1. Когда всё было не так как сейчас.

Тусклое небо пыталось удержать в грозовых «пальцах» лучи света, но тонкие струйки то и дело ловко проскальзывали, чтобы спуститься на землю и подарить незначительные крохи тепла. Асфальт был положен ещё полвека назад. С тех пор некому было заниматься обновлением трасс или постройками, и с годами улицы пригорода превратились в бетонную пустыню – дороги потрескались, а из сырой земли то тут, то там торчали серые полупрозрачные травинки, мало похожие на живую растительность. Дома здесь – редкое явление, под натиском прогресса окраины словно сжались, смещаясь к дымовому столбу центра.

Хорошо быть ребёнком, который не думает о том, как будет выживать в суровых испытаниях, преподносимых жизнью.

Двое из таких сейчас ловили полиэтиленовый пакетик, который порывами ветра дёргало из стороны в сторону. Девочка и мальчик семи лет... Своей игрой, простой и забавной, они напоминали котят, играющих с бумажным бантиком. Мир играл с ними, не пугая грядущей реальностью жестокости и бескомпромиссности, взрослые и их проблемы были сокрыты далеко за воротами проржавевшего мегаполиса, будто бы намеренно изолирующими ту и эту часть жизни. Парило, небо вот-вот должно было разродиться потоками воды, но дождь всё не начинался, пахло старым асфальтом и химией.

- Я же говорю тебе, я видела их! Они существуют! – Девчушка в грязно-оранжевом платье, прыгая вверх, пыталась поймать пакет, но тот, цепляясь за тощие пальчики, то и дело с шуршанием изворачивался.

- Почему же тогда я не видел? Почему не видели другие? – Паренёк подбежал следом и попытался перехватить инициативу, девчушка оказывалась ловчее, но всё же недостаточно ловкой, чтобы ухватить свою прозрачную жертву – очередной порыв ветра резко поднял игрушку вверх и, кружа, вновь стал опускать.

- Потому что их могут видеть только избранные! А значит – я лучше тебя! – С гордостью крикнула она и показала язык. Пакетик сделал резкий разворот и прилепился аккурат на лицо гордячке.

- Так тебе и надо! А-ха-ха!

За небрежно снятым ладонью пакетиком нарисовалась недовольная мордашка.

- Зато ты его не поймал! И меня не догонишь,- развернувшись, девчушка понеслась по искорёженной дороге, на которой вскоре стали появляться тёмные пятна от первых тяжёлых капель начинавшегося дождя...

 

2. С небес на землю.

Это было начало конца, мир – израненное животное, подыхающее на обочине времени, оно ещё живо, ещё дышит, но уже не в силах сдвинуться с места, его давит к земле собственной массой, а оно молча агонизирует в ожидании момента облегчения. Город, как и мир, скатился к полному упадку. Сознание людей походило на помойку, как и улицы, как и всё вокруг. Уходило детство, унося иллюзии, память о дружбе, любви и слове «прекрасное».

 

...Снова откуда-то с тёмного верха что-то капало. Когда-то с неба лилась вода, наверное, сейчас где-то там, наверху, всё такая же, но попавшую вниз жидкость сложно назвать водой – красно-коричневая жижа, которая сереет, если её растереть. На вкус... На вкус, как кровь – противная до ужаса с металлическим привкусом.

Лорин проснулась от того, что снова капало откуда-то сверху, из темноты потолка, которого она никогда не видела – тьма покрывала верхнюю треть помещения. Иногда она думала о том, что не хотелось бы знать, что за обитатели могли поселиться там, под крышей, в темноте. Иногда, лёжа на сырой подстилке, она ждала, что сверху к ней потянутся черные противные щупальца и уволокут под потолок, пронзая плоть и выпивая все соки, словно паук из своей жертвы.

Лорин Старк – это имя внесли в протокол при поимке. Они не знали, как её зовут по-настоящему – видели просто надпись - «Stark», которая угадывалась в буквах на грязной кофте с капюшоном. Документов не было, ни друзей, ни родственников, только парочка уличных отщепенцев, торговавших чем придётся, время от времени держала контакт с девушкой. Так и загребли. В те годы, «на стыке», полиция и армия ещё пытались сдерживать натиск уличного хаоса.

Вы ещё помните, что означает термин «справедливость»? Многие в мегаполисе даже не представляют его истинное значение, приравнивая то к реваншу, то к мести, то к проявлениям безудержной жестокости. Когда-то Лорин верила в справедливость, настоящую, которая казалась чем-то вроде кусочка великого блага для всех, но, по мере того как текли годы, приходилось откладывать свои чаяния и мечты всё дальше, на первый план выдвигая собственное выживание. Лорин никогда не мечтала о карьере, она знала, что таким как она, мечтателям, никогда не суждено пробиться. В лучшем случае она станет инструментом к получению выгоды для какого-нибудь управленца.

Ещё через пару месяцев мир опустился ещё ближе к чёрной пропасти...

Впервые попавшего на улицы мегаполиса узнать легко: осторожный взгляд, недоумение на лице, а ещё такой человек часто ходит по центру тротуара, в то время как остальные стараются избегать открытых мест и возможности попасть в окружение. Уже через пару часов такие обитатели сливаются с местным контингентом. Сначала мегаполис пугал – своими размерами, ритмом жизни, эгоистичной расчётливостью, потом, вливаясь, человек привыкает, становясь очередным винтиком в гигантском секундомере, отсчитывающим время до решающего конца. Тик-тик... удары сливаются с пульсом...

Также приспособилась и Лорин – начинала с того, что использовала улицы, закончила тем, что улицы стали использовать её. Пока были какие-то запасы денег, можно было жить, не особенно заботясь о том, чтобы их заработать, ведь самым простым способом заработка был разбой. Можно выбрать цель, нанять банду и получить часть от награбленного. Когда закончились деньги, пришлось искать место в одной из таких же банд, на награбленное – забывать о содеянном, успокаивая давно заразившуюся грязью города совесть.

Способов забыться было много, но лучшие из них – симбионты и наркотики. Вторые было легко достать, но эффект был коротким, химия вызывала привыкание и постоянное увеличение дозы, а вот симбионты – совсем другое дело. Это новинка, которую не успели ограничить в применении, а для любителей модификаций они стали очередным объектом синдрома первой татуировки – сперва ставишь один модификатор - впускаешь симбионта, потом второго, потом привыкаешь к обновлённому себе - и уже не можешь остановиться. Он контролирует эмоции, доставляя такой прилив наслаждения, который не получишь ни при одном виде наркотика или секса. И всё это не выходя из дома, не вставая с кресла. Можно погрузиться в блаженную дремоту и сходить с ума так, как хочется, настолько дико, безобразно или причудливо, насколько позволяют личные рамки морали и фантазии. Многие умирали, не сумев победить себя, установив слишком много модификаций, но реалии таковы, что симбионты не являлись противозаконными.

В конце концов, Лорин поняла, что неизбежность лучше альтернатив. Лучше не в том смысле, что как-то облегчит жизнь, а в том, что попытки что-то менять всё равно окажутся бессмысленными. Симбионты... были баловством, причудой, не способной убить совесть. Лорин избавилась от них, всех, кроме одного, который ещё долгое время находился в её теле – который давал чувство перерождения в совершенное создание, без страхов, иллюзий и упрёков. Это дарило ощущение прикосновения к чему-то из-за грани, почему-то, казалось, знакомого с детства. Но потом исчезло и оно.

Совесть пришлось убивать собственноручно – одиночные опасные вылазки, грабежи, соперничество, походившее на грызню пары шавок из подворотни. С бандами она предпочитала не пересекаться – исход был бы очевиден. Настроение народа походило на бомбу замедленного действия. И в самом начале восстания Лорин посадили. Поймали за убийство человека.

Когда только начал назревать бунт, не просто дебош, а настоящая гражданская война, Лорин начала осуществление своего плана по убийству совести, сперва планомерно игнорируя все порывы чувств, а потом и вовсе сводя их на нет, превращая себя в машину выживания. В один из таких моментов... Лорин и убила её. Свою совесть. Сам факт лёгкого убийства стал для Лорин победой над этим ненужным куском внутреннего мира.

Увы, сбежать от правосудия за тяжкое преступление не удалось. Теперь она взаперти пялится в тёмный потолок, ожидая конца, себя или мира, или себя и мира. За дни, недели и месяцы было достаточно времени, чтобы оценить всё, что она сделала, но вывод был один – она всё делала правильно, её не в чем обвинять, просто всё идёт как идёт. Люди слепы, не видят, что уже почти мертвы. Как и она.

 

3. Черное и белое.

«Белый потолок... Я чувствую, как давит одеяло, практически раздавливая, чувствую, как тело холодеет, отнимаются конечности. В голове – ясно, как никогда. Я понимаю, что умираю, цепляюсь за жизнь изо всех сил, призрачными ржавыми кошками цепляю воздух. Так много ещё не сделано, не завершено. Я не хочу уходить, не хочу»...

Нил Грегори проснулся на закате. Тяжёлое дыхание и быстрые удары сердца... Парень постарался успокоиться. Это всего лишь дурной сон. Через несколько минут он, успокоившись, сидел за ноутбуком, набирая текст. Он делал это каждый день на протяжении более чем пяти лет – оформлял статьи для нескольких жёлтых газет, выполнял другие подобные задания. Позже – строчил агитационные листовки. Весь контакт с миром проходил через курьеров, доставлявших еду и другие необходимые вещи. Часто это были и книги – исторические, мистические, фантастические. Сегодня курьеров не будет, Нил по привычке посмотрел в окно, ожидая увидеть серые просторы и далёкие ворота города, но впервые за долгие годы случилось что-то...

«В детстве Лорин рассказывала, как летают эти причудливые создания – едва светящиеся, полупрозрачные. Говорила, что они казались хрупкими, но наощупь удивительно мягкие и тёплые, словно вкладываешь ладонь в пушистую муфту. Я не верил ей, ведь сам никогда их не видел, а она тыкала пальцем в воздух куда-то перед собой, с восхищением глядя на несуществующее нечто. В книгах писали, что их действительно можно увидеть, но способных на это людей считанные единицы, упоминалось, что эти создания содержат всю мудрость мира, но пробы ставить над ними эксперименты не приносили совершенно никаких результатов. И тогда я загорелся. Многие энтузиасты потерпели карьерный крах на этом поприще, но меня не пугали перспективы прогореть – куда важнее было тогда познать то, что по слухам, знают Они. Их называли Лаири, духи Космоса, что может расшифровываться и как «души мира». И куда важнее был другой вопрос: почему их вижу я? Почему сейчас? Быть может, это знамение и я смогу что-то изменить?

Говорят ещё, Лаири появились в момент, когда были уничтожены древние расы, включая магов, но я-то знаю, что в исторических хрониках, сохранившихся с той эпохи, упоминались и души мира. В летописях говорилось, что они принесли знания в мир, а своим полётом плетут энергетические сети, воздействующие на события во всей Вселенной.

Древние маги, которые поднимались высоко в воздух, описывали, что видели их и там, астрономы наблюдали Лаири в космосе. Иногда казалось, что мы – просто ненужный кусочек биологической массы, который пасут эти странные и с виду такие безобидные существа. Да и существа ли? Мне бы хотелось верить, что у них есть свой разум или частица от одного большого разума, и что дотрагиваясь до них можно обрести хотя бы крохотную долю того, что знают они».

Нил увидел одного из них – небольшое «светящееся нечто», в точности как описывала Лорин, висящее в метре над землёй. Аккуратно собрав свои бумаги, парень вышел из дома, очарованный странным созданием, но попытка подойти поближе закончилась неудачно – Лаири взмыл вверх на несколько метров и плавно поплыл по направлению к городским воротам. Грегори неспешно побрёл за ним.

Кривые ворота были приоткрыты ровно настолько, что в них могла проехать средних размеров машина. Парень прошёл за них, словно ступая в иное изменение.

Когда-то здесь был огромный яркий мегаполис Амрита. До того, как бунт разрушил Вавилон Корпораций, застеклённые громады зданий отражали свет неоновых огней, на улицах было дымно, но относительно чисто, сотни рабочих сновали туда-сюда, чтобы прокормить бюрократическую машину. Но, как говорится, зажрались. Острая нехватка денег, упадок морали, несоблюдение санитарных норм – всё это привело к тому, что настроение жителей стало меняться. Словно прорвавшаяся плотина, мятежники хлынули на здания корпораций, грудью пёрли на вооружённых военных, разрушали тюрьмы, освобождая пленных. И система рухнула, оставив руины зданий, тел и судеб. В одночасье город превратился в могильник.

Сейчас в мегаполисе мало кто доживает до сорока. Грегори в его двадцать по местным меркам был уже человеком средних лет.

Тогда, желая увидеть крах Амриты собственными глазами, он впервые увидел что-то, чего раньше не существовало в его жизни – залитые кровью, испражнениями и человеческими внутренностями улицы, люди, которые были мало похожи на людей: затравленный взгляд, походка украдкой, постоянные оглядки, шепоты, скрипы. Если бы можно было нарисовать паранойю, он бы просто нарисовал то, что осталось от некогда блистательного мегаполиса.

Какой-то оборванец прошёл мимо, грубо толкнув Нила плечом.

- Эй! Осторожнее! – Прикрикнул вслед тому Грегори, в ответ на что посыпалась отменная брань, какой он тоже ещё никогда не слышал. Оказывается, ещё повезло – буквально минуту спустя банда молодых панков ни за что забила до смерти ломиками ребёнка. И это не говоря о том, что любое прикосновение к здешним обитателям может грозить тем, что подхватишь смертельную болезнь и будешь долго корячиться в агонии боли в выгребной яме, заживо пожираемый крысами уже мало похожими на крыс.

«Ну и денёк»,- думал парень, поглядывая на пасмурное небо, с которого начало уныло моросить.

Сейчас крысы живут здесь счастливее, чем люди. Смрад, висевший в воздухе, казалось, совсем не рассеялся, а только усилился со временем. Под ногами хрустело стекло, перемешанное с чьими-то костями, чавкала плоть, перемешанная с грязью. В какой-то момент Нилу даже стало казаться, что все здешние обитатели сами сделаны из грязи и битого стекла – мутного, сквозь который невозможно увидеть, во что люди превратили мегаполис и всё, что его окружает.

Следуя за Лаири, Грегори дошёл до одного из высотных зданий. Огромные пустые глазницы окон с посеревшими кровавыми подтёками вызывали уныние. Дух поднимался вдоль здания и вдруг резко вознёсся ввысь, исчезая из виду где-то на высоте, теряясь.

Нил подумал, что пора возвращаться. Всем своим естеством он ощущал опасность, в которой находился: краем глаза видел укутанные в лохмотья фигуры, кучкующиеся в тенях, подкрадывающиеся ближе, сжимающие в покрытых язвами исхудалых руках импровизированное оружие. Но в то же время он просто не мог уйти сейчас. Его взор был устремлён к чёрным небесам, и он всё ждал, что Лаири снова покажется. Но тот не появлялся.

И тогда Грегори опустил взор на чёрный провал входа в высотку. То ли любопытство одолевало его, то ли глупость. Он не знал, была ли между ними сейчас разница.

«Я просто поднимусь по лестнице. Что в этом такого?» - Спросил он себя. Нил зашёл в фойе и стал подниматься. Предстояло пройти много этажей... Было немного страшно, но, уже миновав два лестничных пролёта, страх стал отступать. Снаружи усиливался дождь, грозя перерасти в сильный ливень.

На двадцатом этаже парень с сожалением посмотрел на неработающие лифты, а точнее, в ту сторону, где они должны были быть. Сами кабины давно слетели с тросов и, вероятно, были разобраны на отдельные куски металла. Нил почувствовал, что восхождение будет не таким лёгким, как казалось. Даже здесь вонь с улицы едва перебивалась «металлическим» запахом усиливающегося в темноте дождя, осколки стекла всё ещё скрипели под ногами, но парень знал, что они давно мертвы, этот звук – лишь отголосок прошлого, он не видел, как разбивались окна, но мог представить, насколько внезапно хаос захватывал здание, словно вирус тело...

«Кажется, мне знакомо это здание»,- заметил про себя Нил, проходя мимо где-то выбитых, где-то просто взломанных дверей. Смутное узнавание заставило его войти в одну из комнат. И память не подвела – когда-то здесь была библиотека. Остатки и пепел давно сгоревших книг разнеслись по помещению, ветер смёл бо̀льшую часть в выбитое окно.

Несколько мгновений назад воображение Нила рисовало ему обломки обуглившейся мебели, стопки обгорелой по краям бумаги. Пустота помещений же принесла разочарование и подавленность. Он ступал по комнате, высматривая хоть что-то знакомое. Что-то, что напомнило бы ему о времени, проведенному в Амрите во времена корпораций.

Но, кажется, ничего не осталось. Огонь унёс всё, не оставив после себя даже намёка на то, что здесь когда-то хранилось одно из самых ценных достояний цивилизации. Книги, приносившие утешение, покой, побуждавшие к действию, вдохновляющие...

Остался лишь пепел.

Нил направился к тому месту, где когда-то был читальный зал. Ненадолго приостановившись у входа, он неторопливо прошагал вперёд, пока не остановился у одной из стен и не посмотрел вниз. Его место. Было. Когда-то.

В сердце впилась своими цепкими когтями ностальгия. Подняв взор, он повернулся на месте, сам не зная, что ожидает увидеть. Но, тем не менее, желая чего-то всей душой.

И вдруг его лицо прояснилось. Несколькими быстрыми шагами парень оказался рядом с небольшой кучкой пепла... Присев над ней, он взволновано потёр ладони, а затем осторожно откинул в сторону слой сырой когда-то сгоревшей бумаги.

Под ним оказалась подпаленная, но почти целая книга в мягком переплёте. Сдерживая волнение от находки, Грегори поднял её и, поднявшись на ноги, бережно смел с сокровища остатки пепла.

На улице сверкнула первая молния, на мгновение озарив помещение ярким белым светом. Этого было достаточно, чтобы Грегори разглядел голого по пояс мускулистого мужчину, сжимающего в объятьях кудрявую девушку в потрепанном некогда дорогом платье. Увидев это, Нил не сдержался и прыснул со смеху. Вот оно - наследие человечества! Всё, что осталось от этой некогда полной книг библиотеки.

Это казалось так по-дурацки, так неуместно, так нелогично... Но в то же время как-то успокаивающе. Что-то осталось. Какая разница что? Если здесь что-то сохранилось, то должно было где-то остаться что-то еще.

Несколько мгновений Нил просто стоял, рассматривая книгу. Из транса его вывел пробившийся сквозь дождь раскат грома.

Сориентировавшись в помещении, Грегори вернулся к лестнице. Впереди его ждала еще долгая дорога. По крайней мере, теперь есть что почитать.

Он вспомнил то, о чём читал когда-то, о чём мечтал – зелёные густые леса, запах свежескошенной травы, наверное, он особенный, не такой, как у той, что растёт в пригороде. Человек мог бы лечь в высокую зелёную траву, вдохнуть последний раз... Тело сольётся с чернозёмом, отпуская душу к Первоисточнику, а вечность прорастет сквозь пустые глазницы молодыми побегами, на которых вскоре появятся сочные ягоды. Наверное, так мог выглядеть Рай, который описывают легенды, ведь представить, что это было реальным... Слишком красиво, до такой степени, что даже мысли могут осквернить красоту.

Глубокий вдох - и снова лестничные пролёты, нескончаемые груды битого стекла, энтузиазм уже, было, начал угасать, Грегори решил отдохнуть, присев на корточки у стены. Он пододвинул к себе длинный металлический шест, чтобы облегчить себе предстоящую часть пути.

«А вдруг Лаири не будет наверху? Нет, не нужно думать о худшем, нужно найти что-нибудь, что придаст мне сил подняться и узнать».

И вновь молния. Резкий порыв ветра окунул парня в колючий вихрь мелких холодных капель. Во вспышке Нил успел рассмотреть на стене надпись «Мэри Гиббс», очерченную символом сердца. Кажется, это то, что он искал. Как будто там, наверху, его ждало что-то чистое, светлое, не осквернённое реальностью. «Они ещё там»... И вновь стал подниматься. Шёл по лестнице так, словно чувствовал, что обратно уже не спустится. «Только вперёд, только к цели» - такие мысли подгоняли парня, заставляя проходить пролёт за пролётом.

Вот он, выход на крышу. Грегори близок к цели как никогда. Он слышал завывание ветра, раскаты грома, бушевал настоящий ураган, но ему уже совсем не было страшно. Он чувствовал, что там, наверху, его ждёт настоящее открытие. Маленькая узкая дверь поддалась с лёгкостью – порывом ветра её развернуло в сторону и, жалобно скрипнув петлями, она громко ударилась о кирпичную стену.

Инстинктивно Грегори закрыл глаза и прикрыл лицо от ветра и дождя рукой со сжатой в ней железякой. Стук в ушах почти перекрывал рев развернувшейся бури, парень тяжело дышал.

Сделав несколько неуверенных шагов вперёд, опираясь о стену, он медленно отвёл руку в сторону. Смотреть сквозь бурю, порождённую черным гневным небом, было тяжело - ливень буквально смывал Нила с ног, даже не дав нормально ступить на крышу, но он снова увидел Лаири... Они кружили хороводом неподалёку от края, словно непогоды не было вовсе. И странное белёсое пятно подобно призраку маячило у края высотки.

Нил пытался присмотреться к нему, но тщетно. Борясь с пробирающим до костей ветром и яростно жалящим лицо и руки дождём, он начал медленно продвигаться поближе к Лаири.

Его сердце преисполнилось благоговением, и, невзирая на физическую и душевную усталость от долгого, очень долгого подъёма, он впервые за многие годы чувствовал себя хорошо. Не восхитительно, не умопомрачительно, но просто хорошо. Он даже не мог сказать с уверенностью, что̀ он будет делать, когда окажется там, совсем рядом с ними. Он был в присутствии чего-то чистого и незапятнанного. А если что-то такое еще осталось в этом городе, на этой земле, тогда возможно, возможно...

Только ведь там, на краю, было что-то еще. И оно вносило необъяснимое волнение в мгновение назад такую умиротворённую душу Грегори.

Щурясь от дождя, Нил отвёл руки от лица. Промокшая насквозь обувь противно чавкала при каждом шаге, обвеваемый ветром потяжелевший от воды костюм тянул назад.

До края оставалось совсем немного, когда в таинственной фигуре перед ним наконец начал просматриваться человеческий облик. И что удивило Нила до глубины души - сквозь стену воды он рассмотрел тощую женскую фигурку в промокшем платье, напоминавшем грязный саван. Она стояла, глядя вниз, словно хотела спрыгнуть.

Парень не знал что делать. Увидеть здесь её он ожидал меньше всего на свете. Он поднял глаза на кружащих над девушкой сотканных из света существ. Неужели она тоже тут ради них?

А может... А может это они тут для неё? Может, эта девушка и вправду пришла сюда для того чтобы...

Он понял, что надо как-то действовать. Окликнуть её, остановить, прежде чем она сделает что-то непоправимое. Нил открыл рот, но вырвался лишь невнятный стон - слова застряли в горле. Парня снова наполнил страх. Неужели он просто будет стоять здесь, не в состоянии сказать даже слова? Грегори положил руку себе на горло и несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул.

Наконец он сделал шаг вперёд и, борясь с бурей, выкрикнул что было сил:

- Мисс!

От странного оклика девушка обернулась, ей тоже не верилось, что в такую погоду здесь, на крыше, вдруг появится человек. Слегка согнувшись под давлением дождя, Парень смотрел на неё, пытаясь понять, как она тут оказалась, помимо самого очевидного ответа. В любом случае, он должен был заставить её отойти от края. Там было опасно, тем более при столь сильном ветре. Один резкий порыв и всё.

- Мисс, что вы там делаете?! – вновь крикнул он что есть мочи, одновременно с тем осознавая, как нелепо звучат его слова. - Там опасно! Отойдите назад!

Его взгляд то и дело цепляли кружащие молчаливые свидетели встречи. Видит ли она их?

Молния осветило лицо девушки, и тогда она показалась смутно знакомой Нилу. За короткие мгновения на лице отразилась вселенская тоска, но как только темнота вновь скрыла облик - перед парнем снова была призрачная тёмная фигура в мокром саване. Она полностью развернулась к незваному гостю, пока не проронив ни слова и не отходя от края.

Он озадаченно сдвинул брови, надеясь на еще одну молнию, чтобы еще раз увидеть это лицо. Может, чтобы узнать его.

Увидев выражение призрачной незнакомки, Нил понял, зачем она сюда пришла. С какой-то стороны он мог её понять. Но это не значило, что парень останется в стороне. Он взволновано облизал губы, почувствовав на языке тошнотворный вкус дождя.

Как и раньше от пропасти и забвения девушку отделял всего шаг.

- Там... - начал он неуверенно, прежде чем повторить, но уже громче, - там внизу нет ни ответов, ни решений! Отойдите от края, мисс!

- Откуда ты знаешь?! - Голос... Почему-то приятно пронзил сознание острой иглой, пробуждая старинные воспоминания: манера, интонация, сами слова - всё это он уже слышал, прошлое всплывало потоками, будто вращая стрелки призрачных часов назад.

- Ты... ты... - он замялся. Они уйдут отсюда, и он сможет её расспросить. Да. Но сначала нужно её удержать. Заставить отвечать. - Потому что это слишком просто! Ничего хорошего так просто не даётся! Ты ведь сама это знаешь! Лучше меня!

- В мире нет ничего хорошего! Мы всего лишь грязь, такая же, как и там,- она указала рукой вниз...

Что-то в ней было. В этом её жесте рукой, в её голосе. В памяти медленно всплывала картинка из прошлого. Надутое личико, звонкий голосок.

- Но ведь было! Было хорошее! Среди всей той грязи было хорошее, - он должен был ей напомнить. - Ты здесь, я здесь! Ты была такая забавная! Так яростно хотел поймать тот пакетик, а ветер вертел и бросал его! И так сложно тебя было догнать!

- В этом мире не осталось ничего! Всё прошлое - такая же грязь,- кажется, она не узнала его,- Ты не знаешь! Ты не поймёшь!

- Тогда расскажи мне! Просвети меня! Если я ошибаюсь... - он перевёл дыхание и посмотрел на Ларий, а затем на маленькую, потерянную в дожде фигурку... - если я ошибаюсь, то мы вместе узнаем, есть ли ТАМ решение... Лорин!

- Мы сами, сами всё разрушили! Жизнь ничего не значит, ни моя, ни твоя, ни чья-то ещё! Я убила человека - я знаю это! И мне совсем не было стыдно, мне... Да мне вообще никак не было! Эти больные люди разрушили даже тюрьму, в которой я была спасена от того, чтобы кому-то навредить!

- Так ты хочешь позволить этому дерьмовому миру победить себя? Убить так же как тебя убил бы прокаженный головорез на улице!? - с яростью в голосе закричал он. - Ты боролась с ним до сих пор! Если ты жива, значит, до этого момента ты побеждала!

Нил перевел дыхание. В его руках до этого дня была только его жизнь, Грегори никогда не спасал людей, стоящих на грани и совсем не представлял, что говорить дальше. Он посмотрел на Ларий. Красивые. И далёкие. Не от мира сего. То детское воспоминание было ярче, чем свет всех собравшихся тут в этот грустный час духов. А она была здесь, не призрак, а реальность.

- Если всё прошлое грязь, тогда почему ты за него держишься? Отпусти его. Отпусти того мертвеца! Борись, борись, чёрт бы тебя побрал, Лорин!

- Ничего не изменится! Будет только хуже! - Она немного ждала, как будто хотела высказать этому миру всё, что думает, миру, и Нилу, она больше не видела духов, она не видела их слишком давно, она оставила прошлое, ТО прошлое...

- Откуда ты знаешь!? - он бросил ей в лицо её же вопрос. - У нас еще есть время, пока часы тикают, у нас есть шанс! Иначе мы бы не встретились здесь, этой ночью, на этом здании! Но если сделаешь этот шаг, мы потеряем этот шанс! ЭТО и есть твое "только хуже"! Смерть - единственное, что никогда не изменится!

- Я не чувствую уже ничего! Какой может быть шанс?!

С каждой репликой Лорин парень терял надежду уйти отсюда вместе с ней. Терял надежду просто уйти отсюда. Но она всё еще отвечала ему. Она требовала от него ответов. И он так хотел их ей дать.

- Шанс... провести оставшееся время лучше, чем прожитую жизнь. Шанс найти покой с собой. Шанс, чтобы тебя выслушали. Шанс увидеть, как уйдёт все, что так долго причиняло тебе боль, - он решился. Грегори сделал несмелый шаг вперёд и протянул ей руку, ладонью кверху. - Шанс оказаться неправой и найти для себя что-то светлое! Что-то, чего там внизу нет!

- В мире ничего такого не осталось, у него было много шансов, у нас... У меня... Они оказались всего лишь иллюзиями и ловушками, чтобы помочь миру погрузиться в последний хаос.

- У него было много шансов, да! И вот еще один! И есть только один способ узнать настоящий ли он, - он всё так же стоял, выпрямив открытую руку. Уже даже не прикрываясь от бури, невзирая на режущий лицо дождь. - Это здание и дальше будет стоять! В любой момент мы сможем сюда вернуться, и сдаться этому миру! Но если ты откажешься, второго шанса уже не будет!

Он сделал еще один шаг вперёд.

- Ты всегда сможешь сюда вернуться! Но никогда не сможешь вернуться оттуда!

- Я не хочу возвращаться... - проговорила она довольно тихо, так, что прочесть можно было только по губам, вновь озарённым молнией.

- У тебя еще будет возможность, Лорин! Этого у тебя никто не сможет отнять, - повторил он, в надежде, что он достучался до неё. - Если ты не передумаешь... тогда мы вернёмся сюда! И я буду рядом, чтобы ты не уходила одна!

- Я не хочу возвращаться туда!

Он сделал еще шаг, а затем еще один, пока не оказался рядом с ней, одной ногой на краю.

- Тогда давай побудем здесь, - он улыбнулся. - Привет, Лорин. Меня зовут Нил.

Увидев улыбку, девушка отстранилась, отошла от парня, как будто он стал частью этой высотки, горгулья, которая не желала, чтобы девушка освободилась. Но ей было всё равно, если "спаситель" сейчас шагнёт с ней. Может, оно и лучше...

Увидев это, Грегори перебросил пиджак через плечо, а затем сам посмотрел вдаль.

- Когда мы были маленькими, ты подкалывала меня, - он усмехнулся и фыркнул, надеясь, что в этом не передалась его взволнованность. - Говорила, что видела то, чего быть там не могло. То, что по твоим словам, могли видеть только избранные.

Он посмотрел вниз, а затем посмотрел на Ларий, витающих в воздухе.

- Ты помнишь, что ты видела?

- Что я видела? - Она украдкой взглянула на человека рядом.

- Ты рассказывала... о духах. Будто бы сотканных из белого света, парящих над землёй. Невинных и далёких от всего нашего. Всего земного. Всего... - он кивнул на город вокруг них, - ... этого.

Он посмотрел на Ларий.

- Ты поднимала маленькую ручку, - он вытянул руку и направил указательный палец на одного из них, - и восторженно тыкала пальцем в воздух у нас над головами. А я их не видел. Говорил, что не верил. Но почему-то шли годы, а на полках у меня оказывалось всё больше и больше книг. Статьи, свидетельства. Я продолжал говорить, что не верю и, сам того не осознавая, продолжал искать. Может потому-то я и жив? Потому что, что бы не происходило, чтобы я не делал, и мир не делал со мной, у меня всегда оставалось по крайней мере одно незаконченное дело...

Он качнул головой, опустил руку и посмотрел на девушку, чего-то от неё ожидая. Пусть говорит. Пока она говорит, она не прыгнет.

- Нил... - Слова унесло яростным порывом ветра, кажется, она вспомнила... Она знала, что видела их, но сейчас это всё потеряно и забыто, детство казалось другой жизнью, беззаботной, легкой, и, несмотря ни на что, светлой.

- Если и есть причина, по которой я жив, почему я хочу жить, то это твоя вера, Лорин, - сказал он ей, всё так же смотря на горизонт. - Благодаря этому я продержался так долго, нашел в себе силы выйти в этот смрад и разложение. Ты их не видишь... но я вижу! После десятилетия поисков, я вижу их так же ясно как ты когда-то. Они привели меня сюда, к тебе. Они всё еще тут... Вокруг нас.

Он с отчаянной надеждой посмотрел на девушку.

- Оглянись вокруг, вспомни себя, ту беззаботную малютку. И держись за это воспоминание! Потому как больше всего на свете я сейчас хочу разделить с тобой то, что я сейчас вижу. И делить это столько, сколько нам осталось времени.

Она исподлобья посмотрела на яростное, бушующее, словно океан, тёмное небо, озаряемое вспышками молний, и... Ничего не увидела. Внутри было пусто.

- Ничего... Я не вижу их больше.

- Но когда то видела, - он продолжал на неё пристально смотреть. - Если забыть всё остальное... Забыть о вторых шансах, забыть о том, что в этот раз ты была бы не одна, забыть о хорошем и дурном... Разве не стоит остаться, хотя бы для того чтобы снова найти в себе то, что позволяло тебе их тогда видеть? Попытаться вернуть себе этот светлый момент? Хотя бы это,- на секунду парень приостановился,- я не могу сказать, что это будет легко. Как я уже сказал - хорошие вещи легко не даются. Но что я могу обещать, так это то, что я буду рядом. Если ты оступишься, я подхвачу, - он снова вытянул к ней открытую руку. - Как бы то ни было, вот моя рука. Вот мое предложение. Выбор твой. С момента нашего рождения до смерти, это единственное что не меняется. Как бы плохо не шли дела, он всегда у тебя будет. А с выбором - надежда на что-то лучшее.

- У меня нет надежды... И нет выбора,- она ещё всматривалась в пространство, откуда безбожно хлестал дождь, но ничего так и не увидела,- в её мире не осталось места для иллюзий, или ешь ты, или тебя,- я хочу свободы. От мира и от всего, что может удержать меня,- капли дождя ударялись о маску с тоскующим выражением. Несмотря на бушующую стихию, она даже почти не моргала.

Рука Нила закрылась, а затем бессильно опустилась. Он посмотрел на духа, летящего перед самыми глазами Лорин. «Может хорошо, что она их не видит? Какой бы она вывод бы сделала, увидев взрослыми глазами, насколько они далеки от земных дел, от людей и их трагедий. Жестокие наблюдатели. Смотрящие, но не вмешивающиеся»...

- Знаешь, я бы ведь мог бы успеть к тебе сейчас. Сдержать тебя, оттащить от края, - сказал он, переведя дыхание, он закачал головой из стороны в сторону. - По крайней мере, ты вспомнила меня и то золотое время. Может, они для этого меня сюда привели? Чтобы я напомнил тебе?

Он снова посмотрел на девушку. На её черты лица, с одной стороны они знакомы, но с другой... что-то изменилось, настолько сильно, что страшно было поверить, что перед ним не та весёлая и беззаботная малышка, а что-то куда более страшное, порождённое жестоким человечеством, столько времени упущено...

- Я не знаю что сказать, Лорин. Скажи что-нибудь, пожалуйста.

Девушка слушала Грегори, но складывалось чувство, что она каменеет. Холод пробирал её до костей, и время от времени она всё-таки вздрагивала от порывов ветра. Струны души не шевелились, подобно старым жилам, они высохли и уже не были способны издавать мелодичных звуков.

- Прошлое позади. Впереди нет ни света, ни красок... Я не хочу.

- Я понял, - только и смог сказать он. Все что он мог сказать, он уже сказал. Часть его сознания говорила, что это не так. Что остаток жизни он будет гадать, было ли еще что-нибудь, чем он мог всё исправить. И никто не сможет дать ему ответа. Древний старец не просветит своей мудростью, могущественный маг не заглянет в свой магический шар, чтобы выведать ответ у вечности. Это ушло. Всё ушло. А теперь уходит и эта девушка, которую он только нашел и уже теряет.

- Я остаюсь. У меня еще есть мой выбор, и я посмотрю, как смогу им распорядится.

Он замолчал. Слова кончились. Поперек горла встал ком. От дождя сильно щипало глаза, кожу жгло от рассекающих щёки водяных стрел.

Лицо девушки казалось кукольным, а мир вдруг показался нереальным, только непрекращающиеся потоки холодной воды напоминали о том, что этой ночью на крыше стоят два живых человека. Впрочем, два ли? Лицо Лорин всё больше напоминало статуэтку - ни радости, ни грусти. Пустота. Её хотелось разбить, словно фарфоровую куклу, чтобы проверить, а действительно ли ничего не спрятано внутри?

- Прощай,- довольно чётко сказала она, прежде чем сделать шаг за грай.

На краю осталась одинокая фигура.

Плечи Нила поникли, голова опустилась. Тяжелым взглядом он смотрел в темноту под своими ногами, куда исчезла Лорин.

Ну, вот и всё. Ни будущего, ни прошлого. Ни хорошего, ни плохого.

Мог ли он что-то сделать?

- Она была полна великой смертью...¹ - вспомнилось ему.

Уверенно ступив несколько шагов от края, Грегори почувствовал нервную дрожь в коленях. Остановившись, он согнулся, опираясь на свой стальной посох и опустился на корточки. Переведя дыхание он поднял голову и посмотрел на духов.

Ларии по-прежнему кружили над краем крыши, постепенно перемещаясь к Нилу. Всё ближе и ближе. Когда хоровод духов окружил парня, темноту пронзил ярчайший свет...

Нил почувствовал, как его тело на считанные доли секунды буквально вспыхнуло вместе с этим светом, а потом он слился с ним, внезапно обретая неимоверную лёгкость. Стальной прут тихо звякнул, рядом с ним тихо опустилось и тело, поражённое молнией.

И ещё один светлый дух взвился в стайку к тем, кто пришёл сегодня поприветствовать нового брата.

Они забирают к себе поэтов, музыкантов, художников - всех тех, чьи души слишком чисты для этого больного, умирающего мира.

 

 

1. Р. М. Рильке. Орфей. Эвридика. Гермес