Легионер

 

Когда Лермонт вышел из забытья и поднял голову, было уже утро. По залу борделя сновала туда-сюда прислуга, убирая со столов и накрывая новые скатерти. Он был единственным посетителем в зале.

На столе стоял полупустой бутыль с мутноватой жидкостью, и глиняная чарка. Во рту была ужасная горечь, а голова казалась непомерно тяжёлой. Он встал на ноги. На каминной полке взглянул в серебряное блюдо и, увидев, в отражении, свою опухшую от ночного пьянства рожу, поморщился. Кое-как поправив свои непослушные русые волосы, на голове, он протёр глаза и стал поправлять, на себе, поношенную форму легионера Альянса. В голове мелькали вопросы, начиная с банального: «Сколько же мы вчера выпили?» и, заканчивая насущным: «Куда подевались Родрик и, этот.. как его… Поу.. Лорд - короче?». Не имея ответов, он не нашёл ничего лучше чем, выйти во двор и посмотреть, там ли ещё карета лорда.

Взяв свой походный мешок, Лермонт направился к выходу. У двери, на табурете, устало понурив голову, сидел двухметрового роста полуорк – вышибала этого заведения. Его непомерно тяжёлая дубина стояла у стены. Припомнилось, как хозяйка борделя, рассказывала вчера, что он немой.

- Господин! – услышал вдруг Лермонт звучный женский голос и обернулся. Миловидная шатенка направлялась к нему с клочком бумаги в одной руке, и персиком в другой.

- А, Каролина, – по идиотски улыбаясь, откликнулся он – Вы случаем не знаете куда подевались мой друг и этот лорд, на чёрной карете?

- Меня Сюзанна зовут, – поправила шатенка мужчину, который тут же стал конфузиться, за свою оплошность – Ваш друг, вместе с лордом, уехал ещё до рассвета. Сказали, что вам известно, куда они поехали …

- Ну, тогда я потороплюсь. Спасибо, – не дав ей договорить, бросил он и снова развернулся к выходу.

- Погодите! - снова остановили его голосом, но уже более властно – А оплата как же? Всю ночь почитай гуляли. Вот счёт, – протянула она бумажку – С вас 8 серебряных.

Услышав это, Лермонт пожалел, что остановился и не вышел из здания. Какой ещё счёт? Какие серебряные? Он прекрасно помнил, что денег у него ещё три дня назад как не стало. За всё в последнее время платил Родрик, который почему то, в этот раз уехал.

- А разве мой друг не заплатил? – смущённо принимая бумажку, спросил мужчина.

- Нет. Сказал, что вы заплатите, – молвила Сюзанна, изящно откусывая сочную персиковую мякоть, и наблюдая, как он вглядывается в бумажку. Ему же, в свою очередь, было совершенно непонятно, что там написано. В свои 28 лет он так и не научился читать.

- Послушайте. У меня сейчас серьёзные финансовые затруднения. Сами, наверное, догадались, что с войны возвращаюсь, – тут Лермонт намеренно выпятил грудь, чтобы девушка лучше могла разглядеть, изображение легионного дракона, поверх которого был нарисован красный крест – символ последней войны – Мне нужно догнать моих спутников и тогда я возьму у них деньги и вернусь, чтобы заплатить вам. Слово легионера! Пусть Аменидас будет мне свидетелем! – торжественно молвил он и спешно развернулся к выходу, в надежде, что ошарашенная, таким поведением Сюзанна не поднимет шум, но дорогу ему, внезапно преградил громила-полуорк. Пришлось остановиться.

- Если бы мы верили каждому обещанию, наше заведение уже бы давно разорилось, – спокойно молвила девушка, облизнув губы – Если нет денег можете рассчитаться какой-нибудь ценностью…

- Да нет у меня ничего, – честно признался мужчина, предчувствуя, что дело приобретает опасную серьёзность – Давайте лучше разойдёмся миром. Деньги я вам отдам в течении трёх дней.

- Три дня - это долго. У вас есть губная гармошка из серебра. Могу её взять в качестве оплаты. Вы кстати неплохо на ней играли вчера.

От такого предложения Лермонт вспылил.

- Нет. Она мне от отца досталась, и не продаётся ни под каким видом. Я же говорю: деньги через три дня принесу. Вы что не верите слову легионера? – начал он сгоряча, как вдруг другой женский голос перебил.

- После того как вы проиграли войну в Альдамаре, ваше слово перестало, что либо стоить, – несколько презрительно заявила габаритная женщина, лет пятидесяти, в пышном бордовом платье ушитом кружевами. «А вот и хозяйка пожаловала» - с опаской подумалось легионеру. Ещё вчера он приметил крутой нрав этой особы, и теперь ему становилось тревожно за себя.

- Госпожа Мопс, я… - хотел он начать объяснения, но был бесцеремонно прерван.

- Не желает отдавать, так заберите! В первый раз как будто, – недовольно рявкнула госпожа Мопс. Лапища полуорка, размером с кузнечные меха, тут же легла сзади на плечо Лермонта. Но прежде чем пальцы сомкнулись, тот рванул вперёд, сбил с ног Сюзанну и ступил на лестничный пролёт, ведущий на второй этаж. Перескакивая через ступеньки, он слышал позади тяжёлую поступь вышибалы, приказные крики хозяйки и плач Сюзанны. Бежать кроме как на второй этаж, было некуда. Окна внизу были слишком малы, чтобы в них прыгать, а чёрный ход, по-видимому, находился, где то на кухне, что располагалась за стойкой бара. Очутившись в коридоре второго этажа, он упёрся в дверь. Взялся за ручку. Закрыта. Глянул влево, затем вправо. Оба окна в конце коридора были открыты настежь. «Налево. Там у них кухня и подсобки» - мигом решил он и бросился к левому окну. Подбежал. Глянул вниз. Там и вправду оказалась пристройка, с плоской, наклонной крышей. Сиганул в окно и приземлился на крышу пристройки. Глиняная черепица тут же затрещала под ним, и Лермонт поспешил спрыгнуть ещё ниже. Спрыгнув с крыши он обернулся, чтобы встретить преследователя лицом, и стал свидетелем, как верзила-полуорк, со злобной миной выпрыгнул из окна на крышу пристройки, и благополучно ушёл вниз, под не выдержавшую подобных нагрузок черепицу. «Тупица!» - подумал про вышибалу беглец и стал подниматься на ноги. Вдруг до его ушей донёсся весёлый смешок и приятный женский голос спросил:

- С тобой всё в порядке? Не ушибся?

Лермонт в испуге обернулся на звук и увидел грязное личико, смотрящее на него из дверного оконца небольшого сарайчика, что стоял напротив.

- Да нет, нормально всё. Лучше подскажите, в какую сторону мне бежать, а то я не местный…

- Так ты, красавчик, дверь то открой, и я подскажу, и помогу даже, – были ему вдруг поставлены условия, и только теперь легионер, к удивлению, заметил, что на двери, за которой находилась девушка, весел замок. «Вот те на! Заперта. Да чтож здесь творится то, в конце концов?» - подумал он, а вслух напыщенно сказал:

- Долг каждого мужчины – освободить женщину, если она просит! – и пошёл, к двери. Преодолел пятишаговое расстояние и ударил в неё ногой. Она покачнулась, но только и всего. Тогда ему пришлось с короткого разбега попытаться вышибить её плечом. «Хоть хозяйке насолю» - думал он, врезаясь в дверь. Ржавые петли вырвались из коробки и дверь, провалившись внутрь, открыла одну сторону – достаточно, что бы девушка могла пролезть.

- Спасибо, ты настоящий рыцарь, – улыбаясь, сказала она, протискиваясь в образовавшийся выход – Жаль только, что я не принцесса. Но ничего не поделаешь, красавчик, какая есть, – уже смеясь, добавила она и на ходу бросила – Быстрей, в конюшню.

Лермонт был вынужден улыбнуться и, подхватив мешок со своим добром, последовать за ней. Прыть, с которой эта, босая, невысокая, голубоглазая блондинка, в грязном голубом платье достигла конюшни и принялась за дело - обескуражили его. Она ворвалась в деревянное строение как метеор. Ворота, казалось, распахнулись сами собой. Внутри был мальчишка-конюх, лет одиннадцати. Он убирал навоз из под двух засёдланных лошадей. Увидев ворвавшуюся особу, он испуганно пролепетал:

- Миранда?! Тебя выпустили?

- Я сама вышла,– грубо ответила она - С дороги! - и отвесила пареньку смачную пощёчину. Тот схватился за щёку и поспешил отойти в сторону. Миранда стала сноровисто отвязывать удила, а своему освободителю крикнула: Держи ворота, рыцарь, чтоб не закрылись. Сейчас я выведу коней.

«Рыцарь» был в растерянности. Похоже, весёлый побег из борделя, превращался крупную кражу, да ещё и со взломом, если учитывать освобождение этой ретивой девицы. Он хотел было что-то возразить, но услышал за спиной крики и обернулся. Госпожа Мопс высунувшись из того самого окна, на втором этаже, сотрясала руками и кричала какие то ругательства. Всё бы ничего, да вот только полуорк уже очухался от падения, как то выбрался из под черепицы, и сейчас на всей скорости мчался к конюшне, размахивая на бегу своей дубиной. «И всё-таки не любят в западных провинциях легионеров» - заключил Лермонт – «Придётся брать коней, иначе этот выродок догонит и побьёт меня».

- Давай быстрей! – крикнул он в конюшню, закинул лямку мешка на плечо и теперь, обеими руками схватился за двухколёсную тележку, загруженную лошадиным навозом, и стал толкать её навстречу полуорку. Разогнаться толком не удалось и верзила, с лёгкостью увернулся от прямого столкновения, вот только не учёл, что такую телегу можно легко развернуть и бросить ему под ноги. Легионер так и сделал. Бочина тележки, с ручками, врезалась в ноги полуорка и тот, с рыком, упал через неё. Тут наконец из конюшни вышла Миранда с лошадьми. Она ловко оседлала серую кобылу в яблоках и протянула своему освободителю поводья мерина, красной масти, и сказала:

- На, держи скорей и поехали. Не трать на него время.

Он и не собирался его тратить – уж слишком разные у них были весовые категории. Быстро развернувшись, Лермонт сделал три шага до мерина и, оседлав его ударил, ударил пятками по бокам лошади. Мерин с места взял быструю рысь и поскакал вслед за серой кобылой, которая направилась к открытым воротам частокола, окольцовывающего двухэтажное здание.

Бордель «Хромая Кляча» находился на расстоянии одного дневного перехода, к югу от Ратхолла. Любой, проезжающий по тракту (проложенного до самого Латерна), мог видеть - это обнесённое невысоким частоколом каменное строение, примостившееся между дорогой и лесом. Лермонт думал, что они выедут на тракт и направятся в Ратхолл, куда поехали Родрик и лорд. Но освобождённая им девушка, выехав из ворот, сразу взяла в сторону и, обогнув частокол, направилась в лес. Решив, что в этом есть резон (ведь в лесу будет легче спрятаться), он последовал за ней. Лошади уже взяли галоп и вскоре беглецы въехали в лесной массив и скрылись с глаз выбежавшей за ними бордельной челяди, во главе с госпожой Мопс.

Миранда долго не останавливалась, скача между деревьев негустого леса и поминутно оглядываясь назад. Мерин Лермонта с трудом успевал за её серой кобылой, иногда спотыкался и постоянно норовил сбавить темп бега. Наездник не позволял ему этого и поминутно вдалбливал, в бока, каблуки своих сапог. Правое колено легионера начало ныть тупой болью, но Лермонт терпел и пытался осмыслить произошедшее и придумать, что делать дальше. Он решил, что пока не имеет права оставлять Миранду одну в лесу и должен выяснить - почему она была заперта в сарае борделя. Похоже, она была лет на 5 младше его, золотистые волосы и голубые глаза выдавали в ней уроженку западной части альянса. Но дальше все было покрыто для него завесой неизвестности.

Чем дальше они ехали, тем деревья в лесу росли кучнее, и встречалось больше кустарников. Им пришлось сбавить скорость и Лермонт наконец смог поравняться с Мирандой. Она по мужски сидела в седле, и задранный подол платья оголял её красивые ноги. Только теперь он учуял неприятный запах, исходящий от неё, на основе чего заключил, что она сидела в этом сарае не один день. Но, тем не менее, его глаза невольно уставились на красивую ногу. Она сразу же заметила это, коварно улыбнулась и спросила:

 - Ну и как же имя этого благородного рыцаря, который вытащил меня из лап злобной Матильды Мопс?

 - Да никакой я не рыцарь, – смущённо молвил легионер, оторвавшись от созерцания чудесных изгибов женской ноги – Лермонт меня зовут…

 - А я Миранда. Как же мне благодарить тебя Лермонт, за спасение?

Одна навязчивая пошлая мысль пришла ему в голову, но он отогнал её прочь и, зардевшись красным румянцем, ответил:

 - Это я должен тебя благодарить, за то, что помогла мне бежать. Без коней я с разбитым коленом далеко бы не ушёл.

 - Так чего же ты бежал? Обидели тебя, чем в «Хромой Кляче»?

 - Денег у меня не было, рассчитаться за выпивку, и они хотели гармошку мою забрать, в качестве оплаты. Вот и пришлось бежать. Вообще мой друг Родрик должен был за всё заплатить, мы ведь вместе пили, но лорд, который нанял нас сопроводить его до Ратхолла, ещё до рассвета уехал с моим другом, а меня они не добудились, по-видимому, и оставили.

 - Да, с теми, кто не платит у Матильды разговор короток, – согласилась Миранда – А меня, почему освободил?

- Ну, ты же сама просила… Тем более не по закону это, держать человека взаперти. У нас же нет рабства. Ведь мы не Тёмные эльфы и у нас не какой-нибудь там Халифат… - тут он хотел спросить, почему так случилось, что она оказалась запертой в сарае, но замялся, и Миранда опередила его.

 - Так значит ты легионер? И крест у тебя поверх дракона… С войны возвращаешься?

 - Да, с войны. Мы с моим другом в плен попал к Светлым эльфам, ещё когда Альдамарский лес проходили. Так что ни в каких боях я не участвовал, да и не должен был. Я ведь в строительном легионе служу, – он указал эмблему на плече своей формы, где было изображено колесо и молот – Ещё при Долоросе втором, меня туда зачислили. Потом мы от эльфов узнали, что наши легионы потерпели поражение близ Дарнийских гор, и что Данадон Мстительный погиб в той битве. Ну а чуть больше месяца назад Светлые эльфы довели меня с Родриком и ещё нескольких пленных, до Ребелиона. Дали нам лодки, чтоб мы переплыли реку и отпустили на все четыре стороны. Вот уже две недели, как мы с другом топаем домой, на север. Кое-где задерживаемся, чтобы подзаработать медяков. А недавно вот лорда одного встретили, который нанял нас обоих сопроводить его до Ратхолла…

 - Так, а где же твой меч? Или строителям даже меча не положено иметь?

 - Положено. Просто эльфы, когда нас в плен брали, отобрали всё оружие и не вернули. Потом лорд купил нам с Родриком по мечу, но мой меч остался в карете. В бордель запретили с оружием входить. Теперь надо в Ратхолл попасть, там и меч заберу, и деньги от лорда. Мы вообще сейчас куда едем?

 - А я не знаю, – пожав плечами, заявила девушка – Надо уйти подальше от борделя. Матильда ведь отправит за нами погоню, своих друзей разбойников, и в первую очередь они будут искать в Ратхолле. Поэтому думаю сейчас туда ехать, не стоит. Лучше переждать в лесу.

 - Хм, значит всё так серьёзно, – невесело проворчал он.

- Конечно. Я ведь у неё двух лошадей украла – как ни в чём не бывало, подтвердила Миранда.

- Мы вместе украли, – поправил её легионер.

- Да какая разница. Поехали быстрей, – так же беззаботно ответила она и пустила лошадь рысью.

«Хорошая идея» - подумал про себя Лермонт и снова впечатал пятки в бока мерина.

Они ехали до вечера, углубляясь всё дальше в лес. Один раз только остановились, у какого- то ручья напоить лошадей. Там же Лермонт достал из мешка черствый хлеб и сыр. Перекусили. Он так и не спросил её о том, почему она была заперта в сарае и, в конце концов, решил, что она сама расскажет, если захочет. Когда начало смеркаться они добрались до небольшого лесного озера. Лермонт предложил заночевать здесь. Миранда согласилась, что ночью ехать по лесу слишком опасно и, что им нужно отдохнуть. Они нашли местно на берегу, окружённое кустами, расседлали лошадей и Лермонт привязал их верёвкой к деревьям по соседству. Затем он направился собирать хворост для костра.

Когда он вернулся с охапкой сухостоя, то застал Миранду, купающуюся в озере. Она заметила его и стала выходить из воды.

- У тебя нет что-нибудь из одежды, а то мне пришлось своё платье постирать и одеть теперь нечего? - медовым голоском пропела она, без стеснения являя из воды своё прекрасное молодое тело.

- Щщасс… Найду, – дрогнувшим голосом пролепетал он, бросил где пришлось сухие ветки, и подскочил к своему мешку. Расшнуровал его и достал походный плащ – Вот. Только это, – продемонстрировал он и стал приближаться к ней, стараясь смотреть в землю.

- Пойдёт, – сказала она и повернулась спиной. Он накинул плащ ей на плечи. Она ухватилась за полы, укутываясь в тяжёлую войлочную материю, и снова повернулась лицом к замеревшему на месте легионеру – Похолодало к вечеру, – промурлыкала она, устремив свои озёрного цвета глаза в серые глаза Лермонта.

«О Аменидас! Да она же меня соблазняет!» - осенило вдруг легионера, и рука сама скользнула под плащ и легла на талию Миранды. Вторая рука обняла за спину, губы приблизились к её губам и он поцеловал её. Она охотно прижалась к нему, обвила руки вокруг шеи и покорно открыла губы для поцелуя. Вскоре он уложил её на зелёную траву, и ночь накрыла любовников черным одеялом тьмы.

 

Волкодав легко шёл по следу. Его хозяин довольный, но серьёзный, семенил позади, на своём поджаром чёрном жеребце. Левая сторона лица человека была обезображена тремя шрамами, которые протянулись от виска и до шеи. Ухо отсутствовало. Эти увечья много лет назад оставил ему медведь, из чьей шкуры он потом сделал себе куртку. Именно за эту куртку (как он считал) его и прозвали Шатуном.

Вчера после обеда, когда он приехал в «Хромую Клячу» узнать новости и отдать Матильде долг, она рассказала ему, что Миранда снова сбежала, прихватив с собой двух лошадей, и просила поймать эту неугомонную девчонку. Она обещала простить долг и заплатить сверху ещё сто серебряных, если он накостыляет тому легионеру, что ей помог, и приведёт также лошадей. Конечно, Шатун согласился и выехал ещё затемно. Взять след для пса было не проблемой. Да он и сам мог бы, без помощи своего верного четвероного друга, идти по тем следам, что оставляли копыта их лошадей. Он знал этот лес как свои пять пальцев. Только уже когда совсем стемнело, он остановился и заночевал возле небольшого дуба. Снова выехал в путь ещё до рассвета, предчувствуя, что ему сегодня повезет, и он обзаведётся сотней серебряных.

Сейчас он уже догадывался, куда его выведут следы. Впереди лежало, хорошо ему известное озеро. Наверняка Миранда и этот легионер остановились там, на ночлег, и если ему повезёт, то он приедет туда уже на рассвете. Главное, что бы они ни уехали оттуда спозаранку.

Сначала Шатун увидел лошадей. Он сразу узнал их – серая кобыла и мерин красной масти. Рассёдланы. Лошади сразу почувствовали присутствие чужого, негромко заржали и уставились на верхового, нервно дергая ушами. Шатун выругался про себя, снял с седла топор и, спрыгнув на землю, побежал к озеру. Забежав за кусты, сразу увидел, что кто-то лежит на земле укрытый плащом. Спят. Ну, и хорошо.

Подбежав, он нагнулся и рывком сорвал плащ.

- Нашлась беглянка, – торжественно промолвил он, увидев, что под плащом спала обнажённая Миранда. Вскочив на ноги, она подняла плащ и стала прикрывать им свою наготу, испуганно таращась на хорошо знакомое лицо одноухого – Где тот который помог тебе бежать?

- Не знаю, - робко ответила она и осмелилась задать вопрос – Тебя Матильда послала?

- Разумеется. Иначе на кой хрен ты была бы мне нужна, – подтвердил он опасения Миранды и осмотрелся по сторонам. Легионера видно не было, а лошади стояли обе.

- Зачем оно тебе, Шатун? Проезжай мимо. Дай мне жить, как я хочу, – услышал он молящий голос девушки.

- Наживёшься ещё, - презрительно ответил он и приказал - Одевайся. Сейчас к Матильде поедем.

Она покорно пошла в сторону за платьем. В это время снова заржали лошади, и Шатун обернулся назад, думая, что возможно это идёт легионер. Неожиданно Миранда кинулась на него сзади и вынула у него из ножен кинжал, который висел на поясе. Он успел развернуться прежде, чем она нанесла удар, и наотмашь ударил её по лицу своей тяжёлой рукой. Она упала. Кинжал выпал из руки, а мгновенно рассвирепевший Шатун отбросил топор в сторону и кинулся на неё.

- Шлюха! Ты что удумала? – орал он, нанося ей пощёчины по лицу. Она закрывалась руками и кричала со страха во весь голос – Шлюха! Сучье отродье! Мразь! Шлюха! – с остервенением избивая её, продолжал рычать Шатун.

- Она не шлюха! – услышал он за спиной последний слова в своей жизни, и топор раскроил его череп…

 

Больше Лермонт ничего сделать не успел. Сбоку на него накинулся волкодав, вцепившись в бедро. От неожиданности и боли Лермонт повалился на землю. Пёс, тут же отпустив ногу, остервенело, бросился к шее человека. Топор пришлось отпустить и обеими руками ухватиться за голову пса. Четвероногий почти сразу изловчился и сумел вцепиться в левую руку. Лермонт зарычал от боли и попытался вырвать конечность из пасти зверя. Не получилось. Тогда одной рукой он потянулся и схватил булыжник в траве. Нанёс удар по голове пса. Потом ещё, и ещё… волкодав, наконец, заскулил и отпустил руку. Сквозь шерсть на голове проступила кровь. Лермонт почувствовал свою победу, кураж схватки овладел им и он, крепко удерживая пса ногами, продолжал наносить удары камнем. Пёс метался, зажатый между ног как в тисках и скулил, а человек всё бил и бил, и лицо его исказилось в гримасе ненависти. Он рычал подобно зверю…

Когда Лермонт выбросил камень, голова волкодава представляла собой месиво. Руки были липкими от собачьей крови. Звериная ненависть была удовлетворена и боль отпустила его. С отрешённым от всего земного лицом, он краткий миг наблюдал, как нагая Миранда пинает ногами мертвое тело безухого и кричит ругательства. «Она не в себе» - решил он, направляясь к ней.

- Миранда…

Услышав его голос, она прекратила своё бесполезное занятие и, набросившись на него, стала колотить кулаками в грудь. Из её глаз по щекам катились крупные бисеринки слёз, и она кричала:

- Ты! Почему ты бросил меня?! Негодяй! Негодяй!

Он обнял и крепко прижал её к себе. Она не сопротивлялась. Зарыдала.

- Я не бросал тебя, дурочка. Я ягоды ходил собирать. У нас на севере, когда мужчина влюбляется, всегда дарит свой возлюбленной ягоды, – сказал он тихо, уставившись как раз на ту землянику, которую ещё недавно бережно нёс в руках, и которая теперь валялась разбросанная на траве. Так они стояли долго, пока оковы страха не ослабли, и сердце не застучало в обычном ритме.

- Обещай, что больше не оставишь меня одну пока мы вместе? – первой прервала молчание Миранда.

- Обещаю, – охотно согласился Лермонт, отпуская её из объятий – Иди, умойся в озере. Я тебя замарал, – добавил он показав ей свои, бардовые от крови руки. Она поцеловала его в губы и пошла в воду.

Лермонт поглядел на труп человека, потом взял его за руки и оттащил в кусты. Туда же он отволок и труп собаки. Закидал их ветками и только потом пошёл к озеру умываться. Всё это он делал как будто в тумане, молча и чётко. Очень хотелось выпить чего-нибудь крепкого, что бы обожгло горло и резко ударило в голову, но ничего не было.

Голова прояснилась вместе с тем как почувствовалась боль в ноге и руке. Аккуратно промывая раны он заметил, как подошла Миранда, уже одетая и с собранными волосами. Она спросила, не нужна ли ему помощь. Он попросил принести чистую тряпку из мешка и перевязать раны от укусов.

Она сделала это молча. Он тоже не произносил ни слова, а только смотрел на неё. Когда она закончила и начала говорить о том, что нужно покинуть это место, он спросил:

- Расскажи, почему тебя заперли в сарае?

- А я то думала: когда же ты меня спросишь, - грустно молвила она и села рядом с ним, тоскливо уставившись на водную гладь озера – Моя история началась в Латерне. Там я родилась и там умерла моя мать, когда мне было 14. Мой отец всю жизнь работал писарем в порту, мог себя обеспечить и, после положенного траура по матери, взял в жёны вдову какого-то капитана, вместе с тремя маленькими детьми. Так у меня появились мачеха, один братик и две сестрички. Верена была добра ко мне, а вот заменить отцу мою мать не смогла. Через три года после их свадьбы отец подхватил в порту лихорадку, долго болел, выздоровел, но лечение сказалось на его зрении, и он стал плохо видеть. Его обратно приняли в порт, но потом заметили его непригодность и прогнали. Отец больше ничего не умел делать, кроме как писать и читать. Из-за плохого зрения другую работу найти не получалось и отец начал пить. Сбережений у нас тогда было не много, но и это он пропил и вскоре мне пришлось ходить по домам и заниматься вышивкой. Верена помогала мне, пыталась вразумить отца, дегала за ним по кабакам, где клянчил выпивку. Всё было бесполезно. Очень скоро он докатился до того, что стал воровать деньги, заработанные мной и Вереной. Мы начали голодать, залезли в долги, моя вышивка денег не приносила и тут, как назло, серьёзно заболела младшенькая. Не было денег даже на крошку хлеба, не говоря уже о том, что бы вызвать лекаря. И тогда, ночью (когда девочке стала совсем плохо), Верена одела меня в своё лучшее платье и сказала пойти на улицу, заработать денег. Я тогда уже была взрослая и всё понимала. Я вернулась на рассвете и положила деньги на стол. Верена не спала. Она обняла меня и заплакала, умоляя простить. Я простила, а вечером пошла снова на улицу. Девочка тогда вылечилась, а прежней Миранды уже не стало. В общем, я втянулась, стала зарабатывать деньги на паперти и семья наша зажила по новому: позорно, но зато с хлебом и солью на столе. Год назад я услышала про «Хромую Клячу» и решила перебраться сюда, так как здесь больше платили. Я регулярно отправляла деньги Верене, для детей. Но три неделю назад она прислала мне письмо, в котором говорилось, что она смертельно больна, и помочь ей может только, какой-то редкий чудодейственный корень который стоит пять сотен золотых эделей. Она просила меня вернуться и воспитывать детей после её смерти. Прочитав письмо, я сразу побежала к Матильде и попросила эти пять сотен в долг. Она не дала. Я разозлилась, собиралась немедленно уехать, но тут в бордель зашёл какой-то богатый делец и выбрал меня. Коварная мысль уже тогда влезла мне в голову, а когда наедине со мной он начал хвастать своим богатством и продемонстрировал мне сундучок с золотом, я незамедлительно решилась на кражу. Легко напоив его, я взяла его сундучок и, таким же способом как, давеча украв лошадей, поехала в Латерн. Меня догнали на тракте уже вечером. Силой вернули назад и заперли в тот сарай. Матильда была в бешенстве, отобрала все мои деньги и обещала отдать меня тому самому немому полуорку, на потеху. Ну а потом появился ты и освободил меня.

Миранда замолчала. Лермонт вперил свой взор в землю и сидел так, бездвижный и печальный. Он вырос в деревне и городские драмы, наподобие той, которую рассказала Миранда, были чужды ему. Он не знал, что сказать и потому не нарушал этой тягостной для нее тишины.

- Нам нужно расстаться и идти каждый своей дорогой, – сказала она.

Вместо ответа, Лермонт, оторвал глаза от земли, посмотрел на Миранду и спросил:

- У тебя есть мечта?

- Мечта?! У меня одна мечта – уехать куда-нибудь подальше и начать все сначала. Вместе с детьми, вместе с Вереной… Я не хочу, что бы кто-нибудь из её детей пошёл по моим стопам! – ответила Миранда резко, с восклицанием. Так воскресает человек знающий, что мечта неосуществима, но продолжающий в неё верить, ибо вера это единственное, что осталось в душе, единственное - что дарует надежду. Она отвернулась, чтобы он не прочёл, в глазах, её чувств.

- Я не брошу тебя, – твёрдо сказал Лермонт. Ему хотелось добавить ещё что-то, но слова не шли на язык и он просто обнял её и поцеловал в затылок.

– Нам пора ехать. Здесь оставаться не имеет смысла, - сказал он, вставая – Надо добраться до города и избавится от коней.

Скоро они уже ехали по этому лесу, который оставил у них в воспоминаниях ночь любви и утро ужаса. Редко они перекидывались, какими либо фразами, ещё реже ехали рядом, бок обок. Лес не менялся. Оставался всё таким же тихим, таящим в себе обилие жизни. Когда на мир опустились сумерки, путники остановились на ночлег. Миранда, видя подавленность Лермонта, подарила ему ещё одну ночь любви. Хотя… Он и не спрашивал разрешения, а она не хотела отказывать, стараясь быть такой же нежной и страстной как давеча. Но он уже не был так нежен…

В полдень, следующего дня, доехали до окраин Ратхолла. Первый дом, который им попался, был домом пасечника. По предложению Миранды, они с Лермонтом представились молодожёнами. Жена пасечника, весёлая, чувствительная женщина, с лёгкостью «проглотила» историю о страстной любви двух сердец, рассерженных на это родителях, побеге и нападении бандитов, которые всё у них забрали, кроме коней. Она согласилась, что другого выхода не было и, что Лермонт правильно сделал, что украл Мари и везёт её к себе домой на север. «С милым и в шалаше блаженство» - охотно ободряла она их и под конец даже рассказала, что у неё с мужем была подобная история, и, не смотря ни на что, жизнь у них сложилась, а дети стали тем мостом, который наладил новые коммуникации с родителями.

Пасечник же, хоть и не был столь доверчив, но не мог упустить случая по дешёвке взять двух лошадей, у молодых, которые ужасно нуждались в средствах на дальнейшую дорогу и потому, скребя сердцем, поверил в историю легионера и его возлюбленной. Кобыла и мерин были приобретены за 15 золотых, одного осла и кипу старой одежды. При отъезде «молодожёнам» пожелали счастья, объяснили, как лучше доехать до Ратхолла и посоветовали поскорей завести ребёнка.

Ратхолл подходил под категорию средних городов альянса. На гербе города была изображена крыса, играющая на дудочке. В Ратхолле не было шика столичного города или крупного торгового и культурного центра. Всё простенько и компактно. Здесь, как и положено, был храм Аменидасу, была ратуша, были стены с башнями, трущобы и богатый квартал, рынок, небольшая площадь. Никаких академий, никаких библиотек и уж тем более дворцов. В городе правил закон и потому днём ворота всегда были открыты и закрывались лишь на ночь.

Лермонт и Миранда дошли до города, когда солнце уже начинало клониться к горизонту. По пути они переоделись, и легионер теперь выглядел как обычный крестьянин с севера. Миранда же сделала себе из тряпок живот, надела просторное платье, накидку с капюшоном и должна была изображать беременную жену крестьянина. Она очень опасалась, что её могут узнать прихвостни Матильды или бывшие клиенты с «Хромой Клячи». Лермонт был не против подобного маскарада. Он вообще был молчалив и Миранду это сильно угнетало.

Так и предстали они пред глаза городской стражи: он, ведя в поводу осла, и она покорно сидящая на длинноухом животном. Как и у пасечника Миранда представилась как Мари, они рассказали аналогичную историю, о том, что супруг везёт с Латерна свою жену домой на север и что им нужно несколько дней отдохнуть в городе и посетить лекаря, чтоб он осмотрел беременную. Стража взяв положенную мзду (6 медяков за двоих), пропустила «супругов» в город и даже порекомендовали постоялый двор «Медный Лис», как место спокойное и пригодное для проживания беременной женщине.

Миранда и Лермонт довольно быстро нашли этот постоялый двор, в приличном районе города. Хозяином там был рыжий мужчина с усами и хитрой улыбкой под ними. Он охотно принял супругов, выделил им комнату за нормальную плату и пристроил осла в конюшне. Отправляться в тот день на поиски Родрика и лорда было уже поздно и потому, Лермонт, после ужина взял с собой в комнату бутылку рома и остался там с Мирандой. Он не лег к ней в постель пока не приговорил эту бутылку и этой ночью был ещё более груб, чем прошлой. Миранда молчала.

Утром, уже ближе к обеду, Лермонт отправился по кабакам и гостиницам разыскивать своего друга. Миранде было наказано сидеть в комнате и никуда не выходить. Он вернулся только ночью, еле стоя на ногах от выпитого, сказал, что никого не нашёл, потребовал от Миранды выполнения «супружеского» долга и взял её грубо и даже с каким то презрением.

Когда он проснулся, было уже за полдень. Он лежал в кровати один. Миранды не было. Спустившись вниз, он спросил у хозяина, не знает ли он где его жена. Тот ответил, что она ещё утром отправилась к лекарю. Лермонт сказал, что подождёт её в обеденном зале и, заказав себе рома, принялся похмеляться.

Миранда вернулась ближе к вечеру и сразу же прошла в комнату. Лермонт уже довольно пьяный, последовал за ней.

- Где ты была? – грубо спросил он, закрывая на щеколду дверь – Мы же договаривались, что в город буду ходить только я.

- Ты спал пьяный, а мне нужно было купить, кое-что на рынке, – ответила Миранда, вытаскивая из под платья свой псевдо живот. Вообще было видно, что она чем то взволнованна, ответила с нескрываемым раздражением и постоянно озиралась по сторонам.

- Ну и что, что спал! Ты должна была ждать, пока я не проснусь, - продолжал гнуть своё Лермонт – А если тебя увидели и узнали? Ты же сама говорила, что Матильда будет в первую очередь искать тебя здесь и в Латерне! – перешёл он уже на крик. Она лишь дерзко посмотрела ему в глаза, ухмыльнулась и спросила:

- Так ты значит, от страха за свою шкуру в запой ушёл?

- Не твоё дело женщина! Я смотрю, ты забыла всё то, что я для тебя сделал. Я человека убил из-за тебя, а ты теперь ходишь и испытываешь судьбу!

- От судьбы не уйдёшь, – сказала она и нервно засмеялась. Лермонта пробил озноб. Страшная догадка осенила его.

- Ты… Ты что это, а? – начал он побагровев – Тебя уже кто то узнал? Признавайся!

- Да! – выкрикнула она ему в лицо – Шарманщик, старик бродячий, узнал меня на рынке. Он часто играет в борделе у Матильды. Он заметил меня в толпе, догнал, поздоровался и с ехидной улыбочкой сказал, что Матильда передаёт мне привет.

- Проклятье! - недовольно скривив губы, молвил Лермонт – Это значит, что он скоро отправит весть в бордель и за тобой придут.

- Уже завтра, скорее всего они будут в городе – подтвердила Миранда.

- Дура! – вскрикнул Лермонт в бешенстве – Все наши старания ушли впустую. Я же тебя по нормальному просил не выходить из трактира! Ты чем думала?

Миранда только виновато опустила глаза вниз, а когда подняла их, через мгновение, они были полны слёз.

- Лермонт. Миленький! Ну прости меня! – залепетала она бросившись ему на шею и целуя в лицо – Любимый, всё обойдётся. Мы уедем отсюда сегодня же ночью. У меня есть план. Поверь - всё обойдётся. Ты ведь сказал, что не бросишь меня…

- Какой ещё план! – в припадке негодования вскрикнул он и отстранил её от себя – Некуда уже бежать…

- Нет есть, – перебила она его и принялась целовать его руки, которые отталкивали её – Просто нужны деньги. Много денег. И я знаю, где их достать, - начала она взволнованно – Здесь живёт один торговец-ювелир, мой бывший клиент. Его жена - повитуха. Перед рассветом мы придём к ним в дом. Ты скажешь, что твоя жена рожает. Они обязательно откроют, и тогда нужно будет только их убить и забрать деньги из дома…

Сильная пощёчина прервала её. Она упала на пол, а Лермонт заорал:

- Шлюха! Ты что мне предлагаешь?! Я что, по твоему, похож на конченного человека, который ради такой потаскушки как ты будет убивать людей?

- Но ты же мужчина, – зло смотря на него, дрожащим голосом проговорила Миранда – И нам нужны деньги. Я просто предлагаю тебе пойти и взять их. Ты же обещал, что меня не бросишь…

- Заткнись! – проорал он и снова ударил её. Миранда попятилась в угол – Чтоб я больше не слышал этого! Да, я мужчина! И потому я больше не буду слушать шлюху. - Миранда зарыдала, сев в углу на корточки и уткнувшись в ладони – Сиди здесь и не вздумай никуда выходить, – приказал ей Лермонт, сдержавшись, что бы ни ударить снова, и тут же вышел вон из комнаты.

В обеденной зале он заказал себе ещё одну бутылку рома и сев за столик в углу, стать пить. Завтра он отправится искать Родрика, а сейчас хочется выпить и отдохнуть. Видеть Миранду ему не хотелось. Хозяин «Лиса» слышал, как они с женой поругались и потому, когда Лермонт уснул за столом, он решил, что не нужно отволакивать пьяного в комнату.

 

Лермонт проснулся от шума. Кто-то громко входил в помещение, хлопая дверью и позвякивая металлом. Сквозь открытые окна уже просачивались косые лучи утреннего солнца. Подняв отяжелевшую голову, Лермонт поглядел на нарушителей спокойствия. Это были городские стражи. 5 человек. Все в доспехах и при оружии. Вот один из них подошёл к стойке бара и о чём то зашептался с хозяином. Остальные остались стоять при входе. Все с суровыми, серьёзными лицами…

- Лермонт! Дружище! – вдруг раздался громоподобный бас одного из стражей – Вот не ждал тебя здесь встретить.

- Родрик! Сволоч ты! Да я б тебя никогда не узнал в этих доспехах, – откликнулся Лермонт на приветствие друга и направился к нему. Они встретились в центре зала и обнялись. Родрик представлял собой, среднего роста, широкоплечего, упитанного мужчину с бородкой и черными волосами до плеч. Его карие глаза сейчас светились радостью от встречи с другом.

- Дружище, ты что же это меня бросил в том борделе? – разорвав объятья в лоб спросил Лермонт.

- А что мне ещё оставалось делать? Ты же был «немычачий», а лорду Марлоту взбрендило отправляться в путь ещё до рассвета. Вот мне и пришлось тебя оставить. Я тогда заплатил, просил тебе передать, что мы уехали…

- Как заплатил? – удивился Лермонт – Они же с меня утром требовали деньги за нашу гулянку…

- Как требовали? – не менее удивлённо вопрошал Родрик – Лорд может быть свидетелем, я при нём отдавал деньги. Ты что Лермонт не протрезвел ещё? – с иронией спросил он и засмеялся.

- Да причём здесь это?! Значит - меня обманули. Хотели деньги содрать. Я же не знал, что ты уже за всё заплатил. Вот сволочи! Мне же пришлось убегать оттуда, а то бы они забрали у меня мою гармошку, – Лермонт тяжело вздохнул – Давай присядем, Родрик. Мне многое нужно тебе рассказать…

- Давай позже. Я на службе. Устроился в стражу, как только приехали сюда. Сегодня ночью одна девица ювелира и его жену убила, забрала деньги и хотела на осле из города выехать. А стража на воротах смотрит у неё руки в крови и перед собой держит шкатулку с золотыми эделями. Сразу смекнули, что что-то неладное. Давай расспрашивать, а она как заревёт и кричит всё: «Откройте ворота!». Короче арестовали её, а потом нашли тела ювелира и его жены в доме. Его то ещё понесли к лекарю, а она то уже точно мертва была. Давай выяснять, что за девица и вдруг один из наших говорит, что помнит как она с мужем два дня назад в город заезжала, и была как будто на сносях… Лермонт, всё нормально? Ты что-то в лице изменился.

Лицо Лермонта изображало страх и растерянность. Он бегал глазами по сторонам и вдруг, произнеся: «Не может быть! Я же сказал ей сидеть и не выходить» - подорвался с места и бросился в комнату. За спиной он уже слышал приказ задержать его и голос Родрика, растерянно вопрошающего, что случилось.

В комнате её не оказалось. «Это сон! Это сон!» - пытался убедить он себя, но забежавшие следом стражи повалили его и стали связывать руки. Лермонт кричал, что он ни в чём не виноват, что это не он, что он отговаривал её.… Но ничто не помогло. Его повели в тюрьму.

 

Город был взбудоражен. Не каждый день здесь совершались такие дерзкие ограбления, тем более особами слабого пола. Как то сразу стало известно, что задержанную зовут Миранда и, что она шлюха из «Хромой Клячи». Про её спутника говорили мало и никак не могли понять его причастность к преступлению. Было известно лишь, что он легионер, и что в то время как совершалось преступление, находился в «Медном Лисе» (это стало известно по свидетельствам хозяина заведения). На следующий день, из показаний Лермонта, стало известно, что эта парочка украла из «Хромой Клячи» двух лошадей, и продали их пасечнику. Так же отправили людей разыскивать тело следопыта по кличке Шатун, которого эта парочка убила в лесу. Легионер вообще рассказывал всё, о чём спрашивали, и на каждом допросе говорил, что раскаивается и просил снисхождения для себя и Миранды. Так что вскоре в городе закрепилось мнение, что путана околдовала мужчину и всячески вертела им, заставляя идти на преступления.

Выяснились и подробности ограбления. После ссоры, Миранда, дождалась ночи и покинув постоялый двор направилась к дому ювелира. Не дойдя, она вернулась и забрала из конюшни осла. Затем уже с ослом достигла злополучного дома и стала колотить в окна. Когда хозяйка спросила: «Кто?» - она сказала, что рожает и просить помочь. Женщина, ничего не заподозрив, открыла бедняжке и та пырнула её кухонным ножом, который предусмотрительно взяла с собой из «Медного Лиса». Затем преступница прошла в дом, навстречу ей вышел забеспокоившийся ювелир и Миранда, не задумываясь, ударила его в живот. Тот упал, и она пошла рыться в комнатах. Нашла шкатулку с драгоценностями, кошель с золотыми монетами и потом ушла. Видимо она была не в себе, потому что так и приехала к воротам города, на своём осле и с награбленным добром в руках. Руки и одежда её были в крови и она даже не думала, что их нужно помыть. Собственно на этом она и попалась. Такую картину событий обрисовало расследование. Сама же Миранда давала крайне скудные показания и предпочитала молчать.

Жена ювелира скончалась от потери крови той же ночью, а сам ювелир оказался более живуч и лекари города корпели над ним, что бы он мог подтвердить или опровергнуть обвинение против Миранды.

В общем, город жил в ожидании суда и публичной казни. Но вершение правосудия откладывалось. С начало из-за ювелира, который долго приходил в себя, потом из-за городового, который уезжал по окрестным деревням собирать подати. Лишь спустя месяц после преступления состоялся суд. Трое присяжных: городовой, паладин и один из почётных жителей Ратхолла, выслушали показания свидетелей и пострадавшего. Это длилось весь день, по окончании которого, судьям было всё ясно и они вынесли решения. Лермонт был признан виновным в убийстве следопыта по кличке Шатун и в краже лошадей. Приговор – 20 лет каторжных работ. Миранда была признана виновной в краже лошадей и драгоценностей (на сумму 300 эделей), в убийстве жены ювелира и в покушении на убийство самого ювелира. Приговор – смертная казнь.

В ночь перед объявлением приговора, Лермонт сидел в своей камере и играл на гармошке. Пару дней назад ему тайно передали, что Миранда беременна. Сутками он сидел и думал об этом, и эти думы угнетали его. Подобный поворот событий совершенно выбил его из колеи. Он не знал, что думать и думал о том, как всё у них могло бы сложиться хорошо, если бы они повстречались при других обстоятельствах.

Дверь открылась. Лермонт прекратил играть и уставился на вошедших. Это были Родрик и лорд Марлот.

- Попрощаться пришли? – без приветствий спросил он вошедших и почесал бороду. Он не брился с тех самых пор, как его заперли здесь.

- Поговорить пришли, – поправил его Родрик. Он выглядел хмурым и несколько нерешительным.

- У меня есть предложение для тебя. – подол голос лорд. Тонкий, горбатый нос, острый подбородок, высокий лоб, проницательные черные глаза, черные же прямые брови и волосы, собранные в хвост, придавали Поумору Марлоту весьма зловещий вид – так показалось Лермонту в первый день их знакомства. Сейчас же его внешность была ему безразлична. Одет он был, так же как и раньше – тёмно синяя мантия, сапожки, меховой воротник, перстни на пальцах, а также посох в руках.

- Ты ведь хочешь, что бы Миранда осталась жива? – спросил лорд, понизив голос до шепота.

Лермонт усмехнулся.

- А что смертную казнь за убийство у нас уже отменили?

- Я говорю о другом…

- Лермонт я думал о побеге – в волнении, торопливо начал говорить Родрик и сразу предупредил – Не волнуйся. Нас никто не слышит. Я договорился, чтоб нам дали поговорить без посторонних ушей. Так вот думая о побеге я понял, что без лорда этого не осуществить. И вот я привёл его, и он готов помочь…

- Но не бесплатно, – вставил Поумор Марлот, продолжая пристально буравить взглядом, безразличного ко всему Лермонта.

- У меня есть только гармошка, - ответил заключённый с саркастической улыбкой на устах – Если бы я её тогда отдал, в борделе, сейчас бы здесь не сидел.

- Но тогда бы ты, не встретил и Миранду, - возразил на это лорд.

- Да, действительно, – согласился Лермонт и дунул в гармошку, проиграв в ней несколько звуков – Ну и какую же цену я должен уплатить за освобождение Миранды?

- Самую большую, какую ты можешь дать, – серьёзно сказал лорд и уже более тихо добавил – Душу.

Лермонт засмеялся. Ситуация выглядела забавной.

- Вы что, решили поиздеваться надо мной?

- Никто не издевается, - твёрдо ответил на это лорд Марлот – Я устрою побег для Миранды, если ты добровольно отдашь свою душу. Это отличная цена, за спасение двух жизней – Миранды и того ребёнка, что у неё во чреве.

- И как вы себе это представляете, уважаемый лорд? - не снимая насмешки с уст, спросил Лермонт

- Я дам тебе эликсир. – лорд достал из кармана маленькую скляночку с серебристой жидкостью - Ты спрячешь его в рукаве. Завтра, когда я устрою побег Миранде прямо с эшафота, и ты поймёшь, что я выполнил свою часть сделки, нужно будет просто выпить этот эликсир. Ты мгновенно заснёшь и потом уже, твоя душа отделится от тела и перейдёт в распоряжение чужих рук…

- Что это ещё за руки?

- Руки демонов, – ответил лорд, помедлив, и тут голос подал молчавший доселе Родрик.

- Лермонт, прости. Зря я затеял это. Это не стоит того… - запричитал он, суетясь возле двери, но был прерван жестом руки своего друга.

- Подожди, ведь он дело говорит, – заговорил Лермонт уже серьёзно – Моя душа за душу двоих, один из которых мой ребёнок. Ты прав это хорошая цена, пусть даже если она и платится демонам. Но причём здесь ты, лорд? И разве это не преступление якшаться с демонами и уж тем более отдавать им душу?

Лорд усмехнулся:

- Твоя душа станет уплатой моего долга, за то, что мне когда то помогли. А хорошо это или плохо решать тебе. Вот эликсир. Если ты согласен заплатить цену, сыграй завтра на рассвете эту же мелодию, которую играл только что, и в обед, когда все соберутся посмотреть на казнь, ты увидишь как Миранда убежит, а потом выпьешь эликсир, – и поставив склянку на стол, лорд вышел из камеры.

- А это больно? – спросил вдруг Лермонт ему в спину.

- Нет, – был ему короткий ответ.

Родрик последовал за лордом, оставив своего друга наедине с принятием решения.

 

На следующий день, лорд Поумор Марлот стоял в первых рядах той толпы, которая пришла посмотреть на казнь. Глашатай уже объявил приговор Лермонта и сейчас объявлял об участи шлюхи по имени Миранда. Лорд стоял и смотрел на палача, что стоял у огромного пня с топором в руках, и тонкая улыбка не сходила с его уст. Утром он услышал звуки губной гармошки, доносившиеся из тюремного блока. Его кредиторы будут довольны. Он вернёт им обещанную плату раньше, чем они этого ждали. Теперь у него не будет никаких обязательств перед ними. Только бы всё прошло по плану, и у Родрика не дрогнула рука.

Наконец глашатай зачитал приговор Миранды и осуждённую повели к плахе. Сделав три шага, она повисла без сознания на руках стражей. Поумор Марлот оставался спокоен. Вот её дотащили до плахи. Положили голову. Палач замахнулся…

- Ты же обещал мне, лорд!!! – раздался отчаянный вопль Лермонта, который закованный в цепи находился на помосте и наблюдал за всем.

Но лорд уже не слушал, он действовал. От топора палача один за другим рухнули двое стражей, что держали Миранду. Толпа ухнула, не понимая, что происходит. Другие стражи бросились к сошедшему с ума палачу, но Лорд уже был на помосте и бросил им под ноги склянку, которая взорвавшись, высвободила в воздух темное облако. Стражи, тут же упали. Из-за угла показалась чёрная карета, руководимая уродливым карликом в зелёном фраке, и стремительно направилась прямо на толпу. Люди запаниковали и бросились врассыпную. Палач уже схватил Миранду на плечё. Его колпак сорвался с головы, и публика узнала в нём одного из стражей города. Это был Родрик.

Карета подъехала точно к помосту. Дверь была открыта, и палач прыгнул, внутрь. Следом за ним в карете очутился и лорд. Удар кнутом и четвёрка лошадей помчалась к воротам города. Стража засуетилась слишком поздно. Когда начали крутить ворот и закрывать решётку, карета уже промчалась под воротной аркой, и стремительно удалялась от городских стен. Десяток стражей и доброхотов, почти сразу оседлали лошадей и бросились в погоню, но за воротами их встретили три смерча. Кого то разбросало, кто-то успел вернуться в черту города.

Лермонт стоял на помосте, кажется, всеми забытый. Он неторопливо достал склянку из рукава, откупорил её и резко опрокинул в рот её содержимое. Мир вокруг сразу потемнел, и земля перестала быть опорой, уйдя из под ног. Он упал и больше никогда не вставал.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...