Встреча с баньши

 

Шум от гулянья на реке доносился, наверно, до соседних поселений. А гуляли хорошо и весело, ведь женился старший сынок деревенского головы. Младшие-то уже давно детишками обзавелись, никто уж не надеялся, что Сопок когда-нибудь найдет невесту себе по душе.

Пиво и мед лились рекой, сочные яства давно перекочевали в животы гостей, остались на столах кости да шкурки. Дело шло к ночи: на низкое летнее небо выкатилась полная луна, зажглись крупные звезды, взметнулись пламени костров, сыпанули искры, опалив усищи жениху. Гульбище с танцами и песнями обещало затянуться до утра.

Тетушки, коим возраст не позволял веселиться и плясать, собрались в сторонке и без лишнего стыда перемывали кости виновникам праздничка.

- Гляньте-ка, Сопок еле на ногах держится…

- Конечно, пузо какое оторастил, оно к земле, конечно, и клонит. Боров чистейший, - бабенка тихонечко ослабила завязку на юбке.

- Тю! Королевич нашелся, тож мне…Девки местные ему неприглядны, если бы эта, из Перелесного, не женила на себе его, помереть ему, перестарку, неженатым!

- Да невеста красавишна, тоже мне! Волосы торчат, как пакля, глаза завидущие, руки загребущие.

- Тьфу, сплетницы! – раздался неприятный голос Ростлика, возникшего словно из-под земли. – Жена, домой иди!

- Сам иди, неча тебе тут делать, а то вторую ногу, глядишь, поломают!

Ростлик поморщился и заковылял, опираясь на палку туда, где расселись вокруг низенького столика мужики. Порядком захмелевшие, раскрасневшиеся и разговорившиеся.

- Слыхте, что расскажу, - Опенок уронил на стол грузный кулак – кружечки мелко подпрыгнули.

Четверо собеседников уставились на него и прекратили галдеж. Знали, если уж молчун Опенок заговорил, то быть истории. А истории у него всегда были необычайные, страшные, до мурашек по шкуре.

- А то мочи нет слушать хвастовство ваше, - он закинул в рот грибков и утерся рукавом, - брешете, как собаки…не в обиду!

Тут они заметили Ростлика и подвинулись, давая тому присесть. Ростлик крякнул, охнул и любовно погладил сломанную ногу.

- Что, Опенок, опять про волколаков брехать будешь? Или про ведьм лысых, чудищ речных? – он хитро сверкнул глазами.

- Опенок не брешет, правду говорит! – заступился бондарь. – Волколаков в наших краях боле не стретишь, а вот свояк мой, что за Озерцами живет, видел их! Бабу местную с ребятенком поганец серый задрал!

- Нету ваших волколаков, сказочки все это, - рука Ростлика потянулась к полной чарке, но замерла на полпути. Он облизал губы.

- Сказочки, говоришь? – обиженно спросил пожилой рыбак по кличке Плотвич. – А кто, по-твоему, как не ведьмы, детей в лес заманивают, а? так ведь и вампирку я встречал, когда молодее…моложе был. Шею всю изгрызла, месяц с повязкой ходил, мамке с папкой стыдился показаться.

Мужики покатились со смеху.

- Что? – гаркнул Плотвич, возбужденно сверкая глазами, - эт хорошо, что я не стал подобным ей, а то бы пил по полнолуньям кровь человечью, а вы бы и не ведали, что с вампиром соседствуете!

- Сед, как лунь, Плотвич, а глуп! – бросил Ростлик, и на смуглом морщинистом лице появилась усмешка.

- Не хошь, не верь. Никто не заставляет, - огрызнулся Опенок и опрокинул в себя кружку пенного пива. Крякнул и утер влажные усы.

- Былопф шему ферить, - Ростлик полакомился яйцом и булкой, крошки запутались в бороде и дрожали, когда он говорил. – Нараффкажешь, Опфенок… бредней своих, потом людям чудеса и чудятся!

- Не перевелись еще чудеса и чудаки на этом свете. Докажи, Ростлик, что их нет! Ну?! Докажи!

- А и докажу!

- Докажи!

Ростлик потер переносицу, хотел было пивом запить, но сжал кулаки и глубоко вздохнул.

- Не пью, мужики, отныне. А то на пьяну голову вампирки всякие, да лешии чудятся, - он схватил со столика чарку, плеснул содержимое за плечо и ткнул пустую в нос Опенку, потом и другим мужичкам, приговаривая, - Вот они чудища ваши, сказочки, все на дне! Слушайте мою сказочку, как я баньшу там увидал!

- Баньши, а не баньшу, - исправил Плотвич.

- Всему народу ведомо, что этой злобный дух предвестник смерти, является в образе бабки, стирающей окровавленное белье тому, кому преставиться вскоре суждено! – с каждым словом Ростлик повышал и повышал голос, так, что его могли слышать не только собеседники. – Так это…неделю назад-с шел от свояка через Глухой мост, пьянищи-и-ий!

- Нашел, чем гордиться! – его вскрикнула жена, возникшая за спиной.

Ростлик закатил глаза и продолжил.

- А стемнело уже, хоть глаз выколи. Еще облака луну заслонили, хоть бы не упасть с моста в речку! Иду я, бреду…слышу! Под мостом вода плещет, да старушка какая-то зовет: «Сыно-о-ок! пойди сюда, миленьки-и-ий!». Подхожу я еле-еле туда…ну бабка как бабка, сгорбатилась на бережку да тряпье свое старческое настирывает. Только вот я, дурак, не подумал, разве станет добрая женщина по ночам это делать?

- А это баньши оказалась? – перебил мальчишка, присевший рядышком на земле, заслышав страшную историю.

- Вы слушайте, люди, дальше. Говорит мне бабка, значит: «Ты, Ростлик милый, полезь в воду, а то рубашку я упустила, в камышах она запуталась. Достань, сынок». Ну, я добрая душа! Залез. А вода холоднаяяя! Меня шатает, а я иду. Дно склизское – чудом не упал! Вижу – в камышах и прямь что-то белеет. Схватил я, развернул…А рубашка ну точь-в-точь моя, жениной рукой вышитая! Тут-то пот холодный меня и прошиб, помутилось перед глазами, смерть свою увидал я! – Ростлик оглядел разинувших рты слушателей, выдержал паузу.

Разбежались тучки, светло от луны стало…Рубаха та была в крови, мужики! Это я явно видел! А бабка манит меня пальцем, посмеивается, змеюка седая…А глаза, глаза как угли горят!

- Да ты что!

- Батюшки мои…

- Да, мужики, эт вам не нос подтереть!

- Визжу я, россказней Опенковых наслушавшийся: «Баньша! Баньша!», а потом рубашку бросил да деру дал через камыши. А хмель весь как рукой сняло, со страху то! Штаны ей-ей обделал…Как бежал я, как бежал-то! Через луг, через огороды…старый кузнец на виды меня чуть не поднял, за вора принял... На какой-то колдобине вот, - он постучал по лубку, - ногу поломал! Ох, и драл я, ох бежал! Смерть свою почуял, вестницу злую увидал. Только вот все равно знал, что от судьбы не уйти…

- А как жив-то остался, Ростлик? – вмешался Опенок.

- Да, друг, скажи, как баньши обманул?

Тот лишь усмехнулся да поскреб ногтем столешницу.

- Прибежал я к дому, да так на пороге и свалился. Лежу, дрожу, стенаю…Жена отперла и с порога наорала, мол, напугали ее до смерти. Меня ждала, ждала, думала, убил кто да ограбил по пути. Мать еще днем на реку ушла стирать – не вернулась… Зубы у меня стучат, поведал я жене о том, что приключилось, а она еще и помелом огрела меня.

- Пьянь деревенская, тьфу на тебя! – ругнулась жена, все еще стоявшая рядом. – Видеть тебя не могу!

- Так чем же все закончилось, Ростлик?!

- Чем-чем!! На тещу дорогую баньшей с пьяных глаз подумал, вот чем! – он грохнул по столу кулаком. – И чего, ей, старой, дома не сиделось? А рубаха моя так гдей-то на реке и потонула, кровью бычьей вымазанная! Чуть не уморила старая, хуже баньши! Охо-хо-хо!

Деревенские зашлись гоготом, так что Ростлик еще не скоро смог перекричать.

- На дне чарочки нечисть ваша, дураки! Не вампирки, не волколаки вас уморят, а выпивка!

- Еххе! Ростлик правильным заделался!

- Хочешь сказать, что я вру про чудеса-то? – нахмурился раскрасневшийся Опенок.

- Брешешь, Опенок, как пить дать! Ну вас! – он потер больную ногу, медленно поднялся, - домой пошел я, а вы сидите, дурачье, да тешьтесь байками о чародеях!

 

Веселье продолжалось. Кто слушал рассказчика, уже скоро вернулись к пляскам. Кто не слушал, те их даже не прерывали. Шумела музыка, палили костры, лилось пиво и хохот. Ночка для Ростлика редкая выдалась.

Он шел неторопливо, что-то бубнил себе под нос и улыбался. Может, народ перестанет верить Опенку и его сказочкам. Это на руку.

… Кривой костыль упал в высокую траву, заплакали козодои. Крупный плечистый волчара понесся в сторону бора.

Редкая выпала ночка.

 


Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...