Вряд ли кто-нибудь когда-нибудь видел при жизни, как выглядит изнутри храм Смерти. Это – прерогатива мертвых, да и то не всех. Сюда приходят единицы, чтобы остаться навсегда. Как по капле наполняется озеро, так по одной душе наполняется этот храм. Багровый храм лорда Баала.

Как и во всяком божьем доме, в доме бога оскверненных и отчаявшихся душ были люди. Люди, соответственно, с душами оскверненными и отчаявшимися. Все они сидели на обыкновенных церковных скамьях, бесконечными рядами уходивших за несуществующий здесь горизонт. В храмах светлых Божеств можно увидеть все цвета радуги – витражи, покровы алтарей, одежда прихожан вносили в молельные залы нотки хаотичного радужного безумия, и иногда казалось, что во их владениях тайком резвится какой-то заблудший демон безумия. В мире Баала черную пустоту, что заменяла купол и стены, оттенял лишь шершавый пол цвета застывшей крови. А лица рабов все равно не имели цвета.

Никто не может сказать однозначно, красиво в этом храме или нет. Ужас или романтика ночи, спокойствие раздумий или уныние безысходности? Находящиеся здесь «прихожане» не ответят вам – они заняты. Если бог сказал вам: «Ты будешь вечно думать о своих поступках и смысле их», его нельзя не услышать. И рабы Баала думают. И бесконечности им вполне хватает на раздумья. А на ответ бесконечности не хватит.

Вечно думают люди. Вечно думает демон. И другие боги напрасно считают его тупым мясником, ведь бесконечные размышления над людским падением дали ему гораздо больше, чем интриги, подвиги и войны – другим богам.

Красиво ли уныние? Кто знает. Навеки упокоившимся, что непрерывно, по одному входят в зал, при жизни и гнилая плоть казалась прекрасной.

А лорд Баал посмотрел сначала на входящих некромантов, а после продолжил наблюдения за их убийцей, в размышлениях подперев рогатую голову когтистой рукой.

 

Медленно, спокойно и неумолимо, как бездушный ледяной голем, он двигался по незамысловатым лабиринтам старинного имперского форта. Глаза его, будто вырезанные из обсидиана, были пусты и зловещи, но некромантские заклинания, все реже бьющие в стальной доспех, ненадолго пробуждали в черных зрачках огоньки кипевшей в его душе жажды мести.

Юная колдунья в черной мантии метнула в спину мага огненный шар. Ударившись о стальной доспех, пламя разлетелось в стороны и сиреневыми лепестками закружилось вокруг потрепанного красного капюшона, а затем слилось с кожей мага, пополняя его собственный магический запас. Маг не стал тратить энергию на второстепенную цель, лишь метнул, не глядя, в ее сторону склянку с отравляющим зельем.

Через несколько коридоров маг наткнулся на засаду некромантов и нежити. Из бойниц каменного завала показалась древесина посохов, и зал озарился разноцветными вспышками. Первые заклинания впитались в кожу мага, не причинив никакого вреда, однако вторая волна смела его, и закованное в сталь тело врезалось в стену. Не дожидаясь, пока маг оправится от удара, некроманты послали в бой десяток скелетов. Первый из них уже заносил секиру, собираясь ударить, когда маг выбросил вперед булаву, метя нежити в ногу. Зачарованная сталь разбила скелету бедро, после чего уже готовый к бою маг сокрушил череп еще падающему покойнику. Точно и быстро колдун расправлялся с мертвецами, круша мертвые кости. Последний скелет, тщательно укрепленный и зачарованный, снаряженный превосходным гномьим оружием и броней, заставил мага основательно потрудиться. Злобная тварь из тех, что были прозваны «Черными паладинами», была собрана из костей самых кровожадных зверей и самых умелых воинов. Поговаривали, что души для их воскрешения были отняты у злобных вампиров колдовского Востока.

Отбивая атаки мерзко шипящего мертвеца, колдун тщательно рассчитывал места для ударов. Магию он использовать не стал – слишком ценна энергия для самоучек, тех, кто не является магом по праву рождения. Наконец, после очередной атаки скелета волшебник молнией проскочил мимо него, пронося нацеленную в шею покойника булаву в крепко сжатых руках. Покрытый шипами тяжелый металлический шар врезался в черненые позвонки, ломая соединяющий их штифт. Крушить кости «Черного паладина» бесполезно – орден Пустого Черепа за последние десятилетия поднаторел в создании неуязвимых рабов. А вот кузнецы из них никогда не получались.

Расправившись с нежитью, колдун принялся за кукловодов. Ударом прикончив опешившего мага-оборотня и забрав его посох, прицельно расстрелял некромантов ледяными шарами. Удовлетворенно усмехнувшись, боевой маг продолжил путь.

 

Любопытным взглядом козлиных глаз лорд Баал наблюдал за мстительным краснокожим магом. Лорду была приятна его месть, хоть душа мага и принадлежала Свету. Лорду нравились его убийства, хоть убитые и присягнули на верность Баалу. Руины замка и замки руин, кровь людей и люди крови… Все эти картины заставляли демона задуматься, а думать лорд Баал умел и любил.

Железо прикасается к кости, кровь прикасается к камню, и новый мыслитель полупрозрачной фигурой входит в нескончаемые залы багрового храма. Юная колдунья, хмурый оборотень, а за ними – еще десяток свежеупокоенных душ. Очередная жертва имперца вошла в зал и проследовала на пустую скамью. Лорд Баал вновь обратил взгляд в магическое зеркало.

Итак, куча смешанных с пылью трупов в черно-красных мантиях дополняет картину разрушения старинного форта. Имперец входит в последний зал. Под огромной статуей лорда Баала сидит на каменном троне старый вампир в выцветшей мантии Короля Мертвых…

Демон усмехнулся. Эстор, старый дурак, ты же где-то здесь, сидишь, размышляешь, как этот вампир сумел не только навеки тебя умертвить, но и занять твое место? Сколько раз ты возвращался из мертвых, сколько героев прославилось твоим убийством? Не один и не два, это точно.

Имперец остановился перед троном вампира-некроманта, поднял руки и излил на статую демона всю собранную мощь. Покрывшись широким трещинами, каменный исполин рухнул, огромной головой придавив ноги вампира. Маг расхохотался, увидев бесполезные попытки некроманта выбраться из-под статуи.

Лорд Баал никогда не любил смотреть на свое изображение, ведь смертные склонны все перевирать. Поэтому осквернение его святилища его никак не тронуло. А вот на последнюю сценку демон собирался посмотреть повнимательней.

 

Старый маг презрительно смотрел на беспомощного некроманта.

- Привет, Сантор. Никак не ожидал тебя здесь увидеть, - с усмешкой проговорил имперец.

- Радуйся, гильдейская крыса. Все равно у Ордена еще десятки ковенов, до которых вам не добраться!

- А меня не волнуют другие ковены. Только твой, жалкий кровосос, - маг подошел к некроманту, на ходу разбирая поднятую по пути черную руку скелета, - А точнее – ты сам. Двадцать три года назад ты убил мою сестру… Ты, скорее всего, этого не помнишь, ведь тогда из-за «белой лихорадки» вымерла почти вся деревня. Когда я приехал из университета, я сразу узнал работу вампира. Чистую работу, признаю, ни одного зараженного не нашли. А все эти годы я искал того вампира. И, наконец, нашел.

Некромант усмехнулся, отчего у него изо рта пошла черная кровь.

- Все равно ты истратил всю энергию, и сжечь меня не сможешь. А оружие легиона меня не возьмет. Да и серебро тебе не поможет, - вампир гнусно захихикал.

- Да… Ты прав, скотина. Но есть одно «но». Ты, наверное, знаешь, как составлять костяки «Черных паладинов»? Конечно, знаешь, ведь ты их изобрел.

Глаза вампира полыхнули гневом и ужасом одновременно.

- Да, Сантор, кузнецы Пустого Черепа не отличаются мастерством, это ни для кого не секрет. Зато заклинатели у вас отличные. Вы заклинаете простые мифриловые стержни черным словом Баала, и обычный скелет приобретает способность если не мыслить, то хотя бы действовать наилучшим образом при любых условиях. А сам мифрил приобретает некоторые свойства демонических сплавов. Например, вот такое, - и резким движением руки маг вогнал поблескивающий в свете факелов багрово-серый штифт в глотку некроманта. Вампир судорожно задергался, извиваясь всем телом. Имперец погружал руку все глубже в пасть кровососа, наслаждаясь его предсмертной агонией. Когда капли вампирской крови начали сохнуть и опадать сероватым порошком на пол святилища, маг вырвал руку, оставив стальную перчатку в разорванной глотке некроманта. Острые зубы поверженного врага пропороли кожу ладони, занося в кровь смертельную заразу гемофилии светолишенных...

Подождав, пока нежить окончательно упокоится, имперец осмотрел рану. Заразу можно было излечить всего одним заклинанием, но энергия уже была растрачена на разрушение святилища. А дорога до ближайшего знахарь заняла бы, как минимум, неделю. Маг тяжело вздохнул и вырвал острый штифт из полуистлевшего тела вампира.

- Пусть потеряю душу, но не потеряю честь, - холодно взглянув в глаза разрушенного идола, проговорил маг. Будто отдавая клятву верности, колдун ударил себя кулаком в грудь. Стержень пробил истончившуюся от магических атак броню, аккуратно прошел между ребер и жадно вонзился в сердце, что уже гнало через себя кровь своего смертного врага.

 

Лорд Баал был приятно удивлен. Самоубийство в его святилище было принесением себя в жертву, хоть маг этого и не хотел.

«Достойный поступок, хотя и дурацкий», - подумал демон, провожая взглядом прозрачную фигуру имперца. Маг прошел к самой первой лавке, сел прямо перед креслом лорда и, как и все другие проклятые души, устремил взгляд вниз. Баалу почудилось было, что колдун в какой-то момент посмотрел в его глаза, но это было невозможно. Лорд придумал правило, и правило лорда не нарушалось никогда.

На черном каменном троне сидел Баал, демон-лорд, темный бог. Лицом к нему на бесчисленных скамьях сидели опороченные души. Вечно думают люди, вечно думает демон, и каждый из них мог бы рассказать историю своего падения. Но богу не нужно сочувствие, а грешникам приказано думать, а не говорить. Так сказал бог, и слова его нельзя не услышать.