Похмелье

 

Рикаро проснулся оттого, что кто-то, поселившийся без спросу в его голове, загорелся желанием непременно выбраться наружу. И как можно скорее. То, что временное обиталище для этого было совершенно не предназначено, неизвестного жителя не обескураживало. Он хотел выйти, и использовал для этого все подручные средства. А их, судя по ощущениям, время от времени сотрясавшим все тело Рикаро, было в достатке.

В тесном, перевитом болью пространстве черепной коробки что-то безостановочно вспыхивало, падало, разбивалось на множество мелких осколков, стучало, гремело и сыпалось…

Поняв, что если он немедленно не откроет глаза, то от этого непрекращающегося шума сойдет с ума, Рикаро попытался шевельнуться. Неохотно приходя в себя, начали оживать рецепторы. Смутные запахи защекотали нос, мстительным уколом отозвалась затекшая спина,.. О! Что-то новенькое! Оказывается, неведомое существо, проявляющее такое нетерпение, в знак протеста еще и нагадило во рту!

Впрочем, это было мягко сказано. Скорее всего, незваных гостей было двое, но один за время, покуда Рикаро был в отключке, успел не только отдать концы, но еще и хорошенько разложиться. По-крайней мере, испытываемые ощущения указывали на подобный вариант с пугающей убедительностью.

В желудке подозрительно заурчало. Забеспокоившись, что захватчик перенес свою активность на другие органы, и опасаясь вполне предсказуемых последствий, Рикаро торопливо открыл глаза и сел. То есть таковым было его намерение.

Опухшие веки решительно отказывались повиноваться, так же, как и вяло шевельнувшееся тело, показавшее этим, что намек, в общем-то, понят. В голове предостерегающе застучали кувалды.

«Надо меньше пить» - мелькнула покаянная мысль.

Существо в черепе согласилось, и дернуло какие-то особенно чувствительные к прикосновениям нервы.

«А что же вчера было?» - обреченно попытался припомнить Рикаро. Одновременно он прикидывал, что лучше – умереть прямо сейчас, или все же попробовать пережить все предстоящие муки. В том, что похмелье будет действительно выдающимся, сомневаться не приходилось. Даже то немногое, что чисто случайно задержалось в памяти, гарантировало тяжелый день воспоминаний. Впрочем, то, что так и не вспомнилось, обещало значительно больше.

«Итак, вчера приходил Филат. Или это было не вчера? - испугался он. – Тогда совсем плохо. Лучше, пусть это будет вчера! Все-таки возраст уже не тот, чтобы пускаться в многодневный запой. Пусть и не в одиночестве».

Хотя когда дело касалось Филата – его вечного товарища и злостного оппонента, загул в одиночку выглядел куда предпочтительней. Другой вопрос, что в одиночку Рикаро никогда не пил. Воспитанный в строгих правилах, он считал подобное времяпровождение скучным и бессмысленным.

«Интересно, а как Филат это выдерживает? Ведь он старше меня… - раздраженно морщась подумал Рикаро, - на сколько вот только? Лет на семьдесят… восемьдесят»?

Существо в голове математическим вычислениям предаваться не желало, о чем тут же недвусмысленно и сообщило. Голова покорно наполнилась болью, густой и вязкой, как и мысли, ворочавшиеся в ней.

«Сколько же мы выпили? – продолжал осторожно размышлять Рикаро, благоразумно решив более не касаться временного вопроса. – И чего, вот еще интересно? Вроде Филат с собой только одну амфору приносил…»

С одной амфоры чувствовать себя настолько гнусно было невозможно. Согласно ощущениям, только в нем одном на данный момент заключалось их штук шесть. И это пока он находился в горизонтальном положении!

По собственному горькому опыту, в приобретении которого он имел полное право винить исключительно Филата, Рикаро знал - количественно-алкогольный коэффициент непременно переменится при первой же попытке изменить позу.

«Да… вот это я надрался! А ведь сколько раз зарекался! – с раскаянием подытожил он. – Нет, все. Отныне никаких попоек! Особенно с Филатом. И ему запрещу! Мое слово твердо! Ну, может быть, хоть теперь таким выйдет». – поправился Рикаро, безнадежно вспоминая, сколько раз за последние пару сотен лет он начинал утро с аналогичного решения.

«Нет, все-таки действительно пора вставать. – оставив обещания до лучших времен, заключил волшебник. –А то даже дышать трудно. Прямо словно душит кто-то»!

Иногда после подобных пробуждений он ощущал себя просто фантастически плохо. Настолько, что начинал даже благосклонно подумывать о попытке суицида. Причем непременно с гарантией успешного завершения. И находил это вполне нормальным - после посиделок с Филатом чего только в голову не приходило. Особенно по похмельным утрам.

Но тут Рикаро был настроен категорически. Одно дело, когда сам не прочь наложить на себя руки, и совсем другое – когда этого жаждет кто-то иной.

Существо в голове согласно кивнуло, и в знак подтверждения ожесточенно впилось зубами. В висках с треском взорвалась боль.

Вздрогнув, Рикаро собрался с силами, и на этот раз все-таки смог открыть глаза. Как раз во время, чтобы убедиться, что ему не почудилось – наклонившись к самому лицу, над магом нависло непонятное создание.

То есть не совсем непонятное. Несомненно, оно относилось к растительному миру. Вот только разве растениям положено обладать такими длинными и содрогающимися щупальцами? Или побегами?

Но так, или иначе, эти самые щупальца тянулись прямо к горлу волшебника, нежно его обнимая. И нежность прямо на глазах уступала место грубой силе.

Не успев даже как следует испугаться, Рикаро хлопнул рукой по обнаглевшим отросткам. Объятия, становившиеся все более похожими на удушение, тут же покорно распустились. Пойманный с поличным душегуб трусливо бросился прочь, панически шелестя листвой. К шелесту добавился треск и грохот.

Опустив глаза, Рикаро с негодованием обнаружил, что узловатые корни, заменяющие растительному злодею ноги, безжалостно взламывают драгоценный палисандровый паркет, уложенный в … э-эээ,… в каком-то году.

Кряхтя, и чувствуя себя тысячелетней развалиной, волшебник все-таки поднялся.

С математической точки зрения, его ощущения полностью соответствовали истине. Но только с математической. Разве несчастная прожитая тысяча могла сойти за достаточно весомую причину, оправдывающую его страдания? Скорее, за это следовало благодарить исключительно Филата. Кстати, а где же сам виновник?

Пока Рикаро, постанывая, приводил себя в относительный порядок, несостоявшийся убивец благополучно скрылся в окружающих зарослях.

Что-о-о-о! Каких зарослях?!

Продолжая ощущать противную слабость, сохранившуюся, не взирая на многократно прочтенную формулу исцеления, волшебник растерянно закружился на месте.

Всюду, на сколько хватало глаз, царило неописуемое растительное великолепие.

Пышные листья, неприятно напоминающие хищно растопыренные пятерни, жадно тянулись к ожившему чародею. Скользкие на вид лианы, дрожа в предвкушении жертвы, сворачивались в тугие спирали. Плотные соцветия, напряженно застывшие в боевом ожидании, угрожали обстрелом несомненно твердых, как камни, семян. И даже внешне безобидные анютины глазки казалось, таили в нежных лепестках угрозу. По-крайней мере, разве встречаются в природе анютины глазки, алчно облизывающие спрятанные в глубине цветков зубастые рты?

Рикаро грозно нахмурил густые брови.

- Это еще что за бред?- «Пьяный. - тут же добавил он про себя. – Все-таки пора это безобразие прекращать, Интересно, это и есть белая горячка?»

Подготовившимся к атаке растениям взгляд волшебника не понравился. Листья спешно принялись опускаться, на глазах теряя кровожадный облик, лианы торопливо приобретали внешность безобидных корней, семена с дробным стуком просыпались вниз, и только анютины глазки упорно делали вид, что не замечают угрожающего вида Рикаро.

«Ну и ладно! - удовлетворенно хмыкнул волшебник. – Подумаешь, мелочь пузатая! Потом с вами разберусь. Вот только вспомню, что же здесь случилось, и примусь за этот бардак».

- А начну именно с вас! – злорадно пообещал он.

Анютины глазки, не дрогнув, стойко вынесли угрозу.

Сверху раздалось потрескивание.

Рикаро с опаской поднял глаза.

Прямо над головой пузырилось нечто фиолетовое и дрожащее.

- Что б ты лопнул! А ты кто такой?! – рявкнул волшебник во весь голос, и не сдержавшись, поморщился. Череп незамедлительно отозвался новой болезненной вспышкой.

Нечто фиолетовое и дрожащее вместо ответа с грохотом взорвалось. Во все стороны разлетелись дурно пахнущие ошметки.

Чародея затошнило.

«Поосторожней надо с угрозами! – кое-как справившись с бунтующим желудком, подумал он, одновременно пытаясь вытереть заляпанную лысину. – А то гляди, какие обидчивые! Но что же было вчера?!»

Немного передохнув, он снова попытался успокоить головную боль. Предприняв несколько безуспешных попыток прочитать без ошибок формулу исцеления, раздраженно плюнул, и решительно зашагал вперед. В туалетную комнату.

Неприцельно постреливая в задержавшиеся на его пути растения редкими синими молниями, Рикаро сумел добраться до вожделенной двери без особых приключений. Выдержав небольшое сражение с каким-то особенно упорным плющом, ни в какую не желающим признавать в нем законного хозяина, волшебник в нетерпении распахнул створки. Но не успел он сделать и пары шагов, как резко остановился, словно налетел на невидимую стену. Сзади с грохотом захлопнулась пострадавшая дверь.

Но Рикаро было не до этого.

Моргая воспаленными веками, он задумчиво изучал огромное, выше его роста, зеркало. В свое время оно обошлось волшебнику в совершенно немыслимую сумму, но впечатление, оказанное новым приобретением на онемевшего от подобной роскоши Филата, безусловно того стоило.

Владелец ошалело заморгал.

Перед Рикаро, мрачно постукивая разношенной меховой туфлей по мозаичному полу, стояло его отражение. И не сводило с волшебника укоризненного взгляда.

Рикаро покосился на уютную теплую обувь, украшавшую ноги двойника, и виновато попытался спрятать собственные босые ступни. Почему-то одна из них – а именно - левая, со вчерашнего дня приобрела омерзительный оранжевый цвет.

- Ну и что? – поняв, что спрятать неприличную раскраску не удастся, вызывающе спросил он. – Подумаешь! У меня полы теплые!

Двойник демонстративно скрестил руки на груди, и оскорблено задрал нос.

- А сам то каков! – обрадовано перешел в атаку чародей. – Глаза, как у кролика! Что, съел?! Или выпил!?

Уличенное отражение, сначала схватилось за опухшую физиономию, затем раздосадовано сплюнуло на пол.

- Ты мне поплюйся, поплюйся! – напустился на него Рикаро. – И вообще, вместо того, что бы осуждать, тебе полагается страдать со мной вместе!

- Ага! – ядовито заметил двойник, от праведного гнева даже обретая дар речи. – И потом ночной горшок тоже всю ночь пугать, да?!

- Ты мне поразговаривай еще! – пригрозил волшебник. – Эй! Стой! Ты куда?!...

Отражение, не обращая внимания на его крики, величественно развернулось, и Рикаро прикусил язык. Спереди оно имело вид вполне себе благообразный, если не считать следов весело проведенной ночи. Но мантия двойника, чистая и выглаженная, в отличие от той, в которой провел ночь (или ночи?) сам волшебник, имелась только спереди. Сзади открывалась картина, самая, так сказать, натуральная. И даже более.

Начиная закипать, Рикаро ошеломленно рассматривал собственную спину, украшенную между лопаток татуировкой в виде неприличного слова. Ниже затейливо выписанной похабщины начинала густо курчавиться шерсть, из которой в самом низу вызывающе торчал небольшой, розовый аккуратный хвостик.

Дав волшебнику достаточно времени, чтобы как следует насладиться гнусным зрелищем, отражение издевательски помахало на прощание отвратительным хвостом, и скрылось за рамой.

- А…! Э…! Я…! – только и смог проговорить обнаруживший невиданное красноречие чародей. Ну Филат! Ну злодей! Даже не знаю, сочтемся ли… Ну какова наглость!

- А горшок где? – вспомнив, зачем тут оказался, запоздало спросил он. Месть местью, но дело в первую очередь!

- У него спроси! – обидно отозвался невидимый двойник. – Если найдешь.

- А… чего? – чувствуя себя донельзя глупо, поинтересовался Рикаро. Боже, до чего он дошел! Разговаривать с собственным отражением!

Правда, то было тоже хорошо! Порядочные отражения обычно не шляются, где им в голову взбредет, а послушно маются вместе с хозяином.

- Обиделся он. – скрипуче пояснило из зеркала. – Между прочим!

- Поговори мне! – опять неосторожно пообещал волшебник.

- На тебя не угодишь. – оскорбилось зеркало. – То говори, то не говори. В таком случае, сам со своим горшком разбирайся!

- Постой, постой! – спохватился Рикаро, но отражение, по-видимому, разозлившись окончательно, больше не отвечало.

«Ушел, наверное…» - мелькнуло в голове у чародея, и спохватившись, он сплюнул. Вспомнив, что только что давал выволочку за то же самое, совсем расстроился, и плюнул опять. Ожесточенно растер оранжевой пяткой и развернулся.

Настроение испортилось окончательно. Первым это ощутил на себе некстати вернувшийся плющ, вылетая вместе с косяком и ни в чем неповинной дверью. Судорожно извиваясь, он рухнул в затрясшиеся заросли. Рикаро терпеливо дождался, пока не перестанет клубиться поднявшаяся пыль.

- Ну Филат, держись! - метая во все стороны в буквальном смысле громы и молнии, во весь голос пообещал волшебник. – Сейчас будет круто!

К сожалению, поначалу круто пришлось самому Рикаро. Сгоряча ринувшись изничтожать отчего то руками, неведомо откуда взявшуюся окружающую среду, он так увлекся, что не заметил ожидавшую его ловушку. Ступив на обманчиво твердый пол, густо заросший травой, чародей провалился в мастерски замаскированную дыру.

Брякнувшись так, что в глазах вспыхнул целый звездопад, он замычал от бессильного гнева. Пока над головой тихо затягивался свежий проем, служивший входом для неосторожных волшебников, Рикаро перебирал планы жестокой мести, один другого соблазнительней.

«И зачем мне был нужен дом в две этажа!» - отдышавшись, заметил он. Предварительно убедившись, что кости остались целы, а искры, весело кружившиеся вокруг, являлись всего лишь плодом похмельного воображения, волшебник деловито засучил рукава.

«Значит, так! - Рикаро попытался расправить свалявшуюся, и оттого несолидно торчавшую в сторону бороду. Потерпев неудачу, он украдкой вздохнул, и сделал вид, что так и было задумано. – Не хотите по-хорошему! Получайте!»

Перед чародеем возникла колышущаяся стена огня. Пахнуло горелым.

«Не так близко!» - испуганно приказал он. Стена послушно отодвинулась, но гарью нести не перестало. Скосив глаза, волшебник в панике замахал руками, туша тлеющую бороду.

Та, немилосердно чадя, после некоторого сопротивления все-таки угасла. Но одновременно с ней померкло и заклинание.

- Ах так!!! – добавив голосу свирепости, загрохотал взбешенный чародей. – Ну, твари зеленые! Так увидьте настоящего Рикаро ди Сина, великого и могучего волшебника! И трепещите, презренные!!!

Огненная стена, теперь выросшая до самого потолка, с оглушительным ревом двинулась вперед. Воздух наполнился удушливой вонью горелого волоса, выкипающего сока и отчего-то грибов. Жареных.

«Эх, опять слишком близко!» - с запоздалым раскаянием пронеслось в голове Рикаро. Но сожалеть о заново совершенной ошибке было некогда.

Отбросив в сторону никому не нужное сейчас величие, волшебник едва успел упасть лицом вниз, как над ним со свистом пронеслась волна раскаленного пара.

Вжимаясь остатками бороды в смесь гниющих листьев, пепла, и еще чего-то, подозрительно намекающего на недавнее пребывание здесь мятежного ночного горшка, он подумал:

«Ничего себе! А еще говорят, что растения безмозглые! Вот бы этих умников сюда на пару часов! - после чего замер, чувствуя, как начинает дымиться на спине и несколько пониже многострадальная мантия. – Капец хламиде!»

Когда опасность оказаться заживо сваренным миновала, Рикаро осторожно приподнялся. Сзади безжалостно саднило и щипало. Вспомнив об отражении, оскорбительно продемонстрировавшей его тыловую часть, он испуганно попытался нащупать пробивающийся хвост.

К немалому облегчению волшебника, искомый атавизм отсутствовал. Шерсти тоже не выявилось, хотя в отсутствии последней уверенность была далеко не полной. Вполне возможно, что она попросту сгорела.

«И что же мы будем делать?» - позабыв про недавнюю вспышку гнева, уже значительно спокойней маг поинтересовался у самого себя.

Глубоко задумавшись, чародей уютно устроился в потихоньку увеличивающейся луже, закрыв глаза, и рассеяно теребя остатки бороды. Тишина вокруг него начала наполняться разнообразными шорохами, поскрипываниями и шелестом. Растения стягивали силы и готовились к долговременной осаде.

Спохватившись, что в результате столь длительных размышлений от недавно еще пышного украшения на лице в конце концов ничего не останется, Рикаро очнулся. Нет, так дело не пойдет! Каждый уважающий себя волшебник носит бороду. А вот ему, похоже, теперь придется довольствоваться в лучшем случае бакенбардами!

- Ну что ж! Как говорится, не мытьем, так катаньем! – вспомнил он древнюю пословицу. – Что там у нас есть попроще?

Заклятий попроще в арсенале волшебника не имелось уже несколько веков. Страдальчески морщась от унижения, он напряженно принялся вспоминать далекое детство. Когда будущий всемирно известный маг Рикаро ди Сина был сопливым первоклашкой, пусть уже и тогда демонстрировавшим немалый потенциал.

В результате усердного погружения в давно минувшую пору он несколько приободрился. Потирая руки, осторожно пустил в ход первое, что вспомнилось – полчища прожорливых насекомых. Оказавшегося поблизости энтомолога непременно бы хватил удар при виде его творений, но достоверность в планы волшебника и не входила. Скрежещущая армия, плотоядно щелкающая жвалами, жадно набросилась на неуступчивого противника.

Уписывая листву, цветы, коренья, побеги, не желавшие так просто сдаваться, и в ответ бешено хлещущие по неожиданному врагу, насекомые жирели прямо на глазах. Бурно развиваясь, спариваясь, они тысячами откладывали яйца, из которых тут же незамедлительно вылуплялись личинки, чтобы, в свою очередь, начать атаковать неприятеля.

Так была очищена немалая часть первого этажа, включающая в себя обширный холл, кухню, кладовые и часть бывших конюшен, переделанных владельцем много лет назад в лабораторию. К сожалению, вместе с оказывающей ожесточенное сопротивление флорой прожорливые освободители уничтожили и весь запас хранящихся продуктов, коллекцию охотничьих трофеев и большую половину мантии Рикаро.

После этого дрогнувшие было растения, воспользовавшись тем, что хозяин дома отвлекся на попытку спасти остатки одеяния, перегруппировались, и нанесли ответный удар. Под воздействием пыльцы, обильно выделенной противником, насекомые начали мутировать. Со скоростью, не ступающей стремительности их же размножения, они меняли внешний вид, обзаводились лишним весом, конечностями и потихоньку теряли боевой запал.

После следующей волны перемен Рикаро, чертыхаясь в остатки бороды, был уже вынужден отбиваться от собственного войска, внезапно лишившегося всякого интереса к растительной пище и взамен воспылавшего страстью к человечинке.

Пришлось срочно заняться сотворением птиц. Под оглушительный щебет членистоногие предатели бросились наутек. А когда изменения коснулись и пернатого войска, дом наводнили стаи пронзительно визжащих кошек. На этом с первым этажом было покончено.

Настала пора заняться опочивальней. А так же каминной, являющейся одновременно и библиотекой, двумя гостевыми комнатами, и обширным зимним садом.

При воспоминании о саде чародей загрустил. Растений, на его взгляд, для одного дня было уже предостаточно.

Вообще-то нечто подобное уже случалось. Если быть честным, то даже неоднократно. А если еще и как следует подумать, то ровно столько, сколько ненаглядный друг и заядлый спорщик Филат оставался у него ночевать. Интересно, где же он сам-то сейчас находится? Мальчишескую выходку с отражением Рикаро просто так прощать не собирался.

Последний раз подобный казус приключился после того, как друзья, вволю надегустировавшись алкогольных продуктов, принялись обсуждать их качества. Потихоньку речь перешла на вещи куда более занимательные. То есть на женщин. А как следует разойдясь, неразлучные оппоненты принялись напропалую хвастаться своими похождениями. А чего? О чем еще разговаривать двум одиноким мужчинам, находящимся в самом расцвете сил? Им на двоих-то и трех тысяч не стукнуло!

В общем, Рикаро и оглянуться не успел, как его дом наводнили красавицы всех мастей. Поначалу прилично одетые, затем лишь частично, и наконец – полностью обнаженные. Всюду раздавались похотливые ахи и охи.

Обрадовавшись новой забаве, друзья принялись наперебой демонстрировать молодецкую удаль. Немного погодя к увлекшимся чародеям, не выдержав искушения, без спросу присоединился и Жак – единственный слуга Рикаро. Поначалу волшебник был склонен рассматривать случившееся как личное оскорбление, и даже специально прервался, подбирая подходяще заклинание, но окинув взглядом поистине необъятное поле для деятельности, милостиво дал добро.

К сожалению, свои силы друзья подкрепляли в основном при помощи все того же горячительного, из-за которого и возникла описываемая ситуация. И Рикаро даже не удивился, когда в их гареме замелькали красотки, наделенные несколько большим количеством соблазнительных местечек по сравнению с их природными товарками. А после первой он понял, что и аппетитом красавицы обладали соответствующим. Отделаться же от них вообще являлось делом почти невыполнимым.

Когда наступило пресыщение, и последняя из гурий канула в небытие, из которого была извлечена, дом больше походил на свалку, нежели на место для интимных утех.

Впрочем, были во всем случившемся и определенные плюсы, пусть сначала и не оцененные в полной мере. Жак, смущенный знакомством с ранее неизвестными ему подробностями женской анатомии, не выдержал испытания и сбежал. Но освободившееся место пустовало недолго. Вскоре Рикаро получил практически неограниченную возможность выбора - с тех самых пор перед воротами его усадьбы толпилась целая армия желающих наняться в услужение. Правда, всегда почему-то только мужчин.

Или взять предпоследний случай. То есть предпредпоследний, - поправился волшебник.

Вдоволь промаявшись очередным похмельем, друзья решили ради интереса попробовать, каково оно - скоротать вечерок на трезвую голову! А для времяпровождения была выбрана такая безобидная игра, как шахматы.

Сыграв пару партий, господа чародеи так разгорячились, что пришлось, скрепя сердце, нарушить договор. Исключительно для смягчения горла и улучшения мыслительных процессов.

Как оно всегда бывает, одной амфорой дело не ограничилось. Обстановка разрядилась, друзья несколько успокоились, а в голову тут же полезли непрошенные мысли.

Для того, что бы оживить игру, придать ей, так сказать, большую достоверность, кто-то из игроков (кто именно, выяснить так и не удалось, хотя взаимных обвинений от каждой из сторон было высказано предостаточно) предложил вдохнуть в фигуры немного жизни. Самую капельку!

Утро застало тяжело дышащих друзей трезвыми как стеклышко, сплошь исцарапанными, и в порванной одежде, ожесточенно отбивающимися от взбесившихся пешек, слонов и ладей. Спасло опростоволосившихся коллег только то, что за прожитые годы оба прилично поднаторели в искусстве ведения шахматных баталий и великолепная фраза, что битую фигуру победитель может съесть.

Обретшие живости несколько более запланированной, фигуры были вынуждены подчиняться строгой логике правил. И благополучно перебили и съели друг друга, бросая кровожадные взгляды на перепуганных игроков.

Именно после этой истории ушла Марта – женщина-служанка, чье место в последствии досталось излишне щепетильному Жаку.

А усадьба обзавелась комплектом прекрасных гобеленов – вклад Филата в благородное дело восстановления жилища. Впрочем, судьба у гобеленов оказалась несчастливой. И навряд ли могло послужить достаточным утешением то, что вместе с ними погибла и добрая половина всей меблировки.

Вспомнив про гобелены, волшебник только ухмыльнулся. Да какие к черту гобелены, тут хоть бы стены устояли! Но что все-таки произошло вчера?! То есть, наверное вчера.

 

Закончив военные действия, в ходе которых из всей обстановки второго этажа невредимым осталось только ненаглядное зеркало, чародей, порядком истощивший свои силы, внезапно остановился. Его кто-то звал, или это показалось? Он напряг слух.

Нет! Точно кто-то зовет!

- Держись! – завопил он в ответ, посылая на последние отряды затаившегося врага одновременно гниль, паршу и серую плесень и плевки.

Растения, не ожидавшие подобной массированной атаки, начали стремительно желтеть и съеживаться. Водопад высыхающей прямо на глазах листвы обрушился на жалкие остатки паркета. Не дожидаясь, пока поверженный враг окончательно отдаст концы, окрыленный удачей чародей перелетел через шелестящую распадающуюся кучу, и бросился на зов.

Как раз вовремя! Лиана, прочно прикрепившаяся к потолку, при виде такого полного и безоговорочного разгрома трусливо развернула свои кольца. И торжествующему победителю прямо на руки свалилось бесчувственное тело Филата. Не удержав равновесия, волшебник сначала предусмотрительно уронил друга, а затем устало рухнул на него сверху.

- Рикарик… - слабым голосом произнес Филат, сделав неуверенную попытку пошевелиться. - А где твоя борода?

По мере того, как мозги второго волшебника прояснялись, появлялись новые вопросы.

- А почему ты голый? – уже с некоторым беспокойством осведомился Филат. Снова попробовал пошевелиться, но затекшее за время плена тело отказывалось повиноваться.

-Слезь с меня, ты, извращенец! – попытавшись пнуть друга, недовольно потребовал он.

Это уже куда более значительно напоминало прежнего Филата, и Рикаро пришлось подчиниться.

 

- Понимаешь, ты сам виноват, - несколько ожив, поделился воспоминаниями гость. – Начал кричать, что, мол, только истинным мастерам подвластно коренное изменение природных свойств… Ну, или что-то вроде того. Там еще что-то про восстановление было, но этого я уже как следует не помню. Я ведь тоже это… не очень. – виновато добавил он.

- И?

- Ну, и мы решили поспорить, кто из нас сможет лучше продемонстрировать эти изменения. То есть умение их вносить.

- И?

- И что «и»?! – внезапно рассердился Филат. – Сначала нужно было спорить, а уж потом за амфоры браться. А то натворили, кто во что горазд! Навносить изменения мы навносили, а следить за ними кто должен был?!

Друзья сидели рядышком, прикасаясь плечами. Расположившись поудобней, Филат вытянул ноги, и время от времени страдальчески морщился. Чувствительность только начинала возвращаться в его длинные костлявые конечности. И то и дело принималась колоть их бесчисленными иглами.

Рикаро наоборот, поджал ноги под себя. И безостановочно теребил остатки мантии в попытках натянуть ее на желтеющие колени. Мантия не поддавалась, но волшебник, пребывающий в глубокой задумчивости, продолжал ее дергать, отчего та постепенно становилась похожей на дикарскую юбочку.

Для продолжения спора ни у кого не оставалось достаточно сил. Друзья сидели и молча смотрели на разрушенный дом. На прогарцевавший, как ретивый конь, мимо них ночной горшок никто внимания не обратил.

- А где мы столько растений взяли? – вяло поинтересовался Рикаро. – В саду?

- Да фиг там. Помнишь про восстановление? – несколько ожил Филат. – Так вот, у тебя нашелся гербарий твоего пра – какого-то там внука.

Он вздохнул, и осторожно шевельнул ногой.

- Ты бы выбрал мальчишке какое-нибудь толковое занятие. А то видишь, до чего безделье приводит. Ну ее, эту ботанику.

- Ничего, - вздохнул Рикаро. – это еще мелочи. Представь, что было, если бы пацан увлекался зоологией.

В туалетной комнате с грохотом обрушилось на мозаичный пол и разлетелось на тысячи осколков знаменитое зеркало.

В наступившей тишине друзья молча сидели рядышком и думали каждый о своем.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 1. Оценка: 3,00 из 5)
Загрузка...