Башня

 

В огромном зале, богато убранном и сверкающем, было довольно холодно, несмотря на ревущее в камине пламя. Сквозняки свободно гуляли здесь меж резных колонн и мраморных статуй, изображающих древних королей и властителей, завывали под потолком, где круглые сутки в роскошных позолоченных люстрах горели тысячи свечей.

Король восседал на троне, обтянутом красной парчой, с инкрустированными в подлокотники драгоценными камнями. Он смотрелся особенно величаво в своей соболиной шубе и короне, сверкающей рубинами, но Олаф видел, что отец очень устал. Очевидно, гонцы, прибывшие в замок час назад, принесли ему не самые добрые вести. Старый Хаген, главный советник и давний друг короля, почтительно склонившись, держал перед ним кубок на золотом подносе, полный дымящегося красного кагора.

Робар протянул руку к кубку и сделал хороший глоток. Тяжелыми раздумьями было омрачено его умное, суровое лицо. Под глазами залегли свинцовые тени. Кожа казалась восковой в неверном свете пламени свечей, а глаза – черными и бездонными, и когда он смотрел на своих сыновей, им казалось, что отец видит каждого их них насквозь.

- Тяжелые дни настали для нашего королевства, дети мои, – произнес наконец Робар, сложив руки на колени и крепко стиснув узловатые пальцы. – Я собрал вас здесь, чтобы просить о помощи. Настал час, когда необходимо воссоединить наши силы, ибо на нас движется война.

Брут беспокойно пошевелился. Олаф, скосив глаза, успел увидеть испуг, промелькнувший на лице брата, прежде чем тот успел совладать с собой. Лицо Юлия оставалось бесстрастным – старший брат стоял твердо, как скала, высоко подняв голову. Сам Олаф тоже не дрогнул – он давно догадывался о причинах, по которым отец вновь собрал их под одною крышей, и был готов к этому удару.

- Нордфолд собирает войска, – продолжал король, – и сражение неминуемо. Гонцы доложили мне, что с северным королевством заключили союз племена Кориссеи и остфольдинги, которые давно и открыто ненавидят нас. Передовые отряды противника выступят в поход через три недели, их поведет сам Скибальд Жестокий, принц Нордфолда. Король Нордфолда уже прислал к нам гонца с предложениям сдаваться, чтобы не допустить большой крови; конечно же, он знал, какой его ожидает ответ.

Братья безмолвствовали. Разумеется, предложение капитуляции было всего лишь оскорблением, и оскорблением умышленным: король Редингард, помня о вспыльчивости старого соперника, надеялся вывести Робара из себя, заставить совершить неверный шаг, поступить необдуманно, руководствуясь чувствами, а не разумом. Олафу отрадно было видеть, что отец не попался на уловку врага.

- Вам известно о положении дел в королевстве, дети мои. Дружину сильно потрепало в сражениях с Истинкскими варварами и степняками, золотые копи в подножьях горы Верумы истощились, каторжники гибнут один за другим от неизвестной болезни, и поставки металла практически прекратились. Маги Ордена нам не союзники, и надеяться на их помощь нечего. Вся мощь королевства – в королевской гвардии, ваших личных дружинах и городском ополчении. Этого слишком мало, чтобы противостоять врагу. Численность нашего объединенного войска втрое уступает силам противника. Конечно, об этом хорошо известно как Редингарду, так и Скибальду.

Брут чуть выступил вперед, и дождавшись одобрительного кивка от короля, сказал:

- Разрешите предложить, отец! Мы могли бы вооружить крестьян и рабочих, это хорошо усилило бы армию. Многие бы встали на защиту своего короля!

- Каждый должен заниматься своим делом, Брут, – возразил Робар. – Воин – воевать, торговец – торговать, а крестьянин – сеять хлеб. Но немного толку будет как от солдата в хлебном поле, так и от фермера в ратном строю. Мои советники никогда не согласятся на подобные меры, покуда есть хоть малейший шанс обойтись без них, и я полностью с этим согласен. Твое предложение – это последняя ступень перед шагом в пропасть; мы последуем ему только в самом крайнем случае.

Однако я хотел бы послушать, что скажут остальные, – добавил король, переводя взгляд с Олафа на Юлия и обратно. – Не стесняйтесь, дети мои, говорите смело.

Этикет требовал уступить право голоса старшему брату, и Олаф выдержал паузу. Юлий стоял, напряженно выпрямившись и хмуря густые брови. Из троих сыновей Робара он был самым искусным воином, прирожденным полководцем и командиром. Мощный, атлетически сложенный, он сам шел во главе войска, внушая ужас противникам королевства. О его доблести и гордом нраве ходили легенды. Юлию принадлежали обширные южные земли королевства, богатые хлебом и виноградниками, и его дружина почиталась сильнейшей в королевстве.

Другим был Брут, второй сын короля. Высокий, осанистый, он выделялся среди придворных красотой и изяществом. С детства Брут питал склонность к музыке и прочим искусствам, а в юношестве занялся магией, в изучении которой достиг неплохих успехов – насколько это было возможно непосвященному. Поговаривали, что он был трусоват, и предпочитал решать дела хитростью, а не силой. Об этом шептались в городских трактирах и кормчих, однако никто не осмеливался сказать об этом в открытую, опасаясь гнева молодого принца. Брут управлял северной губернией, располагающейся почти у самых отрогов горы Верумы. В ясные дни из окон его дворца даже можно было разглядеть Башню на вершине горы, однако Брута никогда бы не посвятили в таинства магического Ордена ­­– Верумские маги свято блюли законы старейшин и ревностно оберегали свои тайны от посторонних.

Младший Олаф меньше всех походил на королевского сына. Больше всего он любил покой и уединение, раздражался, когда перед ним склоняли голову, и нередко ходил среди простых людей, пряча благородный лик под робой крестьянина. Горожане считали его никудышным принцем, однако приближенные слуги очень любили своего господина за доброе сердце и тонкий ум. Они знали, что несмотря на все досужие разговоры, Олаф ни в чем не уступает свои братьям – особенно это касалось владением различным оружием, в котором Олаф был признанным мастером, хотя и не любил пускать в ход острую сталь. В своем замке на западе королевства принц практически не появлялся, доверив управление хозяйством в руки наместников.

Наконец Юлий заговорил – сначала медленно, тщательно взвешивая каждое слово, потом все больше и больше распаляясь:

- Отец знает, что моя дружина находится в полном его распоряжении, и, когда придет час, я сам поведу ее в бой. И я говорю: зачем ждать, пока война придет к нам, запершись в крепостях как крысы в норах? Я так воевать не привык; свободы мало! Лучшая защита – это нападение! Ударим первыми, пока есть время, ударим внезапно, пока враг не успеет развернуть боевые порядки, сомнем ряды, обратим в бегство воинов! В этом наша надежда на успех, а здесь нас окружат и задавят. Так я считаю.

- А что думаешь ты, Олаф? – спросил Робар, повернувшись к младшему сыну.

- Мое мнение здесь не нужно принимать в расчет, отец, – мягко сказал Олаф. – Это будет мнение философа, а не воина, а оно всегда противится крови и насилию, что в военное время неприемлемо. Я соглашусь с любым планом, который предложит мне мой король, и с честью выполню свой долг, каким бы он ни был.

- Достойные слова, – Робар одобрительно кивнул. – Что ж, дети мои, я выслушал вас и хочу сказать, что не приму ни одного из предложенных вариантов. Твой план был бы хорош, Юлий, если бы речь не шла об армии Нордфолда; враг слишком силен, и в открытом бою нас ждет неминуемое поражение. Да, у королевства есть великие воины, есть конные всадники, есть даже непосвященные маги, но их слишком мало! В этой войне у нас есть единственный шанс…

Король закашлялся, и старик Хаген вновь протянул ему кубок. Робар сделал долгий глоток и продолжил:

- Долгие годы существует Орден Магов с горы Верумы, обитающих в неприступной крепости на самой ее вершине; высоки горные пики, окружающие крепость, но превыше всего Башня, заключенная в кольце крепостных стен. И все эти годы маги Ордена неустанно оберегают великую силу, заключенную под самым куполом этой Башни. Никто никогда не видел, что это за сила, а маги сохраняют обет молчания. Предания гласят, что обладание этой силой дает всемогущество, и именно поэтому боги поручили силу магам, которым чужда жажда власти. Многие великие воины пытались завладеть этой силой, но всех их ждал провал.

Братья безмолвствовали. Каждый из них уже слышал о необычайной силе, заключенной на вершине горы в монастыре. Слухи ходили разные, но одно было известно точно – еще никому из непосвященных не удавалось даже взглянуть на ее источник. Многие исчезли бесследно, но поговаривали также о нескольких вернувшихся, однако это были уже не те люди, что уходили в поход за силой. Угрюмые, замкнувшиеся в себе, бывшие великие воины выглядели потрясенными и осунувшимися, и волосы их серебрила седина, и никто не мог вытянуть из них ни слова об их походе.

- В этой силе наша единственная надежда, – сказал Робар. – Я знаю, что это еще никому не удавалось сделать, но мы обязаны попробовать получить ее. Достаньте мне эту силу, спасите своего короля и свое королевство… и тому из вас, кто достигнет успеха, я дарую престол.

- Отец? Но ведь вы еще… – изумленно начал Юлий, но король жестом остановил его.

- Я стар и слаб, и не гожусь более в правители. Пришла пора одному из вас занять мое место и спасти свое королевство, и пусть им будет достойнейший. Добудьте силу, ибо в ней наш единственный шанс выстоять. Идите, дети мои, и да пребудет с вами мое благословление…

Последние слова Робара подняли гулкое эхо, принявшееся гулять под сводами тронного зала. Олаф обернулся, чтобы посмотреть, чем вызвано такое эхо, и увидел перед собой низкий деревянный потолок. В окно светили первые лучи солнца, а снизу, из таверны, доносился нестройный звук голосов ранних посетителей.

Некоторое время он лежал в задумчивости, вспоминая подробности своего сна. Встреча братьев с отцом снилась ему уже во второй раз, словно напоминание о важной миссии, возложенной на него королем. Затем принц поднялся с жесткой постели, где он уснул не раздеваясь, подпоясался мечом и, накинув на себя длинный плащ с глухим капюшоном, спустился вниз.

В этот ранний час народу в таверне было немного. В углу неспешно пили пиво три крепких битюга, недалеко от них пара господ дворянской наружности играли в кости и потягивали вино, а возле окна торопливо завтракала молодая рыжеволосая девушка. Никто не обратил внимания на появившегося в зале наследница королевского престола – Олаф в который раз путешествовал инкогнито. Здесь, в таверне на самой окраине города, никого не интересовали причины, по которым одинокий путник прятал свое лицо под капюшоном – пока он исправно оплачивал еду и выпивку. Олаф заказал завтрак и устроился недалеко от выхода.

Со дня беседы с королем прошло четыре дня. Как и наказывал Робар, на пути к Башне братья разделились – это повышало их шансы на успех, хотя предприятие все равно выглядело обреченным на провал. Юлий отправился в свой замок собирать дружину, Брут куда-то исчез. Олаф же, покинув королевский дворец, сменил дворянский костюм на робу простолюдина, взял меч, мешочек с золотом и быстро затерялся в городской толпе. Ему предстояло как следует поразмыслить – это было лучшим, что ему удавалось делать.

Он странствовал из поселения в поселение, останавливаясь в придорожных гостиницах на ночлег, слушал, о чем толкуют в тавернах и пабах, где хмель развязывал не один длинный язык. Он казался своим среди своих, и простые люди доверительно делились с ним новостями и сплетнями за кружечкой эля. Многие из них, сами того не подозревая, оказывались кладезями ценнейшей информации.

Мало было просто знать. Иногда, чтобы узреть истину, необходимо было уметь думать, что так искусно делал младший сын короля и что никак не давалось горожанам. Жители королевства всегда были добродушными и трудолюбивыми людьми, но долгая сытая жизнь сделала их глуповатыми.

Да, король отправил своих сыновей за неведомым предметом, дающим невероятное могущество своему обладателю, но каким было это могущество, и безопасно ли было к нему обращаться? Если даже Маги Ордена, обороняя свою крепость, никогда не прибегали к помощи этой неназываемой силы, не слишком ли страшен ее необузданный напор, или последствия ее применения? В чем корень этой силы, не губительна ли сама ее суть?

У Олафа были все основания думать подобным образом – после встречи с Рыцарем.

 

Никто не знал ни его имени, ни откуда он родом. Горожане называли его просто Рыцарь. Однажды Рыцарь отправился в поход на гору Верума, намереваясь прикоснуться к силе, и пропал; и не было о нем никаких вестей, пока однажды на окраине городка, расположенного между отрогами горы недалеко от копей, поселился дряхлый старик. Он не был особенно немощным и больным, но все кто видел его говорили, что в нем словно погасла жизненная искра. Старик ел и пил ровно столько, сколько ему было нужно, чтобы не умереть с голоду, все делал с видимой неохотой, и в глазах его застыло выражение полнейшего равнодушия. Многие пытались заговорить с ним, но на все вопросы он отвечал односложно и скупо, и вскоре его оставили в покое. Однажды городской старшина, совершавший обход, навестил халупу странного старика, и обнаружил того лежащим в постели. Старик не спал – его глаза уставились в потолок, немигающим взором глядя в одну точку, а рядом с кроватью в углу стоял полный рыцарский доспех и меч пропавшего рыцаря.

Несомненно, что этот старик и был тем самым рыцарем, но что случилось с ним в походе, что превратило его из могучего воина в человека, которому ни до чего не было дела?

Многие думали, что Рыцарь добрался-таки до источника силы.

Хижина выглядела заброшенной: покосившаяся, с потрескавшимся фасадом и отваливающимися ставнями. Дверь, висевшая на одной петле, была приоткрыта, и мухи свободно влетали и вылетали в нее.

Рыцарь лежал на спине, глядя в потолок, и Олаф с удивлением понял, что тот далеко не стар, хоть горожане и называли его стариком. Волосы рыцаря чуть тронула седина, но в целом он выглядел как мужчина средних лет, с волевым и властным некогда лицом, которое теперь было дряблым и осунувшимся. А вот застывший взгляд водянистых печальных глаз действительно был стариковским.

- Рыцарь? – негромко позвал Олаф, и человек на кровати чуть опустил голову, взглянув на пришельца; потом взгляд вернулся на прежнее место.

- Я Олаф, сын короля, правитель Мидлсбрука. Мне нужно с тобой поговорить.

Рыцарь никак не отреагировал на его слова, только легкий вздох вырвался из его приоткрытого рта.

- Что тебе известно о Башне?

Разговор не задался; как ни бился Олаф, изощряясь в формулировке вопросов, мужчина со старческим взглядом только мотал головой и пожимал плечами, и его откровенно отсутствующий вид все больше и больше раздражал принца. Наконец Олаф не выдержал и вскочил на ноги, схватив Рыцаря за ворот грязной рубашки:

- Отвечай своему повелителю, когда он задает тебе вопросы, грязный пес!

Рыцарь скосил на него взгляд, и некое подобие жалкой улыбки скривило его тонкие губы. Олаф отпустил его и отвернулся, стыдясь своего порыва.

- Королевство в опасности, приближается война. Сила, заключенная в Башне – наша единственная надежда на победу, – проговорил он тихо. – Если бы ты только сказал, что видел…

Рыцарь не проронил ни звука.

Олаф накинул капюшон на голову, и повернулся к выходу, как вдруг его нагнал хриплый, надтреснутый голос, звавший его по имени. Он обернулся. Рыцарь сидел в кровати, глядя ему в лицо, и в глазах его впервые промелькнула мысль.

- Не ходи туда, Олаф.

Старик снова лег, и больше от него не удалось добиться ни слова.

 

С тех пор Олаф пребывал в глубокой задумчивости. Прошлым вечером пришли сведения, что Юлий собрал отряд и отправил гонцов в Орден Магов с просьбами оказать содействие в защите королевства, но Олаф догадывался, что у делегации двойная цель – брат не мог всерьез рассчитывать на согласие магов, соблюдающих нейтралитет во всех предыдущих войнах, и гонцам наверняка было поручено разузнать расположение комнат и галерей крепости Ордена, чтобы сподручнее было атаковать. Олаф не сомневался в воинственных намерениях Юлия, привыкшего решать подобным образом все свои проблемы. Однако успех компании все равно выглядел сомнительным, даром что дружина Юлия считалась самой сильной в королевстве, а о полководческих талантах принца ходили легенды – защитники Ордена владели могущественной магией, превозмочь которую было очень непросто.

Не менее Олафа беспокоило и отсутствие новостей о Бруте, исчезнувшем сразу после того, как принцы покинули королевский замок. Шпионы Олафа нигде не могли его обнаружить, и это казалось молодому принцу тревожным знаком. Что замышляет Брут, какие планы вынашивает? После того, как средний брат начал обучение магии семь лет назад, Олаф перестал доверять ему так, как прежде. Что-то неуловимо изменилось в Бруте, и это тревожило чуткого Олафа, хотя более суровые отец и Юлий никаких перемен не замечали.

Сила. В чем ее суть?

Олафу принесли завтрак – на тарелке лежал кусок прожаренной свиной отбивной и пара вареных картофелин, украшенных листиками острых трав. К горячему полагалось пиво, сваренное тут же в таверне, и ломоть свежего хлеба. Олаф хорошо приложился к кружке, прежде чем приступить к еде.

Сила. В чем ее корень?

Его шпионам удалось напоить молодого послушника из магического Ордена, однако толку от него не было никакого. Оказалось, что только высшие маги имели доступ к тайне Башни, а они никогда не покидали стен монастыря. Все, что знал послушник – сила движет всеми, от простых крестьян до правителей королевств, и превозмочь ее не в силах ни один из смертных. Она повсюду и нигде, однако коснуться ее можно только на самой вершине Башни, куда заказан путь для любого из любопытствующих.

Еще послушник сказал, что несколько человек добрались-таки до источника силы. Что с ними случилось потом, он не знал.

Дверь таверны распахнулась, впуская внутрь трех рослых воинов в полном доспехе стражников из городского ополчения. Что-то громко хлопнуло, и Олаф, обернувшийся на звук, увидел, как один из пришельцев заваливается назад, окутанный мерцающим фиолетовым порошком, а рыжая девица, сидевшая у окна, держит в руках диковинное приспособление, оканчивающееся короткой трубкой, направленной на солдат.

- Взять! – коротко рявкнул грубый мужской голос, и в зал ввалились еще несколько ополченцев, ринувшихся к девушке. С негромким «пафф!» трубка выплюнула струйку фиолетового порошка, уложившую еще одного из нападавших, после чего трое мужчин налетели на нее и скрутили ей руки.

- Попалась! – произнес самый рослый из воинов, снимая шлем, и Олаф узнал Гимбольта, начальника личной гвардии Брута. – В темницу ее, ребята!

- Подонки! – крикнула девушка, извиваясь, но ополченцы крепко держали ее. – Оставьте уже меня в покое, я не та, которая вам нужна!

- Отпираться бессмысленно, нам хорошо известно, кто ты такая, – возразил Гимбольт презрительно. – Пошли, парни.

- Стойте.

Начальник гвардии недоуменным взглядом обвел притихших посетителей таверны и остановился на Олафе.

- Тебе есть что сказать, мужичок? – поинтересовался он. – Уверен, его сиятельству принцу Бруту будет любопытно, кто это собирается лезть в его дела! Может быть, ты тоже хочешь прогуляться с нами?

- Я и сам был бы не прочь узнать о делах принца Брута, – сказал Олаф, откидывая капюшон. – Или он не делится ими с вами, господа?

- Ваше сиятельство! – воскликнул Гимбольт, пораженно глядя на Олафа. – О, простите меня, я не узнал вас в таком виде!

- За что вы схватили эту девушку?

- Она профессиональная воровка, – быстро заговорил начальник гвардии, стараясь загладить свою оплошность. – Мы уже давно шли по ее следу, и наконец выследили, хоть это было непросто – чертовка очень хитра.

- И что же она украла? – поинтересовался Олаф, разглядывая девушку. С виду она была очень мила, хотя в глазах ее, необычайно живых, пылал неистовый огонь.

- Мы не знаем точно. Что-то из храма Аврелия…

- Что? Это невозможно! – воскликнул Олаф. Храм Аврелия находился возле крепостных стен замка Брута, на подвластной ему территории. Шпионы докладывали, что Брут не один год ограждал храм различными магическими барьерами, не пропускающими внутрь никого кроме знавших специальные слова. Никто не знал, что прячет Брут в недрах храма, а его ближайшее слуги молчали.

- Девчонка ведьма, – сказал Гимбольт. – Посмотрите, что она сотворила с моими людьми, – он указал на двух ополченцев, вповалку лежащих на грязном полу в остатках от фиолетовой пыли.

- Они просто спят, – сказала рыжая с презрением.

- Молчать! – прикрикнул начальник гвардии. – Или я прикажу ребятам задать тебе трепку!

- Я забираю ее, Гимбольт, – сказал Олаф.

- Ваше сиятельство?

- Девчонка пойдет со мной, – повторил принц. – Я сам доставлю ее Бруту. Вы свободны.

- Но у нас приказ… – неуверенно начал Гимбольт, но Олаф жестом прервал его.

- Я принц Олаф, сын короля и наследник престола, и приказываю здесь я. Девушка пойдет со мной, но если она попробует бежать… – он посмотрел в ее глаза. – Что ж, тогда поймайте и убейте ее.

Поняв, что спорить бессмысленно, Гимбольт поклонился ему и сделал знак ополченцам.

- Отпустите девчонку, и заберите этих двоих, – он указал на спящих воинов. Потом повернулся к девушке. – Встретим тебя без его сиятельства – прибьем на месте! – и вышел из таверны. За ним потянулись остальные, на ходу отвешивая Олафу поклон.

- Вина для дамы, – сказал Олаф трактирщику, как только за последним ополченцем закрылась дверь. Трактирщик, замерший с бутылкой в руках, наблюдая за разыгравшейся в зале сценой, опомнился и бросился в погреб. Олаф повернулся к рыжей.

- Садись.

- Я не просила о помощи! – резко сказала девушка, скрестив руки на груди.

- Знаю. Нам нужно поговорить, садись за стол.

Некоторое время она смотрела на него, потом хмыкнула и опустилась на стул напротив него. Трактирщик принес бутыль вина и удалился, подобострастно кланяясь.

- Как твое имя?

Она раздраженно дернула плечиками, но все-таки решила ответить:

- Апполония.

- А я Олаф, родной брат принца Брута.

- Ты не очень-то похож на принца, – заявила девушка.

- Знаю. А ты не похожа на воровку, – сказал он. Апполония напряглась. – Не бойся, я тебе не для того помог, чтобы бросить в темницу. Мне нужна твоя помощь.

- Украсть что-то? Нашел дурочку, – презрительно сказала она. – Нет уж, на такое я не поведусь. Сейчас может за мной ничего и нет, уже ведь не докажешь, а подставить меня не получится, не на такую напал!

- Кончай дурака валять. Гимбольт не мог ошибиться, он опытный воин, – заявил Олаф. – Так что насчет того, кто ты, мы уже выяснили, и по закону казнь тебе обеспечена.

- Тем более не буду помогать!

- Я не закончил. Если поможешь, я замолвлю за тебя словечко, и тебя оправдают.

- С чего бы такая щедрость?

Олаф пристально посмотрел на нее.

- Апполония… я предлагаю сделку. Ты поможешь мне – я помогу тебе. Только и всего.

- И ты сможешь оправдать меня? – с сомнением покачала головой девушка.

- Если ты сможешь помочь мне, тебя не только оправдают – тебя наградят.

- Точно?

- Даю слово.

Некоторое время она недоверчиво рассматривала его, потом взяла бутыль и плеснула себе вина в принесенный трактирщиком бокал.

- Ладно, по рукам. Что нужно украсть?

- Не так быстро. Для начала, скажи, что ты украла в храме Аврелия и как тебе это удалось.

- Честное слово, если бы эти ребята из ополчения не назвали тебя вашим сиятельством, я бы ни за что не поверила, что ты принц, – фыркнула девушка. – Скорее, ты ведешь себя как сыщик. Но если ты действительно принц Олаф, стану я тебе рассказывать, что я украла у твоего родного братца!

- Послушай, – Олаф понизил голос, – с Брутом что-то не так. Он изменился. Мне нужно знать, что он прячет там.

- Так это не проверка?

- Нет.

- Ладно. – Апполония подалась вперед и тоже понизила голос. – На самом деле это никакой не храм. Это лаборатория. Там работают ученые мужи. Под большим секретом принц Брут проводит различные эксперименты с магией. Мне нужен был электролит, и я не знала, где еще его можно достать, поэтому я и решила украсть немного…

- Что тебе было нужно?

- Электролит! Вещество, проводящее заряды. Зачем – не спрашивай, все равно не скажу.

- Как ты проникла туда? Храм окружен магией… ты тоже маг?

- Нет, – девушка улыбнулась. – Есть другой способ снять магическое заклинание.

- Какой?

- Это секрет, разумеется. Думал, я тебе вот так все расскажу?

- В принципе, это не важно, – заключил Олаф. – Главное, что ты это можешь. Храм – это лаборатория… лаборатория… интересно…

Новость сильно встревожила Олафа. Если Брут вздумал играть с силами природы, боги могли жестоко отомстить ему за это, и каждому из непосвященных магов должно быть это известно. Неужели брат пренебрег догмами магического обучения и на свой страх и риск занялся опасными экспериментами?

Но как это могло помочь ему в войне? Как продвинуло на пути к Башне? И насколько давно Брут погружался в тайные глубины естества?

Непременно нужно будет собрать всех братьев вновь и обсудить это… но сейчас не было времени – надвигалась война, и более насущная проблема беспокоила Олафа.

Башня.

- А что еще ты умеешь? – спросил он, отрываясь от размышлений.

- Конкретизируй, – попросила Апполония и почему-то смутилась. Взгляд Олафа упал на конец трубки, торчащей у нее из-за пояса.

- Что это? – спросил он.

- Воздушная пушка, – нехотя сказала она.

- Покажи.

Девушка положила на стол диковинный прибор: рукоятка и спусковой крючок, снятые, судя по всему, с арбалета, предохранительная скоба, защищающая крючок, и подвижная металлическая трубка около трех с половиной дюймов длиной, с продолговатым овальным отверстием возле самой рукояти. Олаф несколько секунд вертел в руках странное приспособление, потом обнаружил возле рукояти кнопку, нажал на нее – и на стол вывалилась продолговатая коробочка.

- Осторожней, – с легким раздражением сказала Апполония, отбирая у него прибор. Потом подняла коробочку и вогнала ее обратно в рукоять.

- Это оружие?

- В общем-то да.

- Оно волшебное? – поинтересовался Олаф, глядя на миниатюрный, почти игрушечный ствол. Девушка фыркнула.

- Нисколько. Вот здесь – она показала на рукоять – уплотненные усыпляющие таблетки, под ними пружинка от спускового механизма арбалета, досылает их в трубку. Здесь – воздухозаборник; после каждого выстрела воздух набирается в эту камеру в конце трубки и сжимается. Когда я спускаю курок, камера приоткрывается и таблетка сжатым воздухом выстреливает из противоположного конца трубки.

- Я сама это придумала, – скромно пояснила девушка, видя изумление на его лице. – Очень удобно, скорострельность в двадцать раз выше чем у арбалета и места занимает мало.

- Понятно, – пробормотал Олаф. – Апполония…

- Просто Пола. Мы не в храме. – Девушка опустила взгляд и слегка покраснела.

- Хорошо, Пола. Ты очень умна для своих лет.

- Мне двадцать семь! – заявила она с непонятным вызовом.

- Все равно, – сказал он. – В другой раз я буду не прочь побеседовать с тобой. А пока скажи: почему ты стала воровкой?

- Полагаю, это не имеет отношения к делу? – резко сказала девушка, и в ее глазах снова сверкнули молнии. Олаф примирительно поднял руки.

- Не кипятись. Я просто хочу знать, можно ли доверять тебе… дело, которое я хочу тебе предложить, чрезвычайно важное и ответственное, и идти на него абы с кем мне бы не очень хотелось.

- А если тебе не понравится то, что я скажу? Как же уговор?

- Что бы ты ни сказала, уговор остается в силе, – пообещал принц. – Даю слово.

- Ладно, – сказала Апполония после короткой паузы. – Не знаю почему, но тебе я верю. Хотя люди сейчас любят не сдерживать своих обещаний.

Я родилась в семье ученого мужа, одного из тех, кто работал на благо нашего королевства. Мой отец был очень умен, он был изобретателем. Именно он изобрел скорострельный арбалет, самоходный дилижанс, водяную мельницу и много других вещей, которыми и по сей день пользуются люди. Моя мать умерла при родах, и мы с отцом жили вдвоем, пока один из его экспериментов не закончился неудачно и он не погиб. Мне было тогда двенадцать лет.

Я осталась без дома и была вынуждена скитаться, пока меня не приютил один ростовщик. Он был плохим, злым человеком; он заставлял меня воровать для него и постоянно угрожал убить меня, а я ничего не могла с этим поделать, потому что идти было некуда. У ростовщика был помощник – профессиональный грабитель, он и научил меня множеству тайных воровских приемов. Однажды в доме где мы жили начался пожар, и оба моих сожителя сгорели. В шестнадцать лет я вновь оказалась на улице.

Девушка отпила глоток вина и вздохнула.

- Предыдущий опыт отбил у меня желание проситься к кому-то на постой, и я жила где придется, добывая пропитание мелкими кражами. В нашем королевстве у девушки совсем нет прав, и в этом унизительном положении мне приходилось нарушать закон снова и снова. Идти в публичный дом мне претило, а больше никто и не взял бы на работу бездомную шестнадцатилетнюю оборванку.

Наконец мне повезло – в девятнадцать лет я нашла место, которое могла бы называть своим домом. Добрая старушка, живущая на самой окраине Мидлсбрука, приютила меня у себя. Мне приходилось работать за нее в поле, но теперь у меня была крыша над головой и возможность заниматься любимым делом.

Я решила стать ученой, каким был мой отец, – пояснила Апполония. – Добывать книги было неоткуда, и мне пришлось прибегнуть для этого к своим навыкам. Мне даже удалось смешать лекарство, помогающее моей бедной содержательнице, которую донимала неизвестная болезнь. К сожалению, через год она все равно умерла.

Я оборудовала одну из двух комнат ее старой хибарки под лабораторию и продолжала свои исследования, уверенная, что будущее не за магией, не за воинской силой и доблестью – за наукой. С ее помощью можно добиться многого. К сожалению, эксперименты были недешевы, приходилось впустую изводит множество ценных ингредиентов, прежде чем получить что-либо ценное, а деньги брать было неоткуда.

Апполония печально улыбнулась.

- Я знала, что уже тогда мне за мои преступления грозила смертная казнь, поэтому считала, что одной кражей больше, одной кражей меньше – все равно, зато я смогу привнести в этот мир что-то новое, что останется после меня.

Некоторые предметы, необходимые для экспериментов, были чрезвычайно труднодоступными, и доставать их было очень непросто. Обычно они хранились в хорошо охраняемых, защищенных местах…

- Например, в храме Аврелия, – тихо сказал Олаф, отвечая своим мыслям. Девушка кивнула.

- Там мне приходилось побывать дважды, и надо сказать, за два года принц Брут существенно усилил защитные барьеры… его силы несомненно возросли, но их питала единственно магия, и мне удалось обмануть все ловушки. Электролит был нужен для важнейшего открытия, которое может изменить мир!

Ее глаза снова сверкнули.

- Энергия, – пояснила она. – Сила молнии в наши руках, на службе у людей! Разве это не чудо?

- Что ж, я закончила, господин Олаф, – продолжила девушка после короткой паузы. – Суди теперь меня, как хочешь, но не забывай: ты дал слово!

- И я сдержу его с удовольствием, если твои слова правдивы, – произнес Олаф. Апполония развела руками.

- Думай как знаешь, принц. Доказательств у меня нет…

Олаф задумчиво посмотрел в ее глаза. Или девчонка так складно врет… или же она настоящее сокровище, которое необходимо было сберечь и оставить при себе во дворце, предоставив ей возможность заниматься своими изобретениями. Несовершенство окружающего мира давно уязвляло молодого принца. Не это ли молодой росток, способный зародить надежду на лучшее будущее? Юной дарование, само попавшее в его руки?

Лучшие мастера принца годами бились над проблемами улучшением доспехов, усовершенствованием машин и механизмов, еще не прижившихся в городах, но уже пробующихся в замках – подъемник, система блоков, винтовые крепления… В мастерских хватит места для всех, способных внести свой вклад в общее дело.

К тому же сейчас нужно было думать о другом…

- Я верю тебе, – сказал Олаф, – и сдержу свое слово.

- Тогда, может быть, перейдем к нашей сделке?

- Ну хорошо. Слушай…

Он рассказал ей о силе, о Башне и о надвигающейся войне, не упомянув только о своих опасениях. Апполония поражала его все больше и больше. Мало того, что она разговаривала с ним на равных, даром что он был принц, так еще и скептически отнеслась к существованию силы, заключенной в Башне.

- Война – это несчастье, и к ней нужно подготовиться, – сказала она, – но ты зря теряешь время, принц Олаф. Не думаю, что в этой войне может пригодиться сила, про которую ты толкуешь.

- Я сам не вполне доверяю этой силе, – неохотно признал принц, – но шансов выстоять в открытой войне у нас практически нет. Ты незнакома с положением дел в королевстве, а оно не слишком обнадеживающее. Сила – наша единственная надежда. Так считает король, и я с ним согласен.

- Сила – понятие неточное, – возразила Апполония. – Как взять ее, и как использовать? Сила слишком тесно завязана с магией, а магия уступает в могуществе мысли. Для победы в битве требуется что-то более вещественное.

- Ты говоришь о хитрости?

- О достижениях человеческого разума. Я готова предоставить королю состав стелющегося огня, он умножит силы ваших армий.

Некоторое время Олаф размышлял над ее предложением, однако он слишком хорошо знал отца, чтобы поверить, что тот согласится испробовать новое оружие в надвигающейся битве. Отец, человек старой закалки, слишком глубоко верил в магию и не доверял техническим новшествам.

- Я согласен перевооружить мою дружину, если увижу оружие в деле, – сказал принц. – Но остальные полководцы, боюсь, не поддержат эту идею… вера в магию слишком укоренилась в них, и пошатнуть ее будет непросто.

- А я сразу заметила, что ты не такой, как все, – сказала девушка.

- Как бы то ни было, попытаться достать источник силы – приказ короля, – напомнил Олаф. – Это значит, что мы должны попробовать… а там будет видно, что делать дальше.

- Хорошо, – легко согласилась Апполония, – но потом не говори, что я тебя не предупреждала.

 

Они остановились в поселении возле самого подножья горы Верумы. Отсюда открывался величественный вид на гору, увенчанную, как короной, стенами цитадели магического Ордена, и выше всех укреплений и форпостов вздымалась в небо белая Башня, сверкающая на солнце. Величественная и гордая, она казалась совершенно неприступной.

Олаф, вновь скрывающий лицо под капюшоном, снял две комнаты в придорожном трактире. Здесь его и нашли шпионы, принесшие важные донесения. Переговоры с магами результатов не дали. Дружина Юлия, возглавляемая самим принцем, движется к крепости Ордена, и пройдет поселение, в котором остановился Олаф, не позднее полудня на следующий день. Кроме того, от Брута до сих пор не было никаких вестей, но Олаф нутром чуял, что средний брат скоро объявится.

Он нашел Апполонию, стоящую во внутреннем дворике при трактире. Задрав вверх рыжую головку, она рассматривала гору.

- Что скажешь?

- До цитадели день пути, не меньше, – прикинула девушка. – Необходимо запастись снедью. Здесь неподалеку, кажется, был рынок?

- Еду можно купить и в трактире, – сказал Олаф.

- Понадобится не только еда. Если уж ты хочешь проникнуть внутрь, нам понадобится кое что еще.

 

- Жир. Щелочь. Разрыв-трава. Селитра. – Апполония раскладывала на столе предметы, извлекаемые из бумажного мешка. – Опилки. Спрессованная бумага. Воск. Растительные волокна…

Олаф предпочел молча наблюдал за ее приготовлениями. Тем временем в камине на огне стоял котел, в котором вовсю кипела вода.

- Смотри, Олаф. Сначала нужно сварить жир.

Девушка опрокинула банку с жиром в котел и начала неторопливо помешивать его содержимое длинной деревянной ложкой.

- Ополосни банку пожалуйста и дай ее мне.

Принц выполнил ее просьбу и подошел к камину. Апполония зачерпнула с поверхности неаппетитного варева немного белого вещества.

- Видишь? Это выделяется глицерин. Нужно собрать его весь и остудить. Помоги-ка…

Оставив Олафа возиться с глицерином, девушка отошла к столу и вернулась с пучками разрыв-травы в руках, которые тут же отправились в огонь и быстро занялись.

- Нужна зола, – пояснила она. – Теперь глицерин нужно поставить в подпол и подождать, пока он загустеет…

- И как только ты дошла до всего этого, – спросил Олаф, пока они ждали, когда же догорят угли в камине. – И никакой магии…

- Так-то, – усмехнулась девушка.

- И что же мы сейчас готовим?

- Увидишь, – Апполония неопределенно взмахнула рукой. – Зола остыла, можно продолжать.

Она собрала белые хлопья золы в глубокую глиняную чашку, перемешала со щелочью и капнула туда воды. Серая масса в чашке тут же вспенилась и зашипела. Девушка торопливо снимала пену и выплескивала ее в камин.

- Олаф, глицерин!

Он протянул ей банку – вещество в ней стало белым, по консистенции похожим пчелиный мед – и Апполония начала вливать глицерин в чашку, медленно помешивая раствор ложкой.

- Займись пока вот этим, – сказала она принцу, кивнув на листы бумаги. – Скручивай каждый лист в трубочку и залепляй воском с одной стороны.

Пожав плечами Олаф принялся за работу. Плотная спрессованная бумага упрямо разворачивалась, не желая сохранять форму, но принц был настойчив, и через час на столе стояли пятнадцать продолговатых цилиндриков. Тем временем Апполония распорола мешок с опилками и понемногу подсыпала их в раствор, продолжая непрерывно помешивать.

- Юлий и его войско завтра будут здесь, – сказал ей Олаф. – И они двинутся штурмовать цитадель. Послезавтра там будет жарко… мы должны как можно скорее решить, как поступить нам самим, пока не стало слишком поздно.

- Мы отправимся вслед за войском, но не станем присоединяться к нему, – спокойно ответила Апполония. – Принцу Юлию никогда не сломить оборону Ордена, пытаться проникнуть внутрь через главные ворота бесполезно.

- Нет другого пути, кроме главных ворот, – угрюмо заметил Олаф. – Цитадель окружена неприступными стенами и обрывами, перебраться через них невозможно.

- А мы проделаем другой путь прямо в стене. – Девушка улыбнулась. – Пока Юлий будет атаковать ворота, мы незаметно зайдем с тылу… маги не ждут атаки оттуда, к тому же они все будут отвлечены сражением.

- И как же мы это сделаем?

- Вот этим. – Она кивнула на смесь в чашке. – Познакомься со стелющимся огнем, Олаф!

Один за другим девушка наполнила приготовленные принцем бумажные цилиндры смесью из чашки, присыпала их доверху селитрой и, воткнув в центр каждого по переплетенному пучку волокон длиной в десять-двенадцать дюймов, залила каждый цилиндрик воском.

 

Вблизи цитадель казалась просто циклопической. Гладкие стены из белого камня вздыбились вверх на высоту двадцати человеческих ростов, и не было никакой надежды перебраться на другую сторону.

Устроившись на возвышении недалеко от одного из форпостов, Олаф наблюдал, как вдалеке марширует великолепная армия старшего брата. Блестели на солнце начищенные доспехи, ревели рога и трубы, и боевые кличи рвались из сотен и тысяч глоток. Передовые отряды тащили здоровенные стенобитные орудия, наскоро сколоченные тут же, а впереди шли непосвященные маги, выставив магические щиты – пусть и слабые, но способные задержать первые ответные удары обороняющейся цитадели, выгадать время, чтобы тараны успели пробить брешь в воротах. Казавшиеся несокрушимыми, именно они были самым уязвимым местом в стене. Зазвучали трубы на стенах, призывая к орудию защитников крепости. За каменными стенами угадывалось множественное движение.

- Началось… – выдохнула Апполония, глядя, как тучи стрел, выпущенных искусными лучниками Юлия, обрушились на стены. В ответ им летели заклятия, большинство из которых вязло в магических щитах, но долго это продолжаться не могло. К воротам медленно полз громадный таран; по десять человек с каждой стороны толкали его вперед. Маги охраняли их. Сорок рук слитно качнули таран – и на ворота обрушился страшный удар.

- Пора, – сказал Олаф. – Пошли…

Они были у самой дальней стены крепости. Вытащив связку из пяти цилиндров, Апполония сунула их в щель в стене и высекла огонь, отчего торчащие волокна-веревочки мгновенно вспыхнули.

- Сюда, быстро!

Они едва успели укрыться за большим валуном, как раздался оглушительный грохот, и во все стороны полетели обломки стены. Один из них, особенно громадный, прокувыркался совсем рядом с ними и сверзился с обрыва. Сверху продолжали падать мелкие камушки; поднялась пыль.

Выглянув из укрытия, Олаф с изумлением увидел широкую брешь в стене.

- Бежим! – прикрикнула на него Апполония. – Внутрь, пока они не опомнились!

- Невероятно! – на бегу крикнул принц. – Кто бы мог… подумать…

- Сейчас не время!

Они нырнули в проем и оказались внутри крепостных стен. Каменный коридор с множеством ответвлений проходил вдоль стены. Вокруг не было ни души, только откуда-то издалека доносились крики. Там кипел бой.

- Куда теперь?

- За мной! – крикнула девушка, и они припустили по коридору.

Как выяснилось, Апполония не прогадала с направлением – коридор скоро свернул куда-то вглубь цитадели, в сторону Башни, стоящей в самом ее центре. То и дело то слева, то справа мелькали проходы в кельи и большие залы, и по-прежнему они не встретили ни единого человека, хотя девушка на всякий случай держала в руках свою воздушную пушку, а принц придерживал рукой эфес верного меча.

В одной из галерей Апполония остановилась, задумавшись.

- Надо подумать… да! Нам сюда!

Они свернули направо.

Новый коридор вывел их на балкон под самый потолок исполинского зала. Гулкое эхо криков гуляло под его сводами, и Олаф, глянув вниз, с изумлением увидел старшего брата в окружении солдат – значит, войскам удалось-таки прорвать оборону Ордена, значит, все идет просто отлично…

Однако что-то было не так. Снизу доносился лязг мечей, но не было видно ни единого мага из Ордена. Смешавшись, Олаф остановился у перил.

- Предательство! Нас предали!

Крик донесся снизу, и принц почувствовал, как тоскливо сжалось его сердце. Воины Юлия неожиданно сцепились друг с другом. Сам полководец отчаянно защищался от наседавших противников, нападающих со всех сторон.

Сорванная с петель дверь полетела на пол, впуская внутрь новый отряд, и среди них был высокий воин в черных доспехах, и мгла клубилась за его спиной. Юлий повернулся к вошедшему и страшно побледнев, рухнул на колени.

- Как! И ты, Брут? – крикнул он в отчаянии, и в следующую секунду меч одного из солдат пронзил его тело, и принц замертво опрокинулся на пол.

- Нееееет!

Неожиданно схватка прекратилась. Все посмотрели вверх – туда, где на балконе стоял Олаф, сжимая кулаки в бессильной ярости.

- А, малыш Олаф, и ты здесь? – прошелестел шелковистый голос, совершенно не похожий на голос Брута – однако говорил именно он. Глянув вниз, Олаф увидел черную фигуру, медленно взлетающую к потолку.

- Зачем, Брут?

Воин в черных доспехах перемахнул через перила и приземлился на балкон напротив Олафа. Магия исказила красивые черты лица Брута, и теперь его было не узнать.

- Юлий отлично потрудился, чтобы открыть мне проход в цитадель, – тихо произнес Брут, неотрывно глядя на Олафа. – Он выполнил свою миссию и больше был не нужен. Я зачаровал его собственных солдат, и они избавили меня от него. Как видишь, малыш Олаф, вы оба совершенно зря пренебрегали магией; ее могущество непререкаемо.

- Магия извратила тебя, – горько проговорил Олаф. – Посмотри, в кого ты превратился.

- Это уже не важно, – мягко сказал Брут. – Теперь, когда я получу силу Башни, я стану всемогущ! Прощай, дорогой мой брат!

Его пальцы зашевелились, сплетая заклинание.

ПАФФ!

Раздался хлопок, и Брут, окутанный фиолетовым облаком, повалился на спину.

- Ты все еще хочешь получить силу? – спросила Апполония, опуская свою пушку. Олаф опустился на колени рядом с братом.

- Брут… Что же ты наделал…

Снизу раздались новые крики – в зал ворвался отряд магов Ордена, с ходу атаковавших на остатки войск Юлия. Значит, защитники не уничтожены, дружине просто удалось прорваться внутрь, значит…

- Бежим! – крикнула Апполония, хватая его за руку. Им вслед прилетело заклятие, едва не обрушившее потолок над их головами. Апполония выхватила из сумки цилиндр со стелющимся огнем.

- Пола, это опасно!

- Нет выбора! – она подожгла веревочку и швырнула цилиндр за спину, откуда уже доносились звуки погони. Они свернули и оказались на винтовой лестнице, когда сзади раздался страшный грохот, от которого стены заходили ходуном; потом стало очень тихо.

- Проход завалило, – сказала Апполония. – Придется подниматься…

И они пошли вверх.

Казалось, что лестница никогда не кончится. Они миновали не меньше тысячи ступеней, когда, обессиленные, оказались на верхней площадке. Единственная дверь находилась здесь, и Олаф открыл ее и вошел внутрь.

 

В центре круглой комнаты стоял стол, за которым сидел молодой юноша с красивым орлиным пером в руке. Стопка писчей бумаги лежала перед ним, и повсюду – на полу, на стенах и даже на двери находились исписанные листы.

Когда они вошли внутрь, юноша поднял голову и улыбнулся.

- Поздравляю, – сказал он. – Я ждал вас.

- Ты… ждал? – тупо повторил Олаф. – То есть? Что это за место?

- Вы находитесь на самой вершине Башни, – сказал юноша. – Там, куда вы и хотели попасть.

- А где… Сила?

- Лучшая сила, которую только может желать человек – это знание, – произнес юноша. – И я дам вам его.

- Знание? – хрипло переспросил Олаф. Неожиданно ему стало страшно, так страшно, как никогда в жизни, и мучительно захотелось оказаться подальше отсюда, чтобы никогда не видеть ни этого мальчика с его орлиным пером, ни исписанных листочков, ни белой Башни…

- Вас не существует, – сообщил юноша. – Весь ваш мир – это один большой фантастический роман, который я пишу уже очень давно. Это очень увлекательное занятие, вот послушайте только, что вас ждет дальше!

Он взял в руки листок и начал читать:

«Король Робар, потерявший разом всех своих сыновей, сдастся на милость завоевателям из Нордфолда и уйдет доживать свой век среди послушников храма святого Видия. Лаборатории в храм Аврелия со всеми его разработками достанутся северянам, и под их руководством достигнут небывалого расцвета; королевство вступит в эру научно-технического прогресса. Будут изобретены электричество, паровые двигатели, ружья и многое другое; стены старых областей развалятся, и монархия превратится в республику...»

Я специально привел вас сюда, – виновато сообщил юноша, указывая на листок бумаги, лежащий на краю стола. Олаф схватил его и прочел:

«…младший сын короля Олаф и его спутница Апполония проделали брешь в стене крепости с помощью динамита и проникли внутрь, в то время как маги Ордена схватились с воинами старшего сына короля Юлия, которому суждено будет погибнуть от руки брата…тем временем Брут, используя заклятие невидимости, проскользнул в ворота вслед за Юлием, по пути зачаровывая солдат, кинувшихся следом…»

- Иногда мне хочется увидеть своих героев вживую. Жаль, что ваш разум этого не выдерживает, – с сожалением сказал юноша. – К тому же, когда вы все знаете, описывать ваши приключения становится неинтересно…

 

Послушники, очищающие последние следы крови с пола и стен, увидели бредущего по коридору человека. Человек шел, еле передвигая ноги, и за ним по полу волочился длинный меч на порвавшемся ремне.

Он был совсем не стар, но в глазах его застыло выражение полнейшей апатии, а волосы его серебрила легкая седина.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...