Сказка - ложь…

 

Золотистый сокол изогнул крылья, устремляясь к земле. Можно было подумать, что он выслеживает добычу, но внизу расстилался лес, не поле. Однако птица уже несколько часов следовала за своей целью, не отставая от нее, но и не опережая. Этой целью был всадник на гнедой лошади, движущийся размашистой рысью. Чтобы разглядеть их, соколу пришлось снизиться к самым верхушкам деревьев, но он знал, что лежит в конце тропинки. Несколько бревенчатых домиков, окруженные забором – вот облик лечебницы, к которой быстро приближался всадник…

Впрочем, история эта началась гораздо раньше.

Первые ее крупицы зародились сотни лет назад, когда один крайне самоуверенный маг призвал демона и не смог побороть его. Чудовище вырвалось на свободу, устроило бойню и держало все окрестные деревни в страхе, пока его не заточили в ловушку – небольшой серебряный браслет, позже украденный. Но можно ли считать это началом истории?

Спросите человека на гнедой лошади, и он скажет, что нет. И добавит, что настоящая сказка началась одиннадцать лет назад, в столице Запределья, в первый день весны. А потом нахмурится и процедит что-то о сказках и судьбах. Только вы вряд ли расслышите его слова…

***

По-весеннему яркое солнце расположилось на небосклоне, похоже, не собираясь двигаться дальше, и назойливо било в глаза. Тарий поморщился и заслонился ладонью. Один вид начищенных, сверкающих крыш вызывал острую резь в глазах, а от вида писчих принадлежностей хотелось взвыть.

Внизу, на площади, шумела толпа. Люди говорили, обменивались сплетнями, товарами и деньгами, любовались представлением и вообще приятно проводили время. То и дело в небо устремлялись птицы, от гордых своей породистостью голубей до простых синиц и воробьев, пойманных тут же, в городе. Крылатые посланцы с возмущением давали привязать к лапке короткое послание и взмывали ввысь, мгновенно исчезая за крышами. Обратно они возвращались покорные, неся ответ на заданный вопрос, который, по поверьям, писали сами боги – или ангелы, если Сочинители отвлекутся. Нередко по рассеянности всевышних случались курьезные случаи. Однажды голубь принес послание «О да, она согласится! Удачи в браке!» жене известного торговца тканями, в другой раз Владыке довелось прочитать «Чмоки-чмоки, красавица!», которое доставил ему ручной сокол.

Как отреагировала на «подарочек небес» жена торговца (главное, ее муж!), Тарий не знал, а вот Владыка прочитал письмо с каменным лицом, после чего очень вежливо попросил советника: пусть ваш сын, если и осмеливается подделывать слова богов, так не мешает их…

На самом деле Тарий редко путал ответы, но оба этих случая пришлись именно на него. Впрочем, в бригаде «ангелов» письма мешали регулярно, ничуть не реже забывали заколдовывать птиц на возвращение, так что кому-то ответ не приходил и вовсе. Но это не важно. Праздник Весны знаменит своей радостной, шумящей бестолковостью, и неправильные письма лишь добавляли веселья.

К сожалению, не всем. Тарий поморщился и, продолжая скрести карандашом по бумаге, огляделся. Вся его бригада пребывала на своих местах, но большинство даже и не думали работать, бездельничали на горячих крышах и позволяли крылатым посланцам спокойно улетать домой. Ловя его взгляд, подростки суетливо вскакивали и сразу же принимались за дело. Оживив таким образом всех, Тарий уставился на собственную работу. Опять какая-то ерунда по признанию в любви. Интересно, зачем людям калякать на бумажках бестолковые послания, а потом ждать заведомо ложного ответа? Но ведь пишут, а кто сам не обучен, тот родственников просит…

Не так уж и сложно работать «ангелом». Нужно лишь уметь приманивать птиц и накладывать на них чары возвращения, а так же быстро строчить бестолковые ответы, сидя на скользкой крыше. Но вот с другой стороны…

Самое худшее то, что прибывали не только вопросы типа «а полюбит ли она меня?». Приходилось читать и мольбы о выздоровлении детей и родителей, прошения сохранить жизнь любимому, написанные с искренней надеждой. А самое мерзкое, нужно было и отвечать. Не раз и не два Тарий чувствовал себя шарлатаном, обещая жизнь скованной параличом женщине или солдату, отправленному на передовую. Грязно поступать так, но ничего не поделаешь. В какой-то мере это была тренировка, необходимая будущему магу. Ведь уже через несколько лет люди начнут идти к тебе, спеша поделиться своими радостями и горестями, чтобы ты разделил их и понял, излечил и утешил, если нужно… Заклинания будут требоваться реже, чем простое сопереживание. Вот причина, по которой все ученики магов в День Весны торчат на крышах, не столько приманивая колдовством птиц, сколько копаясь в чужих жизнях.

Празднуй, солнечная Мириа! Празднуй, столица Запределья!..

Раздался пронзительный крик и, вскинув голову, Тарий увидел небольшого золотистого сокола, который молнией вознесся над крышами. Личная птица Владыки. Изо всех сил он потянулся к ней чарами, заставляя лететь именно к себе, и знал, что точно так же сейчас поступают все десять молодых магов, что входили в его бригаду.

Бедный сокол заметался, не зная, к кому податься. Основных противников было двое: Тарий и Якжана, ученица самого Владыки. Ее магия, прирученная и гибкая, как хлыст, действовала куда надежней его колдовства, прямого, дикого. Он закусил губу и мысленно подстегнул сокола. Ну сейчас надменная девчонка посмотрит, на что может его семья!

«Сейчас» не последовало. Помешали шум взрыва там, на площади, взметнувшийся к небесам столб пламени и ставшая невероятно скользкой черепица. Почему-то площадь оказалась совсем близко…

Тарий свалился на продуктовую лавку, своим весом сломав хлипкие столбики навеса, и вместе с ним плюхнулся на землю. Вокруг шумела толпа, но уже далеко не радостно: смех сменился плачем, воплями и стонами. Пришлось отползти к самой стене, чтобы его не затоптали и уже там подняться на ноги. Переход от идиллии к кошмару оказался столь резким, что мысленно Тарий еще не осознал произошедшего. Что творится? Что это было? Мысли вспыхивали в сознании и тут же гасли, но все их заслоняли животные инстинкты: бежать, скорее бежать!

Прочь! Прочь отсюда! Как и все эти люди, бежать, мчаться, не разбирая дороги, поддаться бездумной панике...

Вместо этого Тарий прижался к стене, выискивая в толпе отца. Где же он, где же… Мешал запах огня и горящей плоти, путающий сознание. Но вот среди объятых паникой людей промелькнули непроницаемо черные одежды, и, не мешкая, Тарий бросился к ним. Короткий путь в пять метров занял целую вечность. Люди вокруг рычали, пробивая себе путь, толкались и втаптывали в камни упавших, и точно так же рычал и толкался он, прокладывая дорогу. Но наконец закончилась и этот кошмар. Тарий уткнулся в плечо отца.

Советник Владыки никогда не носил ничего, кроме темных, цвета воронова крыла, одежд: черные свободные штаны, черная туника и тяжелая накидка из черного бархата. Когда Тарий был маленьким, он любил кутаться в этот гладкий надежный бархат, представляя, что это его крепость, которая защитит от всего. Вот и сейчас посреди этого хаоса ему захотелось уткнуться в тяжелую ткань, спрятаться в ее складках от всего мира, чтобы не было вокруг ни кошмара, ни криков, а был лишь мягкий, теплый мрак…

Вместо этого он встал рядом с отцом и другими приближенными, загораживая от толпы Владыку. Непроницаемое кольцо верных слуг вокруг главного сокровища мира, его сердца и души… Красиво звучит. Но на самом деле от Тария было мало толку. Его, самого щуплого, толкали и пихали больше всех, а под самый конец давки мимо промчался какой-то силач и заехал локтем ему в живот. Не дали упасть две пары рук – отца и сухие, деловитые длани Владыки.

Давка длилась целую вечность, минут пятнадцать. На площади собралось более пяти тысяч человек, и почти все они, идя в буквальном смысле по трупам, покинули опасное место. Наконец все закончилось. Кольцо подданных распалось, и Тарий впервые смог осознать, что, собственно, послужило причиной паники.

Центра площади, где раньше стоял помост с танцорами, не существовало. Был пепел. Было оплавленное кольцо камней вокруг. Был покрытый ожогами труп на самом его краю. А вот центр площади – нет… Тарий сглотнул и поспешно отвернулся, сообразив, что сейчас его вырвет прямо на глазах Владыки.

Похоже, отец понял это. Его ладонь ободряюще сжала плечо Тария, но голос прозвучал тревожно, едва ли не гневно:

- Что ты тут делаешь? Иди домой!

- Но…

- Я сказал: домой!

Не оставалось ничего, кроме как подчиниться.

…Отец вернулся поздно ночью. Тарию сразу не понравилось выражение его лица: усталое, какое-то ожесточенное.

- Мне дали полчаса, - сказал он, начиная рыться в ящиках.

- На что? – встревожился Тарий.

Отец попытался то ли усмехнуться, то ли улыбнуться, но получилась жуткая болезненная гримаса.

- На то, чтобы завершить все дела в этом грешном мире, если хочешь. Меня обвинили в том, что сегодня творилось.

До Тария не сразу дошел смысл его слов.

- Но...

Отец наконец нашел, что искал: широкий браслет из серебра. Металл почернел от времени, но все еще можно было разглядеть прихотливый узор по краям. Задумчиво покрутив его в руках, мужчина вздохнул и опустился в кресло.

- Сядь, Тарий.

Он послушался, плюхнулся на ближайший стул и замер, глядя на усталое лицо отца. А тот медленно заговорил:

- Завтра состоится суд. После чего меня, скорее всего, казнят… Нет, Тарий, молчи, только твоих выкриков здесь не хватает. Как-никак, я был единственным магом на площадь в тот момент. Точнее, единственным, способным сотворить такое. Погибло двадцать человек, не считая тех, что пострадали при давке. Их гораздо больше…

- А Владыка? Он же видел…

- Владыка… - отец вновь улыбнулся. – Владыка ничего не может поделать. Люди жаждут получить преступника, и им в этом благородном стремлении не помешает даже десяток Владык. Попросту, или мгновенная поимка негодяя, или бунт. А ведь от истинного преступника не осталось ни единого следа, и найти его мгновенно невозможно. Владыка… он сделал то, что считал правильным. Ничего больше.

Тарий зажмурился. Все происходящее казалось дурным сном. Вот сейчас он проснется, наступит новый день, может быть, даже праздник Весны. Но ничего не происходило.

- Но почему ты? Ведь можно было схватить любого горожанина, который был там, навешать на него кучу доказательств, объявить магом! Все так делают!

- Я подхожу на эту роль гораздо больше. Подними голову, Тарий, ты уже не ребенок. Я хочу глядеть на твое лицо, а не пялиться на твой затылок! Молодец. Понимаешь, люди – это просто люди. В детстве они все читали сказки о злых колдунах, о злодеях… Помнишь, как их расписывали? Высокие, все в черном, ужасные горбуны или напротив, неестественные красавцы, если служат при благородном и честном Владыке, так советниками. Только такие могут совершать самые страшные преступления. Например, убийство множества людей на главном празднике года. И преступник им нужен такой… А я, - отец провел ладонью по своему лицу, на котором не было ни единой неправильной черточки. Как и у самого Тария. – Я подхожу на эту роль как нельзя лучше.

Верно, Тарий не мог не признать это. В детстве он не раз воображал отца колдуном – только не злым, а добрым. «Колдун» идеально походил на описанных в сказках злодеев: высокий, бледный, с пронзительными черными глазами, никогда не носящий чего-либо, кроме черного. И Тарий такой, разве что черное не носит.

Действительно, злой колдун и его отродье… Но ведь вокруг разумные люди! Разве могут они обвинить человека из-за сказок? Последний вопрос он почти выкрикнул.

- Могут, Тарий. Могут. И обвинили.

- Но если ты сбежишь… Ты ведь маг! Они не смогут настигнуть…

Отец покачал головой и отвернул широкий ворот накидки. Только сейчас Тарий углядел на его шее тусклую полоску кожи, украшенную металлическими заклепками. Ошейник, который не только блокирует все способности, но и лишает мага какой-либо свободы в действиях.

- Как видишь, люди предусмотрели все, - тихо сказал отец. – У нас осталось всего пять минут. Потом мне придется вернуться. И, чтобы не тратить эти минуты понапрасну, давай, ты пообещаешь мне не творить глупостей? Не бросаться на людей с кулаками и магией, не пытаться перевести огонь на кого-то другого… Пообещай мне, Тарий. И вот, возьми. Это опасная игрушка, но иногда она может помочь. Но прошу тебя, не злоупотребляй ей! Знай меру!

Что он мог сказать? Только поклясться. А потом бездумно смотреть на огонь в камине, даже не пытаясь осознать происходящее.

***

Он так и не осознал все до конца. Продолжал недоумевать, когда суд, ради такого случая проведенный на главной площади, вынес смертный приговор магу Атриану А’гарлу, советнику Владыки. Не верил, когда двое служащих уволокли отца в камеру смертников. Надеялся, когда осужденного вывели на помост и распяли на деревянном щите…

Надо отдать должное палачу – отец не мучался. Это только кажется, что смерть от магических молний ужасна, на самом деле связь души с телом разрывается мгновенно, даже раньше первого удара, и остается лишь безжизненный труп, который можно истязать до бесконечности. Но Тарию было безразлично, сколько молний ударят по телу отца. Он не стал ждать окончания казни, ушел, как только понял: отца больше нет. Люди вокруг него расступались, образовывая некое подобие коридора. Среди них были и взрослые, и его товарищи по бригаде, и совсем малыши, как, например, вон тот, светловолосый, голубоглазый, похожий на изящное привидение. Сколько ему? Лет семь-восемь... А, к демонам всех их!

Он выполнил свою клятву, не натворил никаких глупостей. И сейчас горько жалел об этом. Люди, верящие в сказки детства, подчиняющиеся им. Разве они достойны жить? Разве могут существовать те, кому не важно, кого именно казнят, истинного или ложного преступника, главное, чтобы этот преступник был?!

Что-то всколыхнулось в его сознании, что-то такое, чего он раньше никогда не ощущал. Ненависть. Горячая, нестерпимая ненависть... О, с какой радостью он бы сейчас уничтожил их всех! Или нет, не уничтожил, а поверг в панику, в дичайший ужас... Чтобы они действительно получили своего злодея из сказок!

Тарий сам не понял, как он оказался дома. Слишком много внимания уходило на мысли, чтобы еще и следить за дорогой. Но пришел сюда, в ту самую комнату, где отец беседовал с ним. Тут же, на столике, лежал и браслет. Тарий совсем позабыл о нем, слишком много других забот было... Как там говорил отец? Не злоупотреблять? Но он всего лишь отомстит людям за его смерть! Разве это можно назвать злоупотреблением?

Тарий взял браслет, надел его на правую руку и приготовился ждать.

Он уже знал, что такое обряд передачи магической силы. Сначала спокойствие, но оно вдруг сменяется диким приливом энергии, которая готова уничтожить твой разум. Потом эта сила смиряется, становится твоей собственной, но прежде переживаешь незабываемые ощущения.

На этот раз было по-другому. Не было никакой волны, но словно что-то чужеродное проникло в сознание и замерло там. Что-то живое, покорное и угодливое, но при этом злое и страшное.

«Что угодно повелителю?» - прошипел бесцветный голос. Тарий осмотрелся, но никого не увидел. Оставалось два варианта: или он сошел с ума, или призванное создание не могло воплотиться, а только проникало в мысли человека.

«Что угодно повелителю?!»

Голос чужака вмиг приобрел эмоциональную окраску. Тарий вдруг ясно почувствовал его волю – тяжелую, холодную, чуждую. Но все-таки покорную.

- Ты можешь воплотиться? – спросил он, не сомневаясь, что вызванное браслетом создание прекрасно слышит его.

«Нет. Только если повелитель озвучит свои приказы»

- А если нет?

«Я заберу повелителя с собой»

Вот так. Или приказывай, или… перспективы не слишком радостные. Но разве Тарий собирается оставлять страждущего без приказов?! Нет, ни в коем разе!

Очень медленно и разборчиво он начал перечислять, а перед его глазами проносились картины будущего. Вот люди кричат в панике, когда их накрывает волна черного тумана, кишащего тварями. Вот они разбегаются по домам, но чудовища проникают и туда, уничтожая всех, кто хоть как-то был задействован в подставе отца. Вот Владыку, жалкого, вдруг превратившегося из живого бога простым испуганным смертным, сажают в склеп. Его не убьют, зато раз в год станут выпускать посмотреть на страну - во что она превратится. А он, Тарий, навсегда забудет это жалкое имя. Он станет Господином, и дракон будет его верным помощником и верховым животным. Вдвоем они захватят всю страну и четко очертят ее границы, чтобы никто не смог уйти или войти. Тем же, кто попытается, преградит путь огромная стена из черного камня.

Так поступают колдуны в сказках. Так поступят они.

Тарий встал и молча вскинул руку. Откуда-то появился черный туман, пронесся по комнате и утек на улицу, оставив после себя привкус и запах крови. Тарий последовал за туманом, чтобы успеть полюбоваться, как туман сольется в огромные крылья, мощное, поджарое тело, покрытое багровой чешуей, и узкую морду с янтарными змеиными глазами.

Он немного опоздал: дракон уже был там. Монстр едва умещался в узкой улице, но он все равно ожидал своего господина. Когда Тарий вышел на улицу, крылатый ящер наклонил чешуйчатую голову.

«Приветствую повелителя. Я принял облик, который он пожелал»

Тарий – нет, уже Господин! – кивнул и легко взлетел на спину дракону. Он всегда любил летать с помощью магии, а теперь это и вовсе стало детским упражнением. Дракон взревел, разбежался и взмахнул широкими крыльями. Крыши домов срезало, точно огромным ножом, вместе с верхними этажами. Далеко внизу закричали умирающие.

Но ни Господина, ни его слугу это ничуть не волновало…

***

Дождь медленно ронял капли на землю, словно осознавал, что поить ее уже бесполезно, но все равно пытался помочь. Ветер шелестел травой, шепча что-то утешительное. Тинаю даже казалось, что он слышит голос ветра – тихий, спокойный, полный горечи. Уже давно прекратились яростные, гневные песни урагана. Исчез и легкий радостный смех крошечного ветерка, который так любил играть пшеницей на полях. Остался только этот мрачный зефир, чей глас напоминал завывания плакальщицы.

Тирай мотнул головой. Нет, это уже бред, вызванный мрачной картиной. Но ощущения горького плача все равно не исчезло.

- Любуешься?

Тирай обернулся. На него, сложив на груди руки, смотрел учитель. Пламя в камине не освещало его лицо полностью, а только выделяло морщины и темные, погасшие глаза, превращая человека в подобие упыря.

- Любуюсь, - подтвердил Тирай. – Что скажешь?

Учитель подошел поближе и тоже взглянул на поле под окном.

- Скажу вот что, Тирай. Мы одиннадцать лет пытались как-то выжить в этой стране, но двенадцатый год станет для нас последним. Неужели этот треклятый Господин не понимает, что делает?

Молодой воин вздохнул и отвернулся. Господин тщательно контролировал свои действия, в этом он ничуть не сомневался. Другое дело, что принципы, которыми правитель довольствовался, оказались непригодными для воплощения в жизни.

Да, теперь их страна – точь-в-точь Царство Зла, прямо по книжкам. Но сказки на то и сказки, что осуществить их невозможно. Люди, даже самые несчастные и злобные, не могут взрастить что-либо на полях, если небо постоянно закрыто тучами. Частые ураганы и бури только усиливают бедствия, а живущие в лесах страшные твари пожирают всю скотину. Так и в городе жители не могут торговать, если продуктов нет, за любое неправильное слово тут же казнят, а по ночам улицы очищаются от посторонних все теми же тварями. Банальная арифметика – при таком устройстве скоро не останется ни единого жителя.

Но люди все-таки протянули одиннадцать лет. Неизвестно, что им помогло – старые ли запасы, воля богов или что-то иное, но люди исхитрялись собирать скудный урожай под вечными тучами, косить траву, каждый миг ожидая смерти от дыхания дракона, пасти скот в узких ущельях, куда твари никогда не спускались. А также растить своих героев.

Тираю было всего шесть лет, когда это случилось. В первый день правления Господина он потерял всю семью. Год спустя его нашел учитель и взял себе, чтобы сделать из щуплого, похожего на привидение мальчишки героя.

«Раз Господин вообразил, что в сказке, введем в нее обязательного персонажа, - сказал он тогда. - Ты ведь не против стать всеобщим спасителем?»

С тех пор прошло одиннадцать лет. Тирай вырос и по насмешке судьбы – или замыслу бога - превратился в настоящего сказочного принца, каким его представляют десятки людских поколений. Его золотые волосы и яркие голубые глаза заставляли людей оборачиваться, а ясный, звонкий голос вселял в души радость и точно обещал счастливое будущее. Кроме того, он умел приказывать и убеждать. Чем не символ счастливого будущего?

Вот только знали бы люди, насколько это тяжело – делиться уверенностью и надеждой, которых не испытываешь сам…

Учитель отошел от окна и уставился на горящий в камине огонь.

- Завтра Господин изволит выйти на прогулку.

- Знаю.

- И… не боишься?

Герой пожал плечами.

- Вот этого не знаю. Но спасителем человечества себя не ощущаю точно. Не вяжутся у меня сказки и реальность.

Несколько минут они молчали. Сухо потрескивал огонь в камине, шептал за окном ветер. Наконец Тирай решился:

- А ты много раз видел Господина?

Учитель устало сел в кресло, и посмотрел на молодого воина.

- Много, немного… Достаточно. Каждый год я бываю на Прогулке, и всякий раз меня выталкивают в первые ряды, откуда, сам понимаешь, видно все великолепно. Но, скажу честно, меня всегда занимал именно дракон Господина, а не он сам. Эта тварь раз в десять крупнее лошади и обладает такими когтищами, что любого человека затмит. Будь он хоть трижды Господин, Владыка или еще кто… Так что в первую очередь остерегайся дракона. Если его удастся отвлечь или убить, считай, две трети дела сделаны.

- Ты так уверен в беспомощности нашего Господина? – фыркнул Тирай. Учитель только пожал плечами и друг оживился, вспомнив о чем-то.

- Кстати, чуть не забыл! Давай сюда руку! Желательно правую, но на твой выбор.

Тирай с недоумением воззрился на коробочку в руках воина. Кажется, эта вязкая коричневая жидкость – краска, но зачем она? Руку он все-таки подставил и позволил закатать рукав по самое плечо.

- Что это?

Учитель окунул палец в краску и небрежно прошелся ей по бледной коже молодого героя, оставляя неаккуратного вида кляксу.

- Специальная краска. Делаем из тебя Владыку, - усмехнулся он. – Понимаешь, на данный момент ты – единственный, кто остался от высшего дворянства. Может, найдется кто-то из бастардов, но я их не знаю, а искать – только время тратить. Прежний Владыка, сам знаешь, повесился еще пять лет назад. Если Господина удастся свергнуть, обрадованный народ начнет требовать законного правителя… то есть тебя. А чтобы убедить самых недоверчивых в твоем праве на власть, надо предъявить все признаки наследника законного Владыки – благородный вид, сверкающие доспехи, меч, победу над исчадием зла и непременно родимое пятно. Как ты считаешь, похоже на корону?

Тирай сердито дернул руку, и последний мазок краски прочертил длинную полосу на его запястье.

- Ты… хочешь… обмануть людей? – выдохнул он.

Учитель только пожал плечами.

- А ты как хотел? Страна не сможет обходиться без Владыки, Тирай. А если Господина свергнет кто-то кроме настоящего наследника, люди просто не поймут. Народ глуп и доверчив, как бы ты не желал обратного. Он всегда пойдет за сказкой. Так что преклоняю колено пред вами… Владыка Запределья.

Тирай оцепенел. Его учитель, самый лучший, самый благородный человек в мире, сидел рядом и с усмешечкой рассуждал о глупости людей. И это было… страшно. Сейчас молодой воин возненавидел Господина еще сильнее, чем раньше.

Ведь когда-то этот человек был благороден и честен. Не было в нем ни цинизма, ни убежденности, что люди слепы и глухи, и лишь он знает правду. Тот рыцарь, что жил при прежнем Владыке, ни за что не стал бы подделывать родимые пятна, он искренне верил в Добро и старался нести его другим. Но с приходом Господина изменилось все. Те, кто желал бороться, погибли. Трусы издохли, не найдя выхода из страны. А простые люди смирились с новым правителем, привыкнув оплачивать страшную дань и выдавая больных и стариков для потех властителя, или стали такими – саркастичными, уставшими, с усмешкой наблюдающими за остальными.

Тирай не мог сказать, что хуже.

В окно вползли бледные, чахоточные лучи солнца. Обычно тучи не пропускали даже их, но сегодня – день Прогулки. Сегодня небо будет ясным.

Учитель поднялся.

- Пошли, Тирай. И… удачи. Всем нам.

***

Дом учителя располагался на самой окраине города, а Прогулка начиналась с главной площади. Одиннадцать лет назад пробиться к ней в этот день вряд ли бы получилось, но с тех пор произошли значительные изменения. Никто уже не выскакивал на улицу, чтобы отправить богам пташку с посланием, никто не спешил напиваться до бессознательности и плясать до упаду. Нет, теперь первый день весны знаменовался ужасом, накрывающим город, как туман, и толпами мужчин, медленно и неохотно стекающимися к центру. Не требовалось слишком внимательного взгляда, чтобы увидеть темные фигуры среди этих орд и заметить бичи в их руках. То и дело тонкие веревки поднимались и обрушивались на чьи-то спины, добавляя энтузиазма.

Тирай и учитель были в толпе, но они единственные шли спокойно, без истеричной ругани и криков. Людской поток подхватил их, вытолкнул на площадь, не позволяя забиться в переулочки. Оглянувшись, молодой воин увидел великана варвара, который с детскими всхлипами пытался пролезть в щель между домами.

- Пустите, сволочи! Я не хочу…

- А мы хотим?!

- Пшел, дикарь!

Учитель покачал головой и окинул толпу взглядом.

- Как звери, верно? Овцы, если точнее. А вон и волк…

Площадь накрыла исполинская тень. Люди попятились, освобождая пространство, но кто-то все равно не успел увернуться, и огромные лапы обрушились прямо на него. Раздался короткий вопль, и все стихло. Дракон Господина опустил голову, сомкнул на изломанном теле челюсти, проглотил.

Темная фигура на спине ящера поняла руку, выпустила в небо сноп искр. Тирай невольно зажмурился и потому пропустил момент, когда толпа заволновалась, зашумела, наполнилась паникой и криками.

Прогулка началась.

***

Господин улыбнулся, глядя на живое море внизу. Людишки визжали, старались как можно скорее скрыться в переулках, давили друг друга и затаптывали упавших. Прямо как тогда, в последний Праздник Весны. Ну разве не красиво?! Только не хватает некоторых деталей.

Повинуясь приказу, дракон коротко выдохнул, и ближайшая улочка наполнилась огнем. В небо устремился дым, смешанный с искрами, а безумство внизу усилилось.

От созерцания огня отвлекла боль в руке. Браслет накалился, обжигая кожу. Странно, еще даже с площади не вышли… Но в последнее время боль от ожогов донимала его все чаще, так что удивляться нечему.

«Тот. Перед воротами»

Господин посмотрел в указанную сторону и сразу заметил его. Старый, седой уже мужчина в кожаных доспехах наемника. На ножнах изображен сокол с расправленными крыльями – знак бога, Сплетшего этот мир, бога-Сказочника. Стоит спокойно, темные глаза устремлены вперед. Интересно, откуда такое умиротворение? С этим стоит сразиться. А мальчишкой рядом с ним заняться немного позже, пусть полюбуется на гибель своего… отца?

Что-то глубоко внутри болезненно сжалось. Воспоминания, которые он столько лет пытался заглушить, все еще оставались здесь, время от времени напоминая о себе. А ведь этому мальчишке столько же лет, сколько было и ему тогда. Вот она, ирония судьбы!

- Выйди вперед.

Воин послушно вышел на свободное пространство в центре площади и преклонил колено, как подобало по обычаю.

- Назови свое имя.

- Ариог Дарив, мой Господин, - спокойно сказал воин. – Каков ваш приказ?

Глупые, пустые слова. Всего за одиннадцать раз Прогулка успела обрасти столь бестолковой мишурой, превратившись в традицию, почти такую же ненужную, что и отправление птиц с письмом богу. Но отвечать по ритуалу все-таки пришлось.

- Сразись со мной.

Воин вновь поклонился и обнажил меч.

- Как будет угодно Господину.

***

Тирай до последнего старался не отвести взгляда. Он видел, как учитель крутился вокруг дракона, даже сумел нанести неглубокую рану на груди; как алый зверь выдохнул пламя, расплавляя камни под своими лапами – человечек смог увернуться; как Господин поднял руку, и старого воина окутали веревки из живых змей. Но вот когда дракон нанес последний удар, и на землю полилась кровь, новоявленный герой не выдержал, отвернулся. Его постыдно вырвало.

- Выйди вперед. – Спокойный, холодный голос вырвал его из прострации. Тирай зажмурился и сделал шаг.

- Назови свое имя.

Только сейчас воин посмел поднять голову. На него зло смотрели огромные, золотые глаза дракона со зрачками-щелочками, заслоняя собой все небо – нет, весь мир! Даже Господин в своих черных одеяниях казался незаметным и слабым по сравнению со своим зверем.

Ах да, Господин. Надо ответить по ритуалу…

- Тирай, мой Господин. Каков ваш приказ?

Человек на драконе дернулся, словно услышал что-то неожиданное.

- Тирай, значит… - с непонятным выражением произнес он. – Ну что ж… Сразись со мной, Тирай.

Воин поклонился, стараясь скрыть удивление. Виданное ли дело – отступление от традиций! Что же послужило причиной?

Однако времени поразмыслить ему не дали. Дракон напрягся, резко рванулся вперед; пришлось покатиться по земле, но коготь чудовища все равно вспорол кольчугу на спине. Тирай вскочил.

Господин поприветствовал его кивком и указал на меч учителя. Рука у него, как заметил молодой герой, была очень изящная, с бледной кожей, точно у изнеженного дворянчика. Повинуясь, Тирай поднял меч и встал в боевую стойку.

Дракон возвышался перед ним, огромный и непобедимый. Как можно сразить такое чудовище? Что можно вообще сделать с ним?!

Монстр оскалился и напоказ выдохнул пламя так, чтобы оно прошло в каком-то метре от Тирая. Раздались новые крики, что-то позади тяжело рухнуло, содрогнув землю.

«Храм, - отстраненно подумал Тирай. – Интересно, боги знают, что здесь творится?»

В памяти медленно всплывали уроки учителя. Не стоять на месте! Крутиться, избегать ударов, насколько можно, не давать коснуться себя! Когда дракон по-кошачьи мягко вытянул лапу, намереваясь схватить жертву, Тирая уже не было там. Он проскользнул под брюхом ящера, нанес короткий рубящий удар… Меч бесславно скользнул по пластинам, а «спаситель мира» уже закрутился, избегая удара когтей. Дракон был огромен, и это стало его главным недостатком. Даже при его невероятной ловкости не получалось двигаться быстрее человечка и достать его.

У человечка были свои проблемы. Зверь оказался чересчур велик, достать шею никак не получалось, а живот чудища защищала крепкая чешуя. Нанеся с десяток бесполезных ударов, Тирай понял, что уже устает. В обычном бою он мог бы плясать еще долгое, очень долгое время, но дракон точно выпивал силы. Огненный плевок прошел совсем рядом, заставил сделать несколько шагов назад. Поворот, меч скользнул по груди чудовища, задел старую рану… Рычание монстра заглушило крики толпы. Тирай отвлекся – всего на мгновение, но оно оказалось решающим.

Удар хвоста бросил его на землю; дракон аккуратно подцепил молодого воина когтем, поднося к смердящей пасти. Тарий зажмурился, чтобы не видеть этого ряда белоснежных зубов. Вот так и кончились все их планы… Наверное, так было и с десятками других освободителей. И поддельное родимое пятно тут ничего не изменит.

- Стой.

Золотые глаза дракона моргнули, пасть захлопнулась перед самым носом Тирая. Огромная лапа аккуратно опустила его на землю и даже помогла подняться, наградив напоследок несколькими царапинами. Закончив, дракон повернул голову к Господину, явно спрашивая, с чего вдруг изменяется сценарий.

Тирая мало интересовало, о чем беседуют эти двое – слишком много сил требовалось, чтобы просто устоять на ногах. Когда алый зверь внезапно отступил, а с его спины спрыгнул высокий человек, он даже не удивился. Разве может быть иначе? Здесь ведь сказка, битва Добра и Зла. Раз у него нет коня, то и Господину не с руки сражаться на драконе… Мысли тупо ворочались, предоставив телу отдуваться самостоятельно.

Господин встал перед ним, высокий, темный, спокойный. Откинутый капюшон не скрывал тончайшей работы маску с вечно опущенными уголками губ и живые черные глаза. Заглянув в них, Тирай вздрогнул: столько ярости было в очах правителя.

- Сразись со мной, человечек.

Молодой рыцарь поклонился и против воли уставился на клинок своего антагониста. К его удивлению, это оказался простой меч, правда, отличного качества. Отнюдь не гигантский клинок из ожившей тьмы, как стоило ожидать.

Первым в атаку бросился именно Господин. Тусклый серый меч направился было к шее героя, но вдруг опустился на уровень живота. Тирай резко отбил, сделал шаг вперед, нанес короткий рубящий удар в бедро. Его меч оказался немного короче, чем у Господина, и приходилось рисковать. Свои неудобства вносило и то, что оружие противник держал в левой руке, не давая воспользоваться любимыми приемами. Странно, что они с учителем проглядели этот недостаток… Очевидно, никому и в голову не пришло, что колдун из сказок может быть левшой – в легендах такие детали не упоминались.

Атака героя не достигла цели, впустую пропоров черный плащ. Господин коротко рассмеялся, сделал пируэт, его меч змеей ударил молодого воина по плечу. Тирай едва удержался от крика.

Отбить удар, нанести собственный, отскочить, опять – отбить, контрудар… Мир вокруг перестал существовать, остался только враг. Господин владел мечом немногим лучше самого Тирая – но все-таки лучше. Молодому воину никак не удавалось провести удачную атаку в корпус или шею; все, что он мог – метить по ногам и рукам противника.

Постепенно Тирай заметил, что особо тщательно Господин оберегает правую, свободную от меча руку. Интересно... Он сделал выпад, метя в левую ногу, но в последний миг наискось поднял клинок, пройдя лезвием по запястью врага. Что-то коротко хрустнуло, и с руки узурпатора сорвались обломки.

Обломки тяжелого серебряного браслета.

Мир взорвался огнем.

Тирай упал на колени, закрывая голову руками. Огонь бушевал вокруг, почему-то не задевая молодого героя, а треск пламени заглушал дикий, полный боли рев. Герой с трудом повернул голову, чтобы увидеть дракона. Монстр уже не выглядел таким огромным и страшным: его тело быстро ссыхалось, багровая чешуя чернела и опадала пеплом, огромные клыки и когти ломались, точно угольки. Только пламя, что вырывалось из его глотки, сохранило прежний жар, отделив Тирая от окружающего мира стеной огня.

- Боги, сохраните меня! – ошеломленно прошептал молодой воин. – Боги…

Может, это и бред, но Тираю показалось, что он увидел в огне очертания небольшого сокола.

Ад продолжался недолго, от силы полминуты. Однако эти тридцать секунд показались Тираю вечностью. Наконец жар вдруг исчез, оставив после себя лишь резь в глазах и боль от ожогов – совсем избегнуть огня не получилось. Молодой воин поднял голову.

Его окружала тишина. Из развалин домов очень медленно выбирались ошеломленные, боящиеся поверить в чудо люди. Они не издавали ни звука, ни шороха, точно мир вдруг потерял способность звучать. Тирай видел, как их становится все больше, и что глядят они не на него, а на что-то позади. Он оглянулся.

Огонь пощадил героя из сказки, зато отыгрался на его противнике. Пламя испепелило черный плащ, сожгло маску, оставив на лица Господина другую – из сажи и запекшейся крови. Но все-таки он был жив. Поверженный тиран тихо застонал, и этот стон на фоне молчащего мира казался совершенно богохульственным, нарушающим все каноны.

«Так не должно быть, - отрешенно подумал Тирай, поднимаясь на ноги. – Так не должно быть. Господин должен был пасть от моей руки, а вовсе не от огня. Не из-за случайности. Я… боги, я ведь ничего ему не сделал!»

Люди, продолжая молчать, смотрели на него. Он знал, что должен совершить – вонзить меч в сердце Господина, закончив сказку хорошим концом.

Сказку. Не реальность.

Неверными шагами Тирай подошел к распростертому на земле человеку, занес меч, собираясь ударить... Он был уверен, что тот ничего не увидит, но ошибся. Господин повернул к нему лицо и неожиданно четко произнес:

- Тщета за тщету, да? – И замолк; скорее всего, просто потерял сознание.

Неожиданно Тирай почувствовал ожигающую, ни с чем не сравнимую ненависть к этому… господину. Нет, не за убитого учителя, ни за одиннадцать лет мучений! Нет, та ненависть холодна. Он ненавидел этого человека за то, что тот стал злодеем. Ведь быть жутким монстром так легко! И не надо в конце колебаться, не надо закрывать глаза, чтобы совершить то, ради чего жил последние годы: убить злодея. Не надо никому объяснять, что ты просто не можешь этого сделать! Просто потому, что тебя учили сражаться, а не убивать…

А люди смотрели на него. Их было много, очень много. Все они смотрели на героя, который освободил великое Запределье от свирепого тирана, а вовсе не на семнадцатилетнего мальчишку, который боится убить. Все они ждали, когда наконец будет поставлена точка.

Решившись, Тирай ударил.

Так закончилась жизнь Господина - узурпатора, богохульника и злодея.

***

- Слава герою! Слава новому Владыке!

- Слава!

Тирай стоял, подставив лицо солнцу. Тучи рассеялись почти сразу же после его победы, их сменили легкие быстрые облачка. Сегодня, в день Восхождения нового Владыки Запределья, они пошли в решительную атаку, заполнив собой все небо. Вот солнце мигнуло в последний раз и скрылось за белым покрывалом. Вместо его лучей на площадь упали дождевые капли, теплые и приятные, как никогда.

Толпа на площади отпрянула к стенам, освобождая проход новому повелителю. Когда он проходил мимо, Тирай, как требовалось церемонией, преклонил колено и вместе со всеми прокричал «Слава!». Владыка, спешно найденный отпрыск какого-то древнего рода, милостиво улыбнулся, скользя взглядом по склоненным людским головам к возвышению, на котором лежала корона Владыки.

Дальнейшее Тирай не увидел: его оттеснили к центру толпы, а там и до стен было недалеко. Он не сопротивлялся, поскольку знал, что больше смотреть не на что. Лицо следующего Владыки Запределья он увидел, а большего и не требовалось.

«Ты будешь неплохим Владыкой, ровесник, - мысленно говорил он, идя по улочкам. – Не самым лучшим, но неплохим. У тебя самодовольное и довольно-таки умное лицо – тем лучше. Некоторое время ты будешь упиваться властью, лезть в мало-мальски важные дела, а потом, когда успокоишься, передашь дела советникам. Те, конечно, постепенно обнаглеют, начнут воровать и мнить себя Владыками… Но это будет нескоро. А главное, вы станете обычными Владыкой и его окружением. Обычными.

Хватит с нас сказок и сказочных героев»

Стража ворот не обратила на него никакого внимания: что может заинтересовать их в темноволосом человеке на гнедой лошади? Тирай усмехнулся, направляя кобылу по северному тракту. Его шевелюра сделалась банально русой в день Освобождения, точно впитав в себя пепел и сажу. Изменился и цвет глаз, перейдя от беспечного василькового оттенка к более темному и обычному. Тем лучше.

Цель его пути располагалась к северу, в местах, признанных безлюдными и недобрыми даже святыми отшельниками. Спустя два дня пути Тирай сошел с большака на неприметную дорожку, которая в компании трех себе подобных терялась в лесу. Гладкая и укатанная вначале, после первой же деревни она превратилась в простую тропинку, а потом и вовсе в стежку, мало отличную от звериной. Лошадь к смене пути отнеслась неодобрительно, то и дело выражая свое неудовольствие фырканьем и остановками.

Тирай относился к причудам животного со стойкостью фаталиста, лишь иногда прохаживаясь по его бокам каблуками. Гораздо больше героя занимала история, услышанная в деревне…

В этой истории говорилось об ужасном злодее, коий разъезжал на красном драконе и бесчинствовал аж десять лет – одиннадцать по их меркам звучало неблагородно. Правление его было ужасно, люди стонали под его темной десницей, но потом пришел спаситель, златоволосый герой на белом пегасе, посланный богами. В страшном и, без сомнений, честном поединке герой сразил злодея, пронзил его черное сердце блистающим мечом, а после растаял в воздухе. Легенда передавалась из уст в уста и уже обросла множеством подробностей, однако ни одна из них не являлась правдой. Тирай знал, что подобное происходит сейчас по всей стране. Разве мог он осуждать?

Светлое Запределье праздновало. Люди даже в самых отдаленных поселениях играли, смеялись, сочиняли истории или просто тихо радовались… И уж конечно, они не могли обойтись без собственного варианта победы.

А как все было на самом деле…

Пусть никто ничего не узнает.

Никогда.

***

Настоятельница оторвалась от книги, чтобы взглянуть на подопечного. Тот не двигался, лежал в гамаке, вперив глаза в небо. Можно было подумать, что он рассматривает облака, но женщина не заблуждалась. Даже ее искусства не хватало, чтобы вернуть человеку зрение.

Больной попал в лечебницу месяц назад. Его привез молодой человек с почерневшим, точно опаленным лицом. Тихо и опустошенно он рассказал о пожаре, при котором пострадали он и его… знакомый. Что стало причиной пожара? Нет, он не знает. Не до того было…

Настоятельница не поверила ему, хоть и не подала виду. Ей было ясно, что здоровый человек ничего не скажет, а больной… больной находился на грани смерти, и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы возвратить ему хотя бы подобие жизни. Великолепные ожоги по всему телу, а особенно – на правой руке и лице; колотое ранение в живот; бесчисленные ушибы и синяки… Всего этого было достаточно, чтобы отправить на тот свет любого, а беднягу еще и растрясли по дороге, добавив новых мучений!

И все-таки…

- Как тебя зовут?

Больной не ответил. С самого первого дня в лечебнице он не произнес ни слова. Женщина нередко видело, как шевелятся его губы, точно пытаясь сказать что-то, но ничего не слышала. А жаль.

Тишину лечебницы разбил частый перестук копыт, и из-за угла бревенчатого здания показался человек, а секундой позже – конь, ведомый на поводу. Животное упиралось, фыркало и всячески выказывало свое нежелание следовать за хозяином. Оно и понятно: зачем куда-то идти, если тут растут такие замечательные цветы?

Именно возмущение коня и заставило подопечного приподняться, повернув лицо к источнику шума – машинальный жест, от которого он еще не отвык. Посетитель оглядел его, точно ища что-то в незрячем лике, но, по-видимому, не нашел, и повернулся к настоятельнице. Не дожидаясь приглашения, женщина встала и подошла к нему.

- Как он? – спросил посетитель.

Настоятельница пожала плечами.

- Жить будет. Видеть – нет.

Юноша кивнул и направился было к раненому, но тут же обернулся. Правильно истолковав его жест, женщина взяла поводья коня и повела его на двор, где стояли ясли с сеном. Лечебница была небогата и основными ее жителями всегда являлась домашняя скотина, так что позаботиться о животных гостей они вполне могли.

А за ее спиной человек с шевелюрой обычного русого цвета сел на скамью рядом с больным и начал тихо говорить. Он рассказывал о новом Владыке; поведал о сочиненных людьми сказках; сообщил о золотых полях и зеленых лесах, которые видел по дороге. Слова текли медленно и предназначались скорее для самого говорившего. Раненый продолжал лежать, уперев невидящий взгляд в переплетение веток над головой. На одной из них сидел небольшой золотистый сокол.

Наконец раненый решился. Неуклюже вцепившись в ткань, он сел в гамаке и спросил:

- Зачем ты оставил меня в живых? Я ведь столько сделал… дурного. Нет, хуже, чем дурное! За такое и себя убить хочется, но – страшно.

Говоривший замолчал, а потом ответил столь тихо, что его слова услышал лишь слепой. Но соколу, который сидел на ветке, и не требовалось слышать. Ответ он знал и так.

Птица резко взмахнула крыльями и взлетела. Там, внизу остались два человека, которым еще предстояло решить, что делать дальше. Еще несколько десятков взмахов – и маленькая лечебница исчезает среди зеленой сумятицы. Но постепенно и лес отдаляется, а под крылами раскидываются поля светлого Запределья. Они переливаются золотом и малахитом и точно стараются перещеголять бесконечно голубое небо. Золотистый сокол устремляется вверх, оставляя под собой мир сказки – красивой, мрачной, воплощающей мечты...

Вечной.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...