум и гам актового зала остались позади, актёры устало молчали, зрители разошлись по урокам. Дина разливала чай по разномастным кружкам. В большой вазе стояли цветы: красные – для Каролины, белые – всем остальным.

- О господи, нет, я этого не перенесу. Это провал. – Каролина прижимала ладони к горящим щекам и всё пыталась увернуться, а завуч всё ловила её за локти.

- Нет, ну что вы. Всё прошло прекрасно. И директору очень понравилось. Он предложил сделать это традицией. И родительскому комитету… вы знаете, театральная студия очень повышает престиж нашей школы в их глазах. Ну прекратите же вы, глупости, в самом деле!...

- Помню эту приятную пустоту, - сказала Дина. – После каждой премьеры бывает. Артур, ты порежешь торт?

Он поиграл широким ножом.

- Кому с розочкой?

К столу вернулась Каролина, взлохмаченная и взбудораженная.

- Девочки-мальчики, ох, это было предначертано. Всего две репетиции. И это же вторая премьера, вы помните? Вы сами что думаете?

Катя сидела, уставившись в свою чашку, и никак не реагировала на тычки Дины. С цветов на скатерть облетала пыльца. По обе стороны от стола громоздились полки с книгами – пыльные переплёты и новенькие, глянцевые.

Надя пожала плечами.

- А мне нравится. Для самодеятельности самое то.

София взглянула на неё из-под ресниц: притворяется? Не похоже на то, но от Нади она теперь ждала всякого.

Всё вышло так, как хотела София – всё вышло плохо. Как же они не видели, что голоса звучат наигранно, а там, где раньше была сила и глубина – остались глупый пафос и мелководье? Суета, где раньше – выверенные движения. Зрители аплодировали, но совсем не так, как в первый раз. И завуч, поднявшись на сцену, первым делом кинулась к Софии. Вторая премьера.

Она не могла понять одного – почему так спокойна Надя. Неужели София чего-то не учла, просмотрела, забыла за суетой?

- Давайте я помою кружки, - вызвалась Надя.

София отправилась в пустующий учительский туалет следом за ней. Шли уроки, и в библиотечном крыле было очень тихо.

- Ага, держи блюдца, раз пришла, - скомандовала Надя.

София застыла рядом с ней. Тугая струя била в дно раковины – Надя полоскала под ней кружку с нарисованными вишнями.

- Скажи, неужели для тебя это было так важно?

Журчала вода, кружки бились друг о друга керамическими боками.

- Что? – глухо спросила София.

- Всё это. Я понимаю, что тебе было неприятно, когда заметили меня, а не тебя. Но я так удивилась, когда ты пришла. Я даже предположить не могла, что тебе взбредёт в голову играть вторую премьеру. Ты отличная актриса. Я сама не видела, но все так говорят. Неужели так важно – быть единственной и самой лучшей?

Она выпрямилась, отряхнула мокрые руки. Чистые чашки громоздились на дне раковины.

- Ты понятия не имеешь, - медленно сказала София. – Ты можешь так легко говорить об этом, потому что тогда ты выиграла, а я проиграла, и я не могла понять, как у тебя это вышло. Но теперь все увидели, что ты…

Надя рассмеялась, перебивая её.

- Да уж, я понятия не имею, как это вышло. Случайность, просто случайность. Но я с тобой не соревновалась. И кстати, что ты пообещала магу в обмен на возможность сыграть эту самую вторую премьеру? Не жизнь случайно?

 

Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...