Морельская Смерть


 

– Сколько их будет на этот раз? Может быть, пятеро… на пятерых я бы поставил пару монет

– Трое… их будет трое.

* * *

Юноша неподвижно стоял в дверном проёме и пристально смотрел на девушку, поправлявшую подвязку, сидя на широкой кровати, покрытой роскошным бархатным покрывалом. Купаясь в теплом свете свечей, её волосы цвета воронова крыла ласкали томные обнажённые плечи. Она казалась юноше величественной и неприступной, а в то же время чёрные глаза и женственная фигура придавали её облику трогательность.

Он – лучший ученик академии гильдии, будущий первый агент оперативного крыла, стоял в безмолвии и не решался пошевелиться, дабы не нарушать ту магия, что царила в комнате.

– Ты так и будешь стоять? – спросила девушка, не отрывая взгляд от подвязки, – может, поможешь мне? – тут она вопросительно взглянула на юношу, в её глазах появилась тревога, а прелестные полные губки приоткрылись.

Юноша, не отрываясь, смотрел на девушку, по его щекам текли слёзы – первые слёзы за много лет.

Это была их первая ночь.

***

Тусклый свет догоравшего камина еле освещал почти пустую таверну. Небольшой зал был уютным: каждый стол накрыт белой чистой скатертью, пол перед камином покрывал ковёр, стены украшали охотничьи трофеи и замечательные пейзажи. В глубине расположилась барная стойка, по бокам которой гордо стояли знамя графства Трау и знамя имперской кавалерии.

 

За стойкой сидел темноволосый мужчина, одетый в черную облегающую кожаную тунику, какую не встретишь среди доспехов верхней империи, и плотные кожаные штаны, на широком поясе висела рапира, а по другую сторону пара кинжалов, помимо оружия к поясу были привязаны несколько небольших кожаных сумочек. Глядя на его лицо, изрядно украшенноё шрамами, можно было сказать, что ему лет 30, но глаза ­­– это были глаза человека не раз встречавшего смерть, казалось, часть её словно поселилась в них: в пепельных радужных оболочках господствовали мрачные пропасти зрачков.

 

– Мне больше не стоит у тебя появляться, Финк. Конец лета слишком опасное время для меня. – Он замолк, – по крайней мере, последние два года, – добавил сидящий себе под нос и поставил пустую кружку.

– Чепуха, Клэр! Наоборот, я чувствую себя гораздо безопаснее, когда ты рядом.Знаешь, – Финк, невысокий упитанный хозяин таверны, перегнулся через стойку так, что его лицо оказалось нос к носу с собеседником, – из-за этой проклятой войны в окрестностях Трау стало полно мародёров, дезертиров и прочей мрази. Спасибо, хоть графство не ввязалось в этот кошмар, – он красноречиво посмотрел на сидящего и продолжил вытирать стойку.

 

– Финк, я сижу здесь уже два часа и единственная компания у меня – это неповоротливый, вечно пьяный и травящий похабные анекдоты трактирщик. Не могу сказать, что я против, но таверне это вряд ли на пользу. – Клэр опрокинул вторую кружку.

 

– Да будь ты проклята!! Тварь, тварь! – вскричал Финк, со злостью швырнув на пол тряпку, руки его затряслись, вены вздувались на красном лбу, лицо покрыла испарина.– Два года!! Два года, ты насилуешь меня и мою таверну! – Он тяжело отдышался и отер капли пота со лба, – это всё война, Клэр, – его голос стал снова спокойным, – она выпила из меня и из моей малышки все соки. После того, как порт Шагран прекратил принимать и отправлять суда, торговцы стали исчезать, как деньги у пьяницы. Ты же знаешь, они были моим главными клиентами. Мне пришлось отпустить и повара Петера и всех официанток, так что я теперь здесь за всех. А эти сборщики, словно грифы, – Финк, как мог, изобразил импозантную птицу, – тут как тут: Финк, пора платить! Финк, срок прошёл! – он плюхнулся на стул и обхватил голову руками, – остаётся лишь ждать окончания войны или счастливого случая. Иначе мне не продержаться.

 

– Скорее война кончиться, ладно, – на стойку опустилась немалая горсть монет, – я пошёл.

 

– До завтра, Клэр! – Финк ловко разбил горсть на столбики одинаковых монет и молниеносно смахнул их ладонью в карман фартука, – Увидимся!

 

– Может быть, может быть … – донеслось уже из-за дверей.

 

Когда-то Трау был светлым городом: днём по улочкам катились повозки, доверху набитые диковинными товарами, привезёнными из-за моря, детвора лучистым смехом заливала аллеи, а по вечерам парки наполнялись влюблёнными парочками. На второй год войны солнце, словно потускнело, и город наполнился серостью. Патрули стражи, беженцы да редкие горожане наполняли улицы жизнью в дневные часы. С наступлением темноты легко можно было наткнуться на шайку, скрывавшихся дезертиров, промышляющих грабежами, и озлобленных членов местной воровской гильдии.

 

Клэртон медленно шёл по уже заученному наизусть маршруту, сперва мимо вереницы одинаковых домиков с высокой острой крышей, далее в узкий проулок, пропахнувший затхлостью, и по главной улице, носившей имя первого бургомистра Трау – Фердинанда, выйти на центральную площадь. Площадь в это время освещалась слабо, лишь пара тусклых масляных фонарей у дома городского совета да такой же фонарь перед доской указов и объявлений. Проверив, как плавно выходит рапира из ножен, первый агент оперативного крыла гильдии Дарующих Смерть или Клэртон, как он был более известен, направился к доске.

 

Бегло осмотрев, стенд он равнодушно отвернулся и собрался, было, продолжить путь, как резко вернулся и в течение нескольких минут изучал заметку, затесавшуюся между предложением по уборке дома за пищу и ночлег и предупреждением о скором нашествии крыс из городов, разорённых войной. Заметка, привлекшая его внимание, гласила: «Есть в жизни справедливость! Не далее, как на третий день месяца августа, – (вчера, – подумал Клэртон), – таинственный незнакомец дал отпор шайке бандитов. Все подробности ниже:

 

«Свидетель, юноша, поздно ночью возвращавшийся от возлюбленной и спрятавшийся в кустах, рассказал, как четверо бандитов окружили высокого незнакомца, в длинном балахоне и стали угрожать ему ножами. Незнакомец стоял неподвижно, но стоило одному из мерзавцев поднять лезвие, как тот оказался с перерезанным горлом. По словам юноши, сделал это его подельник, впоследствии распоровший себе живот своим же ножом. Двое других бандитов бросились бежать, но через пару шагов рухнули замертво». Далее следовало пространное рассуждение писавшего на тему личности героя и бездействия стражи, а заканчивалось объявление так: «Пусть славиться таинственный незнакомец! Может быть, наш город обрёл защитника?!»

 

«Стало быть, Сарт уже вышел на охоту. Повезло парню, что он его не заметил, иначе присоединился бы к незадачливым головорезам», – мелькнула мысль в голове Клэртона, – «скорее оставил его в живых, дабы передать мне привет». Он быстрым шагом направился обратно к таверне Финка. Уже находясь в начале переулка, он заметил на другом конце патруль стражи, бодро и безмолвно зашагавшего навстречу к нему. Клэртон терпеливо ждал приближения стражи, приготовившись к рутинной проверке на наличие краденых вещей и схожесть внешности с разыскиваемыми преступниками. Такие патрули ввели около полутора лет назад, когда Трау наводнили первые плоды войны, беда была лишь в том, что массивные доспехи стражи в ночной тишине издавали такой грохот, не услышать который мог лишь глухой, а глухого вора редко можно встретить. Остановившись в метре от Клэртона, старший патруля, жестом, приказал снять оружие. Клэртон молча снял пояс и медленно опустил его на землю. Лица стражников не выражали никаких эмоций. Внезапно он почувствовал такое знакомое напряжение, будто всё тело превратилось в одну сплошную мышцу, он машинально отпрыгнул в сторону, в этот момент меч стражника рассёк воздух над лежащим на земле поясом. Клэртон доверился рефлексам, отточенным учебой в академии и службой в гильдии: левой рукой он молниеносно схватил запястье с мечом, резко потянул на себя, второй рукой перехватил его, заломив, вырвал меч и, оттолкнув стражника на остальных, успел подцепить мечом свой пояс. Стражники смотрели на него невидящими глазами, не проронив ни слова. Достав из одной сумочки небольшой чёрный шарик, Клэртон с силой бросил его под ноги патрульным и в считанные секунды всех, стоящих в переулке заволокло плотным, тёмным дымом. Он легко ориентировался в густом мраке завесы: острый натренированный слух позволил точно определить движения противников. Крепкие пальцы обхватили шеи двух стражников, нащупав нужные точки, он сильно надавил и два обмякших тела с грохотом повалились на землю. Та же участь не миновала и остальных патрульных.

 

В небольшом домике, расположенном в квартале ремесленников, зажглась масляная лампа.Стражник даже без доспехов весил целую тонну, весь взмокший от ноши Клэртон тяжело опустил стражника на стул и перевёл дух. Проверив пульс, он надавил двумя пальцами на шею пленника и, спустя несколько секунд глаза стражника открылись, а из уст послышалось невнятное стенание. Он огляделся, увидев Клэртона, пристально на него уставился и хмыкнул:

 

– Видно ты совсем головой тронулся, уж если старшего патруля берёшь в заложники. Да тебя повесят на ближайшем к твоему дому столбе! Были бы у меня свободны руки, я бы…, – он вдруг остановился и уставился на руки, которыми вовсю размахивал. – Что за дерьмо, парень?!

 

– У твоего меча недавно был новый хозяин, – сказал Клэртон, смотря в темень за окном, – и мне очень нужно его найти.

 

Стражник выглядел недоумённым, он почесал затылок и неуверенно проговорил:

 

– Я ничего не помню, только, как кто-то окрикнул наш патруль около оружейной лавки, я обернулся и… вот я здесь.

 

– Твоя сознательная память здесь не поможет, – сказал Клэртон, наполняя кружку водой и протягивая её стражнику. – Я собираюсь проследить его в твоем бессознательном.

 

Клэртон не смог сдержать улыбку, он первый раз употребил термин, который в академии на занятиях по ментальному воздействию звучал чаще, чем лесть во дворце.

 

Путешествовать по потокам информации непросто и не всем доступно, в академию гильдии способных детей специально отбирали, этим занимались агенты аналитического крыла, помимо отбора контрактов и ведения денежных дел. Первое, что необходимо сделать – это позаботиться о защите, умение вовремя прервать связь с инфосферой может спасти жизнь при встрече с сильным менталом. Клэртон был одним из лучших в академии в этом искусстве, за исключением одного молодого ученика, появившегося в академии уже после ухода Клэртона. Каждый входил в инфосферу по-своему, но непременным условием был перепад сильных эмоций и чувств: от боли до блаженства, от страха до отваги, от горя до радости. Этот перепад эмоций вместе с сильнейшим стремлением к цели, которое в себе нужно вырастить, приводил к включению в инфосферу. Для переживания нужных эмоций Клэртон всегда вспоминал последний вечер дома.

 

Шла Третья Имперская Война и в графство частенько заглядывали банды мародёров. Отец, как обычно в воскресенье, отправился в город на ярмарку, они с мамой остались на ферме. С утра шёл дождь, и маленький Клэртон играл в конюшне с собакой. Посреди шума льющейся воды послышался топот копыт и крики. Мальчик выглянул из конюшни и увидел группу мужчин, скачущих к их ферме, он уже хотел позвать маму, как увидел её идущую навстречувсадникам. – Картинки стремительно возникали в сознании Клэртона. – От группы отделился всадник, пришпорил лошадь и устремился прямиком на женскую фигуру, в его руке что-то блестит, мама кричит, поравнявшись с ней, мужчина обрушивает саблю и мама безжизненно падает на землю, а всадник оборачивается к остальным и вскидывает руку, сжимающую оружие. В ужасе мальчик бросается в стог сена и глубоко зарывается в него, не смея даже заплакать.

 

Клэртон молча забрал кружку с водой из рук стражника и резким нажатием в области шеи отправил того в сон. Затем сел на пол напротив спящего и стал приводить себя в нужное состояние. Постепенно начала вырисовываться картина инфосферы, краски мира поблекли и стерлись вместе с очертаниями предметов, конечности потеряли чувствительность, не было слышно никаких звуков. Он втягивался в подсознание стражника, проникая в его сон, поворачивая вспять цепочку воспоминаний. Вот он уже видит глазами стражника, начало ночного дежурства: патруль медленно вышагивает по кварталу торговцев, стражник слышит окрик, знакомый голос, он оборачивается – взгляд белых глаз. Клэртон всеми силами устремился к этому высокому худому человеку в черном балахоне. Краски смешались, картина рисовалась медленно, постепенно очертания начали принимать форму знакомых предметов: низкая кровать, серый потолок небольшой, деревянный стол у окна. Пока место оставалось незнакомым. Клэртон стал представлять дом, в котором находился. Пусть это дом из камня, да, из серого камня, в два этажа, окна небольшие, словно бойницы, крыша пологая, массивная входная дверь из темного дерева. Вскоре дом стал изменяться самостоятельно. Крыша устремилась ввысь, образовав острый угол, её покрывала красная черепица, окна увеличились, а несколько превратились в небольшие балкончики, не изменилась лишь парадная дверь. Несколько мгновений дом простоял без изменений, Клэртон, как мог, отпустил бразды сознания, предоставляя его управляющей силе. Место было определённо знакомое, ещё несколько секунд и над дверью стала появляться массивная вывеска, гласившая: «Постоялый двор Аркиля».

 

Клэртон разомкнул глаза и в полумраке разглядел стражника, мирно дремавшего на полу. Бесшумно поднявшись, он аккуратно отвёл край ковра, украшавшего стену, и достал из небольшой ниши несколько кожаных сумок, таких же, какие висели у него на поясе. Проверив содержимое, Клэртон также привязал их к поясу. Уже стоя на пороге, он вспомнил о Валери, первый раз за этот долгий день. Мысль о ней стала его постоянным спутником последние три года, порой она обжигала его пламенем желания, а иногда бросала в холод тоски и тревоги. Она держала его, словно, цепь и с каждым днём цепь становилась всё короче.

 

Четверть часа спустя он оказался перед знакомой дверью постоялого двора. Клэртон старался не думать о Валери, любые сильные чувства и эмоции в тот момент были смертельно опасны. Такой мастер, как Сарт, сразу вычислит его – молниеносная ментальная атака – и прощай сознание, а вместе с ним, скорее всего, и жизнь. С мыслями о ней ему всегда было трудно бороться, и чем ближе был конец испытания, тем эти мысли становились более навязчивыми и неуступчивыми. Он мог бы вернуть себе покой при помощи алхимических зелий, которые лаборатория гильдии в достатке предоставляла агентам, но они могли разрушить не только ненужные эмоции, но и надолго превратить его в подобие растения, без каких либо чувств, к тому же он в течение долгого времени не сможет включаться в инфосферу.

 

Клэртон стал представлять капающую воду, вокруг летящих каплей кружились мысли, мешающие концентрации. Он направил всё внимание на льющуюся воду. Скорость капель увеличивалась, это уже не одинокая капель, а небольшой водопад, сметающий всё лишнее, напор воды становится всё мощнее и вскоре всё пространство представляет собой бурлящую падающую толщу воды. Стоп! – Вода мгновенно исчезла, сознание вновь стало ясным и чистым. Это был один из приёмов, почерпнутых на занятиях по ментальной концентрации в академии гильдии.

 

Тихо отворив незапертую дверь, Клэртон вошёл внутрь. Комната Сарта находилась на втором этаже, бесшумно поднявшись по лестнице, Клэртон замер у нужной двери, в одной руке заблестела рапира, а вторая сжимала небольшой чёрный шарик.

 

– Заходи, открыто! – послышался знакомый голос. Сарт сидел в удобном деревянном кресле, его тёмный балахон почти не отражал света свечи, а откинутый капюшон не скрывал длинные белые волосы и узкое, с выступающими скулами лицо. Взгляд белёсых глаз скользнул по Клэртону, всё ещё стоявшему в проёме двери. – Проходи, чувствуй себя как дома! – в голосе Сарта зазвучала насмешка.

– Давно ждешь? – спросил Клэртон, усаживаясь на стул и неотрывно смотря на тёмную фигуру, рука напряженно гладила рукоять рапиры.

– Чиститься надо не перед моей дверью, а перед своей, – не без удовольствия заметил Сарт. – Валери как всегда восхитительна…

– Она по прежнему достаётся лучшему, – Клэртон, как мог, удерживал мысли, понимая: как только наступит развязка, каждая из них – дополнительный козырь в руках противника. Он чувствовал, что вся комната, весь воздух, заключенный в четыре стены, словно спрут, пытается овить его своими щупальцами. Голова налилась свинцом, а рука никак не хотела достать из-за пояса кинжал.

Сарт, улыбаясь, наблюдал внутреннюю борьбу Клэртона, плотнее укутавшись во мрак одеяния. Он протяжно выдохнул и откинулся на спинку кресла.

 

– Ты не задумывался, что плата была слишком велика? У тебя могла бы быть семья, жена, дети. Ты стал бы добропорядочным жителем графства или, наоборот, уехал бы осваивать север империи. По крайней мере, у тебя был бы выбор. Ты мог бы ЖИТЬ, а не участвовать в этой постоянной гонке за смертью, – Сарт криво усмехнулся, – ты ведь, даже не знаешь, мертвы ли они.

– Гарантии гильдии лучшее доказательство, – Клэртон, наконец, справившись с первой преградой ментального поля, сидел на стуле и поглаживал рукояти кинжалов. В голове проплыли калейдоскопом могилы каждого всадника из прошлого. – А ты, мог бы стать большим мастером, попади в палату менталов. Тебя, наверняка, сделали бы защитником какого-нибудь знатного лица, ты даже мог сделать себя карьеру при дворе, а вместо этого ты убиваешь людей, иногда цинично – руками их родственников.

– Я даю им главный урок в их жизни. Я всегда был в этом искусстве лучшим, я должен был быть на твоём месте, – худые руки впивались в резные поручни.

– Я лишь сделал то, чему нас уч... – Клэртон не смог договорить, воздух плотным кольцом сжался вокруг его шеи, кровь в голове застучала так, что невозможно было удержать взгляд на чем-либо, краем глаза Клэртон заметил движение чёрного облака. Руки не слушались, с трудом разгибая пальцы, он нащупал в рукаве дымный шарик.

– …ты воспользовался моим каналом, ты не должен был выиграть конкурс! Ты не должен был использовать мой канал!! Хорошо, что ты дотянул до третьего года испытания, приятно остановить тебя в самом конце, когда место в Высшем Совете почти у тебя в руках…

Не слушая Сарта, Клэртон боролся с параличом, державшим его. Напрягая все мышцы, пытаясь совладать с непослушным телом, ему удалось склониться на правый бок, заваливаясь на пол…

– …смерть от моей руки будет тебе достойной наградой, первый агент, – Сарт продолжал вещать, стоя у окна, и сложив руки на груди, – и смертью искупишь свой обман…

Ещё чуть-чуть, правая рука уже почти касается пола, нужно только упасть на неё, боль в голове стала невыносимой, будто изнутри вонзались иглы, а перед глазами проносились мгновения прошлого, того самого конкурса на звание претендента. *Последний этап конкурса* ­– ещё немного и – *ему нужно нащупать канал в инфосферу и найти жертву, но учителя создают ментальный барьер* – глаза уже ничего не видят, всё слилось, лишь картинки ушедших дней…

– …минай, вспоминай претендент, или уже бывший претендент? – Сарт начал что-то доставать из балахона.

Никак не пробиться через этот барьер, поставленный мастерами, нужно усилить перепад эмоций, со временем они гаснут, и известные приёмы перестают работать. Нужно найти канал связи, Клэртон стал настраиваться на источник канала, всем сердцем он устремлялся к этому источнику, все мысли направлены на него, необходимых эмоций должно хватить. Темнота, кромешная темнота, словно вороновым крылом укрыли взор, ощущение чего-то знакомого, такого примелькавшегося, что уже не вызывает совершенно никаких эмоций. Поддавшись порыву, Клэртон нырнул в море еле заметных нитей, ведущих к источнику. Постепенно усиливалось чувство сродни родственному, тьма пульсировала, зазывая углубиться в себя. Клэртон начал сворачивать её в котомку, от края к центру, она с трудом поддавалась, пытаясь затянуть его. Тусклый свет стал пробиваться через прорехи, темнота сдавала позиции, нити стали натягиваться сильнее, вот уже то, что представлялось бесконечным, оформилось в сферу, из которой исходили тонкие тёмные нити. Направив все мысли на эту сферу, Клэртон стал сжимать её, она не сопротивлялась. «Хозяин оставил дверь открытой», – подумал он, и стал, словно скульптор, отсекать лишнее области тьмы, которые тут же опадали, превращаясь в пепел.

Через мгновения перед ним стояла хорошо знакомая фигура, закутанная в чёрную ткань, внезапно она откинула капюшон и на Клэртона, сверкая злостью, уставилась пара белёсых глаз.

Крррррак!! Громкий треск и последовавший за ним звон разбитого стекла вывели Клэртона из экскурсии по прошлому. Он лежал на полу рядом со стулом, на котором сидел, по прижатой телом к полу ладони растекся лопнувший шар. Открыв глаза, он не смог ничего разобрать – едкий дым поглотил всю комнату. Достав рапиру, Клэртон прислушался – тишина, ни звука дыхания, ни стука сердца – ничто не выдавало присутствия Сарта.

Выждав пару секунд, Клэртон достал ещё один шарик и бросил на пол перед собой. Дым стал быстро рассеиваться, обнажая скудное убранство комнаты. Сарта нигде не было, лишь, когда дым совсем осел на пол, в центре комнаты проступили очертания лежащего тела. Из груди и шеи Сарта торчали арбалетные болты.

«Вот и наш весельчак подоспел», – подумал Клэртон, рассматривая эмблему гильдии, украшавшую болты.

 

Он знал Гарни более десяти лет, с тех самых пор, когда невысокий светловолосый юноша появился в академии. О себе Гарни не рассказывал, хотя поговорить очень любил. Было известно, что мастер Орткус, поражённый его способностями, выкупил его из тюрьмы в столице империи Данбере, где того ждала смертная казнь. Поговаривали, что он убил на дуэли отпрыска местного аристократа, из-за одной весьма привлекательной дамы. Гарни был мастером дальнего боя; лук, арбалет, дротики – всё это была его стихия.

 

Через несколько минут с улицы послышались шаги – кто-то лёгкой походкой приближался к дому. Клэртон вставил в щель между дверью и проёмом оглушающий шарик и подошёл к окну. Как только послышался скрип закрывающейся двери, он махнул в окно, в одно мгновение оказался у входа, по обе стороны от проёма воткнул кинжалы, достал из сумки бечёвку и сильно натянул между ними. Закончив с ловушкой, он принялся ждать, прислонившись спиной к стене дома.

 

Не прошло и десяти секунд, как из дома донеслись, звонкий хлопок, крепкая ругань и грохот, словно кто-то кубарем летел с лестницы. Ещё мгновение, дверь отворилась и из дома вывалился невысокий человек, в одной руке он держал арбалет, а вторая сжимала кинжал. Споткнувшись о бечевку, он снова выругался и полетел вниз.

 

Клэртон молниеносно сократил дистанцию и, не дав сопернику подняться, крепко огрел того по голове рукоятью рапиры. После этого арбалетчик обмяк и прекратил всякое подобие сопротивления. После стражника, Гарни показался Клэртону пушинкой.

 

***

 

Когда бывала возможность избежать смерти, он предпочитал ею пользоваться.

 

Перед Гарни лежали перо, чернила и кусок добротного пергамента.

 

– Судя по тому, что я жив, Сарт – мертв, – в голосе Гарни послышались злорадные нотки. – Знаешь, Клэр, я даже рад, что ты жив – умереть от рук, если так можно выразиться, ментала – ужасно неприятное дело. А… – он огляделся, осмотрел себя и вопросительно посмотрел на Клэртона. – А, где мой малыш? – Гарни сделал характерный жест рукой, нажимая вымышленный курок.

– Ты его обронил, – сказал Клэртон, сидя в углу комнаты и не прекращая, протирать кинжалы.

– Жаль, полезная вещь, надо будет наведаться туда ещё разок. Ну, что тут у нас… – он уставился на стражника, сладко спавшего на полу, – ты изменился, Клэр – заметил Гарни вульгарным тоном, – может, и зря я вмешался?

– Не забывай, что ты вмешался, лишь чтобы увеличить число трупов, а не поменять их местами, – Клэртон улыбнулся, осмотрел кинжал и метнул его, тот звонко впился в ножку стола, в сантиметре от ноги Гарни.

Гарни ответил широкой улыбкой. – Ну, хоть его прихватил, я не безнадежен, – он кивнул на бумагу. – Отречение?

Клэртон кивнул.

– Оххх…хорошо – не завещание, – Гарни вздохнул, откинулся на спинку стула и пристально рассматривал кончик пера. – Тебе повезло, Клэртон, что я благодарный и невероятно отзывчивый человек. Человек чести.

– Убийца, – поправил Клэртон.

– Человек чести, – повторил Гарни, серьёзным, даже несколько возвышенным тоном и перо в его руке зашелестело по бумаге. Закончив писать, он капнул свечой и приложился своей печаткой. – Вот и всё, живи и радуйся, – Гарни звонко хлопнул в ладоши, отчего мирно дремавший стражник поёжился и пробормотал что-то невнятное, – извини приятель.

Он встал из-за стола, ещё раз осмотрелся, засунул за пояс кинжал и, покачав головой,

обратился к Клэртону: «Я действительно доволен Клэр, что всё так закончилось, особенно с Сартом. Как говорил мастер Орктус, сделавший из меня человека, – “если у тебя есть возможность освободить несчастную душу ментала – не пренебрегай ею” ».

Внезапно его лицо исказила гримаса боли, он почесал затылок: «А вот больную голову я тебе ещё припомню».

– Передавай Орктусу привет, – сказал Клэртон, прощаясь.

– Старик мне не простит малыша, надо поторопиться, – Гарни махнул Клэртону рукой и вышел в предрассветную прохладу утра.

 

Клэртон поднёс к свету пергамент, и стал читать:

 

«Я, Гарнель Атриус, третий агент оперативного крыла гильдии Дарующих Смерть, отрекаюсь от своего участия в испытании Клэртона Фойта и обязуюсь со своей стороны не подвергать его жизнь опасности.

Да будет мне смерть наказанием за нарушение данного договора».

 

Гарнель Атриус.

 

Он свернул пергамент и убрал в нишу. Оставался один охотник, один шаг к новому этапу и если всё сложится, как он задумал, этот этап станет началом счастливой жизни вне гильдии. Вал, Вал – отстукивало сердце, пронося её образ через каждую клетку организма. Клэртон попытался сконцентрироваться и подключиться в инфосферу, но усталость дала о себе знать и мысли никак не хотели отпускать от себя. Он закрепил оглушающую ловушку на входной двери и задул свечу. Лавина, уже несдерживаемых мыслей и чувств, свалила его на кровать, увлекая в пучину забвения.

 

 

***

 

Они лежали в полумраке. Её нежные тонкие пальцы перебирали его волосы. Его голова, покоившаяся на её животе, покачивалась в такт её дыхания. Он мысленно просил, чтобы эти мгновения продлились подольше. Как бы он хотел навсегда остаться в этой комнате, на этой кровати. Слушать её дыхание, вдыхать её аромат, смотреть на неё, когда она сладко и безмятежно спит.

И как становится невыносимо при мысли о том, что каждая секунда, каждый прекрасный миг приближает эту сказку к концу.

Они никогда не говорили о будущем, этот разговор мог лишь ранить их, вернуть к реальности, откуда они так стремились вырваться в объятиях друг друга.

– Завтра последний этап, – нарушил он тишину этой волшебной ночи.

Она резко скинула его голову и перекатилась на дальнюю сторону кровати.

– Мы сможем видеться? – спросила она своим бархатным, слегка низким голосом.

– Если я выиграю конкурс, начнётся испытание. Оно длиться три года, и мы почти не сможем видеться в это время. – Он лёг рядом с ней и обнял за плечи.

Она повернулась к нему и обхватила теплыми ладонями его пылавшие щёки. – Ты опять будешь…

­– Нет, на этот раз я буду мишенью. Три года испытания ­– шесть встреч со старыми друзьями. ­– Он невесело улыбнулся.

– Но, ведь ты выживешь, – она крепче сжала ладони. – Скажи, ты же выживешь! Ты же всегда возвращался! – в уголках глаз у неё заблестели слёзы. Она отвернулась от него и её плечи задрожали.

Он попытался обнять её, но она лишь одёрнула его руку. Через некоторое время она, повернулась, оказавшись с ним лицом к лицу, и сверкнув прекрасными, влажными от слёз глазами, сказала:

– Если бы я только знала… если бы знала тогда, к чему это приведет, – её голос становился жёстким, даже немного злым.

Он с любовью смотрел на неё и улыбался.

­ – Если бы ты знала, ­– он сделал паузу и убрал с её лба черный локон волос. – Если бы ты тогда знала, то сама бы доплати…

Её губы сорвали с его уст остаток слов. У них ещё оставалась одна ночь.

 

***

 

Он проснулся от громкого пронзительного хлопка, посреди комнаты лежал перепуганный стражник и таращился на дверь, увидев проснувшегося Клэртона, он показал дрожащей рукой на дверь и пролепетал.

– Я т-т-только хотел д-д-домой пойти, уже к п-п-полудню, а тут она, – он снова показал на дверь.

– Успокойся, это всего лишь алхимия, никакой магии. Для нашей же безопасности, сам знаешь, – Клэртон невесело усмехнулся, – всякое ночью может случиться.

– Ну и сторож у тебя, – стражник поёжился. – Хороший сторож. Пойду я, поди, хватились и дома и в караульной.

– Подожди, присядь,­ ­– Клэртон указал на стул, стражник послушно сел. Клэртон сел напротив него и заговорил глубоким низким голосом, смотря в глаза. – Ты ничего не помнишь.

– Не помню, – машинально повторил стражник, неотрывно смотря на Клэртона.

Клэртон продолжал:

– Ты ничего не слышал, ничего не видел, тебя оглушили и завязали глаза.

Он взял стражника под руку и повёл к двери, продолжая говорить: «Ты идёшь на главную площадь, как только услышишь бой часов, ты проснёшься». Сказав это, Клэртон

вывел стражника на улицу и, удостоверившись в верности его направления, вернулся в дом.

Разложив на столе содержимое своего небольшого мешка, в котором возил припасы гильдии, он отобрал несколько прозрачных капсул и добавил их в сумку на поясе. Клэртон чувствовал, что встреча с Аро произойдёт очень скоро, он сам желал этой встречи, желал, наконец, поставить точку в их затянувшемся споре.

 

 

 

***

 

Каждый раз, когда один из мастеров Высшего Совета гильдии умирает, гильдия проводит конкурс – несколько соревнований по разным дисциплинам. В конкурсе могут принимать участие агенты всех крыльев гильдии – оперативного, ментального, технического, кроме аналитического, эти ценились на вес золота, и в Высшем Совете обязательно находился представитель аналитического крыла, его выбирали простым большинством голосов на Совете (хотя магистром гильдии агент аналитического крыла стать не мог).

 

Три года назад Клэртон одержал победу в конкурсе и стал претендентом на попадание в Высший Совет. Для него началось испытание, пройдя которое претендент становился мастером Высшего Совета гильдии. Испытание длится три года, в течение которых на претендента ведётся охота, в которой участвуют шесть лучших агентов, проигравших в конкурсе. Каждый год испытания, в определенный период времени должна происходить попытка убийства претендента. В первый год попытку предпринимает один охотник, во второй два охотника и на третий год охотниками становятся три наиболее сильных агента. От охоты можно отказаться, но это означает невозможность участия в конкурсе в ближайшее пятилетие. Для отказа достаточно написать отречение и заверить его своей печатью, выданной гильдией по завершении обучения в академии.

 

***

 

Аро появился в академии в одно время с Клэртоном и был на год младше. Гильдия выкупила его у родителей – разорившихся переселенцев из Нижней империи. С самого начала учёбы между ними возникло соперничество, выросшее в последствие во вражду. В большинстве дисциплин Клэртон был лучше, чем вызывал сильную зависть и неприязнь у Аро.

В конце срока обучения, для лучших студентов академии гильдия устраивала праздник. Путевку в жизнь, как полноценных агентов гильдии, отмечали своеобразным способом: со всей империи отбирались самые красивые и искусные куртизанки – это были не дешёвые работниц портовых борделей, а по-настоящему шикарные женщины, многие из которых были содержанками у видных представителей аристократического рода. Гильдия никогда не скупилась на подобные праздники.

Клэртон, как лучший студент, имел право самостоятельно выбрать девушку…

 

…и он выбрал Валери.

 

***

 

Его прервал стук в дверь. – Заходи! – громко крикнул Клэртон, доставая рапиру и держа наготове дымный шарик. Дверь приоткрылась и из-за неё показалась лохматая голова Финка. Он был очень бледным, левый глаз его подрагивал, а в руке он держал небольшой помятый листок. – Это тебе, – он протянул листок Клэртону.

Клэртон молча взял записку. На бумаге, которая была вся в тёмных разводах, было написано всего несколько слов: «…Валери…старая мельница на Северном холме…»

– Кто это принёс? – он посмотрел на Финка.

– Понятия не имею, записка была приколота снаружи таверны.

– Оставь меня, – голос Клэртона сделался металлическим.

Финк заколебался и попытался что-то сказать, но Клэртон прервал его:

– Повторяю, Финк, оставь меня! – в голосе послышались угрожающие интонации.

Финк ляпнул что-то нечленораздельное и спешно скрылся за дверью.

 

Клэртон сел на кровать и попытался включиться в инфосферу, из-за силы переживаемых чувств это произошло почти сразу. К своему удивлению он не обнаружил никакой реакции на свой запрос – сплошная белая пелена тумана. Он представил Валери, попытался найти хоть какие-нибудь следы – тщетно. Тогда он стал представлять старую мельницу, так же как он представлял пристанище Сарта. Туман потихоньку, словно его что-то сдерживало, стал рассеиваться: проступили очертания дырявых лопастей, показались темные истлевшие ставни. Но не чувствовалось никакого присутствия живых людей. Внезапно картина поплыла, невидимая сила направила взор Клэртона не на мельницу, а на небольшую пристройку к ней. К пристройке направлялся человек, он был одет в роскошный зеленый плащ, а его голову украшала элегантная зелёная шляпа с пером. Сделав пару шагов, фигура взглянула в сторону Клэртона.

 

Он молниеносно отключился, руки машинально проверили рапиру, кинжалы и сумки. Через несколько секунд, он уже несся в сторону северного холма.

 

В голове была лишь она. Валери! ­– сердце обливалось кровью от каждого звука. – Нет, он не посмеет причинить ей вред…

Каждый шаг, каждый стук сердца отдавался в ушах любимым именем.

Уже подбегая к мельнице, он достал оружие. Дверь пристройки была приоткрыта, изнутри не доносилось ни звука. Клэртон тихо подошёл и отворил дверь.

Слёзы кровью навернулись на глаза – на грязном полу лежала она, руки за спиной были связаны, на красивом лице алели синяки и виднелась запёкшаяся кровь. Возле неё склонилась та самая фигура в зеленом плаще. Склонившийся повернулся, знакомое лицо исказила гримаса страха.

– Клэр, послушай…

Клэртон медленно приближался, его лицо не выражало никаких эмоций.

– Клэр, это не я, клянусь тебе! – голос Аро срывался, рука потянулась к висевшей на поясе рапире. – Я не мо…

Клэртон ничего не слышал, слепая ярость поглотила все его чувства, заполнила сознание. Он, словно, не замечал сопротивления противника, не чувствовал боль от порезов, в механическом безумии он все вонзал и вонзал клинки в уже обмякшее тело.

 

Несколько секунд он просто стоял и смотрел на неё, затем аккуратно взял её на руки и вынес наружу. Смерть совершенно не исказила прекрасные черты лица, тело было ещё тёплым. Клэртон опустился на зелёную траву и держал её как ребёнка. Всё потеряло смысл, не было запахов, не было звуков, окружающий мир стал бесцветным. Он оттёр запекшуюся кровь с губ и в последний раз приник к ним.

 

***

 

В таверне Финка было привычно пусто. Сам хозяин лениво протирал стойку, единственный гость сидел напротив. Он был словно под гипнозом – невидящие глаза смотрели перед собой, а руки не меняли положение уже около часа. Финк наполнил две кружки и поставил одну перед гостем.

– Клэр, выпей эля, ты сидишь здесь уже три часа и за это время не проронил ни слова и не выпил ни капли. Я начинаю беспокоиться, что ты умрёшь от обезвоживания.

Клэртон равнодушно взглянул на кружку. Финк сам вложил её ему в руку.

– Как говорил мой отец: «Глоток эля ещё никогда никому не мешал».

Клэртон сделал несколько больших глотков, почти осушив кружку. Невесёлая улыбка показалась на его лице.

– Сколько у меня времени, Финк?

­– Мне жаль Клэр, ты нравишься мне, но у меня нет иного выхода. Эта война доконала меня. Таверна всё, что у меня есть. – Финк обвёл взглядом зал. – Я родился в ней, всё детство она была моим домом, я помогал отцу за стойкой. Часть моей души принадлежит ей, – он хлопнул ладонью по стойке.

– Высокий, смуглый, в зелёном плаще и дурацкой шляпе?

– Точно, он. Первый раз появился здесь два года назад и заявил, что может помочь с долгами. Война только начиналась и я более-менее справлялся. Я отказался. С каждым месяцем дела шли хуже, торговцы почти не посещали город, а вскоре перестали ходить и местные – у меня оставался один выход ­– продать таверну. – При этих словах он поморщился, затем встал и прошёлся вдоль стойки, поглаживая её рукой. – Я не мог продать её, я скорее умру, чем увижу её в руках кого-то. Тот человек предложил мне сумму, которая с лихвой покрыла бы мои долги, за одну, как он выразился, «небольшую услугу». Он сказал, ты не испытаешь никакой боли.

Клэртон ни разу не посмотрел на Финка, он вертел в руках кружку, периодически отпуская её и снова сжимая.

– Ты всё правильно сделал, Финк. Надо беречь то, что тебе дорого. ­– В его голосе по-прежнему звучал металл. ­– Давай поднимем кружки напоследок.

­– С удовольствием Клэр.

– Чтобы надежды не всегда были напрасными.

Они чокнулись и осушили кружки. Постепенно Клэртон проваливался в темноту. Таверна становилась всё дальше и дальше, пока не превратилась в точку света в бесконечности темноты.

 

***

 

Экипаж, запряжённый двумя вороными, мчался по лесной дороге. Внутри сидело двое.

Первый был худым блондином лет двадцати, со светлыми серыми глазами, одетый в добротный кожаный жакет и прочные кожаные штаны черного цвета. В руках он держал небольшой сверток, перевязанный красной лентой. Перед ним сидел человек в черном плаще с глухо надвинутым капюшоном.

– Господин, – нарушил молчание блондин, – стоит ли нам послать людей в трактир?

– Нет, это уже не наша забота, – собеседник говорил тихим бесстрастным голосом

– Трактирщик, похоже, покончил с собой.

– Ещё один несчастный отравитель, выпивший свой яд.

– Господин, как вы по…

– Я прочитал его. Ещё два года назад, – собеседник блондина говорил медленно и тихо, будто сам был где-то далеко.

– Почему же вы сразу его не…

– Потому что если не хочешь проснуться с ножом в сердце, лучше иметь рядом человека, которого ты можешь прочитать.

– Приехали! – послышался снаружи крик возницы. Было слышно, как к экипажу подбежало несколько человек. Дверца открылась и внутрь заглянул хмурый мужчина, одетый как блондин и державший наготове короткий меч.

– С возвращением, Торвиль, – сказал он блондину, перевёл взгляд на фигуру в плаще и вопросительно посмотрел на Торвиля – тот молча кивнул.

­– С возвращением, Высший Советник Клэртон!

 

***

 

 

Магистр гильдии Дарующих Смерть Дэриан, внешне скорее напоминавший добродушного дедушку, нежели главу гильдии убийц, сидел в своём кабинете, рассматривая свиток пергамента. В руке поигрывала красная лента.

­– Партия почти сыграна, – заметил он сидящему рядом Высшему Советнику Георгу, главе аналитического крыла гильдии. – Отличная работа, Георг! Проверять, что берут агенты в лаборатории очень полезно.

– Морельская смерть ­– совсем не его стиль, – Георг поправил полу бордовой мантии. – Несколько капсул – и ты почти мёртв.

– Почти, – магистр улыбнулся и отложил свиток. – Морель последним эликсиром превзошёл сам себя. Нужно заказать его портрет, пока он не опробовал на себе очередное зелье.

На лице Георга показалась редкая улыбка и тут же исчезла в тревожном блеске цепких умных глаз.

­– Магистр, нужно было убить её, Клэртон может узнать правду.

– Вот, поэтому ты и никогда не станешь магистром, Георг. – Дэриан похлопал Высшего Советника по плечу. – Для тебя жизнь человека, что цифра на бумаге. Мы не берем жизни, которые нам не принадлежат, мы лишь даруем смерть тем, кто стремится навстречу ей. Сам стремится.

– Эта философия может стоить гильдии жизни, – недовольно заметил Георг.

­– Гильдия и есть олицетворение этой философии, ты сам это знаешь из нашей истории. И ещё, ­– магистр поджёг пергамент от свечи, ­– оцени красоту иронии. Тот, кто хочет обмануть гильдию, в итоге обманывает себя.

– Ещё одно дело магистр, – Высший Советник кашлянул, – насчёт Торвиля…

– Этого молодого агента, который так ловко провернул всё дело? ­– Дэриан в раздумьях покачал головой, – в Высшем Совете скоро освободиться место, думаю можно его рекомендовать…– магистр хитро прищурился, – на Клэртона у меня свои планы.