Оракул

 

 

1

 

Сколько я себя помню, неутомимая жажда приключений никогда не давала мне усидеть на месте. Вот и сейчас судьба забросила меня в самые отдаленные и малоисследованные просторы Афганистана.

Большую часть своей недолгой жизни я провел в погоне за всяческими древностями. Как правило, я не путешествовал просто так, бессмысленно слоняясь по миру, а выполнял конкретные заказы очень обеспеченных людей.

К счастью для таких бродяг как я, у некоторых из сильных мира сего, всерьез увлекавшихся антиквариатом, иногда возникало неудержимое стремление пополнить свои коллекции новыми редкими экспонатами. Именно тогда они и вынуждены были прибегать к моим услугам, обходившимся им весьма недешево.

К моим несомненным достоинствам относилось и то, что после окончания филологического факультета одного из известных  университетов я всерьез увлекся восточными языками. Без ложной скромности скажу, что в некоторых аспектах мне действительно не было равных. Древние языки давно ушедших народов ласкали мой слух, как удивительная музыка. Однако чистая наука, по странной иронии все той же судьбы, меня совсем не увлекала.

На этот раз мой курс совпадал со старинным караванным путем, проходящим мимо развалин Чешмэ-Шафа. Именно там меня ждал некий Касым, ученый из кабульского музей древностей.

Отправной точкой моего последнего путешествия стал захолустный городок  Меркет. На его базаре я и нанял своего проводника, большого проходимца и  пройдоху. Как сейчас помню, этого хитреца звали Ялдаш. На вид ему было не менее пятидесяти лет, и этот афганец отличался достаточно крепким телосложением. С его помощью первый раз в жизни я с трудом сумел влезть на «корабль пустыни» - только что купленного мною отменного верблюда.

Однажды на привале он вдруг поразил меня, сказав, что ему только недавно исполнилось тридцать восемь.

- Да ведь он почти мой ровесник! – даже покачал я головой после этого признания. – Невольно почувствуешь себя  в этих краях пришельцем из другого мира!

Собиратель раритетов, который меня нанял месяц назад, был у нас очень большим человеком. Настолько большим, что я даже не буду рассказывать, чем он занимался на самом деле. Наш единственный разговор состоялся на его роскошной  вилле.

- Как тебе известно, Восток с его тайнами и загадками навсегда увлек меня в свои сети! – сказал он, щедро плеснув мне в бокал отличного шотландского виски. – До меня дошла информация, что на севере Афганистана недавно обнаружены развалины древнего города! Но меня не привлекают мертвые камни, мне интересны книги и редкие манускрипты. Так вот, при разборке фундамента одного из зданий якобы обнаружены рукописи времен Бактрийского царства. Ты должен, по мере возможности, убедиться в их подлинности, а затем  доставить сюда. Этот район сейчас не контролируется правительством, и подобная экспедиция будет, прости за каламбур, действительно опасна для жизни. Но за риск я заплачу немалые деньги!

Честно говоря, мне не очень нравились люди, которые с первой же встречи начинали «тыкать», как будто уже знали меня, по крайней мере, со школьной скамьи. Но это все, конечно же, больше относилось к сфере эмоций, абсолютно недопустимых в деловых переговорах.

- Сколько именно? – лаконично поинтересовался я, не желая вступать в дискуссии. –  Я уверен в том, что Вы большой реалист!

Быстро набросав на салфетке пятизначную цифру, он небрежно протянул мне эту бумажку.

- Как сказал один известный персонаж! – улыбнулся мой новый босс, сделав большой глоток из своего бокала. – Торг здесь неуместен! Хочешь – соглашайся, нет – всего хорошего! Продавцу уже заплачено, как я уже сказал, твоя задача – забрать рукописи!

Естественно, что я сразу же согласился. Во-первых, предложенная мне сумма действительно была просто нереальной. Во-вторых, мне до дрожи в коленях действительно хотелось побывать в этих диких краях, в очередной раз бросив на весы свою собственную жизнь.

 

2

 

Я немного понимал диалект этой провинции, а потому общение с Ялдашем не доставляло мне никаких хлопот.  К тому же он был достаточно немногословен, а потому особо не докучал мне в дороге своей болтовней.

- Ты, наверное, русский? – вдруг спросил Ялдаш после второго дня пути. -  Я воевал с твоими единоверцами, шурави! Давно это было, лет двадцать назад!

Немного озадаченный его вопросом, я не сразу нашелся, что ему ответить. Честно говоря, я настолько уверовал в свои возможности незамеченным растворяться  среди местного населения, что был даже несколько разочарован.

- Да, я русский! – подтвердил я кивком головы. – А ты, наверное, недолюбливаешь моих соплеменников?

- Да нет, они были хорошие бойцы! – пожал тот плечами. – Русские убивали нас, мы не щадили их, это была обычная война. Я с детства привык держать в руках оружие. Однако русские построили в моем кишлаке школу. Америкосы гораздо хуже, эти шакалы считают нас за свиней. Но они скоро уберутся отсюда.

Не желая углубляться в вопросы большой политики, я поспешил перевести разговор на другую тему.

- Сколько дней пути нам осталось до Чешмэ-Шафа? – поинтересовался я, поправляя на поясе кобуру с пистолетом. – Хватит ли нам воды, да и еды тоже?

-  Не переживай, шурави! – широко улыбнулся мой проводник. – Я все предусмотрел, и мы доберемся через четыре ночи, если конечно Аллах нам поможет! Кстати, на моем наречии это место называется «город неверных»!

Вскоре я окончательно уверовал в то, что высшие силы нам действительно помогают. Случилось это после того, как я просто чудом не отправился на тот свет из-за простейшей ловушки.

Все произошло во время недолгого привала в последнем оазисе. Направляясь к источнику, я просто нутром почувствовал странное натяжение в области правой щиколотки.

Замерев на месте, я осторожно опустил взгляд себе под ноги. Эта была  обычная «растяжка» - леска, привязанная к спрятанной где-то рядом гранатной чеке. Одно неверное движение – и это путешествие очень с большой долей вероятности стало бы для меня последним.

- Ялдаш, помоги! – что есть мочи позвал я своего проводника. – Где ты там запропастился?

- Что кричишь, шурави? – недовольно отозвался тот, направляясь в мою сторону. – Дай хоть верблюдов напоить как следует!

Надо отдать справедливость его наблюдательности, поскольку афганец с первого взгляда без лишних слов догадался о моей беде. Ни секунды не колеблясь, он сразу же пришел мне на помощь.

- Только не дернись, дорогой! – попросил он меня, бесстрашно распутывая леску. – Иначе нам обоим будет очень нехорошо! А мне еще пожить хочется!

Ялдаш произнес это таким серьезным и одновременно комичным тоном, что я, несмотря на все происходящее, в душе невольно рассмеялся.

Спустя пять минут поисков мы обнаружили в кустах противотанковую гранату. Ее чека не была выдернута, и мы просто тщательно закопали опасную  находку в песок.

- Знать бы, кто это сделал! – зло сжал зубы мой проводник. – Убил бы, как шакала, даже не задумываясь! Ведь не война же сейчас! А это почти как выстрелить в спину прохожему!

Все это время наши верблюды, как ни в чем ни бывало, равнодушно щипали росшие вокруг кусты чертополоха. Их просто олимпийское спокойствие основывалось на многолетней привычке ничему не удивляться.

- Скажи, Ялдаш, а тебе не было страшно? – спросил я моего проводника, когда мы уже отъехали на несколько километров от «гостеприимного» оазиса. -  Ведь одно неверное движение – и мы оба взлетели бы на воздух!

- Я перестал бояться много лет назад! – очень серьезно ответил он. – Однажды во время боя минометная мина разорвалась всего в метре от меня. Все мои друзья были убиты, а я остался цел и невредим. Если всевышний решит оборвать нитку, на которой подвешена твоя жизнь, ничто ему не сможет помешать. Разве не так?

Не ожидав услышать такой глубокомысленной фразы от человека, которого я долгое время считал почти дикарем,  я ничего не смог сказать в ответ.

Словно почувствовав это, Ялдаш ударил хлыстом своего верблюда, резко вырвавшись вперед.

-  А кто этот ученый, который живет у развалин старого города? – поинтересовался я у него через некоторое время. -  Если я не ошибаюсь, его зовут Касым?

-  Это очень странный человек! – покачал в ответ головой мой проводник. –  Сразу же после окончания войны с русскими он приехал сюда из самого Кабула. Рассказывают, что Касым преподавал там у студентов. Он достойный мужчина, но просто помешан на всяких древностях.

Как раз в этот момент мы поднялись на вершину очень высокого бархана, и Ялдаш жестом указал мне на видневшиеся внизу груды серых камней.

- Вот и Чешмэ-Шафа! – сказал он, смахивая пот со лба. – Вернее, то, что от него осталось. А вот там, немного южнее, и живет твой ученый!

 

3

 

Ученый из Кабула внешне оказался именно таким, как я себе его представлял. Он был одет в какой-то рваный халат, и от него неприятно пахло несвежим телом.

Ярким контрастом этому впечатлению стал великолепный английский, на котором  он ко мне обратился.

- Здравствуйте! – крепко пожал он мне руку. – Меня зовут Касым, приятно познакомиться!

- Откуда у Вас такое отличное произношение? – поинтересовался я, сделав невольно шаг назад. – Если не секрет, конечно!

- Конечно же, нет! – улыбнулся тот в ответ. – Я родился в Кабуле, в весьма состоятельной, семье, получил образование в Оксфорде. Естественно, после этого я вернулся на родину. А потом у нас начались революции и войны, одна за другой.…Вот я и решил удрать от  этого кошмара и беспредела сюда, на край моей маленькой вселенной.

Я не мог не подумать, что такой патриотизм весьма похвален, однако…Честно говоря, я не получил никаких приятных ощущений от знакомства с этим человеком, поэтому поспешил сразу же перейти к делу.

-  Рукописи находятся у Вас? – спросил я у Касыма, стараясь не дышать в его сторону. – Их ведь три, не так ли?

- Совершенно верно! – кивнул тот головой. – Это очень древние документы,  написанные на кафирском языке.

- Если не ошибаюсь, это один из древних диалектов арийских племен? – решил блеснуть я своей эрудицией. – Когда-то мне пришлось немного разбираться в его хитросплетениях.

- Да совершенно верно! – даже покачал головой от удивления профессор. – А если точнее, он занимает промежуточное положение между двумя основными группами арийских языков: индийской и иранской. Однако не будем вдаваться в нюансы лингвистики. Если говорить начистоту, меня более всего заинтересовало содержание одной из рукописей, самой старой.

Откровенно говоря, меня оно совсем не интересовало, однако мне нужно было удостовериться в происхождении манускрипта. На этот счет у меня было особое чутье, ранее никогда меня не подводившее.

- И о чем же в ней говорится? – спросил я, стараясь придать своему голосу интонацию как можно большей заинтересованности. – Мне бы хотелось увидеть ее своими глазами!

Не говоря более ни слова, Касым быстро залез внутрь своей утлой хибары, сложенной из камней старинного города. Порывшись внутри нее, он вынес три свитка, написанных на пергаменте.

- Вот она! – благоговейно развернул он один из них. – Повествование в ней ведется от имени некоего правителя Чешмэ-Шафа. Он рассказывает об одном человеке, встреча с которым рассекла его жизнь, как остро отточенный клинок.

Взяв в руки этот манускрипт, я каждой порой своей кожи почувствовал тяжесть времени, словно наложившего свой незримый отпечаток. Это сложно объяснить, но старинные вещи имеют особую ауру, очень сильно действующую на людей с развитыми чувствами и воображением. Почему-то мне сразу же стало как-то не по себе, словно я заглянул вглубь бездонного колодца.

- Я так и не понял, интересно ли Вам содержание рукописи? – напомнил о своем существовании мой странный собеседник. – Поверьте, ничего подобного Вы ранее не слышали!

Уже наступал вечер, и томительную духоту летнего дня постепенно сменяла приятная прохлада. Поскольку делать все равно было нечего, я решил послушать рассказ профессора. Я еще не представлял, насколько он сумеет увлечь меня своими хитросплетениями.

Монотонный голос Касыма постепенно усыпил меня, и я погрузился в странный и тяжелый сон, мгновенно перенесший меня волею создателя на много столетий назад.

 

4

 

            Я открыл  глаза от яркого света, бившего мне прямо в лицо. Осмотревшись по сторонам, я увидел, что стою на кромке крепостной стены, господствующей над раскинувшейся внизу бесплодной пустыней.

- О, великий  правитель! – склонился передо мной в подобострастном поклоне начальник городской стражи. – Проявите свое милосердие, заключенные городской тюрьмы ждут Вашего появления в ее стенах! В Вашей власти сегодня  освободить одного из них, деяния которого покажутся наименее преступными!

Небрежно отмахнувшись от иных предложенных мне на разрешение дел, я уверенно направился в угрюмое и грязное помещение. Именно за его высокими заборами в славном  городе Чешмэ-Шафа содержали осужденных. Честно говоря, иногда я любил быть милосердным.

Вдруг  один из этих отвратительного вида типов бросился ко мне под ноги, что-то крича. Мой телохранитель тут же занес свой меч над его головой, готовясь покарать наглеца. Однако я остановил его, потому-то чья-то невидимая рука вдруг на мгновение сжала мое сердце, пронзив его острой болью.

- Кто ты? – спросил я у заключенного, с трудом переведя дыхание. – За какие злодеяния тебя осудили?

- Мое имя тебе ничего не скажет! – ответил тот, смело подняв на меня свой взгляд. –  Раньше я был убийцей, принесшим немало горя. Впрочем, ты ведь тоже убийца, о твоей жестокости люди слагают кровавые легенды. Но ты  - правитель, а я, увы – только осужденный. Однако и мне была дарована милость небес. С недавнего  времени  я ясно могу видеть будущее.

Пораженный еще более его дерзостью, я разжал правую руку, невольно привычно потянувшуюся к моему клинку. На мгновение мне почему-то стало страшно, как будто я взглянул в глаза вечности.

- И что же ты видишь сейчас? – спросил я у преступника, стараясь сдержать  бешенное биение сердца. – Что ждет нас в будущем, скажем, через год?

- Я не знаю, что случится  через год! – ответил тот, не опуская глаз. – Но через три дня у наших стен появится огромная армия кочевников. И не будет им ни конца, ни края, и земля содрогнется под топотом их коней. Они придут, чтобы стереть с лица земли этот цветущий город.

- Что ж, подождем! – сказал я спокойно, поворачиваясь к нему спиной. – Если в указанное время славный Чешмэ-Шафа не будет осажден неприятелем, твоя голова увенчает самое длинное копье на его центральной площади.

Ровно через три дня один из стражников увидел на горизонте небольшую серую тучу, растущую прямо на глазах. Она приближалась все ближе и ближе, и вскоре он был ослеплен блеском солнечных лучей, весело игравших на вражеском оружии и доспехах.

Нахлынувшими внезапно варварами город был взят в непроницаемое кольцо. Однако воины гарнизона сумели отбить пять штурмов. Они были отважными бойцами, и не боялись глядеть смерти в лицо. Рвы вокруг стен Чешмэ-Шафа заполнились вражескими трупами, которые просто не успевали хоронить.

- Скоро у них закончится еда! – доверительно сообщил мне великий визирь,  раболепно подавая  поднос с фруктами. – Ведь вокруг них – бесплодная пустыня. И тогда кочевники уйду, ничего не сумев сделать. Так было и раньше, так будет и сейчас.

Возможно, все случилось бы именно так, если не одна досадная случайность. Проникшие  заранее в город лазутчики сумели выведать, каким образом в него подается вода. Скорее всего, их золото развязало языки кому-то из посвященных в эту тайну.

После того, как  осаждающими были перекрыты глиняные трубы, проходящие под землей, в Чешмэ-Шафа  началась паника. Стояла ужасная жара, и запасов воды могло хватить всего на десять дней. Наиболее состоятельные горожане, окончательно потеряв головы, стали вполголоса поговаривать о позорной сдаче.

И тут я вспомнил о человеке, который действительно мог помочь мне принять правильное решение.

Да, я, великий правитель Чешмэ-Шафа, смиренно направился к безвестному оракулу, в недавнем прошлом – кровавому убийце. Прежде всего, я предложил ему воды, однако он отказался, попросив раздать ее самым ослабевшим заключенным.

- Ты ни в коем случае не должен открывать ворота врагу! – сказал мне оракул, облизывая пересохшие губы. – В этом случае мы все умрем, они убьют даже младенцев. Кочевники никогда не забудут смерти тысяч своих товарищей, павших под нашими стенами. Но я  знаю, что нужно сделать. Вели ночью спустить меня на веревках со стены к неприятелю, и утром они уйдут.

Проницательно увидев, что искра недоверия искривила уголки моих губ, он презрительно усмехнулся в ответ.

- Неужели ты думаешь, что я попробую бежать? – гордо подняв голову, спросил он у меня. – Значит, я напрасно терял время. А я ведь даже посчитал тебя своим другом!

Этот сумасшедший говорил странные вещи, но я им даже не удивлялся. Не поразило меня даже то, что безродный бродяга назвал своим другом меня, сына бесчисленных поколений моих венценосных предков. Напротив, мне было даже приятно это услышать.

В этом человеке было что-то опьяняющее рассудок и выматывающее душу.  Еще немного – и я бы поцеловал ему руку. Вместо этого я достал свой кинжал и собственноручно, властно отстранив своих телохранителей, разрезал его путы.

-  Утром кочевники уйдут! – сказал он мне перед тем, как воины стали спускать его на веревках во вражеский лагерь. – Я сумею спасти Чешмэ-Шафа. Если  же  мне не суждено остаться в живых, то выполни мою просьбу!

- Какую просьбу? – живо отозвался я. – Я сделаю все, что ты пожелаешь!

-   Прикажи насыпать огромный курган! – сказал мне оракул. – Пусть он располагается на расстоянии полета стрелы от городских стен. Это будет память о том, что я все-таки жил на этом свете, а также искупил все свои преступления.

В этот момент я почувствовал, как кто-то настойчиво теребит меня за плечо. Резко повернувшись, я открыл глаза – передо мной стоял  Ялдаш, только что  бесцеремонно разбудивший меня.

- Ты проспал целый день, шурави! – встревожено сказал он мне. – Мы уже стали переживать, не перегрелся ли ты вчера на солнце.

   

5

 

После того, как я рассказал Касыму обо всем, что случилось со мной во сне, он долго не мог прийти в себя от удивления. Передав мне манускрипты, он так и не нашел логического объяснения секрета моего странного перевоплощения.

- Кстати, чем заканчивается вся эта история в рукописи? – поинтересовался я, бережно пряча древние раритеты в специальную дорожную сумку. – Остался ли в живых оракул?

- К сожалению, несколько последних абзацев текста мне не удалось разобрать! – сказал тот, пожав плечами. – Но у нас есть одна подсказка, своего рода ключ к тем давно забытым событиям. Тщательно обследовав окрестности, я обнаружил огромный курган. Я думаю, что именно под ним нашел свой последний приют человек, спасший  Чешмэ-Шафа.

Покидая это странное место, я долго махал рукой хранителю мертвого города. Проезжая мимо найденного им кургана, я увидел, что на самой его вершине выросло дерево, изуродованное жарой и степными ветрами.

Бросив последний взгляд назад, я заметил, что тень от него удивительно напоминает очертания всадника, поднявшего на дыбы своего коня в последнем яростном броске.


Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...